Искушение камелии

— Так это генерал Сяо, значит… – с презрением проговаривал имя самурая неизвестный человек, что со скукой глядел на очередные наказания гейш за неповиновение: бывают те, кто намеревается переступить на сторону предателей, а бывают те, кто просто не угодил местным хозяевам окия. Не зря говорят, что, коль попадёшь однажды в ряды якудз — живым от них точно не отделаешься, и за малейшую ошибку придётся платить большую цену. — Когда же этот грязный полукровка успел подняться до звания генерала? – с отвращением продолжил мужчина. — Он представляет угрозу для Вашего плана, господин сказитель, – ответил хозяин окия теперь уж не совсем неизвестному человеку. Перед ним стоял самый настоящий внебрачный сын нынешнего сёгуна — Куникудзуши.       Скарамучча фыркнул недовольно, слегка устало, превращая свои расслабленные ладони в сомкнутые кулаки. Он сквозь зубы пренебрежительно проговорил: — Однажды нам приходилось биться лезвиями катан. Этот китайский отпрыск в действительности опасен, – его пальцы нервно стучали по столу. — Его нужно устранить.       Хозяин окия — Аято, невольно выдал из себя слабую улыбку, взгляд свой перемещая на светловолосого гейшу, который неподалёку помогал своим коллегам встать: они были наказаны, а Итэр выводил их из помещения, оказывая помощь. К счастью, он не попал в их ряды. Только продлится ли это "облегчение" надолго? — Кажется, генералу пришёлся по нраву один из наших гейш, – выпалил Аято, на что даже слух гейши не обошёл эти слова стороной. Итэр понял, что речь идёт о нём.       В этот же момент хозяин окия созвал Итэра к себе, вынуждая того ненадолго оторваться от своих дел. Итэр недоумевающе скривил брови: уж чего ему больше всего не хотелось, так это ввязываться в напряжённый диалог между сказителем и Аято, что явно не предвещал никаких добрых последствий. Юноша сострадательно взглянул в лица гейш напоследок — им было невыносимо больно, но как истинные гейши, терять своё лицо они не стали. Строгие, жестокие правила царили в местах, которые были тесно связаны с сказителем: Итэр лишь смирённо на это вздохнул, однако тяжесть в груди сбить было невозможно – очень уж он ненавидел учавствовать в подобных вещах. Гейша послушался хозяина, шагнув в его сторону. — Мы можем использовать Итэра, – продолжил Аято.       От последних слов у гейши волосы встали дыбом. — Генералу понравился гейша? – Скарамучча никак не мог развидеть подобную картину, но с интересом задумался над заманчивым предложением, погружаясь в собственные мысли и потирая подбородок. — Это не так важно, господин Скарамучча, – Аято ухмыльнулся пошире. — Если у него получится втереться тому в доверие, это сыграет нам на руку.       Он сделал небольшую паузу. — Поэтому именно Итэр будет тем, кто проникнет в логово крысы и выкрадет нужные нам документы.       Итэр в смятении: в его мысли незаметно подкралась недавняя ситуация с сказителем. Тревога заполняет весь его ум, пока шелест ветра медленно, плавно развевает собранную светлую косу на ветру. Ниндзя стоит на крыше жилого дома весь в чёрных одеяниях, которая сливает его с темнотой ночи: лишь глаза его, что словно золотом отливают, видны за слоями тёмной одежды, а на груди красуется особенный знак — эмблема звезды. За всю свою короткую жизнь Итэр действительно много обманывал, крал необходимые для заданий вещи, а спустя какое-то время и вовсе устранял цели самолично, разумеется, по приказу. И тут задаётся весьма любопытный вопрос… Вроде как для него это нечто обыденное, но почему же на душе так тягостно и мятежно?       