Близнецы на вкус и ощупь

Произведения кулинарного искусства были поглощены парой из Фреда и Лайзы в долгожданной тишине. Он пересмотрел уже на все завитушки на люстре, сосчитал горошины на тарелке, честно пытался завести какой-то более осмысленный разговор, чем про соплохвостов в нерест (да, Лайза считала, что это крайне интересно). Ведущий что-то трещал со сцены, несколько пар уже танцевало, среди них был счастливый Кормак, а Фреду хотелось расслабить узел невидимого галстука — когда уже отсюда можно будет уйти? «Этот дейтинг немногим лучше турнира трех волшебников», — думал гриффиндорец, ища глазами Пэнси, чтобы вновь одним лишь взглядом разделить с ней уныние этого вечера, но девушка покинула столик: они с Гойлом стояли у сцены, участвуя в каком-то конкурсе. Скользящий взгляд, как змея, тормошил низы длинных скатертей, белые лосины гоблинов и тапочки эльфов, заползал на юбки и разлитое пятно сока на полу, пока не упёрся в чужую туфельку-лодочку на высоком каблуке, покачиваемую на мыске в черных колготках. — Эй, эй, эльф! Ещё шампанского! — крикнул и щелкнул пальцами Фред, сфокусировав внимание на тонком тельце с логотипом «Мамаша Лулу», перекрывшем обзор на вышеописанный объект. — Господин, прошу любезно простить, но вы уже употребили норму шампанского на сегодня. «Дьявол! А я всё так же трезв, как перед матчем по квиддичу». — О, это же отличная идея, я тоже хочу! Подайте мне сразу всю норму, мсье! — проклёвывался голос Лайзы. Расстроенный домовик не мог не подчиниться, хотя и понимал подвох. Щелчок, и три бокала игристого засияли перед девушкой. Как только эльф исчез, хаффлпаффка придвинула один из них в сторону Фреда. — Благодарю, — удивился он щедрости Турпин. — Всё… для тебя, — ответила она тихо, беря свой. Ей нельзя пить. Но очень надо. Когда первый бокал опустел, а тем для разговора всё так же не появилось, Фред потянулся ко второму. — Эй, не трожь! Это мой! — немного окосевшая и обозлившаяся на течение вечера Лайза защищала крупной рукой хрусталь. Фред посмотрел на неё с новым уровнем презрения, словно та была ему что-то должна, а не сделала и без того лишнее одолжение. Парень попытался встать из-за стола, но, словно сигнальная сирена, хаффлпаффка снова подала голос: — И куда ты?! — Отлить! Если тебе так принципиально знать! — огрызнулся он, отталкивая стул. Зал уже качался в легких волнах опьянения. Мимо разодетых гостей, пытаясь не наступать на домовиков, Фред шёл к дверям мужской уборной, расположенной неподалеку. Сфокусировав взгляд на белом прямоугольнике, он прочитал по очереди две таблички на соседних дверях: «Мужской туалет», «Стеллажи». Толкнув нужную дверь, Уизли оказался в тёмном предбаннике с несколькими ответвлениями. Выбрав одно наугад, он двинулся внутрь. Большое зеркало, раковина, вшитая в мраморную столешницу, и кресло с большим подголовником находились в небольшой темной комнатке, в дальнем конце которой располагалась очередная дверь непосредственно в туалет. У кресла на маленьком столике лежали старые новостные журналы, но флакончик с ароматизированными палочками был полон и источал модный запах. В углу горел тусклый торшер, но всё помещение светилось неоном от ламп над зеркалом. Фред подошёл к раковине и в фиолетовом люминисценте разглядел своё лицо. В таком антураже он казался себе сутенёром или наркоманом, каким-то больным ублюдком в общем. Думая об этом, Фред растянул губы, и джокерская белоснежная улыбка жутковато заиграла в ультрафиолете. Гул зала на мгновение прорвался в комнатку и затих. Легкий цокот зазвучал, приближаясь. — О жизни думаешь? — на