мы

Кайл сидел на кровати, сгорбившись, обхватив руками колени. Тёмные волосы липли к его мокрому от дождя лицу, а глаза горели красным — смесь гнева, отчаяния и страха. В комнате Баттерса, обычно тёплой и уютной, теперь казалось, царила тишина, будто всё вокруг замерло, отражая состояние Кайла. Он не мог понять, как всё так быстро разрушилось. Его разум цеплялся за последние слова Стэна, за его молчаливый взгляд перед уходом — словно нож, вонзившийся в грудь. Баттерс осторожно присел напротив него на край кровати. Его всегда спокойные глаза с тревогой наблюдали за каждым движением Кайла. Он не знал, что сказать. Это было нечто большее, чем обычная школьная драма, что-то куда глубже, болезненнее. В тишине между ними были только капли дождя за окном, как тихий стук по стеклу, придающий вес каждому мгновению. Кайл, не поднимая глаз, тяжело вздохнул, и его голос дрожал. — Он уехал, — начал он, и это было едва слышно, словно сам не верил собственным словам. — Стэн… больше его нет здесь. Мы больше не будем общаться. Слова были простыми, но они висели в воздухе, словно врезаясь в пространство вокруг них. Баттерс не знал, как реагировать. Он привык быть сторонним наблюдателем в чужих драмах, писать об этом в школьных газетах, но сейчас это был Кайл — его сосед по комнате, тот, кого он видел каждый день. — Что… что ты имеешь в виду? — Баттерс почти шептал, боясь нарушить этот тонкий момент. Кайл выпрямился, глядя в одну точку перед собой, как будто пытался найти ответ в пустоте. Слёзы вновь навернулись на его глаза, но он не дал им пролиться, сжимая кулаки так сильно, что костяшки побелели. — Он ушёл. Бросил колледж, меня, этот город, чтобы… избавиться от своих проблем, — Кайл проглотил ком в горле. — Я думал, он собирается признаться мне, что… что чувствует то же самое, что и я. Но вместо этого он просто уехал, и всё, что осталось — это пустота. Баттерс замер. Его сердце учащённо забилось, когда он почувствовал, как собственный страх медленно заползает в его сознание. Стэн и Кайл… дружба, которая рухнула под тяжестью чувств. Он видел это сейчас, как наяву: их близость, дружба, которая должна была быть неразрушимой, теперь разломана. И это… могло случиться и с ним. С ним и Кенни. Баттерс сглотнул, чувствуя, как его грудь сжимается от паники. Что если он сделает то же самое? — мысль пронзила его разум. Что если признается Кенни, и всё рухнет? Что если это разрушит их дружбу, как произошло со Стэном и Кайлом? — Я не знаю, как теперь жить дальше, — продолжил Кайл, его голос стал тише, будто он говорил не Баттерсу, а самому себе. — Я больше не могу быть с ним рядом. Это слишком больно. Я пытался держать всё под контролем, пытался не думать о том, что я влюблён в него, но это всё равно всё испортило. И теперь его нет. И нас тоже больше нет. Баттерс ощутил холодный прилив страха. Он представил, как его отношения с Кенни могут закончиться точно так же. Ведь у него тоже были чувства — те самые чувства, которые он старался игнорировать, прятать глубоко внутри. Он всегда думал, что дружба важнее, что если он признается, то потеряет Кенни навсегда. Его пальцы дрожали, и он поспешил спрятать их за спиной, чтобы Кайл не заметил. Неужели это тоже ждёт меня? — вопрос эхом звучал в его голове. Что если однажды он скажет Кенни правду, и Кенни уйдёт так же, как Стэн? — Я… — Баттерс попытался найти слова, но они словно застряли в его горле. Он хотел утешить Кайла, но как, если сам был на грани того, чтобы потерять всё? — Кайл, я… Но Кайл перебил его, встряхнув головой и сжав виски пальцами, как будто пытался прогнать мысли. — Не говори мне, что всё будет нормально. Не будет. Ничего не будет нормально. Баттерс сглотнул, чувствуя, как его собственный страх нарастает. Он не мог допустить, чтобы то же самое произошло с ним и Кенни. Он должен был принять решение, и это решение созревало у него внутри, как холодная, неизбежная правда. Он не сможет разрушить дружбу с Кенни. Он не сможет рисковать. Кайл снова обхватил себя руками, как будто пытаясь защитить себя от собственной боли, и Баттерс молчал, чувствуя, что и его мир рушится. Он не мог позволить своим чувствам разрушить дружбу, потому что, как и Кайл, он не переживёт эту боль. Баттерс сидел неподвижно, чувствуя, как холодное осознание всё глубже проникает в его разум. Нет, это не должно случиться с ним и Кенни. Он не сможет вынести этого. Он уже видел, как Кайл буквально разрушен своими чувствами к Стэну, видел, как один признанный момент способен разрушить годами выстроенные отношения. Это было больше, чем страх — это была почти уверенность, что если он скажет Кенни правду, если признается в том, что скрывал так долго, они перестанут быть друзьями. Его сердце сжалось от этой мысли, и он быстро отвёл взгляд от Кайла, как будто боялся, что тот увидит его собственную внутреннюю борьбу. Нельзя. Его голова гудела от противоречивых мыслей. Нельзя потерять Кенни. Это было бы хуже всего. Кайл, по-прежнему не отрывая взгляда от одной точки, вдруг резко выдохнул, словно выбросив из себя всё накопившееся за вечер напряжение. — Ты даже не представляешь, — прошептал он, его голос был хриплым и сломленным. — Каждый раз, когда я думал, что могу справиться с этим, что смогу