С любовью, Тэхен и Джин

      У Джина не было возможности ответить, потому что именно в этот момент, когда Тэхен ждал ответ на этот слишком спонтанно вырвавшийся из него вопрос, у Джина зазвонил телефон.       — Алло, что-то случилось? — Он сразу напрягся, как и Тэхен, который, чтобы ждать было удобнее, скрестил руки, облокотившись на дверной косяк. — Я не дома. — И Джин закатил глаза. — Ты меня проверяешь? В гостях. У друга. У нормального друга, хватит задавать идиотские вопросы. — Джин тяжело вздохнул. — Докатились до того, что ты меня контролируешь. Что дальше? Ладно. Я понял. — Джин вновь взялся за дверную ручку, успев виновато улыбнуться Тэхену, который только кивнул, затем закрыв за Джином дверь.       Глупость. Разумеется, это была глупость. Наверное, так никто не делает — не приглашает остаться человека, в симпатии которого не мог быть уверенным. В своей увериться успел, совсем недавно убедившись, что его с Джином связывало не только садистское спасение, но… Наверное, это было логично: если тебе человек понравился настолько, что ты захотел его так нагло и бессовестно задержать — где-то есть другой человек, которому он понравился раньше и который теперь его держал, а не задерживал, как Тэхен. Наверное, у Джина, который, как честный человек, признался своей второй половине в поцелуе, был испытательный срок, во время которого его половина должна была убедиться в чистоте его намерений и верности. Могло быть такое? Наверное. Тэхен понятия не имел, как это всё работает в жизни, потому что о романтических отношениях он знал только из кино и книг, успев пропитаться, возможно, слишком завышенными ожиданиями. Или бесплодными надеждами, слишком оторванными от реальности.       Сразу стало как-то грустно. Нет, нельзя сказать, что грустно, но Тэхен решил не убираться на кухне, сразу направившись в душ и включив воду погорячее. Горько как-то было. На что он понадеялся? Что этот вечер смог стереть между ними до этого установившуюся границу и неловкость? А может, Джин теперь считал его больным ублюдком, вспоминая то, как таскал его, окровавленного, по полу за волосы? Имел право. А Тэхен имел право это забыть. Когда ты узнаешь, что тебе спасли жизнь, как-то не думаешь об ушибленном носе и всем остальном прочем. А он ведь тогда всерьез приготовился умереть… Почему всё было так сложно?! Он пережил суд, буквально пережил, а теперь, после того, как и вопрос с карьерой начал решаться в его пользу, возникла другая проблема. А если ему нельзя будет иметь постоянного партнера, пока он будет выступать?.. А, может, Джин знал об этом, и поэтому изначально не торопился с ним сближаться?       Наверное, в этот момент стоило подумать Как хорошо, что я жив и что жизнь, наконец, начала налаживаться! Но Тэхен не думал об этом. Зато решил переслушать ту музыку, что прислал ему Юнги. А, может, ему стоит попробовать самому что-нибудь написать? Вдохновение — оно ведь питается не только счастьем и радостью, но и драмой. А у него драмы со счастливом концом было хоть отбавляй. Наверное, ему стоит сосредоточиться на другом. Он как-то жил до этого без любви и секса, значит, вполне может пожить еще. Нужно расставить приоритеты, которые у него были расставлены заранее. Да и Джин, вполне возможно, не свободен, а кроме Джина его никто не привлекал… И искать он никого не будет. Только вдохновение. И боевой настрой, так как послезавтра ему предстояла первая после большого перерыва танцевальная практика, чтобы хореографы могли воочию рассмотреть его потенциал. Воодушевляло то, что это занятие будет проходить с Чонгуком и Чимином. Расстраивало, что... Нет, это всё же была глупость. Или наивность. А, может, и то, и другое.       — Какого хуя, Юнги?! — Выйдя из квартиры Тэхена, Джин позволил себе грубость.       — Проверяю, не вляпался ли ты со своими супергеройскими замашками в новую историю.       — А если бы я спал в этот момент? — Джин проверил номер подъехавшего такси, сразу схватившись за ручку дверцы, забравшись на заднее сидение.       — Перед сном ты всегда ставишь телефон на беззвучный режим, так что, ты бы просто не услышал звонок. — В явно уставшем голосе младшего брата слышалось торжество, и Джин тихо ругнулся себе под нос — это было гениально и просто, но он всё равно не додумался. — Папа хочет пригласить твоего отца к нам на ужин.       Вот теперь Юнги звучал серьезно, и Джин напрягся.       — Зачем? Чтобы обсудить с ним мое поведение? Чтобы обсудить со мной его поведение? С чего вдруг?       — Я не знаю и сам не в восторге от этой затеи. Возможно, так папа хочет попытаться избавить тебя от необходимости делать выбор между родителями, после того, как ты проебался. А ты знаешь, как мама бывает категорична. — Юнги вздохнул. — Прощупай почву.       — Юнги… — Джин взял паузу. — Он и твой отец. Никто не заставляет тебя его любить, но ты всегда говоришь о нем, как будто он чужой тебе.       — Хуже. Он мне посторонний. И я не собираюсь это обсуждать. — Юнги взял паузу, явно ожидая ответ от Джина. — Просто привези его послезавтра к родителям домой. — И вновь пауза. — Я знаю, что он тебе дорог, поэтому обещаю не грубить и не острить. Только если он попытается завести разговор о том, что мы не чужие люди.       Это было сложно, и в этой ситуации нельзя было Юнги винить. Но Джин уже мог себе представить, насколько отцу будет тяжело на него смотреть, хотя бы потому, что до этого Юнги наотрез отказался с ним встречаться, сразу обозначив свою позицию. Имел ли он на это право? Разумеется. Но от этого болело не меньше. Даже если заслуженно.       — Ты почему не спишь?       — Работаю. По ночам пишется лучше. — Смена темы пошла на пользу, и голос Юнги сразу стал мягче. — Так у кого ты был?       — Тэхен.       — Это было свидание? — В голосе слышалась не злая издевка, а… родственное подначивание.       — У него контракт маячит на горизонте. А где контракт — там никакой личной жизни. Плюс наше знакомство нельзя назвать обычным, которое может привести к большой и развратной любви прямой дорожкой.       — Подожди. Думаешь, Чон Хосок влепит ему в контракт обязательный целибат?       — Формально, нет. Но я прекрасно знаю, как это работает. И лучше не начинать, чтобы потом не было проблем.       — Ты расстроен по этому поводу? — В голосе Юнги слышалось сомнение. — Он тебе настолько понравился?       — Разговоры ни о чем. — Джин раздраженно передернул плечами, про себя ответив на этот вопрос.       Главное, пережить семейный ужин в расширенном составе, а потом уже можно подумать о чем-то другом, хотя, возможно, думать было не о чем. Джин прекрасно понимал, как это может работать, по крайней мере в фильмах. Тебя спасает прекрасный незнакомец, и в качестве оплаты своего подвига забирает твое сердечко. Стандартный сценарий, который Джину не подходил, потому что в жизни, когда рыцарский флер улетучивается, сердце вежливо просят вернуть.