пороге с улыбкой стояла Джемма Фарли, староста Слизерина, упакованная в платье-футляр из бордового атласа. — Очень тяжело думать, когда партнерша по столу ест твой мозг маленькой ложкой. А ты… пожалуй, лучшее, что я доселе встречал в мужском туалете. Что тут забыла? — парень смотрел на неё через зеркало, не оборачиваясь. Цок-цок-цок-цок. Руки, разряженные в кольца с крупными цветными камнями, сцепляются на талии Фреда, а черноволосая голова с вытянутыми залакированными локонами ложится на широкую спину загонщика. — Можешь сколько угодно кидать колкости, но ты не избежал судьбы, предсказанной тебе в башне старост, да? Поэтому такой нервный. Места себе не находишь, должно быть, — тянет она слова издевательски. — А как там Ангус? — Замечательно, — руки вдруг начинают скольжение вверх, к груди, запуская мягкую волну хлопка синей рубашки. — И почему же ты здесь? — Мне показалось, что тебе нужна моя помощь… — её пальцы добираются до горла и расстёгивают верхнюю пуговицу. — Разве тебе не хочется немного подышать свежим воздухом? Фред смотрит на девушку назад, вполоборота, его руки всё так же упираются в столешницу. — Сама не задохнёшься ли на второй части марафона? — Ему и половины меня хватит, — вторая пуговица сдаётся. — Давно всё это затеяла? — Давно-о-о, — тянет Джемма на выдохе. Её пах прижимается к нему сзади, передавая тепло. — И почему ты решила, что это сработает? — ухмыляется Фред, снова переводя взгляд на слизеринку в зеркале. — Потому что сегодня на мне нет белья… — левая рука проворно ныряет с груди под ремень и обхватывает полутвёрдый член, который красноречивее любых слов обличает желания парня. Теплая рука на органе помогает сделать картинку обнажённых лепестков под платьем более объёмной. Там, среди черного пояса от чулок, роза, часто ласкаемая под одеялом собственными пальчиками в фантазиях о друге всех старост, старшем из Уизли, готовится насладиться претворением мечт в реальность. Фред замирает от касаний в знакомом предвкушении удовольствия. Впервые за этот ужасный вечер пружина внутри него обещает расслабиться. Правая рука слизеринки расстёгивает ремень и брюки, помогая дать простор, пока левая скользит, слегка сжимая, от основания до самой головки. Эта новая ладонь, ладонь подруги, неожиданно сменившая роль, возбуждает Фреда дерзостью своей попытки. Если бы он сам пришёл к ней и сказал: «Подрочи мне», это было бы и вполовину не так интересно. А сейчас где-то её там сидит и ждет Ангус… Пальчики скользят по уже влажному от жара члену, правая рука нащупала и нежно сжала то, что ниже. Мэтлок ждет её там, а она наглаживает его яйца… Фред внезапно хочет по собственному обыкновению, чтобы это лицо, завешенное чёрными локонами, эти губы, проколотые колечком снизу по центру, вибрировали от накатившего оргазма. Оргазма в его честь, оргазма под именем «Фред». Секретная пещерка Фарли так сладко манила, что он прикрыл глаза. Джемма была подругой, у которой можно было списать на уроке истории магии или получить проход в выручай-комнату ночью, когда тот коридор патрулировался с особым усердием. Сейчас она подруга с мокрой от претворения своего плана в реальность щёлкой, в которую с каждой минутой хочется войти всё резче. — Ты такой твёрдый, даже не знаю, не будет ли тебе тесно во мне… Нехарактерный стон срывается с губ Фреда, и ещё более сильная волна пробегает под её рукой. Он разворачивается спиной к умывальнику. Член торчит, как намагниченный, хоть бы никто не подумал выбрать именно эту комнатку, если пойдёт в туалет… Джемма хитро улыбаясь нагибается, легко касаясь головки