После недавней встречи парню совсем не хотелось идти против Сяо: его сердце сжимается, когда он вспоминает эту слабую, но такую тёплую улыбку генерала. Итэра очень трогает, когда кто-то делает для него искреннее добро, пусть хоть и оно не такое масштабное, но ещё и в придачу Итэр безудержно ломается, разбивается на мелкие, острые кусочки, ведь сейчас ему приходится идти против этого человека и творить недостойные пакости. Он волнительно осматривает местность, вглядываясь в яркие силуэты жилых домов, будто бы пытаясь хоть где-то найти покой своим взором. — Чёрт бы всех побрал… – шепчет сам себе ниндзя, прикрывая свои светлые волосы тёмным капюшоном. — Я действительно собираюсь это сделать?       Юноша так же понимает, что, если он не выполнит данную миссию, расплатится за это очень дорого, а методы наказаний будут невероятно жестокими – Итэр знает, он проходил через это далеко не единожды, не дважды и не трижды. Увы, что касается таких важных заданий, которые напрямую касаются господина сказителя, нужно смотреть в оба, как бы тебя просто не прихлопнули словно маленького жалкого комарика.       Итэр словно меж двух пылающих, ярких и неугомонных огней — нет ни одного удобного выхода, где он мог бы освободится от участи быть сгоревшим заживо. У него просто нет выбора. Это настоящая дилемма.       Собравшись с тяжкими мыслями, ниндзя решается: Итэр, разогнавшись, резко прыгает с крыши здания, ловко и достаточно быстро преодолевая высоты домов. В Киото он ориентируется отлично благодаря ночным вылазкам, поэтому добраться до дома нынешней цели оказывается не так трудно, как он первоначально ожидал. На ногах ниндзя «ашико» — своего рода шипы, позволяющие ему не скользить и с лёгкостью взбираться на здания, а на руках «шуко» — они выполняют ту же роль, что и ашико, однако находятся на ладонях. Добравшись до пункта назначения, Итэр делает глубокий вдох в целях унять бесцеремонную тревогу, набирая в свои лёгкие как можно больше свежего воздуха, а затем медленно выдыхая.       Следующий шаг — взломать окно. Это он делает бесшумно, практически беззвучно, искусно веером прорезая стекло и уже изнутри открывая себе путь для проникновения.       Итэр проникает в чужой дом, аккуратно и тихо осматривая комнату: его тревожный взор падает на рабочий стол и он начинает рыться в бумагах, пытаясь найти нужный для него документ. «Лишь бы он не был дома…» – тревожным эхом отдаётся в голове ниндзя. Но стоит Итэру об этом подумать, так сзади издаётся противный скрип – довольно подставная и неудачная часть для того, кто всё это время тихо подкрадывался. Понимая, что подкрадываться более смысла никакого не имеет, человек моментально выходит из темноты, вынув свою острую катану да уверенно направляя её на ниндзя перед собой.       Это Сяо. — Чёртовы ниндзя… Только вас здесь не хватало, – фыркает самурай. — Сложи оружие, это преступление!       Сердце Итэра будто током пробивает: казалось, оно словно на секунду остановилось и забилось снова — слышать знакомый голос сегодня он явно не хотел. В последний момент находя этот чёртов роковой документ, он крепко сжимает его в своих руках, желая поскорее смыться отсюда, но стоит ему двинуться всего на несколько сантиметров, так плечо начинает дрожать от неожиданной боли: Сяо, мёртвой хваткой сжимая рукоять, тупым концом катаны ударяет Итэра в целях остановить вредителя. Убивать генерал, конечно, пока что не намеревается, ведь нужно узнать на кого работает ниндзя и кто его сюда послал. Одно знает точно: послали его явно не от добрых намерений.       