* * *

      — Так, пятнадцать минут перерыв! — Мужчина быстро переодел кепку козырьком вперед, затем схватившись за широкие штанины тренировочных брюк, чтобы отлепить их от очень хорошо потрудившихся ног. — Ким Тэхен.       Тэхен, который успел привести в норму дыхание, запивая его теперь маленькими глотками прохладной минеральной воды, только кивнул. Это было замечательное чувство, и он понял, как по этому скучал. Разумеется, когда это войдет в его расписание, он начнет от этого уставать, но теперь…       — Тебе нужно будет поработать с тренером, чтобы привести в норму физическую форму в общем, и я в основном говорю о выносливости, но господину Чону я однозначно доложу, что мы с тобой сработаемся. — Мужчина, подойдя к Тэхену, протянул руку, добродушно улыбаясь. — Отличная работа. Сразу видно профессионала.       — Спасибо! — Тэхен не стал скрывать довольную улыбку, крепко пожав руку.       — Да, ты двигаешься явно лучше Чонгука. — Тэхену пришлось опустить голову, чтобы увидеть говорившего и распластанного по полу Чимина, который приподнялся на локтях. — Серьезно, Тэ. Не могу сказать, что у тебя до этого была мудреная хоряга, но с нашей ты справился… — Чимин задумался. — Это называется танцевальный интеллект. Ты умник.       Тэхен плюхнулся рядом с ним и, несмотря на физическую усталость, очень явную, которая вытеснила из него все физические силы, испытывал небывалый моральный подъем.       — Чуть не обоссался. — Чонгук залетел в зал, тут же опустившись напротив Чимина, который улыбался с усталой снисходительностью. — Гном уже сказал, что ты лучше меня?       — Я ему не поверил. — Тэхен протянул Чонгуку бутылку. — Надо восполнить вышедшую влагу.       — Ты крут. — Чонгук выбрал это вместо стандартного спасибо, сразу сделав несколько больших глотков. — И нам с Чимом нужно напрячь булки, потому что с такими заявками ты нас и под крышей этого агентства уделаешь.       — Выполняй свою работу и не смотри по сторонам. — Чимин закатил глаза. — Здоровая конкуренция — двигатель прогресса. И твоих накаченных ляжек. — Чимин похлопал друга по бедру, затем повернувшись к Тэхену. — Вообще, не верится, что мы теперь будем работать вместе. Почти.       — Мне тоже. — Тэхен улыбнулся, невольно заглянув в еще не успевшие полностью остыть воспоминания о своем прежнем сценическом опыте. — Надеюсь, что скоро смогу подписать контракт и окунуться в работу с головой. Только сейчас понял, как скучал по этому.       — Это еще сказывается то, что ты теперь без поводка. — Чонгук улыбнулся, сжав плечо Тэхена, как будто почувствовав, что у него забились мышцы. Наверное, это был танцевальный опыт, и Тэхен от удовольствия закатил глаза. — Окрыляет.       Возможно, теперь было не время, но этот вопрос мучил Тэхена слишком усердно, чтобы в данный момент, находясь на пике настроения, не захотеть его решить.       — А вы близки с Джином? — Не очень издалека, но Чимин и Чонгук почему-то не удивились вопросу.       — А вы? — Чимин лукаво улыбнулся. — Вообще, да. У нас есть менеджер, а есть Джин, и если без менеджера мы еще как-то сможем справиться, везде опоздав и всё проебав, то без Джина никак.       — Хотя бы потому, что он имеет влияние на обоих директоров. — Чонгук многозначительно поднял бровь, затем довольно улыбнувшись. — Он крутой. Мы с ним часто треним на пару, иногда боксируем. Иногда пьем, когда у него есть время приехать к нам в общагу после того, как мы выполним свое расписание.       — Он как старший брат. Даже ругает так, что хочется улыбнуться, а потом послушаться, чтобы он не огорчался. Потому что Джин — это последний рубеж перед тем, как пойти на ковер к господину Чону. А господин Чон, пусть и солнышко, но жжет так, что… — Чимин картинно передернул плечами. — Его лучше не злить, на самом деле.       — Я догадывался. — Тэхен сосредоточенно кивнул. — Значит, я тоже смогу надеяться на поддержку Джина?       — После того, как он тебя спас? Уверен. — Чимин ухмыльнулся, а затем чуть придвинулся к Тэхену, перейдя на заговорщицкий шепот. — Мы до сих пор не знаем подробностей, только то, что он активно поучаствовал в твоем спасении, за что получил по шапке от младшего. — И в один момент выражение лица Чимина поменялось, и он выпрямился, быстро посмотрев на Чонгука. — Если тебе тяжело об этом вспоминать… Блять, прости. — Он уронил голову. — Серьезно. Я… Ну, для нас это как кино, но ты ведь…       — Можете спросить у Джина, потому что он знает больше подробностей, чем я. — Тэхен ободряюще, чтобы погасить виноватую неловкость, улыбнулся, затем сосредоточенно опустив уголки губ. — А вы не знаете, у Джина кто-то есть? Он… встречается с кем-то?       Переход получился более резким, чем предполагалось, и Чимин с Чонгуком переглянулись, как будто теперь думали, могут ли посвятить Тэхена в эту большую тайну.       — Он… Серьезный парень. Вообще, таким с нами особо не делится, чтобы не бередить наши раны, но… — Чонгук задумался, как будто пытаясь вспомнить что-то, пока Тэхен встрепенулся.       — А у вас в контрактах прописано, что вы не можете заводить отношения, пока выступаете на сцене?       — Нет, ничего такого нет. — Чимин отрицательно помотал головой. — Но такие вещи обговариваются. Мы с Гуком сразу сказали господину Чону, что готовы пока только работать. Очевидно, что мы нравимся девчонкам в большей степени, а девчонки ревнивые. Это лишние проблемы. Возможности ходить и выбирать у нас нет, как и времени, а те девчонки, с которыми мы работаем и постоянно сталкиваемся то тут, то там… У них те же проблемы. Да и, честно сказать, я бы не хотел, чтобы моя невеста была публичной персоной. Это ж свихнуться можно.       — Согласен. — Чонгук кивнул. — В любом случае, политика здесь такова, что если вдруг какие-то сомнения, вопросы и проблемы — лучше сказать прямо. Лучше подойти к Чону и честно признаться, что у тебя залет, чем он потом узнает из газет. В первом случае, он поможет, во втором — откусит голову. Плюс… — Чонгук задумчиво закатил глаза к потолку. — У тебя другая ситуация, опыт за плечами, и ты не начинающий. Плюс у тебя другой концепт. Вполне возможно, что у тебя вообще не будет никаких ограничений, ни добровольных, ни вынужденных. Поговори с директором.       — Хорошо. — Тэхен слишком быстро кивнул. — Так… У Джина есть кто-то?       — Ты для себя интересуешься? — Чимин задал этот вопрос, вперив в Тэхена настолько прямой взгляд, что он стыдливо покраснел. — От этого зависит ответ.       — Ты что-то знаешь? — Чонгук удивленно округлил глаза. — А я почему не знаю?       — Потому что когда мы интеллигентно распиваем, ты первым уваливаешься спать. — Чимин закатил глаза, затем вновь начав пытать Тэхена немигающим взглядом. — Ну так что?       — Для себя. — Тэхен впервые откровенничал на такие темы, потому глаза поднимать не торопился.       — Свободен. И успел от свободы устать. — Чимин откинулся на заведенные за спину руки, повернувшись на громко открывшуюся дверь. — Но говорю сразу — он хочет для души. Только секса наелся по молодости, когда был гангстером. Даже представить страшно, сколько впечатлительных сердечек он разбил.       — Везучий. — Чонгук вздохнул, и Чимин мягко пнул его носком кроссовка.       — Мне не нужен просто секс. У меня был просто секс. — Тэхен поморщился. — Вообще… — И вновь покраснел. — Понимаю, что это только кино и художественный вымысел, но… Мне нравится романтика. В смысле, ходить за ручку, целоваться, обниматься, засыпать вместе…       — Ну харе, Гук сейчас заплачет. — Чимин улыбнулся, увидев, как на самом деле внимательно Чонгук слушал, явно именно в этот момент найдя в Тэхене родственную душу. — Но судя по всему, вы можете с Джином сойтись на этой почве, потому что он тоже такое ценит. В разумных пределах. И да, можешь не ждать от него вечер при свечах и ковры из лепестков, потому что в его понимании это клише. Но, можешь быть уверен, если Джин захочет, он даже мытье посуды превратит в романтическое свидание. Было бы грязных тарелок побольше.       — Откуда у тебя такие подробности его личной жизни? — Чонгук с подозрением прищурился, пока Чимин только фыркнул.       — Места знать надо.       Там было сказано что-то еще, но Тэхен теперь думал о том, что узнал. И сердце заколотилось быстрее, как будто он уже поднялся, чтобы продолжить тренировку. Или начать ее.

