мы

Ночь была прохладной, и за окном монотонно шумел дождь, стекающий по окнам комнаты Баттерса. С потолка струился едва заметный свет настольной лампы, отбрасывающей мягкие тени на разбросанные по полу газеты и учебники. Кайл, вытянувшись на кровати Баттерса, дремал, как обычно захватив всю подушку. Баттерс сидел на своем рабочем столе, склонившись над блокнотом и с энтузиазмом записывая свои мысли для завтрашней статьи. Вдруг в окно тихо постучали. Он поднял голову и увидел, как знакомая фигура на фоне темноты указывает ему выйти. Это был Кенни. Баттерс улыбнулся — в этом было что-то такое тайное и невероятное. Он аккуратно поднялся, стараясь не разбудить Кайла, и, накинув куртку, выбрался через окно в ночную сырость. Кенни стоял у стены, укрывшись капюшоном от дождя, но все равно промокший насквозь. — Что это ты тут творишь? — спросил Баттерс, всматриваясь в его серьезное, как обычно, лицо. — Эй, Батс… — Кенни неловко теребил свой капюшон, — Может, пойдём прогуляемся? Ну, типа… Просто подышим воздухом. Баттерс засмеялся и хлопнул его по плечу. — Прямо сейчас? Под дождём? Ну, ты даёшь, Кен! — Ну, если хочешь, можешь остаться и дальше сидеть в комнате с Кайлом, — Кенни быстро бросил взгляд на окно, где Кайл всё ещё мирно спал, — но ты ведь знаешь, что это скучно. Баттерс вздохнул, надевая капюшон своей куртки, и шагнул в сторону Кенни. Конечно, он согласился. Ему нравилось это ощущение приключения, то, как Кенни всегда мог вытянуть его из привычной рутины. Они шли по мокрой дорожке, не заботясь о каплях, стекающих с их курток. Баттерс весело рассказывал о новом выпуске газеты, в которой он готовил статью о школьной постановке. А Кенни молча слушал, изредка кивая или отвечая короткими фразами. Его взгляд то и дело останавливался на лице Баттерса, на том, как капли дождя сверкали на его ресницах, как он смеялся, не обращая внимания на ливень. «Как же ему всё удаётся так просто», — думал Кенни, стараясь не выдавать своих мыслей. Это чувство, которое он испытывал к Баттерсу, было сложным, слишком болезненным для признания. Как объяснить это своему лучшему другу, который всегда был таким солнечным и открытым, когда сам Кенни чувствовал себя, словно тону в этом сером, безысходном дожде? — Знаешь, Батс, ты правда крут, — вдруг вырвалось у него. Он тут же пожалел о сказанном, но Баттерс лишь улыбнулся своей детской, но в то же время слишком уж смелой улыбкой. — Ого, комплимент от самого Кенни! Надо записать в дневник, — подшутил он, весело подмигнув. Кенни ухмыльнулся, но внутри всё сжалось. Как же ему хотелось просто взять Баттерса за руку, сказать ему всё, что накопилось за эти годы. Но он не мог. Ведь это было бы глупо. Баттерс слишком счастлив сейчас. Не стоит портить ему это. Они дошли до небольшой беседки в парке, где можно было спрятаться от дождя. Баттерс, как всегда, взял инициативу в свои руки, словно бы позабыв про то, что Кенни изначально позвал его сюда. Он весело болтал, о чём-то спорил с самим собой, а Кенни только смотрел на него, молча поддерживая разговор. Всё было так легко с ним, но внутри Кенни чувствовал, что он больше не может прятать свои чувства. — Знаешь, Кен, — вдруг серьёзно сказал Баттерс, — ты бы больше улыбался. Вот честно. Ты всегда такой мрачный, как Кайл перед экзаменом. — Ну, я же Кенни, — усмехнулся он, — кто бы на меня смотрел, если я был бы счастливым? — Ты ошибаешься, Кенни, — Баттерс сел рядом и, слегка флиртуя, хлопнул его по плечу. — Я бы смотрел. Кенни замер. Слова Баттерса повисли в воздухе, как гром среди этого затяжного дождя. Кенни на мгновение остановился, чувствуя, как внутри что-то щёлкнуло. Это был всего лишь невинный флирт, Баттерс, похоже, даже не осознавал, что сказал. Но Кенни почувствовал себя оголённым, как будто только что у него сдернули привычную маску. — Ты бы смотрел, да? — наконец произнёс Кенни, стараясь придать своему голосу обычную хриплую ироничность, хотя сердце билось слишком