губами. Длинные ресницы в небольшом полете закрывающихся век приземляются на собственные щёки. Фред больше всего на свете хочет в неё, ему нужно узнать, так ли она узка, как бахвалится. Это лицо должно забыть, как говорить… Мощные руки поднимают девушку за талию и сажают на край стола с раковиной. Черные чулки, те самые туфельки на ножках, что он видел несколько минут назад там, в зале. Он задирает подол, и кружевные резинки чулок вместе с тесьмой, ведущей к поясу, открываются глазам. Уизли знает, что с ней спал Малфой, точно знает. Флёр его тонких пальцев на её бёдрах практически осязаем. Но сегодня она хочет Фреда, и на этом их дружба эффективно закончится. Эти туфли сейчас будут разведены так далеко друг от друга… Джемма не врёт: под поясом ничего нет, только влажная плоть, содрогнувшаяся от касания его длинного пальца. Фред встаёт между колен и подводит член ближе, головка касается розочки, и её тепло заставляет сердце парня совершить скачок, сбивающий с будничного ритма. Парень водит сверху вниз, снизу вверх, глядя на реакцию старшекурсницы. Он зарывается головкой поглубже к спрятанному под кожей клитору, раздразнивая старосту. — Ты течёшь как ненормальная, — шепчет Фред заворожённо, её смазка повсюду. Девушка дрожит от его нежных поглаживаний. Уизли присаживается на корточки, и сочная роза оказывается на уровне его лица. Вот она, пещерка подружки, дебют… Язык Фреда скользит по входу в дырочку, пробуя незнакомые соки девушки. Солоноватый вкус сводит его с ума, и это вовсе не шампанское. Джемма стонет от ласк, испуская всё больше, а парень, убрав за уши растрепавшиеся волосы, щекочущими движениями движется к клитору. Вид его красивого лица у себя между ног не даёт Джемме оторвать взгляд. — Коснись же его, Фред! — звучит так громко и отчаянно вслух, что любой сосед в кабинках покраснел бы до кончиков волос. Она почти теряет сознание, когда эластичный язык близнеца вибрирует на чувствительной горошине. Все мышцы напряжены, ноги согнуты в коленях, лицо Уизли утопает в сочной киске, глаза закрыты, а ресницы со светлыми кончиками покоятся на щеках. Фарли хочет невозможного: чтобы в момент оргазма его язык одновременно был и там, и в её рту. Парень ещё несколько раз проскальзывает по вершине, наращивая темп, напоследок в блаженстве втягивая её внутрь собственными губами, и Джемма ловит приход, какого не ловила никогда в жизни (и больше не словит). Пока она исходится, задыхаясь, его губы, язык, даже душа — всё в ней. Даже когда основной пик пройден, Фред не отстраняется, а нежно завершает мягкими широкими движениями языка, даруя клитору успокоительное внимание. После оргазма внутри всё чувствительно и размягчено. Откинувшись спиной на зеркало, слизеринка допроживает остаточные импульсы, пока Фред встаёт с колен, снова уверенно направляя рукой член. Теперь он точно войдёт в неё, и в донельзя блядских в этом свете глазах девушки виднеется острое желание быть наполненной им изнутри. Проскользив рукой по колену в чёрных чулках, пальцы Уизли останавливаются на нижних губках старосты, приоткрывая их, готовя к крупному гостю. Он направляет в дырочку и надавливает, практически не продвигаясь. Чрезвычайно узкая… Фред надавливает сильнее, и Джемма испускает стон. — Тебе больно? — Нет, мне хорошо. Парень пробивается внутрь постепенно, пока тугие стенки Джеммы обнимают копьё, даруя невероятное сжатие и жар. Само это погружение — уже донельзя развратный извращённый секс, словно он берёт то, что по праву ему не принадлежит. Запрокинув девушку назад ещё сильнее, Фред налегает всем телом, врываясь бёдрами