притворяться, что ничего не чувствую, всё становилось только хуже. — его голос дрогнул. Баттерс почувствовал, как в груди закипает страх. Он понимал, о чём говорил Кайл. Он сам жил с теми же мыслями. Но слова Кайла стали для него предупреждением. Это нельзя игнорировать. Это не пройдёт. Он понял, что чувства не исчезнут, но также знал, что если он пойдёт тем же путём, что и Кайл, всё может разрушиться. — Ты думаешь… — голос Баттерса был тихим, он чувствовал, как его горло пересохло. — Ты думаешь, лучше было бы, если бы ты не признался? Кайл горько усмехнулся, и эта усмешка лишь добавила ему ещё больше боли. Его глаза были полны слёз, но теперь он уже не сдерживал их. — Я даже не знаю, Баттерс, — ответил он, закрывая лицо руками. — Я просто не знаю. Возможно, было бы лучше, если бы я ничего не сказал, если бы оставил всё как есть. Но я не смог больше так жить. Это разрывало меня изнутри. Каждый раз, когда я видел его, я просто не мог больше это скрывать. И теперь он ушёл, и я не знаю, смогу ли когда-нибудь его вернуть. Баттерс молчал. Его разум был захвачен мыслью, что всё это слишком знакомо. Кайл говорил те слова, которые он сам боялся признать вслух. Но если он признается Кенни, они потеряют то, что у них есть. Он не мог этого допустить. Они с Кенни были слишком важны друг для друга. Дружба важнее, мысленно твердил себе Баттерс. Я не могу рисковать. Но теперь, сидя рядом с Кайлом, видя, как тот раздавлен своими чувствами, Баттерс понял, что цена молчания может быть такой же высокой. Прятать всё это в себе… было мучительно. Но признание могло разрушить всё. Его мысли закрутились в замкнутом круге: признаться и потерять дружбу, или молчать и страдать. Никакого хорошего выхода не существовало. Кайл, казалось, выдохся от собственных эмоций, и лишь тишина вновь повисла в комнате. Но для Баттерса эта тишина была оглушающей. Он не мог просто сидеть здесь и смотреть, как Кайл страдает, но и не мог поделиться своими собственными страхами. Кенни. Каждый раз, когда он думал о нём, сердце замирало. — Ты не можешь просто оставить все так, — вырвалось у Баттерса. Он не был уверен, что хотел сказать это, но слова сорвались прежде, чем он смог их остановить. Кайл с горечью посмотрел на него. — А что мне делать, Баттерс? Вернуться к нему и снова всё испортить? Он уже сделал свой выбор. Ушёл. Баттерс закусил губу, не зная, как ответить. В его голове вновь и вновь звучала мысль: Кенни не должен узнать. Ему нужно защитить их дружбу. Но, глядя на Кайла, он чувствовал, что где-то в глубине понимает: рано или поздно его чувства найдут способ вырваться наружу. Но пока… пока он просто должен отложить это на потом. — Мне жаль, Кайл, — тихо произнёс Баттерс, хотя эти слова казались такими ничтожными перед лицом боли, которую испытывал его друг. Но больше ему нечего было сказать. Баттерс сидел в тишине, погружённый в свои мысли. Кайл говорил, но его слова словно проходили мимо, оставляя в голове лишь тревожные образы. Он не мог избавиться от того, что сейчас чувствовал — это было больше, чем просто сожаление о Кайле и Стэне. В его голове крутились мысли о том, как быстро всё может разрушиться. Он вдруг представил себя на месте Кайла — в том же состоянии, с теми же страданиями, которые тот переживал. Страх терять Кенни обжигал его изнутри. Каждое мгновение, проведённое с ним, сейчас казалось обречённым. Он вспомнил все те моменты, когда Кенни был рядом, когда смех и веселье освещали их дни. Но теперь, когда он подумал о том, как его чувства могут разрушить эту связь, внутри него всё сжалось. — Чёрт, неужели это так легко потерять кого-то, кто тебе дорог? — пронзила его мысль. — Я не могу позволить этому случиться. В тот момент Баттерс решил: он не может рисковать. Дружба с Кенни была слишком важна, чтобы подвергать её опасности из-за его собственных чувств. Если он откроет своё сердце, это может закончиться так же, как с Кайлом и Стэном. Он не хотел разрушать то, что у них есть. — Я просто должен отдалиться, — прошептал он себе, словно надеясь, что слова принесут ему успокоение. — Не стоит играть с огнём. Его сердце сжалось от боли, но он знал, что это единственный способ защитить себя и свою дружбу. Он не мог позволить себе стать причиной, по которой Кенни уйдёт или изменит своё отношение к нему. — Я просто не могу, — повторил он, глядя на Кайла, который всё ещё сидел на полу, разрываясь между отчаянием и надеждой. — Я не хочу так же страдать, как он. Баттерс почувствовал, как в нём нарастает решимость. Он должен сделать шаг назад, пока не стало слишком поздно. В этом мире, полном хаоса и боли, он не мог позволить своим чувствам испортить то, что они с Кенни построили. — Может быть, я смогу просто оставить это всё позади, — подумал он, глядя в окно на падающие капли дождя. — Может, если я буду держаться подальше, всё будет в порядке. Он снова посмотрел на Кайла и, собравшись с силами, произнёс: — Мы справимся с этим, Кайл. Но я не могу больше быть с Кенни так, как хочу. Я не могу рисковать. И, приняв это решение, Баттерс почувствовал, как тяжесть уходит с его плеч. Это было трудно, но он знал, что так будет лучше для всех. Он должен был поставить дружбу на первое место, даже если это означало отказаться от своих чувств.