быстро. — Ага, — Баттерс оглядел его, как будто что-то задумав. — Ты знаешь, в колледже всё поменялось, мы все стали другими. Вот ты, например, — Баттерс подался немного ближе, но его выражение оставалось доброжелательным, без всякой тени флирта, только искреннее любопытство. — Ты стал… как-то взрослее, что ли. Кенни прищурился, пытаясь не выдать удивления от того, что Баттерс мог заметить какие-то изменения в нём. Он не был уверен, нравится ли ему это. Внутри продолжала нарастать мысль, что лучше бы он не звал Баттерса на эту встречу. — Да я всё тот же, просто дольше мотоцикл ремонтирую, — он попытался отмахнуться, вставляя саркастическую шутку. Баттерс рассмеялся. Он засунул руки в карманы своей куртки, явно не замечая, что Кенни внутренне ломается от каждого его жеста. — Ох, Кенни. Всегда найдёшь, что сказать, чтобы всё выглядело проще, чем есть на самом деле. Ну да ладно, просто… мне правда нравится, что ты меня сюда позвал. Тебе ведь сейчас, наверное, не просто? — он осмотрелся, словно что-то искал в глазах Кенни. — Мы с тобой не так часто разговариваем по душам, а мне кажется, что иногда тебе нужно просто выговориться. Кенни усмехнулся, но это было натянуто. — Чего мне говорить? Ну, в мире дерьмо, и я как бы справляюсь. А ты? Ты ведь молодец, Батс. Прямо светишься весь. Даже не верится, что это ты. Баттерс снова засмеялся, но на этот раз мягче. Он взъерошил мокрые волосы, покачав головой. — Я? Да нет, просто наконец почувствовал, что живу своей жизнью. Свободен, знаешь? Никто не командует, нет этого постоянного давления. Мне в колледже здорово. Ну и ты тоже — настоящий бунтарь, со своим байком, всегда такой независимый. Кенни почувствовал, как внутри у него всё переворачивается. Да, вот только независимость его не спасает. Он мог уехать куда угодно, спрятаться в грохоте своего мотоцикла, в реве ветра, но от своих чувств он сбежать не мог. И Баттерс этого, конечно, не знал. Он молча посмотрел на него — на его мокрую челку, на улыбающиеся губы, и снова почувствовал, как внутри поднялось желание. Это было нечто гораздо большее, чем просто дружба или восхищение. Это чувство было тяжёлым, давящим и непосильным. — Батс, — наконец тихо произнёс Кенни, — ты действительно думаешь, что я хорошо справляюсь? Баттерс, словно чувствуя что-то, посмотрел на него серьёзно. Его глаза были полны искреннего сочувствия. — Знаешь, Кенни, я всегда восхищался тобой. Ты сильный. Но это не значит, что тебе не нужно, чтобы кто-то был рядом, — он осторожно положил руку на плечо Кенни. Это прикосновение было лёгким, но оно оставило на сердце Кенни тяжёлый след. Он хотел ответить, сделать очередную шутку, чтобы всё снова стало проще, но не смог. Всё, что он сделал, — это опустил голову, скрывая свои глаза под капюшоном. Баттерс прав. Ему хотелось, чтобы кто-то был рядом. И этот кто-то стоял сейчас перед ним, такой живой и искренний. Но Кенни не мог признаться ни себе, ни ему. Не сейчас. Они молчали под звуки дождя, и это молчание было настолько громким, что даже шутка Баттерса не спасла бы ситуацию. — Ладно, — наконец произнёс Баттерс, — как насчёт завтра снова встретиться? Без дождя, обещаю! — Он подмигнул Кенни и, чуть задержав руку на его плече, отпустил его. — И может, ты наконец улыбнёшься? Кенни посмотрел на него и, не выдержав, чуть усмехнулся. — Увидим, — тихо ответил он. Ночь продолжала окутывать город, когда они с Баттерсом шли по улице, освещённой лишь редкими фонарями и мягким светом от витрин закрытых магазинов. Кенни поглядывал на друга украдкой, ощущая ту странную смесь нервозности и тепла, которая всегда появлялась, когда они оказывались наедине. — Куда ты вообще меня ведёшь, Кен? — хихикнул Баттерс, его голос звучал легко и радостно, как всегда. — Ты так ничего и не сказал, просто тащишь меня куда-то посреди ночи. — Расслабься, — ухмыльнулся Кенни, пытаясь скрыть внутреннюю напряжённость за привычной бравадой. — Есть одно местечко, о котором никто не