вперёд. Ох, как далеко сейчас туфельки друг от друга… И самое время перейти от слова «трахаются» к слову «ебутся», потому что именно это происходит сейчас в одной из комнаток мужского туалета. Уизли и его платоническая до сегодняшнего дня подруга неистово ебутся на мраморной столешнице. Внутри её влагалища так чувствительно и размято после оргазма, что Джемма ощущает вторую и третью волны возбуждения, отдающие эхом от трения. Член близнеца массирует точку G, наращивая новый пласт ощущений, хотя староста и без этого течет. Когда она вернётся за стол к Мэтлоку, от неё будет так нести соками, что это сведёт его с ума вдвое быстрее запланированного, но только Ангус не поймёт, что это, потому что его сосед по факультету отодрал партнёршу, которая именно в его честь не надела сегодня бельё… Шея и грудь гриффиндорца, виднеющиеся из полурасстёгнутой рубашки, источающие запах парфюма, нависают прямо над лицом девушки, но она чувствует и вдыхает лишь знакомый запах тела, в объятиях которого задремала неделю назад в башне. Джемма старше Фреда, седьмой курс, и ей уже восемнадцать, но она, как глупая поклонница, держа одной рукой его квиддичские фотки, другой раздразнивала свои пухлые губки перед сном, задернув балдахин кровати. А ведь кончать, насаживаясь на собственные пальцы в тишине, чтобы не разбудить соседок, совсем не так весело, как здесь, в полутьме из неона. Особенно второй раз подряд… Испустив внутрь старосты всё, что только можно было выжать из собственного тела, Фред, попрощавшийся с пружиной внутри себя, покинул туалет, а через несколько мгновений вышла и слизеринка. В его голове в озере из шампанского купалась нагая русалка. Напряжение отхлынуло, и ватные ноги понесли близнеца обратно к столу. На ходу он машинально слизнул капельку крови, выступившую, когда слизеринка в конвульсии прикусила его губу. Близнец плюхнулся за стол подле вытянутой, как струна, Лайзы, которая за всё это время ни разу не встала с места. — Где ты был? — В туалете, чтоб тебя, — чертыхнулся в сторону Фред, вспоминая, что он всё ещё в контракте. — Один? — Да ты охуела что ли? — не выдержал парень. Он вскочил из-за стола и пошел мимо объединившихся Джеммы и Мэтлока, куда глаза глядят. «Да хоть обратно в туалет, лишь бы не торчать снова тут». Но на входе он снова приметил вторую комнату: «Стеллажи». Приоткрыв дверь, Уизли украдкой заглянул внутрь. Поняв, что помещение представляет из себя нечто вроде склада, Фред юркнул в дверь. «Побуду немного здесь. Черт бы побрал эти пятнадцать метров», — он сел на ящик, смакуя воспоминания недавней связи. Но наслаждаться одиночеством удалось ровно десять секунд. В дверях появилось конечно же грустное, чрезвычайно заебавшее лицо Турпин. Фред встал. *** — Почему ты меня не любишь, Фред? — начала она без всяких вступлений, зайдя и прикрыв дверь. Шампанское ещё больше искосило её, щёки горели красным, платье немного смялось в коленях. Она была похожа на башню «Дженга» ближе к концу игры. — А почему я должен тебя любить, Лайза? — с широкой злой улыбкой произнес утомлённый Фред. Внизу живота всё ещё сладко потягивало от испытанного несколькими минутами ранее оргазма. — Я же всегда на твоей стороне! Всегда прикрою тыл, помогу, защищу… — Ты себе так представляешь причины любить? — Джокер-гриффиндорец рассмеялся так громко, что склянки на стеллажах звякнули. — Дальше носа своего не видишь. Мне не нужна твоя забота. — Но мы же друзья… — брови домиком крайней степени опьянения. Друзья. Он только что вдул той, которую действительно считал подругой. — Ты слишком глупа, чтобы быть мне другом. — Черта