С любовью, Тэхен и Джин

      — Джиииин.       Тонкие пальчики сжались в его ладони, и Джин вынужденно прервался, до этого как-то слишком удачно и удобно заняв под романтично-популярный мотив свободное место на заполненном танцполе. Его взгляд упирался прямо в молодого человека, который танцевал с невысокой девушкой, как-то слишком интимно потираясь щекой о ее висок, при этом прижимая к груди ее руку. Он что-то говорил, и Джин следил за ним чисто из любопытства, потому что просто лень было уводить глаза, так удобно уставившиеся. А потом молодой человек поднял на него неожиданно пристальный взгляд, и Джина изнутри как будто током пробило. Представлялось весьма поэтично, но это было не слишком приятное чувство. И после этого, как будто применения насилия, Джин больше не мог увести глаза, даже после того, как незнакомец свои опустил, вновь обратив всё внимание на свою спутницу.       — Я отлучусь — нам с девочками нужно пошептаться. — Звенящий голосок теперь необъяснимо отдавался в Джине сразу от двух барабанных перепонок, при том, что входил в одно ухо, но он только кивнул.       — Это твой день рождения, дорогая. Твои друзья. И ты вправе…       — Это и твои друзья, Джинни. Хватит делать вид, что ты в заложниках, потому что за столом ты выглядишь именно так.       Раньше в этом упреке были бы только очаровательно надутые губки, которые затем, после одного лишь поцелуя обязательно бы расправились и раскрылись навстречу чувствам, а не назревающей ссоре, но не теперь. И Джин отпустил от себя жену, заметив, что молодой человек, об которого разбился насмерть его взгляд, там и оставшись, так же отпустил свою спутницу, что-то с ней обсуждая.       — Я пойду к бару. — Джин опустил глаза на супругу, мягко ей улыбнувшись. — Мартини со льдом?       — Всё-таки ты прелесть. — И девушка, чуть приподнявшись на носочки, мягко прижалась губами к его щеке. — Я скоро, не скучай!       Джину нравилось, когда она была в хорошем настроении, потому что таких моментов теперь было меньше, а только в такие моменты она давала ему шанс подышать. Спасибо, что хотя бы перестала давить своей мятой, которая, в особенно чувствительные для любого самолюбия моменты, перекрывала кислород и выжигала слизистую. Вместе с тем как хозяйка этого убийственного запаха пыталась довести до белого каления своего супруга, самолюбие которого и страдало. Раньше она была для него освежающе сладким лимонадом, а теперь… перечно-мятным газом, слезоточивым.       — Мартини со льдом, пожалуйста. И односолодовый виски, с двумя кубиками льда. — Джин, в одно мгновение вспомнив свое спортивное университетское прошлое, ловко занял единственное свободное у бара место, опередив остальных соискателей и вальяжно, по-хозяйски рассевшись на высоком стуле, расставив длинные ноги и распахнув дорогой пиджак, всем своим видом демонстрируя, кто здесь был хозяином.       — Одну минуту. — Бармен кивнул, улыбнулся, затем глянув на другой конец барной стойки, за которым началось оживление. — Уверен, вам не дадут скучать.       Джин наклонился, положив на отполированную деревянную столешницу локти, а затем очаровательно улыбнулся, отсалютовав левой рукой, на которой было обручальное кольцо. Пришлось невесело, но без сожалений отметить, что интерес к нему со стороны сплошь очаровательных и игриво нетрезвых девушек тут же начал угасать. На глазах.       — Жарко стало?       Джин тут же выпрямился, расслышав слишком близко мягкий, на контрасте с музыкой, укутавший его бархатом баритон. Настолько приятный голос, что когда Джин повернулся… Вполне логично, что настолько приятный голос прилагался к настолько притягательной внешности, от которой Джин до этого буквально не мог отвести глаза. Буквально. А ведь он честно пытался…       — Я обычно не танцую. — Джин чуть подвинулся, и молодой человек смог устроиться удобнее, не слишком прилично для их только свершившегося знакомства, но вынужденно прижавшись к его бедрам, при этом зацепившись рукой за низкую спинку стула, невзначай коснувшись спины Джина.       — Смотрите, как танцуют другие. Я Ким Тэхен. — Молодой человек улыбнулся с непонятным налетом снисходительности, которая непонятно точно сразу ударила по самолюбию Джина.       — Ким Сокджин. И вы отлично двигаетесь. Я просто хотел научиться, чтобы в следующий раз впечатлить свою жену. — Почему теперь факт того, что он был в браке должен был стать его достоинством и преимуществом? Потому что Ким Тэхен ему понравился, но он не понравился Ким Тэхену? Вообще, Джин давно не замечал за собой влечения к мужчинам, наигравшись с запахами во времена бурной молодости, затем встретив свою будущую жену. Неужели теперь в его жизни настал настолько переломный момент (оставалось надеяться, что переломный не потому, что его жена всё же сломает ему эту самую жизнь), что его молодость готова была вернуться? Джин не мог понять, что чувствовал.       А Ким Тэхен пока дал какой-то знак бармену, затем повернувшись и помахав кому-то еще.       — Это всё моя… — Он вновь вернул внимание Джину. — Спутница. Назвал бы ее подругой, если бы мы теперь с ней не боролись за внимание одного мальчика.       Джин ощущал себя рыбкой, которая хотела свободы, выбралась из аквариума и теперь пыталась спастись, хватая ртом воздух. В голове Джина не было мыслей, по крайней мере тех, которые он бы теперь мог думать, не испытывая стеснения, неловкости или угрызений совести. Он был женат и, как подобало порядочным альфам, верен и предан, а теперь смотрел на какого-то постороннего парня так, как будто собирался на что-то претендовать.       — У вас лицо изменилось. До этого оно было красивее. — Ким Тэхен фыркнул, потянувшись за протянутым ему стаканом, затем, мягко сжав плечо развернувшегося к нему Джина, привлек его внимание к уже приготовленному для него заказу. — Прошу прощения, если смутил. Просто я тоже вас заметил, запомнил и… — Ким Тэхен прямо смотрел в глаза Джина, как будто пытаясь сосчитать все промелькнувшие на его темной радужке блики от качественно волшебной лазерной подсветки, которая дотягивалась до бара от самого танцпола. — Не мог упустить возможность представиться. Однако, на нет и суда нет. Хорошего вечера, господин Ким.       И он, неожиданно мягко улыбнувшись, тут же скрылся, легко и непринужденно лавируя между танцующими, слишком органично вписываясь во вновь заигравший ритм. Развязный. Или свободный? Не пах. Джин смог уловить только пресный для любого альфы или омеги, познавшего гон или течку, запах синтетического парфюма. Но внутри Джина всё равно смогло остаться послевкусие от этого короткого разговора и длинного обмена взглядами. Горькое, но с пьяной сладостью, граничащей с приторностью, но слишком удачно балансирующей на этой заостренно тонкой грани. Джин чувствовал себя обманутым, пристыженным, не оцененным по достоинству, при том, что он изначально не искал ничьей оценки… И при этом он как будто выиграл в лотерею, ощущая теперь непонятный эмоциональный подъем. Который стал очевиднее, когда в толпе его, вновь удостоившегося общества жены, нашел тот самый взгляд, в который Джин попался... Как в капкан.       — Господин Ким. Вас ждут.       Девушка в классическом костюме вежливо улыбнулась, склонив голову, затем элегантно вытянув руку в жесте, недвусмысленно приглашающем последовать в заданном направлении.       — Благодарю.       Господин Ким обворожительно улыбнулся, немного нетерпеливо начав оглядывать обстановку, быстро и по очереди пропуская взглядом гостей. Он не искал тех, кто его пригласил. Только одного... И господин Ким остановился, больше расправив широкие плечи, при этом заложив руки в карманы по-классически стильно скроенных брюк. И девушка, которая должна была сопроводить его до столика, не отважилась его торопить, сразу заметив то, что так привлекло внимание господина Кима. Того, если быть точнее.       Есть люди, на которых приятно смотреть, но скучно слушать. Есть наоборот те, кто может заворожить озвученной волшебным тембром мыслью, при этом совершенно не умея остановить на себе взгляд — ничего примечательного на вид. Это был другой случай. Умело управляющиеся с саксофоном красивые руки, ласково низкий баритон и привлекательность, которую стоило бы запрятать в музейных запасниках, заранее упиваясь ревностью. Есть люди красивые: они задерживают на себе твое внимание, приглашая хорошенько рассмотреть роскошно дополняющие совершенный облик детали. А есть такие как Ким Тэхен. Его не хочется рассматривать. Его хочется съесть.       Сосредоточение парадоксов. Ведет себя тихо, просто и со вкусом одет, но при этом выглядит так, со всеми своими повадками, ужимками и беспощадно сексуальной мимикой, что приковывает к себе всё рассосредоточенное по помещению внимание, вызывая внутри вполне определенные желания. Разумеется, сексуальные тоже, но главное — стать ближе. Удостоиться чести насладиться этим безобразием вблизи, насытиться им. Безобразие. За его умелой игрой, остро балансирующей между вежливостью и наглостью, скрывалось осознание собственной безнаказанности. Он не виноват, что нечеловечески красив. Он не виноват, что кто-то сверху (или скорее снизу) наградил его дьявольской привлекательностью, которой Джин уже готов был приписать сверхъестественную природу. Потому что Джин был жертвой. И еще ни разу не приблизился хотя бы к намеку на то, что может надеяться на большее.       — Наверное, нам стоило позвать тебя вместе с госпожой Ким.       Никакой реакции.       — Джин, блять!       И Джину пришлось оторваться от своего завороженного мыслями созерцания, не успев от возвышенного перейти к тому, что соприкасалось с искусством. Порнографическим.       — Госпожа Ким слишком активно готовится к бракоразводному процессу и теперь… — Молодой мужчина, задумчиво поджав губы, элегантно выдернул из рукава пиджака дорогой манжет, который открыл еще более дорогой браслет часов. — Думаю, приступила к уничтожению моего гардероба. Так что… — Джин поднял на своего друга, который любезно за ним поухаживал, отодвинув стул и отпустив официантку, полные тоски глаза. — Не в этот раз, Мин Юнги.       — Смотрю на тебя и думаю. — Юнги, удобно распахнув полы по-современному свободного черного пиджака, открыв вид на черный гольф, вновь занял свое место, затем придвинувшись к столу и сложив перед собой руки. — Как ты жил с ней всё это время? И что могло произойти, что в вашей семейной почти идиллии случился такой страшный катаклизм?.. — Увидев в сомнении сдвинувшиеся к переносице брови на лице друга, а затем ускользнувший в сторону небольшой сцены взгляд, Юнги вздохнул. — Только не говори, что всему виной этот…       — Полагаю, здесь комплекс причин, одна из которых — терпение Джина. Закаленное в кровопролитных боях за непревзойденное самообладание. Чтобы быть как папа, который альфа, педагог и… — Другой мужчина, который до этого сохранял невозмутимый вид, но так же сосредоточенно следя за саксофонистом, как-то слишком многозначительно улыбнулся, явно потеряв мысль. — Как же хочется попробовать его на язык. Понюхать. Прямо между его…       — Пахнуть теперь немодно. И ты, Чим… — Джин нехотя отвел взгляд от сцены, грациозно подцепив со стола стакан, только-только наполненный для него на две фаланги виски. — Знаешь об этом как никто другой.       — И продвигаешь в массы, устраивая слишком пиздатые, чтобы пройти мимо рекламные акции. — Юнги с хитрой улыбкой и над стаканом посмотрел на друга, который только ухмыльнулся. — Как это называется? Свобода выбора? Подожди, я сейчас вспомню слоган. — И Юнги, поставив стакан на стол, но не выпустив его из рук, очень серьезно нахмурился, явно приготовившись декламировать.       — Ой, ну хватит! — Блондин раздраженно откинулся на спинку своего кресла, успев до этого залпом осушить свой стакан, затем с подозрением посмотрев на Джина, при этом поведя носом. — А ты, кстати, почему заклеился? Мне казалось, ты за естественность.       — Чтобы Айлин не смогла понять, в какой именно момент меня заебала и вывела из равновесия — она обязательно станет этим гордиться. — Джин драматично вздохнул. — Кстати, в этом плане очень удобно. Но всё, что касается любви и секса — мимо.       — Надо и себе прикупить, а то я настолько охуенно пахну, что некоторые несознательные исполнительницы вместо вокала выдают мне…       — Снятые с себя при тебе же трусы? Чтобы ты своими большими музыкальными руками выжал их и… — Чимин не успел договорить — только звонко засмеяться, когда в него полетела крепко и аэродинамически скрученная салфетка. — Я завидую. — Он обезоруживающе улыбнулся, затем, с выразительным вздохом, подпер рукой голову, по собственной воле повернувшуюся в сторону импровизированной сцены. — Он тоже наверняка использует пластырь. Я когда смотрю на него, мне порой становится страшно…       — Страшно, что кто-то издалека заметит твой задорно выглядывающий из-за пояса брюк стояк? — Юнги забавно округлил свои кошачьи глаза, пока Чимин на него весьма по-кошачьи зашипел. — Не успел настолько отрастить, так что… Но вообще… — Юнги тоже теперь откинулся на спинку кресла, при этом, для удобства, схватившись за кресло сидящего рядом Джина. — Судя по его комплекции, он альфа. И пластырем только усыпляет бдительность, чтобы затем заманить в свои сети и нагнуть другого альфу.       — Комплекция — не аргумент, котик. От тебя по левую руку сидит тоже альфа. Но судя по телосложению — карапуз. — Джин многозначительно посмотрел на Юнги, который ответил на этот взгляд очень многозначительным кивком, пытаясь скрыть улыбку. — Это вообще не аргумент.       — Вообще-то, этот. — И Чимин болезненно ухватил Юнги за коленку. — Сам так и не закончил превращение из гнома в принца, но…       И как будто желая заранее продемонстрировать ошибочность готовящегося суждения, Юнги выпрямился, эффектно расправив широкие и заметно окрепшие после службы плечи. И Джин решил поддержать лучшего друга, восхищенно выпучив глаза, так же восхищенно сжав его бицепс, при этом прикрыв раскрывшийся от восторга рот ладошкой.       — Вы меня совсем не любите. — Чимин скрестил на груди руки, при этом надувшись.       — Чим. — Юнги, отбив ладонь Джина по поводу удавшегося представления, серьезно посмотрел на друга. — Я знаю, что твой отец запустил пластыри в массовое производство только для того, чтобы никто больше не пострадал от твоей доминантности. У тебя самый высокий альфа-статус из нас троих. И даже если ты карапуз…       — А еще ты больше всех знаешь матерных слов и словосочетаний. — Джин со знанием дела кивнул, пока Чимин, явно проникнувшийся этим подобострастным утешением, расправил пусть и уступающие другим в ширине, но все же сильные плечи. — Так что, если ты и карапуз, то такой, который заткнет нас с Юнги за пояс.       — Главное, чтобы не при взгляде на господина саксофониста, потому что не хотелось бы за поясом Чима столкнуться с…       — Большое спасибо за внимание, дорогие гости.       Все трое как по команде уставились на сцену, пока молодой мужчина, до этого играющий на саксофоне, под завороженные взгляды тех самых гостей, наклонился к старомодному микрофону, при этом слишком сексуально обведя взглядом зал из-под бровей и игриво обрамляющей его лицо темно-каштановой челки. На нем была обычная белая рубашка и обычные, по-классические прямые черные брюки, схваченные на бедрах ремнем. Всё было обычно, но он производил впечатление звезды мирового масштаба. Неизгладимое. Граничащее с агрессивным восторгом. И не только в глазах Джина и Чимина.       — Как ты держишься? — Джин смотрел и слушал, как загипнотизированный, затем быстро глянув на Юнги.       — Секрет прост — я гомофоб. И просто жду удобный момент, чтобы начистить вам с Чимином ваши красивые… бисексуальные еблеты.       — Слова какие выучил. — Чимин фыркнул. — Это не мы такие, а коварные сладкие запахи. Ты просто не знаешь, как развести омегу на то, чтобы избавиться от условнос…       — Пластырей. — Юнги уточняюще кивнул.       — И нырнуть в пучину страсти. — Чимин, сделав вид, что, не заметив ремарку, закончил. — Жаль, мне попадались только несерьезные и избалованные легким сексом омеги, потому что я вполне мог бы заделаться примерным семьянином, и похуй мне, что у него тоже член. Лишь бы не длиннее моего. — Чимин с деланной тоской вздохнул, затем вытаращив глаза на поднявшегося Джина, который уже оперативно снял пиджак, развесив его на мягкой спинке кресла. — Ты куда?! Драться?! Возьми Юнги — его не жалко бросить на…       Но Джин, не успев вспомнить аргументы против, придуманные после очередной неудавшейся попытки подойти к Ким Тэхену, уже направился к сцене, заметив, что там освобождалось место, пока пианист разрабатывал свои гениальные пальцы прежде чем устроить вальсово-лиричный марафон. Танцы. И с мест медленно начали подниматься люди, пока Джин… Видел цель и не видел препятствий. У него было оправдание — он не мог отделаться от мысли и преследующего его образа. И даже если этого было недостаточно (а на данный момент ему было совершенно плевать, что его бракоразводный процесс только набирал обороты), ему было всё равно.       — Позволите?       Он протянул руку явно застигнутому врасплох молодому человеку, который бесцеремонно, но не без удивления оглядел Джина с головы и до ног.       — Господин Ким? — Он мягко и дежурно улыбнулся, при этом не моргая и смотря на Джина до изжоги пристально, взглядом, будто сквозняком, прямо через глазницы выдувая из головы всё лишнее. Кроме фантазий. — Боюсь, я вынужден вам отказать.       