знает. Думал, тебе понравится. Они прошли через узкий переулок, поднялись по маленькой лестнице и остановились перед закрытым баром, за которым находился небольшой внутренний дворик. Кенни подтолкнул старую металлическую калитку, и она с лёгким скрипом открылась. — Ты серьёзно? — Баттерс приподнял бровь, рассматривая этот скрытый уголок. — Ты что, красться сюда вздумал? — Да не. Это место давно закрыто, тут никого нет, — ответил Кенни, убирая капюшон с головы и проходя внутрь. — Когда я нашёл это место, сразу подумал, что тут можно отлично спрятаться от всего мира. Ни души, ни шума, только ты и кто-то, с кем тебе хочется поговорить. Баттерс огляделся, явно впечатлённый. На стенах старого дворика были следы граффити, которые выглядели так, будто они были здесь десятилетиями. Несколько старых деревянных столов и стульев стояли под навесом, и вокруг всё казалось таким заброшенным, но при этом уютным. — Кен, ну ты молодец, — усмехнулся Баттерс, поднимая палец. — Нашёл себе тайный уголок. Это как из фильмов про гангстеров. Что, ты тут обычно сидишь, думая о жизни? Кенни ухмыльнулся, скрывая волну неловкости, которая прокатилась внутри. Это было их свидание, пусть даже и неофициальное. Но Баттерс явно не видел в этом ничего романтического, а вот Кенни — совсем наоборот. Они уселись за один из столов, и Баттерс тут же стал говорить о том, как он написал новую статью для газеты, как планирует ещё встретиться с актёрами для подготовки к завтрашнему выпуску. Кенни слушал его, но сам мысленно витал где-то далеко, погружённый в свои собственные мысли. Он оглядывал Баттерса, видел, как тот иногда делает быстрые движения руками, когда увлечённо рассказывает, как его глаза загораются при каждой новой идее. И всё, что Кенни мог думать в этот момент — это то, как сильно ему хотелось протянуть руку и просто дотронуться до него. Не как друг, а как кто-то, кто давно носит в себе невыносимую тайну. — Ты вообще меня слушаешь? — внезапно спросил Баттерс, наклоняясь чуть ближе к нему, когда заметил, что Кенни явно не следит за его рассказом. Кенни моргнул, словно вернувшись из своих мыслей. — Ага, конечно, слушаю, — пробормотал он, улыбаясь краем губ. — Про этот… спектакль. Готовишь его как большой хит? — Да, точно, — рассмеялся Баттерс. — Кен, ты вообще забавный иногда. Смотришь на меня, как будто в своих мыслях, а потом выдаёшь что-то из контекста. Ты вообще о чём сейчас думаешь? Кенни на секунду замер. О чём он думает? О том, как тяжело не сказать ему правду прямо сейчас? О том, как каждое их свидание — не свидание — превращается в новую пытку для него? Но он снова спрятался за шутками. — Думаю, что ты слишком много говоришь о своей газете, — с усмешкой ответил он, поднимая бутылку колы, которую успел купить по дороге, и делая большой глоток. — Успокойся, Батс, у тебя всё получится. Все знают, что ты лучший в этом деле. — Ой, брось, — смутился Баттерс, снова смеясь и покачивая головой. — Ты всегда меня поддерживаешь, даже когда сам думаешь, что это всё глупости. Но это ценю. Честно. Он на секунду посмотрел на Кенни немного дольше, чем обычно. Кенни почти почувствовал, как что-то внутри него дрогнуло. Это был один из тех моментов, когда Баттерс, возможно, видел в нём что-то большее. Или, может, это было просто его воображение? Но прежде чем он успел что-то сказать, Баттерс встал и подошёл к углу дворика, где на стене было старое ржавое колесо. — Слушай, это место и правда прикольное, — сказал он, рассматривая его. — Я бы не отказался сюда иногда приходить просто посидеть. Только не говори остальным, а то они тоже начнут таскаться. Кенни хмыкнул, прикрыв глаза. — Не волнуйся, это наше место теперь. Только наше. Эти слова прозвучали чуть мягче, чем он ожидал, и Баттерс обернулся, взглянув на него с лёгким любопытством. — Ты какой-то странный сегодня, Кен. Всё в порядке? Кенни, чувствуя, как его сердце начало биться быстрее, сделал глубокий вдох. — Я просто рад, что