с два! — она подошла угрожающе ближе. — Ты думаешь, я не догадываюсь, что ты трахаешь дёвчонку из Рейвенкло? А сейчас эта Джемма, как тень, вошла и вышла за тобой из мужского туалета? Фред опешил, — «Откуда…». — Почему это не я, почему вечно не я…. — замямлила Лайза, теряя силу тона, — Ты знаешь, сколько я положила на тебя, Фред? Я поставила на тебя всё. А ты даже не даешь мне себя коснуться. Дай же мне, позволь немного… — она придвинулась ещё ближе, чтобы прижаться к нему, но он отпрянул. — Выпусти меня и оставь в покое, пока я не ушёл с вечера окончательно! — вышел из себя Фред. — Никуда ты от меня нет денешься! Ты не можешь покинуть зону пятнадцати метров. — Зато я могу стоять на её границе, — парень энергично обогнул Турпин и направился к дверям, но Лайза схватила его за руку. — Останься, пожалуйста, я сделаю всё, что ты скажешь! — взмолилась она плаксиво. — Я скажу тебе заткнуться, пойти на ужин и вести себя там прилично! — Я знаю, что ты любишь, знаю тебя как облупленного, — продолжала она, не слушая, — Во сколько ты открываешь глаза и сколько ложек сахара в твоем утреннем кофе… — Ты собираешься этим меня впечатлить? Или окончательно убедить в том, что ты психопатка? — он дёрнул руку, пытаясь вырываться из её цепкого хвата. — Я знаю, — сказала Лайза, опускаясь на колени, шокируя этим Фреда окончательно, — что тебе нравятся слабые девушки, которые будут унижаться, страдать, всегда проигрывать в твою игру, — она стояла на коленях на своем голубом платье и смотрела вверх, как щенок, в его глаза. — Вот она я, сейчас именно такая. Воспользуйся мной, мне всё равно. Я иначе уже не могу дальше существовать так. Давай, чего медлишь… — она протянула руки к его брюкам. — Турпин, ты сумасшедшая, — Фред пытался оторвать её руки от пряжки своего ремня, но она зацепилась за него ногтями, словно он — край лодки, а она — утопающая. — Что, разве ты не любишь, когда девчонки стоят перед тобой вот так на коленях? Когда отсасывают тебе после очередного матча?! Она на была на удивление сильной и практически оттеснила его собственные руки от пряжки. — Чем я хуже какой-то анонимки? Я же из Хаффлпафф, ты ведь никого из нас по имени-то и не знаешь, кроме этой шлюхи Дженни, только Гриффиндор да Слизерин! Случайно ведь в коллекцию рейвенклонка попала, да? Не мог не взять, да?! Скотина ты, Фред! — она оторвала его руки от себя и в два движения расстегнула ремень и пуговицу, — дай мне любить тебя, Фред. Дай обожать тебя…. — тон изменился с жалостливого на маниакальный. Он всё ещё боролся с её руками на своих штанах, уже ощущая горячее дыхание в районе пупка. Заправленная рубашка выбилась, чокнутая хаффлпаффка уже практически коснулась его белья. — Как же так, я тебе совсем не нравлюсь, — наблюдает отсутствие эффекта Лайза, — почему им всем можно, а мне — нельзя… — она уже словно говорила сама с собой, плаксиво. Я хочу этого, ну чего тебе стоит… Просто дай мне приласкать тебя… Ты же помнишь, что однажды был во мне. — Отвали от меня, Лайза! Я встречаюсь с другой! Депульсо! — он выхватил палочку свободной рукой, и Турпин отшвырнуло на локти. — Кто, рейвенклонка? — глаза сощурились издевательски, пока Лайза пыталась снова встать на колени. — Ты в курсе, как на неё дрочит твой брат? Глаза Фреда расширились. — В каком это смысле?! И, словно материализовавшись при собственном упоминании, в дверях появилась Холла, заставая сцену: у расстёгнутых штанов Фреда в ногах валяется в полускомканном платье Лайза. — Поверить не могу! Тебе вообще всё равно, с кем?!