* * *

      — Ма, в чем подвох? — Джин украдкой смотрел в сторону гостиной, не глядя разбирая зеленые листья. — Если вы что-то задумали по поводу моих приключений, отец всегда меня до последнего отговаривает. А вы…       — Отец тебя отговаривал, а ты почему-то решил, что если у меня два сына, одного можно считать запасным и ничего не бояться. — Женщина вздохнула, затем прикрыв крышкой большую глубокую сковороду. — Сонгджи был ужасным мужем, но отцом самым лучшим. Я всегда знала, что он любит тебя больше всего на свете, и поэтому... Это нужно Юнги.       — Вы тоже заметили? — Во взгляде Джина появилось беспокойство. — Папа очень переживает.       — Иногда мне кажется, что Юнги обижен на него больше, чем я, при том, что у меня объективно поводов больше. И Джиху, наконец, взялся все решить, как полагается взрослым мужчинам — серьезно поговорить.       Джин еще раз посмотрел в сторону гостиной, сразу зацепив взглядом Юнги, который сидел, прижав к груди скрещенные руки, всем своим видом показывая, что ему неинтересно. Пока отец… Теперь он не выглядел сильным и смелым — смущенным и подавленным, и от этого разрывалось сердце. Кажется, даже у мамы, которая тоже теперь смотрела в ту же сторону, затем покачав головой.       — Я не могу жаловаться — мне несказанно повезло, в отличие от Джи, но…       Мысль осталась недосказанной.       — Отличный вкус. — Высокий мужчина, занимающий кресло, в отличие от двух других, выглядел более расслабленным и мудрым, судя по красивому росчерку морщин на круглом плоском лице и интеллигентной седине, которая не могла подчеркнуть года на фоне задорно блестящих темных глаз. — Спасибо, Сонгджи. Отличный виски.       — Мой любимый сорт. Самое лучшее сочетание цены и качества. — Ким Сонгджи немного криво улыбнулся, посмотрев на Юнги, который к стакану, так и оставшемуся на кофейном столике, даже не притронулся, лишь задумчиво и с оттенком легкого пренебрежения во взгляде смотря сквозь него.       — Юнги, господин Ким уже полюбовался твоим характером — можешь показать что-то еще. Например, то, как ты разбираешься в крепких напитках. — Мин Джиху расслабленно откинулся на мягкую высокую спинку, несколько раз провернув свой стакан, чтобы послушать мягкий и приятный стук льда.       — Пап, к чему это? Мне кажется, я уже дал понять, что меня не волнует, мне всё равно…       — Сынок, мне все равно не сочетается с тем, что ты высказываешься по поводу своего биологического отца похлеще твоей матери, при том, что никогда его даже не видел до этого.       — Потому что мой… — Юнги нарочно сделал паузу. — Биологический отец подвергает моего любимого родного брата опасности, хотя, если он так его любит, должен бы его защищать.       — Джину тридцать один год. С моей стороны было бы слишком самонадеянно думать, что я смогу его отговорить от чего-то.       — Особенно если хочется втянуть его поглубже в свои темные делишки. — Юнги фыркнул, сильнее прижав к груди теперь непримиримо скрещенные руки, демонстративно повернувшись к окну.       — Юнги, ты считаешь Сонгджи плохим человеком, да? Недостойным того, чтобы даже на него посмотреть. Судишь его в данный конкретный момент, но насколько я знаю, Ким Сонгджи уже понес заслуженное наказание и окончательно рассчитался с законом, который нарушал. — Голос Джиху звучал спокойно, но в нем слышалась твердость. — Ты, наверное, теперь сравниваешь и думаешь Вот мой отец, который меня воспитал, такой хороший человек, в отличие от этого уголовника. Да?       Старшему Киму, который теперь слушал внимательно и встревать не торопился, почему-то доверившись сидевшему напротив него мужчине, хватило одного взгляда, чтобы понять, что этот мужина оказался прав, и Юнги испытывал ровно такие эмоции в этот момент.       — Ну, тогда самое время сказать тебе, что твой отец, который тебя воспитал, может быть, даже больший подлец, чем тот, что дал тебе жизнь. Всё это время ты думал, что я рыцарь в сияющих доспехах, который полюбил и спас твою маму, затем полюбив Джина, а после тебя. Но это не так. Это настолько не так, что мне тоже теперь стыдно. Как, наверное, стыдно за свое прошлое Сонгджи. Он свою совесть очистил, теперь пришла моя очередь.       — О чем ты говоришь, пап? — Юнги закатил глаза. — Я знаю, к чему ты клонишь, и…       — К тому, что всё относительно и что иногда нужно дать шанс себе и тому, кто рядом с тобой. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что ты ошибся или был прав. — Джиху приподнялся, двумя руками облокотившись на колени. — Я сошелся с твоей матерью из жалости. Из жалости к себе. Отвратительная смесь злости, беспомощности и отвращения. За моими плечами было три неудавшихся брака с женщинами, которых я считал виноватыми в том, что у меня не было ребенка. А потом я узнал, что бесплоден. Окончательно и бесповоротно. И вот в мое издательство приходит твоя мама, которая находилась в поисках работы. Красивая и не сегодня—завтра совершенно отчаявшаяся. Знаешь, почему я предложил ей покровительство? Хотел достать ногами дна. Для меня это было дно, Юнги. Я не о том, что твоя мама была недостойной женщиной — я о ситуации. Жить с той, у которой был ребенок на руках и ребенок под сердцем, от мужчины, которого она до сих пор любила, но который ее предал, оказавшись уголовником. Очередная брошенка, не сумевшая распознать мудака. Я хотел себя наказать, Юнги. Мол, ты немощный и жалкий — это твой удел — воспитывать чужих детей, которых ты даже полюбить никогда не сможешь, потому что любить можно только тех, в ком течет твоя кровь. Порядочный я был человек на тот момент? Очень сомневаюсь. — Джиху покачал головой, пока Юнги опустил глаза, засунув ладони между коленей, которые сильнее сжал. — Твоя мать не попала в сказку — она просто была в безопасности, потому что я дал ей обещание, что не оставлю ее, пока она не родит. И дам работу по переводам, пока она будет в декрете. Я сторонился Джина, который даже боялся смотреть на меня, сторонился твой мамы, стараясь не замечать, как она временами отчаянно всхлипывала внезапно и пыталась держать слезы. Я видел, что ей было тяжело. Но мне было всё равно. Я не собирался любить ее и ее детей — я пытался убедить себя в том, что я ничтожество, и что это всё, чего я смогу добиться или получить от этой жизни. А потом у твоей мамы начался поздний токсикоз. Отеки, головные боли, постоянные скачки давления — она почти не вставала, и плакать теперь начал Джин, который даже боялся попросить меня, чтобы я достал что-то с верхних полок, чтобы он смог