ты согласился пойти. — Он снова ухмыльнулся, пытаясь снять напряжение. — А то вдруг ты подумал бы, что я странный, и не пошёл бы. Баттерс засмеялся, вернувшись к нему. — С тобой всегда странно, но это же в этом весь прикол, верно? Они посидели ещё немного, разговаривая обо всём и ни о чём. Кенни снова уткнулся в свои мысли, наблюдая, как Баттерс смеётся и поддразнивает его, как иногда случайно касается его руки, когда что-то показывает на телефоне. Эти маленькие моменты, которые для Баттерса ничего не значили, были для Кенни целым миром. Когда время уже подходило к полуночи, Баттерс встал и потянулся. — Ладно, Кен, мне надо идти, завтра рано вставать. Спасибо за эту прогулку. Правда, круто провели время. Кенни кивнул, скрывая под улыбкой всё, что хотелось сказать. — Конечно, в любое время. Баттерс вдруг подошёл чуть ближе и похлопал его по плечу. — Ты лучший, Кенни. Без шуток. И снова этот взгляд, этот случайный, но такой значимый жест. Кенни снова понял, что не сможет сказать то, что держал в себе. Потому что это сломало бы всё. Они вернулись обратно под звук капель дождя, и Кенни снова остался один с теми словами, которые не смог сказать. Когда они подошли к общежитию, дождь стих, оставив после себя лишь свежий запах мокрой травы и редкие капли, стекающие с крыш. Кенни провёл рукой по волосам, отряхивая капюшон, и бросил последний взгляд на Баттерса. Тот шёл вперёд, весело насвистывая какую-то мелодию, будто бы это была самая обычная прогулка. Но для Кенни она оказалась слишком многозначительной. — Ты точно не простудишься? — насмешливо спросил Баттерс, когда они добрались до окна его комнаты. — Я? — Кенни фыркнул, — Меня так просто не возьмёшь. Я не Кайл. Баттерс тихо рассмеялся и, забравшись на подоконник, оглянулся на друга. — Спасибо, что позвал. Ты как-то всегда умеешь удивить, Кен. Серьёзно. Если завтра вдруг снова захочешь устроить что-то странное — зови. — Да не вопрос, — с ухмылкой ответил Кенни, стараясь скрыть свою неловкость. На самом деле ему хотелось завтра снова быть рядом с ним. Хоть на час, хоть на минуту. Но он знал, что снова останется со своими мыслями наедине. Баттерс исчез в окне, оставив Кенни стоять под тусклым светом у входа в общежитие. Теперь он был один, и молчание стало осязаемым. Ночь оказалась слишком тихой, а его мысли — слишком громкими. Он устал скрывать свои чувства, но каждая новая встреча с Баттерсом делала это только сложнее. Он направился к своему байку, чтобы хотя бы на время отвлечься от этого тупика в собственной голове. Завёл мотор, и его гул заполнил пустоту. Кенни всегда любил это чувство — ветер, шум, скорость. Это был единственный момент, когда он мог забыть обо всём. Но на этот раз не сработало. Мысли о Баттерсе не давали покоя. Этот парень будто бы светился в темноте, даже в холодном, сером мире Кенни. Его добродушие, легкость, как будто всегда находил что-то хорошее, даже когда все остальные уже сдались. «Я бы смотрел», — эти слова вертелись у него в голове. Он знал, что Баттерс не вкладывал в них тот смысл, который хотелось услышать. И всё же эта фраза не отпускала. Кенни понимал, что больше не сможет игнорировать то, что чувствует. Он заглушил двигатель и остался сидеть на байке у общаги, поглядывая в сторону окна Баттерса. Свет внутри был выключен, и, скорее всего, Баттерс уже лёг спать, возможно, снова разложил какие-то заметки для статьи или перебирал планы на завтрашний день. Всё, как всегда. Всё так просто для него. Но не для Кенни. Он медленно выдохнул, осознав, что не сможет признаться Баттерсу в своих чувствах. Это слишком сложно. Слишком опасно. Они дружили с детства, и Кенни боялся разрушить всё это. В глубине души он знал, что Баттерс никогда не посмотрит на него так, как ему хотелось бы. Но, несмотря на это, он не мог перестать надеяться. «Я буду смотреть на тебя», — подумал Кенни, вглядываясь в темноту. Он знал, что всегда будет рядом с ним, даже если это никогда не выйдет