Но Итэр, стараясь не допустить этого повторения, ловко и удачно уворачивается от последующих молниеносных, мгновенных ударов, что с лёгкостью его поразили бы, выбив всю дурь, не будь он натренированным и опытным ниндзя. Ниндзя спрыгивает с окна, скрываясь в мрачной тени, чтобы атаковать самурая в удобный момент, но как только он собирается это сделать, его тут же что-то останавливает: под светом полной луны Итэр замечает, что Сяо и без того тяжело ранен. Алая кровь пропитывается сквозь чужую одежду, окрашивая её в насыщенно-красный, и теперь даже в тьмущей ночи гейше удаётся разглядеть его тягостные, удручающие ранения.       Что-то в груди больно покалывает, и Итэр вновь поддаётся предательской неуверенности — ему совсем не хочется наносить самураю какой-либо вред. Желая с этим делом долго не тянуть, ниндзя сливается с темнотой и, осторожно подкрадываясь к мужчине сзади, ударяет его тупым концом сложенного боевого веера и пальцами задевает точки, с помощью которых можно ненадолго обездвижить человека: это даст ему время, дабы пустится в бегство.       Не проходит и минуты, а ниндзя уже стоит на крыше; Сяо же захлёбывается собственной кровью, обессилено падая на колени после того, как тело даёт коварный звоночек, что некоторое время поддаваться контролю носителя не станет. Из-за напряжённого боя днём, после которого Сяо пришёл с ранами, сейчас это показывает свои последствия: он с позором проигрывает воришке и упускает его. Лишь небольшой светлый локон волос ударяется об его взгляд, который ниндзя тут же прикрывает своим чёрным капюшоном, скрываясь в кромешной тьме. — Чёрт возьми… – Сяо с тяжестью, сквозь зубы проговаривает, отползая назад в попытках встать. Касание по болевой точке даёт понять, что это… бесполезно. — Упустил!       Голова ватная, все мысли перемешиваются вверх дном — в голове лишь «Безмолвный демон! Безмолвный демон!» — слова людей, что даже из сотни узнают генерала и бегут от него прочь. Сегодня его назвали подобным образом в очередной раз, а Сяо и бровью не дёрнул, вовлекая за собой смерть и положив конец людским жизням: именно поэтому его стали так называть. Ведь расправляясь с врагами, ни один мускул на его лице не шевелится и ни одна нотка страха не показывает себя — красуется только невозмутимый холод, и ничего более.       Кровь выходит даже с его рта, он сжимает рану ладонью крепко, пытаясь остановить кровотечение хотя бы на время и добраться до дома, который стоит прямо перед его носом. Но даже сделать сейчас пару жалких шажочков для него сложно — это будто самолично поднять настоящего четырёхтонного слона. Боль пытается взять над ним суровый контроль.       Однако Сяо не из тех, кто даёт себе право проявить слабость. Именно поэтому попытки встать он и не думает прекращать. — Кха-кха… – самурай прокашливается, еле-еле поднимая свою тушу с пыльной земли.       Но, к сожалению, как только самурай заходит в свой дом, его тело безудержно падает вновь: вместо ног будто хрупкая солома. — Слабак… – шепчет генерал недовольно, бросая ругательство в свой же адрес.       Рана достаточно серьёзная и с вероятностью на девяносто девять процентов — Сяо забил бы крепкий болт на это, если бы не внезапные мысли о светловолосом гейше, который недавно перевязывал ему очередные раны и строго-настрого пояснял о том, как же, всё-таки, важно заботится о себе.       Издаётся досадный вздох, Сяо и сам не знает почему так сильно придаёт значение словам Итэра, но в мыслях настойчивым тоном отдаётся «возьми бинты и перевяжи рану», и это он делает почти в ту же мгновенную секунду, как только оно приходит ему в голову. Уже спустя несколько минут раны оказываются перевязанными. Конечно, немного небрежно и неаккуратно, но по крайней мере кровь точно остановится. — Плевать, к утру мне станет лучше, – Сяо думает, что и так сойдёт, ложась на спину и желая поскорее провалится в глубокий сон. — Отвратительный день…       Тело полностью обмякшее и