покормить обессиленную мать. И я… Я вдруг получил возможность, непонятно откуда, поставить себя на ее место, попробовать понять, что она чувствует. Она страдала от боли, вынашивая ребенка, которого хотела, но от человека, который ее предал и оставил одну. Она страдала от того, что ей некуда было пойти, потому что с братом, вшестером в двухкомнатной квартире она не могла себе позволить остаться. Она была в отчаянии, и при этом испытывала физическую боль. Пока я только упивался собственным ничтожеством. И я впервые пожалел не себя, а ее. Очень хорошо помню момент, когда позвонил своему врачу, договорился о приеме, потом пытался быть дружелюбным и покормить испуганного до черта Джина, который даже плакать при мне боялся. Наверное, Юминг сказала ему, что дядю нельзя беспокоить, потому что… Я был если не чудовищем, то злодеем, Юнги. И у меня появился шанс исправиться. И спустя три недели я уже читал Юминг и Джину сказки перед сном и, улыбаясь, исполнял ее осторожные капризы. Она смогла позволить себе быть слабой, а я наконец получил возможность быть сильным. Потом появился ты, и спустя год мы с твоей мамой поженились. Я полюбил ее, полюбил Джинни и полюбил тебя. Понял, что ты отец не тогда, когда понимаешь, что в ком-то твои гены, а когда ребенок тебя называет папой. Помню, когда Джинни, когда ему было четыре, впервые позвал меня, назвав папой — испугался осы в саду. Я тогда заплакал. Джинни плакал у меня на руках, а я… Расчувствовался. Если бы кто-то сказал мне несколько лет назад, что я буду любить чужих детей, я бы лишь ядовито рассмеялся. Я был непорядочным человеком, Юнги. Но ты не мог меня на тот момент судить, потому что этого не знал. Теперь ты взрослый и не стесняясь осуждаешь своего отца. Во вред себе. А ты попробуй, как я однажды, представить что он чувствует. У меня никогда не было детей родных по крови, я не могу знать, но представляю, как это больно — знать, что тебя ненавидит ребенок, которому ты дал жизнь и которого на самом деле хотел. Ждал. Но не смог увидеть из-за собственной глупости.       — Я не ненавижу его, что за бред! — Юнги огрызнулся, нервно тряхнув головой, пока Джиху посмотрел на Сонгджи, который в этот момент замер.       — Твоя мама простила его. Потому что он ужасный муж, но при этом чуткий отец. Непорядочный человек перед законом, но с горячим добрым сердцем, по крайней мере, к своим детям. Можешь доверять маме в этом вопросе — она знает. И я знаю, что ты что-то затаил внутри после того, что мы тебе рассказали. А зачем? Никто не говорит, что ты должен любить этого человека — ты можешь к нему относиться нейтрально, но нейтрально — это без обид. А если ты обижен — скажи в лицо. Ты же всегда гордился тем, что умеешь говорить всё в лицо.       — Юнги. — Старшему Киму пришлось прокашляться, потому что голос дрогнул, но Юнги всё же повернулся к нему. — Я знаю, что чужой для тебя человек и что мои гены ничего не решают. Знаю, что виноват — я отсидел с десяток лет, но это другое наказание, которое не имеет срока давности. Я не жалуюсь — заслужил, и не устану боготворить Юминг за то, что она не отобрала у меня Джина. Просто… Джиху прав — я очень хотел второго ребенка. Любил твою мать, любил Джина — сам всё пустил под откос. Я просто хочу… ну… — Мужчина опустил глаза, начав нервно заламывать пальцы. — Иметь возможность с тобой поговорить и побыть рядом. У тебя замечательный отец — я не претендую на эту роль для тебя, не имею на это морального права. Может… Ты иногда будешь приходить ко мне с Джином. Просто поболтать, не знаю… Возможно, я смогу чем-то помочь или как-то поддержать или еще что-то, не такое важное, но…       — Сынок, если ты думаешь, что общаясь со своим биологическим отцом, ты как-то предаешь меня — это чушь. В этом плане тебе можно брать пример с Джина, который называет двоих папами и эти двое от этого только счастливы. А ты не хочешь просто пообщаться. Облегчить что-то внутри себя, что тебя тяготит — я точно знаю это, успел тебя выучить. Не говори об этом, можешь молча, но если Сонгджи может тебе как-то помочь, не пренебрегай возможностью. Тебе несложно, а ему приятно.       — Приятно — это мало сказано. — Старший Ким ухмыльнулся, затем с нетерпением уставившись на своего младшего сына, который теперь задумался, закусив большой палец. — Плохая привычка. Она тебе не нужна. Говорю как тот, кто ее однажды поборол.       Юнги поднял на него глаза, собираясь как будто нагрубить или съязвить, но остановил стремление. Он о чем-то думал, и оба мужчины теперь не решались говорить, чтобы не спугнуть появившиеся в его голове мысли.       — Хочешь посмотреть, где я работаю? Джин сказал, ты хотел избавить меня и моего друга от главного конкурента, значит, знаешь, что я работаю с музыкой. Хочешь посмотреть? — Юнги опустил формальности, но это казалось хорошим знаком.       — Конечно. Очень. — Старший Ким уверенно закивал, пытаясь не спугнуть удачу.       — Я, кстати, понятия не имел, насколько Джин на тебя похож. — Джиху явно хотел дать время Юнги, обратившись к Сонгджи. — Почти копия. И, наверняка, характер.       — Мы с Юминг поделили детей. — Теперь во взгляде старшего Кима было больше неболезненного тепла, а глаза блестели. — Знаешь, я, пока был моложе, был уверен, что буду ненавидеть того, кто будет с моей женой. Хорошо, что повзрослел и поумнел. Хоть немного. — Старший Ким фыркнул, затем прямо уставившись на Джиху, и глаза стали блестеть больше. — Спасибо тебе. За то, что смог справиться с тем, с чем не справился я. Стал прекрасным мужем и отцом. По итогу, мне лишь важно, чтобы дорогие люди были счастливы — в моем положении это самое большое. Так что…       — Ты прибедняешься. Джин в тебе души не чает и всегда на твоей стороне. — Юнги дул шеки, и было заметно, что ему сложно и, может, даже неприятно, но он все-таки переборол свой характер, скорее всего, понимая, что ему это было нужно. — Я могу называть тебя просто по имени?       — Конечно можешь звать меня Джи, как зовут близкие знакомые. — Сонгджи пожал плечами. — А я буду называть по имени тебя.       — И никаких сынок. — Юнги теперь смотрел прямо.       — Да. — Старший Ким немного обреченно уронил голову, точнее — кивнул. — Даю слово.       — Хорошо. — Юнги выпрямился, взявшись за свой стакан, к которому не притронулся до этого, сделав глоток. — Я люблю виски, и этот вполне хорош. И Джин любит.       — Значит, нам надо еще как-нибудь полюбить виски вчетвером. — Джиху поднялся. — Будем теперь встречаться чаще. — Он обратился к Киму, который тоже поднялся, заметно более воодушевленный. — Кстати, а можно мне подробности этого спасения? Честно сказать, я такое раньше только в кино видел.       — Пааааап, и ты туда же? — Юнги закатил глаза, затем проследовав на кухню, не дождавшись ответа.       — Только это тайна. — Сонгджи поравнялся с Джиху. — Спасибо тебе. Даже если ты когда-то был гондоном, эти времена прошли и не оставили следа. Говорю как бывший гондон, если они бывают бывшими.       — Честно, после рассказов Юминг и Ченга, мне хотелось с тобой познакомиться, но она была против. И Юнги поэтому был против, потому что он ее копия, наверное. Но я настоял на своем.       — Упрашивал? Приводил аргументы и грозился заплакать? — Сонгджи позволил себе, от наплыва светлых чувств, прихватить Джиху за плечи, направляя на кухню.       — Не грозил — сразу плакал. — Джиху покачал головой, и Сонгджи широко улыбнулся.       — У меня надзиратели были мягче, чем Ченг Юминг. Но…       — Не заканчивай эту мысль, потому что иначе нам придется подраться, а я старше тебя, и возраст надо уважать.       — Думаю, теперь мы сможем пойти на рыбалку в расширенном составе? — Джин не дал отцу закончить мысль, теперь с нетерпеливым любопытством переводя взгляд с отца… на отца. Потому что хороших отцов много не бывает.       — Рыбалку? Я пас. — Юнги фыркнул, пока Джин взял его за плечи.       — Кто бы еще тебя, мелкий, спрашивал…       Это было огромное облегчение, и Джин, казалось, даже похудел, избавившись от этого груза — знакомства и первого совместного ужина. Но всё прошло хорошо, а значит, теперь он может подумать о другом, особенно после того, как он пообщался с Чонгуком и Чимином, которые до этого пообщались с Тэхеном. И как будто заметив его задумчивость, Юнги оттянул его чуть в сторону, краем глаза наблюдая, как мама принимала его биологического отца. Который, возможно, не так плох.       — Помнится, ты переживал за контракты Тэхена, так что я раздобыл тебе пищу для размышлений, мой прагматичный, но альтруистичный Ромео. — Юнги взял паузу, будто собираясь с мыслями, пока Джин встал напротив него, половиной глаза следя за кухней, где мама сердито суетилась в обществе… двух его отцов. Это было новое ощущение. — Парень пережил пиздец — будем честными. Публичные обвинения, уголовные суды, похищение и всё остальное — ему досталось дохуя. Все прекрасно понимают, что всё это время он не цветочки нюхал, и что это было на самом деле тяжело. Хотя бы из-за давления, которое Startrek умел оказывать, что было доказано судом. Так вот. Он не выступал и не светился какое-то время. То есть, находился без контракта и был непубличным человеком. Вполне вероятно, что за это время в его жизни мог появиться кто-то. Кто-то, с кем он захотел вступить в отношения, потому что это поддержка и бла-бла-бла. — Юнги вдохнул и выдохнул. — Это не то же самое, когда к тебе с улицы приходит рандомный паренек и говорит, что хочет стать богатым и знаменитым и готов на всё. Здесь чувак с историей и уже заслуженной популярностью. Это уже другой случай, и что–то мне подсказывает… — Юнги обреченно вздохнул. — Что я зря развел такое предисловие. Короче, блять. Никто с него не будет спрашивать за то, что он с кем-то по любви трахается. Говорю по любви — имею ввиду серьезные отношения. На этом можно даже выиграть — шип-шип. — Юнги изобразил припев популярной фанатской песенки. — Ты красивый что пиздец, он красивый что пиздец — вы можете стать популярными. И можешь мне поверить, Чон Хосок уже знает, как это монетизировать без вреда для ваших светлых чувств. Тут же главное не мотивация, а итог.       — То есть…       — Поговори с ним об этом, чтобы убедиться и без зазрения совести расчехлить яички, прежде чем начать их официально подкатывать к Тэхену. И кстати — я посмотрел, что он выбрал, и как умудренный опытом с нуля, могу сказать, что в сочетании с его фактурой может зайти на ура. Органично. Плюс его тембр. Плюс, как оказалось, он и пляшет, как боженька. Так что… — Юнги явно потерял ход мысли. — Хуй знает, зачем тебе это знать — может погордишься им немного.       Получается, формальных препятствий для того, чтобы ухаживать за Тэхеном у него нет. При той схеме, что описал Юнги, они даже могут позволить себе появляться в общественных местах, не скрываясь и не делая из этого тайну. А ведь Чон Хосок имеет достаточно влияния, чтобы обеспечить Джину в случае чего непубличность или даже подобие анонимности. Надо поговорить с Чон Хосоком, потому что… Пожалуй, Джин не прочь был начать ухаживать за Тэхеном. Он был бы не прочь воспользоваться его предложением и остаться, явно с далеко идущими в направлении спальни последствиями, но раз уж случилось так, значит, так было нужно. Зато теперь его совесть на самом деле будет чиста. И был шанс, что Тэхен на самом деле разобрался со своими чувствами.

Неделю спустя

      Тэхен волновался так, как не волновался очень давно — приятно. Это было волнение, которое обычно испытываешь в момент, когда не успел нанюхаться как следует романтики и только примерялся к пугливо окрашенным в сексуальное чувствам. Он никогда не был на нормальных свиданиях, и теперь, когда Джин его пригласил так, как делали это нормальные люди, получив благословение от продюсеров, волновался, будто впервые влюбился. До этого это чувство нельзя было четко распознать внутри, потому что слишком фонили другие эмоции, мысли и переживания, а теперь всё было очевидно.       — Выглядишь так, как будто очень меня ждал. — Джин стоял у машины, затем направившись к Тэхену, на котором не было ничего вычурного — темные, немного зауженные джинсы, такая же темная в тон футболка, в них заправленная, и яркая шелковая рубашка поверх, с разбросанными по черному фону разноцветными листьями и бутонами.       — Ждал. — Тэхен схватился за протянутую ему для рукопожатия руку, но Джин вместо этого притянул его к себе, мягко прижавшись губами к его щеке. И щеки Тэхена тут же приготовились лопнуть от растянувшейся улыбки. — Вот такого!       — Мои мальчики сказали, что ты романтик, а я тоже немного сентиментален. — Джин снисходитительно улыбнулся, затем покраснев, сопроводил Тэхена на переднее сидение, после заняв водительское место. — Сразу прошу прощения — мне нужно будет провести телефонный разговор, чтобы, когда приедем, я мог поставить телефон на беззвучный режим.       — Никаких проблем. — Тэхен помотал головой, пристегиваясь, а затем остановив взгляд на Джине, на котором был летний, легкого кроя светло-серый костюм с двубортным пиджаком, очень недвусмысленно подчеркивающий и без того широченные плечи особым кроем. — Ты очень красивый. Только… — Тэхен быстро оглядел себя. — Мы плохо сочетаемся.       — Очевидно, потому что я с работы. — Джин надел и подключил гарнитуру, повернувшись к Тэхену прежде чем пристегнуться. — Мы с тобой сочетаемся уже хотя бы потому, что оба… катастрофически красивые. — И он, поместив телефон на держатель, защелкнул ремень безопасности. — Я, конечно, чуть красивее, но мне нельзя это не простить.       Тэхен только и мог, что улыбаться, уже предвкушая, что это будет первое и самое лучшее свидание в его жизни, потому что с Джином было очень легко. Ему до этого удалось в этом убедиться, но теперь вообще никаких сомнений не осталось. Но Тэхену всё же пришлось перестать мечтательно и радостно растягивать губы в улыбку, вместо этого посмотрев на Джина с легким недоумением, когда он, сосредоточенный и деловой, что-то обсуждая, взял его руку и положил на рычаг переключения передач, накрыв сверху своей ладонью. Посмотрел на него, подмигнул, а потом красиво смущенно улыбнулся, вернувшись к серьезному разговору. А Тэхен теперь чувствовал, что несмотря на то, что ему не уделяли внимание, он был здесь важен и нужен. Крошечная деталь, которая придавала всему новый смысл.       — Всё прошло намного лучше, чем я ожидал. — Джин изучал меню, до этого выбив им самый приятный для свидания столик — в углу, у окна, спрятанный за зелеными насаждениями, бодро торчащими из низких горшков. — Отцы поговорили, Юнги начал потихоньку оттаивать, мама оттаяла окончательно, и теперь ты вполне можешь познакомиться с моим папой, который… Он такой радостный, что ты ему не поверишь, если он решится рассказать о своих подвигах. — Джин улыбнулся сам себе. — Отчиму вот рассказал.       — Знаешь, если подумать… — Тэхен крутил в руках стакан с минеральной водой. — Вот твой папа уголовник, то есть сидел. Кажется, что он бандит, да?       — Ну, формально так и есть. — Джин пожал плечами, перевернув страницу.       — Вот у директоров моей бывшей компании не было статей, но они меня убить пытались, пока твой папа и ты, и тут всё равно какие побуждения, пытались спасти. А что это значит?.. — Тэхен задумался, и Джин, заметив в его интонации растерянность, поднял на него глаза. — Что у меня нет предубеждений, и я с удовольствием послушаю, вот.       — И с удовольствием поешь то, что я для тебя выберу, да? — Джин улыбнулся, затем отложив меню и подозвав официанта. — Раз уж я тебя пригласил на свидание.       — Я тебе доверяю. — Тэхен мягко улыбнулся, затем смущенно и так на себя не похоже опустив глаза. Джин видел его на сцене и в объективах камер, и теперь не мог сомневаться в том, что перед ним был настоящий Ким Тэхен, которого, если Юнги с Хоби на самом деле спецы, он сможет раскрыть на сцене, не цепляя на себя слишком много ненужных масок. — Вообще, я был очень рад, когда узнал, что ты свободен. Потому что я был уверен, что у тебя кто-то есть. Кто-то, кто тебе звонил, когда я… Пытался уговорить тебя остаться.       — Брат. — Джин закатил глаза, быстро продиктовав заказ, затем уставившись на Тэхена, для пущей убедительности. — Он очень вредный. Я, кстати, осторожничал не потому, что ты мне не нравишься — просто знал, что тебе предложат новый контракт. А еще знал, что у нас было слишком оригинальное знакомство, и я тебя вроде как спас… Ну, это в любом случае накладывает отпечаток.       — То есть, я тебе нравлюсь? — Тэхен сложил перед собой руки. — Ты мне — очень. Особенно после того, как я узнал, что ты хочешь романтические отношения, а не сексуальные, потому что я звезда, а ты просто красавчик. И здесь не имеет значения, кто из нас и насколько знаменит. — Тэхен чуть придвинулся к столу, хищно прищурившись. — Я ревнивый.       Джин повторил и его движение, и мимику.       — Я тоже. И устрою скандал, если у меня будут просить устроить для тебя какую-нибудь слишком сексуальную рекламу. Устрою скандал, а когда Хоби меня уволит — расплачусь. — Джин забавно поджал губы, затем быстро убрав все лишнее, когда официант принес приспособления для гриля. — Но я уже справился по поводу твоего нового сценического образа — ничего откровенного.       — Чон Хосок сказал, что мне с моей фактурой не нужно раздеваться, чтобы… привлекать внимание. — Тэхен внимательно следил за руками Джина. — Ты специалист. Я никогда сам ничего такого не делал.       — Вот и отлично, потому что я сегодня за тобой ухаживаю. — Джин очень внимательно смотрел на индикатор температуры, поднеся над жарочной поверхностью раскрытую ладонь. — Если понравится, можем сюда приходить чаще, потому что здесь лучшее мясо в округе.       — Я не капризный, поэтому мне уже нравится. — Тэхен еще раз огляделся, к своему удовольствию убедившись, что здесь их разглядывать не могли.       — Это потому что я с тобой. — Джин сосредоточенно клал на разогревшиеся пластины тонкие кусочки говядины, с удовольствием наблюдая за тем, как аппетитно они сначала белели, а потом золотились.       — Это правда.       — Тэ, мне кажется, или тебя что-то волнует? — Джин одним глазом смотрел на мясо, другим стараясь уловить настроение Тэхена, который проследил взглядом за поставленным перед ним бокалом и неоткупоренной пока бутылкой красного сухого. — Тебе не нравится?       — Проблема в том, что мне слишком нравится. — Тэхен улыбнулся, следя за руками официанта, принявшегося за бокал Джина, который, согласно правилам, мог позволить себе не более ста пятидесяти грамм благородного напитка, чтобы затем сесть за руль.       — Ты быстро привыкнешь. — Джин ловко и очень профессионально поправил щипцами мясо, затем взяв бокал за тонкую ножку, подняв его для тоста. — За этот вечер?       — За наше первое свидание! — Тэхен самодовольно улыбался, как ребенок, сделавший очень важное открытие, и Джин его в этом поддержал.       Теперь это было правильно. Теперь не было никакой неловкости, а всё то, что между ними было до этого, осталось за чертой пережитого и более никак не влияющего на настоящее. Джин больше не возвращался к тому, что ему пришлось применить насилие, а потом сомневаться в себе, каждый раз вспоминая о том, что Тэхен был пусть и упавшей ненадолго ему в руки, но звездой. А Тэхен почти полностью оправился после всего, что успел пережить, хорошего и плохого, двумя ногами встав на новую, открывшуюся перед ним дорожку в жизнь. И ему приятно было представлять, что по этой дорожке он может идти с Джином за руку. Даже если это не на всю жизнь — всё равно. Уже было хорошо здесь и сейчас.