за рамки дружбы. Кенни сидел на своём байке, закинув голову назад и наблюдая, как последние капли дождя стекают с крыши общаги. Он знал, что не сможет просто так оставить свои чувства позади, и каждую ночь это чувство только крепло. Он пытался с ним бороться — но каждый раз, когда закрывал глаза, видел лицо Баттерса. Вот уже долгое время Кенни делал всё, чтобы отгородиться от этого. Он всегда находил кого-то. Вечера заканчивались в чужих комнатах или на заднем сиденье мотоцикла с теми, кто был готов на одноразовое удовольствие. Каждый раз он надеялся, что это сотрёт Баттерса из его головы, заставит забыть тот глупый свет в его глазах, его невинную улыбку. Но каждый раз, после того как всё заканчивалось, наступала пустота. Кенни не был привязан к этим людям. Они тоже искали лишь физическую разрядку, и этого было достаточно. Иногда он даже не запоминал их имена — это был всего лишь очередной способ заглушить ту боль, которая не давала покоя. Но вот что странно — чем больше он пытался заполнить эту пустоту, тем шире она становилась. Ещё одно имя, ещё один знакомый образ. Но каждый раз, когда он просыпался, всё возвращалось на круги своя. Вместо удовлетворения он чувствовал только разочарование. Каждый из тех, с кем он был, никогда не мог заполнить ту пустоту, которую оставлял после себя Баттерс. И это сводило Кенни с ума. Ему казалось, что всё должно было быть иначе. Он мог бы встретить кого-то, кто смог бы заменить эту боль, и всё станет легче. Но всё только усложнялось. Никакие быстрые романы не приносили настоящего удовлетворения. Иногда ему даже казалось, что он сам себя наказывает, каждый раз выбирая случайных людей, чтобы снова и снова чувствовать себя разбитым после. — Какого чёрта, — тихо прошептал Кенни себе под нос, заводя байк и уезжая прочь от общаги. Он знал, что Баттерс никогда не узнает об этом. Он никогда не увидит, что за его безмятежной улыбкой и лёгкими разговорами скрывается боль и пустота. Баттерс жил в своём мире, наполненном статьями, активизмом и весёлыми друзьями, и, похоже, никогда не понимал, что Кенни был частью другой жизни — той, которую Баттерс даже не мог себе представить. Кенни гнал по мокрой дороге, чувствовал, как ветер хлестал его по лицу. Он хотел, чтобы скорость стерла все эти мысли, чтобы мотор заглушил то, что творилось в его голове. Но ничего не помогало. Он мог погружаться в бесконечные ночи с чужими людьми, мог исчезать на своём мотоцикле в грохоте ветра, но чувства к Баттерсу не отпускали. «Что если он флиртует?» — вдруг пронеслось в голове Кенни. Баттерс иногда поддразнивал его, говорил что-то такое, что заставляло Кенни на миг задуматься: может, он что-то чувствует в ответ? Но эта мысль быстро гасла. Баттерс был слишком наивен, слишком добр, чтобы понимать, что за этим может стоять. Кенни резко остановил байк, врезавшись в холодную реальность. Всё, что он мог делать, это продолжать скрываться за своим мотоциклом и чужими объятиями. Потому что сказать правду Баттерсу означало бы поставить всё на карту. А это было слишком опасно. Кенни заглушил мотор, тяжело выдохнув. Он стоял где-то на окраине города, окружённый тьмой и тишиной. Только дальние огни редких автомобилей прорывали этот мрак, но для Кенни эта ночь казалась бесконечно пустой. Его собственные мысли снова возвращались к Баттерсу, и неважно, сколько раз он пытался заглушить их другими людьми, ни один из них не мог заменить то, что чувствовал. Ему всегда казалось, что всё будет проще. Он мог обнимать кого угодно, чувствовать их тела рядом с собой, но как только всё заканчивалось, реальность настигала его с новой силой. Каждый раз после случайной встречи Кенни ощущал себя ещё более потерянным, словно он упускал что-то важное. Как будто он вечно искал ответ на вопрос, который давно знал, но боялся признать. Ему нужно было больше. Но не больше случайных связей, не больше ночных гонок по пустым улицам. Ему нужно было больше Баттерса. — Чёрт, Батс, — тихо