И он, почти не глядя, подцепил за руку проходящую мимо официантку, закрутив ее и притянув к себе, все еще не сводя взгляд с явно почувствовавшего себя оскорбленным Джина. И только когда он убедился, что успел произвести нужный эффект, его томно-карие и сводящие с ума глаза (Джин не мог, как ни старался, избавиться от подобных формулировок даже в порыве гнева) опустились к обескураженной, попавшей в плен рук своего начальника девушке.       — Потанцуем?       — Д-да, господин Ким.       Официантка криво, потому что до края смущенно, о чем говорил вышедший из берегов на ее щеках розовый румянец, улыбнулась, и господин Ким потянул ее в сторону. Джин не сразу сдвинулся с места, наблюдая теперь, как Тэхен что-то говорил девушке, улыбаясь… На самом деле эта улыбка предназначалась ему. Это было очевидно. Улыбался потому, что в очередной раз смог провести Джина вокруг пальца, заставить чувствовать себя дураком, при том, что Джин прекрасно знал, что сексуальный аппетит господина Кима не ограничивался женщинами и потому имел все основания для надежды. Но Тэхен улыбался надменно, с чувством полного превосходства и с разгромом одержанной победы. И Джин улыбнулся в ответ, спокойно направившись к столику, не обращая внимания на игривое злорадство своих друзей.       — Шестьдесят девять — ноль, в пользу владельца этого заведения? — Чимин теперь не мог скрыть сочувствие во взгляде, который опустился вместе с тем, как опустился на свое место Джин. — Я тобой восхищаюсь. Скажу честно — я пока отважился только вздрочнуть пару раз на его аппетитную задницу, затем утешившись… — Чимин осекся, выпрямившись. — Джентльмены не говорят о своих победах.       — Так же как патологические неудачники. — Юнги закатил глаза, затем с деланной грустью вздохнув.       — Типа тебя. — Чимин незло ухмыльнулся, вновь скрестив на груди руки, затем обратив внимание на Джина, который, судя по всему, был глубоко задумчив. — Я знаю, как придать тебе решимости. Пари.       Услышав это, Джин даже дернулся, переведя на друга удивленные глаза.       — Пари?       — Ну, ты же хочешь его, но не можешь никак подлезть. Правильно? — Чимин придвинулся ближе к столу, пока Юнги смотрел на него с сомнением.       — Думаешь, гипотетический проеб нам смотивирует его на… Хуйня, Чим. — Юнги покачал головой, затем посмотрев на Джина. — Не ведись. Даже если Ким Тэхен — заносчивый и высокомерный пидор, который привык играться с чужими чувствами, он человек. Ну и… — Юнги опустил глаза. — Его папашка, в случае чего, отчикает тебе член и засунет его тебе же в задницу, не став дожидаться особого приглашения или благодарности, только поглубже его затолкав.       — Да уж. — Чимин фыркнул, изобразив на лице легкое отвращение от услышанного. — Это будет посмертная победа.       — Я похож на того, кто применяет силу для того, чтобы потрахаться? — Джин искренне негодовал, пока Чимин и Юнги переглянулись. — Вот это поворот. Спасибо, друзья.       — Джин, мы не сомневаемся, что тебе с охотой дает каждая и каждый, на кого ты только томно вздохнешь, но… Этот мальчик — игрок, и ты должен был давно в этом убедиться, судя по тому, как он себя ведет с тобой. Игрок, у которого на руках все козыри из колоды. — Юнги говорил серьезно, пока Джин невозмутимо обратил внимание на свою тарелку, взявшись за столовые приборы.       — И пара джокеров в трусах. — Чимин согласно кивал, затем посмотрев в сторону саксофониста, который закончил танцевать, обратившись к пианисту, при этом очень поэтично облокотившись на закрытую крышку рояля. — Пойду, попытаю счастье я.       — Не забудь описать во всех подробностях, как тягаешь хер, когда вспоминаешь о нем — возможно, ему такое нравится. — В реплике Джина слышалась агрессия, но не настолько критичная, чтобы поднявшийся альфа принялся защищать свою честь.       И в следующий момент он уже гибко и элегантно лавировал между неспешно и с удовольствием танцующих, ослепительно улыбаясь.       — Господин Ким!       Он поравнялся с Тэхеном, который, услышав оклик, тут же оторвался от рояля, выпрямившись.       — Господин Пак. — Он вежливо склонил голову, мягко улыбаясь, а затем протянул руку. — Хотите попробовать музыкальный мотив на вкус?       Чимин невольно удивился, тут же невольно повернувшись к столику, за которым Джин… Просто ел. И в этом случае, это был тревожный знак, потому что обычно Джин, который великолепно разбирался в кулинарии и был известным маэстро вкусов, ел не просто, а так, что к нему хотелось присоединиться, а лучше — отобрать то, что было на его тарелке.       — Только если я поведу. — И Чимин взял Тэхена за руку, задержавшись на контрасте их ладоней. — Позволите?       — С большим удовольствием. — И Тэхен, как по мановению волшебной палочки, из потенциально ведущего превратился в покорно ведомого, совершенно не стесняясь разницы в росте.       Удивительно, насколько органично его талия вписывалась в конструкцию неформального, но все же классического танца. Он сразу стал плавно и, ни в чем не уступая однажды получившему хореографическое образование Чимину, раскачиваться, тонко улавливая волшебные фортепианные переливы. Был мягким, гибким и всем своим видом теперь походившим на породистого, награжденного сильным и умопомрачительно приятным запахом омегу. Мягкий, но при этом твердый в уверенности, что неотразим.       — Могу задать вопрос? — Чимин мог позволить себе не смотреть по сторонам, всем своим телом чувствуя и ритм, и окружение.       — Да, мы можем перейти на ты. — Тэхен смотрел на него чуть сверху, но в игривом взгляде было только интригующее любопытство.       — Почему ты так тщательно скрываешь свой запах и статус? — Чимин с подозрением прищурился, пока Тэхен лишь загадочно улыбался.       — Потому что мне нравится угадывать чужие ожидания и потакать им. Я могу позволить себе вести и могу позволить быть ведомым, а знай ты, что я омега или альфа… Вмешались бы предрассудки. — Тэхен чуть неловко пожал плечами, пока Чимин, чтобы предотвратить столкновение, притянул его ближе к себе, с удивлением заметив, что Тэхен не стал упорствовать — только бережно и отчего-то очень чувствительно сместив свою руку на плече Чимина. — Тем более, у меня не очень приятный запах, который… Знаешь, думаю, он может действовать как отрава. Для тех же комаров. Хотя, если учесть, какое усердие проявляют некоторые, чтобы присосаться к моей шее… Стоит подумать об этом.       — Тебе нравится. — Чимин улыбнулся, теперь замечая в молодом человеке черты самовлюбленного альфы.       — Как нравится тем, кто старательно тешат себя надеждами. — Тэхен стал серьезным, и в выражении его красивого лица появились острота и строгость, слишком эффектно подчеркнув четкий взмах высоких скул вместе с чарующим разрезом глаз. Точно альфа. — Но я всё равно выбираю. И, возможно, однажды выберу.       — До этого сведя с ума… — Чимин ловко развернул своего партнера, при этом чуть отпустив от себя, чтобы затем, завершив какую-то классическую, но вписывающуюся в недостаток пространства танцевальную фигуру, заставить Тэхена удивиться и по-детски широко улыбнуться.       — Если кто-то так легко сводится с ума, это не моя проблема. Я никогда не даю гарантии и обещания. — Тэхен теперь не спускал с лица мягкую и лишь слегка приподнимающую всегда опущенные уголки рта улыбку, при этом посмотрев куда-то Чимину за спину. — Возможно, это жестоко, но это личный выбор каждого. Я никого не принуждаю...       — Надеясь на то, что этот никого устанет биться головой о стену и сам отступит. — Чимин невольно подумал о Джине.       Нельзя сказать, что у альфы это было нездоровое влечение. По крайней мере, в то время, когда они находились вне досягаемости привлекательности Тэхена, Джин не показывал симптомов болезненной привязанности. Возможно, это была любовь с первого взгляда. Возможно, спортивный интерес и упорство, достойное альфы, которому несколько раз двусмысленно отказали. Возможно, просто усталость и желание сменить обстановку после трех лет брака, который слишком внезапно перестал быть похожим на сказку. Чимин пытался вспомнить, был ли как-то связан с Тэхеном разлад в семье Ким, но… Если сразу в голову ничего не пришло, значит, там не было прямых причинно-следственных связей.       — Ну, или разобьет голову в кровь настолько эффектно, что мне захочется поаплодировать и попросить повторить.       Тэхен озвучил это достаточно спокойно и даже равнодушно, но посыл… Пугал. Возможно, если бы теперь Тэхен пах, его естественный запах бы попытался Чимина отравить, пусть и сказанное не предназначалось конкретно ему. И вновь мысли вернулись к Джину. При том, что дрочить на саксофониста-ресторатора сразу расхотелось. Чимину не нужен был пожар в постели, и он никогда не искал опасной страсти, предпочитая выплескивать темперамент агрессией только в рабочее или не рабочее, но все же отрезанное от спальни время.       — Поумерил твой пыл? — Тэхен, будто услышав все пронесшиеся в голове альфы мысли, нагнулся к уху Чимина, прошептав это с явно обманчивой нежностью. — Будем считать, что ты теперь предупрежден, и не станешь тратить…       — Что, так заметно, что я хотел тебя трахнуть? — Чимин удивленно распахнул глаза, и… Тэхен засмеялся, при этом вызывающе сексуально откинув голову, открывая шею.       Несмотря ни на что, это было искренне, и когда Тэхен вновь посмотрел на Чимина, альфа не мог не улыбнуться.       — Я, кстати, умею еще дружить. И если ты не против… — Взгляд Тэхена тут же потеплел. — Я бы хотел больше узнать о пластыре.       — О, я занимаюсь рекламой и маркетингом, поэтому… — Чимин закатил глаза, затем став задумчивым. — Но если хочешь, могу организовать тебе встречу с отцом. Дружеский разговор, потому что папа очень любит говорить об этом своем изобретении, которое однажды обязательно перевернет мир.       — Ты серьезно? — Тэхен удивленно распахнул глаза.       — Да, и я даже не попрошу тебя в благодарность за это нагнуться. — Чимин, будто еще немного сомневался на этот счет, закатил глаза, затем широко улыбнувшись, эти самые глаза скрыв.       — Я буду благодарен. И… — Тэхен как будто смутился. — Спасибо за честность. Потому что мне редко в лицо говорят такое.       — А те, кто говорят, сразу становятся твоими друзьями. — Чимин с пониманием улыбнулся.       — Я деловой человек, поэтому предпочитаю большую часть времени заводить не друзей, а партнеров — так надежнее.       — А ты, оказывается, не романтик… — Чимин драматично вздохнул, остановив Тэхена и не заметив, как тот покраснел. — Неожиданно.       — Не могу сказать, пока рядом не окажется кто-то...       Тэхен отстранился, решив не заканчивать эту мысль, лишь улыбнувшись и склонив голову.       — Я провожу тебя к твоим друзьям. Всё-таки влиятельные люди, и мне, как лицу этого заведения, будет полезно узнать реальные отзывы.       Не дождавшись одобрения этой идеи, Тэхен взял Чимина за плечи, как будто они стали друзьями, направив к столику очень уверенно, как будто до этого сумев запомнить, где именно они устроились.       — Господа. Как вам ужин?       Тэхен галантно отодвинул для Чимина стул, затем остановив руку на спинке его кресла.       — Ну, виски не разбавлен и явно находился в бочке дольше трех лет. — Юнги поднялся, протягивая руку, которую Тэхен тут же пожал, проявляя исключительное дружелюбие и вежливость даже во взгляде. — Спасибо, всё отлично. И передайте пианисту, что он талантлив.       — Положительная оценка от признанного музыкального гения… — Тэхен отпустил руку Юнги, теперь вперив в него достаточно прямой взгляд, чтобы обычно стеснительный господин Мин смутился. — Выпишу ему премию.       Юнги сел, надувшись, пока Тэхен повернулся к Джину, который невозмутимо ковырялся в тарелке.       — А вы, господин Ким?       