— и без того слабые нервы Холлы дали последний сбой, и она с рыданиями сбежала, хлопнув дверью так, что та практически слетела с петель. Везде следующий за Холлой из-за магического ограничения Джордж поймал её, заключая в объятия, но девушка вырвалась и скрылась за дверью мужского туалета. Уизли открыл створку в «Стеллажи», чтобы посмотреть, что там происходит. На полу рыдающая Лайза искала выход, ползя в сторону двери. Брат, всё ещё тяжело дышавший, уставился на него тяжёлыми глазами. Джордж выдержал ответный стальной взор. — Ты дрочишь на Холлу? Тишина тянулась долгих пять секунд. Лайза добралась до выхода из помещения, и дверь снова гулко хлопнула. — А ты трахаешь её, играя в Ромео моим цветком? — Послушай, — Фред выставил руки вперед, — если бы я знал, что она твоя, я бы никогда… — Моя?! Идиот ты конченный! У неё любовь, она жить без тебя не может, и моей не была никогда! А ты типа не заметил… Типа просто решил кому-то присунуть и слиться! — Джордж схватился за раскалывающиеся виски, — ты трахал девушку, в которую я влюблён, насрав на её чувства! Не как полутора часами назад, он внезапно говорил не о своей боли, а о чужой. — Влюблён?! — повысил голос Фред. — Первый раз слышу. Ты только об Имоджен и говоришь уже три месяца, ни разу Холлу не упомянул, а пришел строить из себя оскорблённого? Я взял то, что лежало не приколоченным. Как и ты всегда делал. — Да пошёл ты в жопу, Фред! Неужели ты не мог найти себе кого-то другого, а не единственную девушку, на которую я завязался? И даже мне не сказал, мне! И хочешь, чтобы я поверил, что это случайность? — Ты совсем меня не слышишь! Это всего дважды было, и я не знал, что… — И как она? Понравилась тебе? Здорово было совать в неё свой хер? Я теперь никогда не узнаю. — Да, знаешь, здорово! — распалился Фред в незаслуженных обвинениях. — Просто замечательно, когда она кричала моё имя, кончая на ковре нашей спальни! Джордж не смог больше этого выносить. Он рывком накинулся на брата и повалил его на пол, оседлав. Занёс кулак, целясь в глаз, но Фред перехватил и вывернул его руку, повалил на бок, попытавшись вскарабкаться сверху. Младший ударил его коленом в спину, освобождая руки от захвата. Потасовка приняла угрожающий характер. Стеллажи со склянками и закатками звенели и вибрировали под гулом наносимых ударов. Прикрывая лицо, Фред пытался завладеть ситуацией хотя бы вербально. — Что ты как с цепи сорвался, Джордж! Лечись в Мунго, псих придурочный! — Иди ты в задницу, брат! Я тебя сейчас так отхерачу, что ты ебаться два месяца не сможешь! Фред удачным броском повалил брата и на этот раз умудрился скрутить ему обе руки за спиной и сесть сверху. Джордж лежал лицом в пол, дрыгаясь и тяжело дыша, хотя уже и начал осознавать, что бой проигран. — Уймёшься, идиот? Я тебя таким больным только в лето с Меридой видел! — Что, блять, за Мерида опять? — Ты совсем усох в мозгах что ли? Я тебе утром сказал! Добавляю: я проиграл ей в шахматы в Норе, а ты победил. Ходил гордый целый вечер, как петух, а потом слёг в любовной лихорадке. Ты бы точно такое не забыл, ты же никогда не побеждаешь в шахматах. — Да не было такого. Я действительно никогда не выигрывал ни у кого в шахматы, — пробубнил Джордж с пола. — Постой… — сказал вдруг Фред, осознавая кое-что. Он слез с брата и подтянул его на ноги за шиворот. Парни стояли друг напротив друга пыльные, с кровоточащими губой и носом, и выглядели так же плохо, как если бы выпали из Форда, который только что поколотила гремучая ива. — Ты что… наложил на себя «Обливиэйт»?! Наступившая тишина была такой острой, что можно было бы решить, что мир за дверью перестал существовать.