* * *

      Но всё хорошее рано или поздно заканчивается, и Тэхен думал только об этом, пока Джин парковался у его дома. Очередной хороший вечер в его обществе, и первое свидание можно было официально считать абсолютно удавшимся, несмотря на то, что у Тэхена оно в принципе было единственным. Первое. Но внутри набирало обороты что-то, что логичнее было бы почувствовать позднее, если учесть, что они теперь… делали всё по правилам или просто по правильному романтическому сценарию, не пытаясь подражать хорошему кино, но… Тэхен хотел большего. Хотел несколько чуть больше недели назад, когда они пытались как люди попрощаться в его квартире, а теперь хотел еще больше. Ему нравилось внимание, давать и получать, проводить время — всё это было прекрасно, но…       — Я провожу тебя до квартиры, а потом буду стоять внизу и смотреть на окна, чтобы удостовериться, что ты зажег свет. Хочешь? — Джин беспечно улыбался, отстегивая ремень безопасности, наблюдая за Тэхеном, который занимался тем же.       — Я бы не стал зажигать свет, чтобы блик на стекле не мешал тебя разглядеть в темноте внизу. — Он мечтательно улыбнулся, а затем легко выбрался из машины.       — Это слишком романтично. Надо это как-то испортить. — Джин забавно скривился, а затем протянул Тэхену руку. — Идти недалеко, но на первом свидании мы обязаны подержаться за ручки.       Тэхен только улыбнулся широко, вложив свою ладонь в руку Джина.       — У тебя пальцы длиннее, чем у меня, и ладонь больше, так что держи меня ты. И веди. — Он по-другому переплел их пальцы, затем успев оставить на тыльной стороне ладони Тэхена короткий поцелуй. — Вот так.       — Джин. — Тэхен на самом деле повел его.       — Что? — Джин покорно шел следом, остановившись у лифта, игриво толкнув Тэхена плечом, затем к его плечу прислонившись.       — А ты бы тогда остался, когда я предложил? Ну, думал хотя бы об этом? Хоть мгновение.       — Нет. — Джин покачал головой. — Остаться можно, когда очень хочется. Так хочется, что аж… яйца сводит и колени выкручивает от нетерпения. Правда, в этом случае нужно убедиться, что это реально сексуальное желание, а не артроз. — Джин сжимал руку Тэхена и рассуждал весьма свободно, не обнаруживая в себе никакого волнения. — Когда ты хочешь но при этом есть что-то постороннее, а это всегда очень ощущается, когда мы говорим о возбуждении — лучше подождать. Возможно, по итогу, ты не пожалеешь, а может, наоборот. — Лифт остановился, и Джин теперь потянул Тэхена за собой. — Вот если бы я тогда остался, у нас бы сегодня было другое свидание. Мы бы уже все успели рассмотреть и потрогать, и вот этого волнения бы не было. А тебе явно оно понравилось — я видел.       — Да, незабываемый опыт. — Тэхен задумчиво улыбнулся. — Мы пришли.       — Добрались без приключений. — Джин развернул Тэхена спиной к двери, а затем только отпустил его руку. — Но я не уеду, пока кое-что не получу. — Он хитро прищурился.       — Ты целуешься на первом свидании? — Тэхен удивленно округлил глаза, а затем, поколебавшись видимое глазу, но незаметное заволновавшемуся сердцу мгновение, мягко обрамил лицо Джина своими красивыми ладонями. — Я вот — да.       — Не целуюсь, но ты можешь меня заставить. — Джин улыбнулся прежде, чем Тэхен почувствовал его руки на своей талии. — А я тебе потом за это отомщу. Хочешь?       Вместо ответа, Тэхен приник к губам Джина, успев позабыть, какие они были мягкие и сладкие. Наверное, после первого свидания, если два человека друг другу на самом деле нравятся, поцелуй получается именно такой — нежный, немного осторожный, как будто еще были какие-то сомнения, но ты готов был от них избавиться. Тэхен отстранился, задержавшись на губах Джина взглядом. Потемневшие, блестящие, приоткрытые… Манящие. И в голове Тэхена не было приличных ассоциаций и осторожных желаний.       — Блять. Мне всё-таки нужен повод уйти. — Глаза Тэхена от услышнного сами собой метнулись вверх. — Но я поставил телефон на беззвучный режим.       — А у меня с собой есть только повод для того, чтобы ты остался.       Они были на одной волне, и это было настолько же приятно, насколько их первое свидание в целом. Теперь это было очевидно. И Тэхен открывал дверь, спиной ощущая слишком волнительное, близкое положение Джина, который, кажется, пытался оказывать на него давление, в последний момент обхватив его плечи и уткнувшись носом в щеку.       — Ты на самом деле надеялся закончить этот день ласковым чмоком? — Тэхен вошел первым, затем пропустил Джина, захлопнув дверь, и после этого сразу схватился за его красивый пиджак, потянув его с плеч, пока Джин нетерпеливо разулся, развернувшись к нему. — Самонадеянно. Ты слишком хорош для этого.       Тэхен легко стянул свои летние туфли, сделав к Джину шаг, чтобы ему удобнее было его… придушить? Он сцепил пальцы на его затылке, потянув к своим губам, при этом пальцы чуть сжав. Ничего от удушения, но чувствительность обострилась достаточно, чтобы Тэхен схватился за его футболку, сжав ладони на тонкой талии. Джин не лукавил, когда говорил, что умеет целоваться, в чем теперь убеждал Тэхена, который до этого не знал, что поцелуи могут быть настолько разными.       Сначала открытые губы неторопливо касались открытых губ, мягко, нежно прихватывая, собирая языком на слизистой вкус, не давая им пересыхать. Тэхен слышал, как их поверхностные, пока не спешащие выдохи перемешивались. Языками. Джин дразнил его, и Тэхен стал нетерпеливее. Задышал чаще. И как будто чтобы окончательно отобрать у него кислород, губы Джина прижались к его губам, вдавившись в них своей горячей мягкостью. Это было невообразимо, и голова начала кружиться вместе с тем, как язык Джина пытался как будто в чем-то его убедить. Чувственно. Настолько, что пульс начал учащаться.       — Давай разбросаем одежду. — Тэхен поверить не мог, что это теперь происходило с ним. — Как в кино.       — А мне потом с утра собирать? — Джин примерно знал, куда нужно было идти, покорно следуя за тянувшим его за собой и боящимся отпустить слишком сильно Тэхеном.       — Если сумеешь выбраться из постели. — Тэхен смотрел в его глаза, и Джин готов был сам запеть, настолько он ему нравился в этот момент. Настолько нравился этот момент. Это ощущение, что они были на одной волне, сумев поровну разделить желания и ожидания на двоих.       — Ты мне угрожаешь? — Джин легко спустил с его плеч шелковую ткань, затем, скользнув пальцами по оголившимся рукам, вытащил его футболку из-за пояса джинсов, чувствительно скребнув ногтями поясницу. И даже это уже ощущалось слишком хорошо. — Руки вверх. Ты арестован.       Тэхен, беспечно улыбаясь, послушно исполнил это указание, лишившись верха, который Джин отбросил в неизвестном направлении, не сразу заприметив дверь спальни.       — Нам нужно в ванную. — Он неожиданно свернул, протолкнув Тэхена в дверной проем. — Перед сном полагается принять душ.       Тэхен, прислонившись к раковине, подтянул к себе Джина за ремень, который стал расстегивать, подставляя для поцелуев губы.       — Или ты думал, что я надеялся на секс? — Джин деланно удивился, когда Тэхен, как ни в чем не бывало, спустил с него брюки, подцепив пальцами резинку трусов, которые зацепились за заметно окрепший, пусть пока и не вставший до конца член. — Ты хочешь их постирать? Спасибо.       — Ты болтаешь, потому что волнуешься? — Тэхен задержал дыхание, неотрывно смотря в глаза, пока Джин пытался без лишних телодвижений выбраться из брюк, концентририруясь на скользящих по его коже деликатных пальцах.       — Честно? Да.       Джин обхватил лицо Тэхена руками, и на его лице появилось легкое, волнующее своим очарованием смущение и мягкая, нежная улыбка. Это было правильно. Тэхен чувствовал, как внутри было тепло и сладко. Как осыпающиеся с цветущих деревьев по весне цветочные лепестки, а не бабочки, как можно было бы понять из фильмов. Другое. И они очень быстро остались без одежды.       — Я не брезгливый, но не хочу, чтобы ты почувствовал вместо меня мои обязанности, которые я все успел выполнить. — Джин немного виновато улыбался, пока Тэхен, настроив воду, повернулся к нему. — Это не романтично. В отличие от идеи вместе принять душ.       — Иди, я потру тебе спинку.       Это ощущалось даже откровеннее, чем секс, особенно когда они делили одно полотенце на двоих. Никакой страсти, которую обычно ожидаешь под действием чувств, но они оба стремились к близости. Первой близости. Первой возможности почувствовать друг друга, сосредоточиться на ощущениях, эмоциях, чувствах, которые можно было выразить только в прикосновениях, ласковых или торопливых… Тэхен формально не был девственником, а, оказывается, был, теперь впервые испытывая такие эмоции.       — Всё слева, в первом ящике. — Он подвинулся на кровати ближе к изголовью, лег на спину, а затем быстро поднялся, потянув на себя устроившегося пока на коленях Джина. — Но я хочу целоваться.       Тэхен развел пошире ноги, за плечи обнимая Джина со спины, чтобы дать ему возможность удобнее расположиться. На нем. В его руках, и для верности Тэхен сильнее сжал его бедра, сцепив за его спиной ноги. Наверное, Джину было неудобно, но, судя по тому, как он теперь его целовал, вжавшись в бедра Тэхена так, чтобы прочувствовать его возбуждение, его всё устраивало. А потом мягкие губы оказались на шее, которую Тэхен вытянул, вдавив в лопатки Джина ногти. Наверняка, это было приятно. Как и мягко защелкнувшиеся на его коже зубы.       Вообще, это был обычный секс. Обычный, заставляющий тебя забыть обо всём секс, когда уже на моменте предварительных ласк ты не можешь вспомнить, как тебя зовут и момент, когда вы познакомились, ощущая теперь, что всегда были рядом. Ничего вокруг, абсолютно. Всё внимание только на прикосновениях и поцелуях, которые то ублажали неторопливой, сладкой нежностью, от обжигали острой откровенностью, провоцируя протяжные, чувственно надрывные выдохи, все больше походящие на стоны.       Обычный секс, ничего нового. Но Тэхен не захотел затягивать с подготовкой, остановившись на одном пальце. Возможно, это был мазохизм, но почему-то ему захотелось… ярче прочувствовать. Скорее. Он торопился, в то время как Джин, в последний момент решивший его не отговаривать, как будто специально действовал очень методично. Вопреки ожиданиям, Джин не нежничал, получив разрешение и приглашение, и это было так хорошо… Он ласково уговаривал, но при этом даже не думал сбавлять давление, упорно продавливая скользкой от мазки головкой члена анус, который не поддавался, будто для того, чтобы только разжечь нетерпение. Потому что Тэхен не препятствовал, прижимался, демонстрируя и давая вслушаться в то, насколько ему было хорошо.       А, может, это было грубо? Но тогда почему так хорошо?..       — Давай на живот? — Джин упирался коленями в матрас, разводя бедра Тэхена, от которого не хотел и не мог оторваться, просто приподнявшись, выпрямив локти уперевшихся по бокам от его головы рук, затем нагнувшись к его губам. — Хочу тебя сзади.       А может, это было криминальное прошлое Джина? Но Тэхен готов был кончить, даже не коснувшись своего члена, когда пальцы Джина сжались в его волосах, потянув на себя и заставляя выгнуться, затем оказавшись на шее. Джин перехватил его плечи, подняв. И, жестко ударяясь о напряженные бедра (ничего не напряженного в теле в преддверии оргазма не осталось), методично вколачивая член до основания, Джин вновь его поцеловал. Задушил. Мягкостью. Ласковым языком. Контраст с тем, как он вбивался в него, будто бы заботясь только о своем удовольствии. Но нет. И Тэхен кончил ровно в тот момент, когда горячие пальцы сжались вокруг головки его члена, оттянув крайнюю плоть. Это было… странно. Он не потерял сознание, но не хотел воспринимать реальность, чувствуя, что Джин еще двигался в нем. Тэхен запрокинул голову на его плечо, выгнув шею, ощущая, как член Джина начал сокращаться.       Обычный секс. Совершенно. Но Тэхен, не открывая глаз, легко соскочил с обмякшего члена и повернулся к Джину, крепко его обняв за шею, прижимаясь к его груди. И Джин живо откликнулся, начав мягко гладить его по спине.       — Устал?       — А тебе было хорошо? — В голосе Тэхена, который отстранился, слышалось такое искреннее сомнение, что Джин рассмеялся, нарочито громко поцеловав его в щеку. — Я серьезно.       — Тээээ… Или ты нарываешься на комплимент, или на самом деле не знаешь, насколько мне было хорошо. — Горячие руки обхватили лицо. — Это был идеальный вечер и идеальная ночь. Но я хотел бы удостовериться, что лучше быть не может, а для этого придется повторить.       — Ты останешься? — Касаться голой кожи после того, как вы оба получили оргазм, было намного приятнее, и Тэхен сжал пальцы на бедренных косточках Джина, затем, сминая кожу, поднявшись к талии. — Я хочу тебя трогать.       Тэхен часто себе такое представлял. Ему такое нравилось. Ленивая, уставшая откровенность после секса, когда голые, потные, запыхавшиеся, но не способные разделиться. Касаться, скользить по коже кончиками пальцев, мучая успевшие устать от удовольствия нервные окончания...       — Мне вставать рано. Я боюсь, что разбужу тебя. — Джин аккуратно опрокинул Тэхен на спину, затем стянув с себя презерватив, бросив его на пол, успев выдернуть пару бумажных салфеток из картонной коробки.       — Я приготовлю тебе завтрак. — Тэхен, дождавшись, когда Джин поухаживает за ним и за собой, вытянул руку, схватив его за предплечье и потянув к себе. — Я не умею, но просто хочу покрутиться перед тобой у плиты.       — Голым? — Джин собирался перевернуться на бок, чтобы обнять Тэхена, но Тэхен распорядился иначе, и спустя мгновение уже прижимался грудью к его спине, обхватив одной рукой. — Я разбужу тебя, чтобы мы вместе позавтракали.       — Голым. — Тэхен улыбался. — Мы теперь вместе, да?       — Ну да. И у тебя нет выбора. Как тогда, когда я тебя похитил.       — Потом подарил свободу, но мое сердечко все-таки прихватил с собой и припрятал, чтобы инспектор не нашел. — Тэхен прижался губами к плечу Джина.       — Потому что у тебя мое, в заложниках, еще с того момента, когда…       — Когда я почувствовал, как умопомрачительно ты пахнешь, пока лежал на твоей груди.       — Кто еще из нас двоих бандит. — Джин обхватил обнимающую его руку, прижав ее к себе. — Будем надеяться, что я проснусь без будильника.       Джин знал, что может себе позволить немного опоздать, затем повинившись перед любимым начальством, но не знал, что утро будет слишком приятным, чтобы работать сверхурочно, а не сказаться больным, почти преступно. Слишком приятным, чтобы не превратить его в день, потом в вечер, потом… А потом, через полтора года, перед тем, как отпустить Тэхена в первый тур, подарить ему кольцо, после того, как он посвятил ему песню, включив ее в концертную программу. И все теперь знали, пока до этого только догадывались. А потом, когда Тэхен вернулся, успев до слез, которыми намочил костюм Джина, соскучиться, получить кольцо от него. Как символ. Они окончательно связали друг друга чувствами, и из этого плена их уже никто не мог спасти.