Джин как будто не слышал, вместо ответа взявшись за стакан с виски, из которого сделал большой глоток, даже не поморщившись. И на него теперь были устремлены сразу три пары глаз, две из которых смотрели с осторожным любопытством, пытаясь угадать, чего ожидать, а вот другая… Готовилась провоцировать, стоило только Джину поднять глаза. Но Джин до сих пор был невозмутим.       — Мне нравится кухня здесь. — Он мягко улыбнулся, подняв голову и, наконец, посмотрев на Тэхена. — Чуть меньше, чем хозяин этой кухни и этого замечательно ресторана, но здесь нет ничьей вины.       Чимин и Юнги как по команде начали удерживать выползающие из орбит глаза, пока Тэхен… Явно был застигнут врасплох, успев подготовиться к чему-то другому. И Джин понимал, что теперь Тэхен ждал от него агрессии и обидчивой колкости в ответ на чувствительный отказ. Понимал и радовался тому, что смог его переиграть.       — В таком случае… — Тем временем хозяин ресторана быстро и незаметно взял себя в руки, улыбнувшись с волнующей снисходительностью и будто виновато склонив голову. — Прошу прощения, что не смог ответить на ваше приглашение потанцевать. На тот момент мне была интересна другая компания.       Юнги и Чимин видели, с какой силой Джин сжал челюсть, отчего на его лице проступила обычно прячущаяся за мягкостью линий жесткая и как будто смертоносно заточенная острота.       — Я понимаю. И изначально не надеялся на успех. — Он улыбнулся, но в его глазах, которые, не отрываясь, смотрели на Тэхена, искрил ток, который теперь лишь отдавался блеском в находящихся напротив зрачках. — Никаких обид. Если вы сделаете нам за это скидку на общий чек.       Джин забавно приподнял брови, поджав свои вернувшие расслабленную пухлость губы, и Тэхен… Кивнул.       — Хорошего отдыха, господа.       Затем удалившись, на ходу бросив несколько слов официанту, после многозначительного взгляда на их столик.       — Ты что-то задумал. — Юнги резко откинулся на спинку кресла, выложив перед собой руки. — Бля буду, ты что-то задумал, Ким Сокджин! И даже мне стало страшно.       — Я? — Джин как будто удивленно и даже оскорблено поднял брови. — Ничего.       Юнги посмотрел на Чимина, который, не отрываясь, смотрел на Джина.       — Только вытрахать из него всю эту дурь, чтобы потом ему не приходилось только представлять последствия своих слов, однажды с ними столкнувшись. Я хотел по-хорошему. Потому что я хороший альфа, но когда обстоятельства сильнее…       — Джиииин… — Чимин с подозрением прищурился.       — По обоюдному согласию. Я даю слово. — Джин закатил глаза. — Он согласится вслух, громко и ясно. Даже если для этого мне придется сломать себе шею. Или сломать шею ему, потому что даже мое терпение уже подошло к концу. Меня заебала эта игра в Принеси-поди-подай-иди на хер-не мешай.       — Блять, ну давай только без этой хуйни. Ты уже взрослый мальчик, чтобы поддаваться на эти беспонтовые провокации, а потом еще и обижаться. — Юнги закатил глаза, подозвав официанта. — Забей хуй. Он проебется больше, если упустит такого самца как ты, чем…       — Юнги, я люблю тебя. — Джин обезоруживающе ласково смотрел на своего друга, который тихо выругался себе под нос, взявшись за салфетку, пытаясь скрыть смущение. — Ничего такого.       — Он хочет со мной подружиться, но я не буду тебе помогать. — Чимин скрестил на груди руки.       — Можешь мне мешать. — Джин пожал своими широкими плечами.       Что-то могло бы измениться, если бы не растерянность официанта, который не знал, откуда в счете может взяться скидка. А ведь Тэхен говорил с ним у них на глазах. Интересно, почему это ощущалось как личный вызов?..

* * *

      Тэхен терпеть таких не мог. Потому что прекрасно смог выучить, на свой шкуре и нервной системе, что за каждым благонадежным на вид прекрасным принцем скрывается самовлюбленный и напрочь лишенный эмпатии альфа, а Тэхен, даже не чувствуя запах, видел в Ким Сокджине альфу. Да, он отличался от обычно брутальных и порой несдержанных, где-то научившись контролировать агрессию и гадкий норов, но, возможно, это было опаснее или страшнее. Он отличался от других, но Ким Тэхен не собирался обольщаться на этот счет.       Обольщаться не собирался, как и очаровываться, но ничего не мог с собой поделать, каждый вечер, выходя в зал, чтобы посмотреть на гостей. Чтобы увидеть среди гостей того самого, широкоплечего, идеально прямого и аристократично воспитанного Ким Сокджина, который с какого-то момента стал регулярно приходить в его ресторан. Один или с друзьями. И с кольцом на пальце. Но Тэхен не собирался никак его воспринимать, потому что даже думать не собирался о том, чтобы… Он выдохнул, отложив футляр с саксофоном.       — Тэтэ, сегодня пас? — Молодой человек, обычно занимавший место за клавишами, посмотрел на своего начальника и по совместительству напарника почему-то с сочувствием, на которое Тэхен ответил мягкой, но тоскливой улыбкой.       — Послушаю тебя. Кстати, я говорил тебе, что Мин Юнги лично просил передать тебе благодарность за свои удовлетворенные звуком ушки? — Тэхен сделал шаг к пианисту, который тут же покраснел, за что получил мягкое утешение сжатыми на его плече пальцами. — Я обещал, что выпишу тебе премию.       — Лучше, выходной.       — Хорошо, значит, завтра и послезавтра мы будем без музыки.       Тэхен находился в зале, не сумев себя заставить посидеть спокойно в кабинете. Возможно, поиграть в какую-нибудь компьютерную игру. Возможно, позвонить отцу, потому что у того сегодня было много дел, а Тэхен прекрасно знал (и даже гордился этим), что его разговоры всегда расслабляли и обнадеживали взрослого альфу, который души в нем не чаял, в готовности потакая всем капризам. Да, Тэхен был папенькиным сынком, и никогда этого не стеснялся, без зазрения пользуясь влиянием своего отца для обеспечения… своей безопасности. А еще Тэхен им беззаветно гордился, несмотря на то, какая слава о нем ходила. Но даже это не помогло отвлечься от мыслей.       