пробормотал Кенни, глядя в небо. — Почему всё так сложно с тобой? Он закрыл глаза, пытаясь снова вызвать в памяти его образ — лёгкая улыбка, светлые волосы, иногда чуть растрёпанные, его добродушные и, как казалось Кенни, беззаботные глаза. Каждый раз, когда они пересекались взглядами, Кенни чувствовал, как что-то внутри него дрожит. Даже просто находиться рядом с Баттерсом было пыткой, потому что он не мог дотронуться до него так, как хотел. Не мог дать себе позволить разрушить ту дружбу, которая связывала их с детства. «Я же просто хочу быть рядом», — пронеслось в голове Кенни. Но этого было недостаточно. Каждый раз, когда он видел Баттерса, с кем-то флиртующего или смеющегося, это сводило его с ума. Эти невинные жесты, неосознанные, но такие разрушительные для Кенни. Иногда Баттерс флиртовал и с ним, как будто между делом, шутливо, и это резало по живому. Каждый такой момент был словно удар. Это не была та боль, от которой можно было избавиться с помощью быстрого секса с кем-то случайным. Это была другая, глубинная боль, которая съедала Кенни изнутри. Он вспомнил, как пару дней назад они с Баттерсом сидели в комнате, обсуждая статью, которую Баттерс готовил для университетской газеты. Баттерс, увлечённый своей работой, бросал на Кенни такие непринуждённые взгляды, иногда шутил, смеялся. Кенни не мог не смотреть на него — он жадно ловил каждый момент, когда их взгляды пересекались. Тогда Баттерс флиртовал ещё более очевидно, может, из-за хорошего настроения или, может, из-за того, что Кайл был рядом, спящий на соседней кровати. И Кенни, сам не замечая, уже надеялся на что-то большее. Но когда их шутки затихли, и Баттерс снова занялся своими записями, Кенни понял, что для него это была лишь игра, способ развеяться. Баттерс никогда не смотрел на него так, как Кенни хотел бы. Он никогда не замечал, что каждый флирт, каждая улыбка пробуждали в Кенни нечто, чего тот не мог контролировать. Теперь же, глядя на тёмные улицы, Кенни понимал, что дальше так продолжаться не могло. Его попытки заполнить пустоту другими людьми не давали результата. Ему нужно было что-то большее, чем просто физическое утешение. Но самое сложное было в том, что это «большее» было недоступно. Он резко встал с байка и вытащил телефон. Тексты на экране расплывались перед глазами, но его пальцы автоматически набрали номер. Он знал, что Баттерс, скорее всего, уже спит. Но что-то внутри требовало, чтобы он хотя бы услышал его голос. Звонок прерывался долгими гудками, пока наконец не раздался сонный, но всё ещё весёлый голос: — Кен? Ты что, еще не вернулся? Всё нормально? Слушая его, Кенни чувствовал, как внутри поднимается тяжёлая волна. Он снова пытался подавить свои чувства, скрыть их за обычными словами. Он всегда делал это — не выдавал себя, оставляя всё на уровне дружеских шуток и скрытых взглядов. — Да всё норм, Батс, — выдавил он, стараясь не дать голосу дрогнуть. — Просто хотел узнать, как ты там. Ты спишь? — Ну да, как-то уже поздновато… — рассмеялся Баттерс, его голос звучал так тепло и невинно, как будто весь этот разговор был просто случайностью. — А что? Что-то случилось? Кенни закрыл глаза, прислонившись к стене здания. Он хотел сказать больше. Он хотел, чтобы Баттерс понял, что на самом деле происходит. Но не мог. — Нет, — наконец ответил Кенни. — Просто… хотел услышать твой голос, наверное. На том конце линии повисло молчание, и Кенни почти мог видеть, как Баттерс слегка нахмурил брови, пытаясь понять, что кроется за этими словами. — Хм, ну… — Баттерс снова хихикнул. — Ну, вот он я. Ты уверен, что всё в порядке? Кенни понял, что больше не может продолжать этот разговор. — Да, всё нормально, — коротко ответил он. — Ладно, отдыхай, Батс. Увидимся завтра. — Конечно, Кен. Спокойной ночи! И иди уже в общагу, пока никто не заметил. Кенни сбросил вызов, чувствуя, как его пальцы дрожат. Он оставил свои чувства снова невысказанными, снова спрятанными за шутками.