ослабевшее — больно пошевелится даже на один несчастный миллиметр. Мужчина поворачивает свою голову в сторону рабочего стола, тут же хмурясь и понимая, что с этого момента гнетущих проблем ему не счесть: Киото погряз в чёрных делах сильнее, чем мог предполагать сёгунат. И всё же Сяо уверен в своих намерениях, ведь он пережил войну кланов, а справиться с какой-нибудь шайкой местных бандитов — легче лёгкого по его мнению. «Некрасиво было с их стороны атаковать раненого самурая исподтишка, но это ниндзя, уж они явно лишены всякого рода достоинства» — крутится в мыслях генерала нечто подобное, пока мозг пытается погрузится в сновидения.       Только вот ночью его самоуверенность и вправду так смело, надменно зашкаливает, что стоит ему на утро проснуться от недоброй лихорадки, возникшей из-за огромной потери крови, так он тут же молниеносно поднимается с футона, судорожно выискивая какие именно документы украли недавние крысы-вредители. Теперь не до самоуверенности: бинты неприятно прилипают к телу, солнечный свет порой заставляет томительно жмурится, а вот руки в этот же момент сжимаются в кулак, звонко ударяясь ссадинами об стол. Издаётся громкий стук. — Чёрт! – Сяо от внезапного осознания швыряет остальные бумаги на пол, а волосы сжимает с неумолимой силой, несколько их потягивая. — Приказы сёгуната… Отца… Их нет.       Насколько же он низко падёт на глазах у отца? Такие важные планы попали в руки врага. Оставит ли его отец, правая рука сёгуна, всё так просто? Генерал не знает. Генерал ожидает от этого человека чего угодно.       Он оплошал, и наверное, ему оставалось бы лишь сеять надежду, что он отделается легко и к нему проявят милость, но при всей своей совести Сяо на деле желает сурового наказания за ошибку, не иначе. Боль — это наказание за опрометчивость и должно послужить ему уроком, — таково его мнение на этот счёт. Каждый документ из сёгуната ценный словно слиток чистого золота, и если подобного рода вещи попадают в руки врага, обычно это ни к чему хорошему не ведёт. — Придётся писать письмо с извещением, – его пальцы сильнее сжимают собственные волосы.       Только Сяо собирается сесть за стол, чтобы написать отчёт с дурными вестями, так голова начинает тяжелеть. Он упирается рукой об деревянную стену, крепкой хваткой впиваясь пальцами в свои виски: они пульсируют, неприятно отдавая дрожь по всему телу. Тело всё ещё слишком слабо. — Пожалуй, сначала лекарства… – с нотками досады в голосе продолжает раненый самурай.

***

— Сильно же нам всем досталось…       На татами сидит красноволосый парнишка, небрежно и весьма неаккуратно меняя повязки на своих руках, параллельно что-то себе под нос бубня. Его глаза тщательно осматривают израненные ладони. — Не поиграть мне теперь с такими пальцами в судоку… – добавляет Хейдзо, как его бошку тут же стукает газеткой его товарищ. — Ай! Ты чего?! — У нас столько проблем, а ты находишь время думать о судоку, – строго хмурится Горо.       Горо — так же, как и Хейдзо и Сайно, является членом отряда, и прямо сейчас он с некоторой суровостью водит сложенной газетой перед лицом своего друга. Горо принимает сердитый вид. — Проблемы проблемами, а судоку по расписанию, – упрямо отводит взгляд красноволосый, дуясь и продолжая обматывать руки, но уже с заметным недовольством. — И я ранен вообще-то! А ты, Горо, раненых бьёшь, между прочим. Ну и бессовестный.       Горо тяжко вздыхает, закатывая свои глаза так, что они, кажись, и вовсе вылетят с компактной орбиты, если Хейдзо не угомонится. В эту же минуту самурай влепляет товарищу второй удар газетой по голове, на что тот недовольно буркает: — Я что тебе только что сказал!       