Он ждал. Не собирался ждать, не хотел ждать, но в этом случае ничего не мог поделать. Не собирался поддаваться, терять бдительность и изменять изначальному намерению проучить с нежной жестокостью, но… Ждал. И пусть Ким Сокджин с самого начала напоминал ему человека, которого хотелось не просто вычеркнуть из памяти, а еще и сжечь (человека, а не воспоминание), развеяв по ветру… Возможно, поэтому и ждал. Возможно, он был болен, если после того самого он до сих пор искал в других… Безысходность. Тоска, которая явно работала под прикрытием, выжидая тот самый момент, когда Тэхен и так был на пределе своих моральных сил. Сохранять хладнокровие. Он ведь был омегой, и как бы отец Чимина не пытался уравнять шансы альф и омег на одинаковую социализацию, активно продвигая эти идеи в науке и обществе, он знал, что у него, как у омеги, изначально предусмотрен сокращенный запас внутренних сил. Нет, не так. В нем было меньше твердости. Он умел проявить характер, но это было сродни кровопусканию, которое по чуть-чуть истощает твой внутренний ресурс, а не просто демонстрирует твою силу. Тэхен был сильным. Он чувствовал себя таким, но чем больше он чувствовал себя сильным, пытаясь отделиться от своего запаха и естественного статуса, тем больше ему хотелось… ласки. Тепла. Побыть ручным. И вновь силы приходилось тратить на отрицание. Никогда. Никогда больше. Никто не получит его запах и доверие. Это было взвешенное твердое решение, которое он принял и которого будет придерживаться.       — Сегодня мы без музыки, поэтому организуй несколько лишних столов. — Тэхен, только-только прибыв в ресторан, уже успел скинуть по дороге пиджак, принявшись за манжеты рубашки.       — Господин Ким, у нас сегодня в первой половине дня бизнес-ланчи, поэтому… — Его личная помощница почему-то растерянно смотрела в телефон, затем подняв глаза. — Заняться этим сейчас или непосредственно перед ужином?       — С четырех до шести? — Тэхен повел бровью, быстро оказавшись у стойки администратора, который выложил перед ним кассовые документы, необходимые для того, чтобы кухня получила продукты. — Пойдет.       И он уже мысленно двигался в направлении своего кабинета, помня о нескольких важных звонках, в том числе с одним зарубежным поставщиком, которого очень нужно было пригласить на очную встречу... Господин Ким уже придумывал вступление, когда заметил только-только вошедших гостей. Сердце встрепенулось подбитой на одно крыло птичкой, которую он поспешил добить. Жестоко, но в этом деле выживал сильнейший. Тэхен прекрасно знал, что стоило только чуть ближе подпустить сомнения, они тут же начинали свое гиблое дело, подтачивая уверенность в себе и своих методах. Намерениях.       — Я обслужу. — Он улыбнулся администратору, затем повернувшись к гостям, гостеприимно расставив руки. — Добрый день, господа. Столик?       — Будьте любезны.       Ким Сокджин. У него теперь, наверняка, был разгар рабочего дня, несмотря на то, что узел галстука был значительно ослаблен. На его щеках был немного болезненный румянец, и при этом глаза слишком блестели. Тэхен не собирался обращаться к интуиции и опыту, но теперь понял, что причиной такого волнения была явно не их встреча. И внутри без разрешения стало беспокойнее.       — Простите, господин Ким. Что-то не так? — Он смотрел на Джина, затем дав знак оказавшейся рядом официантке.       — Джин, ты пугаешь людей. Перестань так переживать. — Мужчина, который его сопровождал, явно по-дружески сжал плечо господина Кима, который только улыбнулся нервно, затем поблагодарив за оказавшийся в его руке стакан воды. — Пошли, сядем.       — Прошу.       Тэхен указал в обеденный зал, затем обогнав гостей, чтобы остановить у нужного столика. При этом он пытался невзначай понаблюдать за Джином, который продолжал всем своим видом демонстрировать нервную задумчивость, сбивающую с толку. Он явно был необычным альфой, потому что, даже судя по отцу, теперь в таком состоянии Джин должен был бы рвать и метать… снаружи, а он, кажется, запирал всю агрессию внутри. Наверное, это было не только сложно, но и болезненно, однако… Тэхен отмахнулся от дальнейших размышлений универсальным Это его выбор.       — Меню. Как только будете готовы сделать заказ…       — Одну минуту. — Мужчина поднял руку, затем схватившись за телефон и отойдя на безопасное расстояние, чтобы никому не мешать и сохранить конфиденциальность своего разговора.       Тэхен с Джином остались наедине, при том, что Джин уронил голову на руки, локтями смяв скатерть.       — Что-то… случилось? — Тэхен не видел господина Кима таким. И не видел таким того, кого господин Ким ему напоминал. Потому что если бы видел, он бы обязательно проявил участие. Ласково… И Тэхен тряхнул головой, почувствовав, что недавние размышления о том, как тяжело сдерживать характер и как за это нужно поощрить подобрались слишком близко, угрожая его уверенности. Пока Джин свою голову поднимать не торопился.       — Развод. Я развожусь с прекрасной женщиной, которая решила напоследок лишить меня не только коллекции дорогих дизайнерских рубашек, но и крови. — И Джин поднял красные блестящие глаза. То ли от гнева, то ли от безысходности. — Не женись. Особенно, на альфе. Если бы я не был джентльменом, я бы вступил с ней в спарринг, чтобы выбить себе право… Блять. Я заебался. Я реально заебался. Возможно, мне нужно вступить в спарринг с отцом, который привил мне эту ебучую привычку сдерживаться. Хотя… Кто мне мешает почесать кулаки не о… — Он запнулся, явно теперь постеснявшись озвучить первую, логично пришедшую в его голову мысль. — Боксерскую грушу.       И голова вновь упала, пока Тэхен присел рядом. Значит, Джин разводился.       — Хочешь, я с тобой потанцую, чтобы утешить? — Тэхен пытался заглянуть Джину в глаза, при этом заискивающе улыбаясь, пока Джин только поднял на него недоверчивый взгляд. — Но сегодня нет музыки. Тебе придется петь. И мне нужны гарантии, что ты не станешь вымещать на мне злость.       — Я обойдусь без твоей помощи. Спасибо. — Джин изобразил на своем лице как будто отвращение, но Тэхен только улыбнулся, заметив, что пухлые и потерявшие в цвете от нервов губы слишком капризно поджались.       — Ты обиделся? А я ждал тебя все эти дни. — Тэхен откинулся на спинку кресла, посмотрев в сторону спутника Джина, который теперь что-то сосредоточенно обсуждал по телефону, скрывшись за высаженной в напольный горшок китайской розой.       — Чтобы поиздеваться? Посмотреть, сколько еще покушений на свою гордость я смогу пережить?       — Если ты о том, что я решил перейти на ты — это можно исправить. И вернуться к началу. Я не хотел тебя обидеть. По крайней мере, этим.       Тэхен невинно улыбнулся, пока Джин повернулся к нему, при этом приблизившись к его лицу. Он был так близко, что Тэхен чувствовал, как он вдыхал и выдыхал носом горячий, наверняка отравленный злостью воздух, потому что альфа теперь весь злился.       — Я знаю, что нравлюсь тебе. Поэтому позволяю себе так себя вести. — Тэхен, кажется, нисколько не потерял в самообладании, теперь чувствуя себя в полной безопасности. Он не пах и не распознавал запах и теперь мог бояться только взгляда Джина. Но не боялся. И смотрел прямо, бросая вызов. Каждый раз он бросал ему вызов. Безнаказанно. Нагло. До подкатывающего комом к горлу раздражения… Сексуально. У его вызова был сексуальный подтекст. Сексуальная провокация. И поэтому, возможно, Джин не мог только злиться. — Ты позволяешь мне себя так вести. И пока ты позволяешь мне это — ничего не изменится.       Мягкий, сладкий, как будто утопленный в пригоревшей карамели низкий голос уговаривал, обнадеживал и при этом душил фантазиями. Коварство, которое слишком сильно было похоже на искушение, чтобы так просто поддаться чувству самосохранения.       — Когда я перестану это позволять, ты перестанешь даже смотреть в мою сторону. — Джин обманчиво мягко улыбался, и его взгляд, так же решившись на провокацию, все чаще скатывался к губам, между которыми то и дело показывался кончик языка, стремящийся как-то побороть сухость. Но против сухости губ было известное средство… — Тебя сложно раскусить. И переиграть сложно. Но легко можно выдрессировать. Ты уже сказал, что скучал, а я не появлялся здесь всего несколько дней. Привык. И, полагаю, успел проникнуться ко мне симпатией. Разумеется, так себя ведут обычно примитивные существа, но мы, ты и я, наделенные естественным инстинктом, не отличаемся от них. Когда позволяем себе эти инстинкты.       — Выдрессировать? — Тэхен злился. Не улыбался, а скалился, и его урчащий баритон теперь походил на плохо сдерживаемый и угрожающий рык. Джин вывел его из себя и теперь с удовольствием наблюдал за реакцией, всегда готовый вступить в любое противостояние, особенно с тем, кто так долго испытывал на прочность его выдержку. — Для дрессировки нужно какое-то лакомство, за которое я буду готов встать на задние лапки. У тебя есть такое? М? Не уверен, потому что всё это время ты только пытался сожрать меня глазами, даже не пытаясь что-то предложить взамен. Потому что я видел красивее, в отличие от тебя.       Губы были слишком близко, чтобы не потянуться за поцелуем, который теперь будет слишком сильно горчить из-за выплеснувшейся в сказанное желчи.       — Кнут и пряник. — Джин был настроен слишком решительно, чтобы заметить очередной нежный удар по самолюбию.       — Прянику предпочитаю клубнику.       — Чтобы получить клубнику, придется снять пластырь. — Джин прервал этот выходящий за рамки подконтрольного контакт, ощущая, что до срыва оставалось совсем чуть-чуть. Он сводил его с ума даже без своего запаха.       — Ты надеешься на то, что сможешь меня очаровать своим альфа-статусом? Я хочу потерять голову от другого. — Тэхен улыбнулся, затем задумавшись. — И дрессировка… Это интригует.       Джин смотрел в темные глаза, затем наклонившись, чтобы всматриваться еще пристальнее. В молодом человеке было слишком много отчаяния. Однажды принятое от отчаяния решение или отчаяние, когда он не смог выплеснуть свою злость и наказать кого-то. Он вел себя так не потому, что таким был. Он решил таким быть. Вот что, наверное, всё это время удерживало Джина. Взгляд. За надменностью, высокомерием и притворным дружелюбием всегда что-то пряталось. У него были красивые теплые глаза. В них не было злости. Не было яда. Яд был только в мыслях Тэхена и его решениях.       — Почему ты захотел меня утешить?       — Ты выглядел жалким, а у меня мягкое сердце. — Тэхен вздохнул, и Джин мог уловить в нем только злость. Очевидно, он слишком точно смог попасть в его самолюбие своей дрессировкой.       — Ты злишься на меня, но…       — Я не злюсь, Джин. И чтобы доказать тебе это… — Тэхен задумался, но лишь на мгновение. — Давай сходим на свидание? Ко мне.       Джин опешил, потом заметил, что его адвокат разговор закончил, но встревать не собирался, а потом перевел на Тэхена полный сомнений взгляд.       — Ты знаешь, что я тебя не трону.       — Я знаю, что ты меня не тронешь. — Тэхен улыбнулся. — И не потому, что мой отец найдет тебя и накажет, стоит мне только намекнуть, а потому что ты воспитанный альфа высоких моральных принципов, который не берет то, что ему не принадлежит.       — И потому, что на тебе постоянно подавитель запаха. Я в деле. — Джин улыбнулся. — Мне нужен номер твоего телефона и адрес. А также пожелания по поводу цветов и того знака внимания, что тебе будет приятен.       — Договорились, Ким Сокджин. — Тэхен протянул свою руку. — Уверен, ты не пожалеешь. И сможешь использовать этот шанс.       Ким Сокджин думал о том, что в любом случае получит то, что заслужил, слишком быстро придумав план. А Тэхен был уверен в том, что хотеть что либо после этого Ким Сокджин… не захочет.