Хейдзо, кажется, совсем обленившись встать с татами, по-глупому тянется к нему в сидячем положении в целях забрать эту несчастную газетку. А Горо и не думает отдавать. На его лице всплывает еле заметная ухмылка — всё-таки каждый находит забаву в своём.       Отвлекает их от этого дела их товарищ — Сайно, что, появляясь на пороге, слабо хлопает себя по лбу и тягостно вздыхает. За ним подоспевает и… Сяо? — Генерал Сяо? – с удивлением проговаривают Хейдзо и Горо, отрываясь от небольшой неразберихи, что происходила между ними до этого времени.       Сяо лишь издаёт досадный вздох, осматривая свой отряд с ног до головы. — Вы, ребята, выглядите паршиво, – с заметной тяжестью в голосе говорит генерал. — Вероятно, вы уже знаете о случившемся. Я побуду несколько дней у вас, – продолжает он, в мыслях желая поскорее пережить эти предстоящие шумные дни со своими товарищами. — Слышал, местная полиция уже обыскивает Ваш дом, – присоединяется Сайно. Лидер же отвечает кратко: — Хитрость для ниндзя не чужда, они могли заложить ловушки.       Сяо понимает, что сейчас его отряд не способен ни на что, если только, конечно, не сгодится врагу в качестве пушечного мяса. Поэтому дать всем отдых в сумме нескольких дней — идея благая и весьма неплохая. Самурай аккуратно, чтобы не ворошить раны, садится на татами, спиной облокачиваясь об стену: в одной руке у него карта Киото, а в другой небольшой лист бумаги, чтобы выписать все подозрительные места и составить стратегический план для дальнейшей миссии. Он хмурится в очередной раз, в досаде пребывая из-за малого количества зацепок, и виски свои устало потирает: как же он вымотался за последние дни. — Генерал Сяо, как Ваши раны?       К Сяо подсаживается его белобрысый товарищ. Самурай поворачивает голову в сторону Сайно, а тот, в свою очередь, замечает кровавые повязки, что неурядливо выглядывают из тёмного кимоно. — Я в порядке, бывало и хуже, – Сяо затягивает кимоно потуже с невозмутимым выражением лица, желая закрыть вид на раны. — Лучше скажи мне о своём состоянии. — На мне ран практически нет. Можно сказать, вышел из воды сухим, – отвечает Сайно о своих ранениях, весьма подозрительно осматривая кимоно генерала. — А вот Вы лукавите, генерал.       Сяо безразлично отмахивается, когда речь вновь касается его. — Пустяки. Что важнее… – генерал невольно придаётся раздумьям, осматривая местности на карте и ненадолго останавливая свой взор вокруг окия в районе Гион. — Кто же мог отправить ниндзя прямиком в дом генерала, не боясь того, что его могут раскрыть? — Район Гион… – Сайно замечает пристальный взгляд генерала в области этого района. — Кроме домов и заведений с ресторанами там больше ничего нет.       Сяо вновь потирает свои виски устало, понимая, что нужно больше сведений для того, дабы наткнуться хотя бы на приблизительную цель. Тут Сайно слова свои продолжает: — Кстати говоря, насчёт этого… Через три дня я пойду в этот окия с кое-кем повидаться, – он кончиком пальца стучит по области района Гион на карте. — Если это поможет Вашему расследованию, можете пойти со мной.       Самурай не заставляет себя долго раздумывать — других вариантов у него больше нет, так что любые зацепки будут лучше, чем ничего. Он сворачивает карту перед собой и слабо кивает головой. — Пожалуй, так и сделаю.       Сяо встаёт с татами. — Не сиди до ночи, Сайно, – продолжает генерал, беспокоясь о своём товарище. Сяо знает, что тот частенько блуждает где-то на крышах, наблюдая за городом и при этом ничуть не смыкая глаз. — Дозор важен, но своё состояние тоже стоит поберечь, – в знак лидерской поддержки, самурай лёгонько хлопает друга по плечу прежде, чем отлучиться в другую комнату.       Грядут тяжёлые времена. ㅤ