Древняя магия

Себастьян безо всякого интереса следит за листьями, которые профессор Ронан закручивает под потолком эффектной желто-красной спиралью, демонстрируя применение невербального Левиосо. Восхищенные охи соседей по парте вызывают у Себастьяна искреннее недоумение: какой смысл в заклинании, которое напоминает обычный ветер? С другой стороны, если вспомнить, что этим же Левиосо Эмили сбросила Себастьяна с подиума на их первой дуэли, становится не до насмешничества. Так что Себастьян гонит мысли об унизительном падении прочь, но от мыслей об Эмили так легко избавиться не удается. Эмили, которая за лето неуловимо изменилась, но как именно, сказать трудно: кажется, будто глаза стали больше и темнее, подбородок заострился, и в том, как она откидывает пряди волос со лба, появилось что-то тревожное. Тревожащее? Эмили, которая сидит на противоположной от него стороне класса и не обращает на него ровным счетом никакого внимания, неприступная и отстраненная, будто и ее мысли блуждают где-то далеко от класса заклинаний. Надеяться, что Эмили думает о нем, Себастьян даже не смеет. - Пусть вас не вводят в заблуждение порхающие листья, - продолжает тем временем урок Ронан, аккуратно собирая листья в стопку на своем столе. - Невербальные заклинания – важнейшая часть программы шестого курса. Я надеюсь, что ваше лето было не настолько бурным, чтобы забыть классическое Левиосо? Невнятное бормотание студентов профессор принимает за согласие, и по следующему взмаху палочки листья поднимаются со стола преподавателя и разлетаются к ученикам. - Тогда начнем. Движение то же, но рот на замке! Давайте попробуем устроить листопад! - Может, я просто подую? – кисло бормочет Себастьян, глядя на кленовый, с каймой золота по краям кленовый лист на столе перед собой. – Все равно никто не заметит разницы. - Для первого дня учебного года ты слишком мрачен, - Оминис достойным истинного маэстро движением поддергивает рукава мантии и делает положенный взмах палочкой. Лист перед ним остается абсолютно неподвижным, и Себастьян фыркает, открывая учебник и прикрываясь им от всевидящего взора профессора, как щитом. - Ты уже говорил с нашей общей подругой? – нарочито небрежно спрашивает он, исподтишка продолжая наблюдать за Эмили, которая, как ни странно, тоже до сих пор не притронулась к палочке. Заклинания были ее любимым предметом, и профессор Ронан всегда смотрел на Эмили с веселой благосклонностью, особенно после того, как она обыграла его в последнем раунде Круга Призывателя. - Кажется, наша общая подруга не особенно соскучилась по Хогвартсу за лето, - Оминис недовольно поджимает бледные губы, пальцы быстро находят лист, упорно не желающий покидать парту. – Со мной она едва поздоровалась. И Натсай тоже беспокоится. Можешь представить, как сильно, если она решила спросить об Эмили меня. С тобой Эмили хоть поздоровалась, - с досадой думает Себастьян, но быстро одергивает себя. Большую часть пятого курса он отчаянно ревновал двух своих лучших друзей друг к другу с весьма прискорбными последствиями, и хочет верить, что уже перерос это. Наверное. Изумленные вздохи со всех сторон выдергивают Себастьяна из неприятных размышлений, и вдруг оказывается, что его кленовый лист парит на уровне глаз, медленно вращаясь вокруг своей оси, как елочная игрушка. И все бы ничего, только вот никаких заклинаний Себастьян не произносил, и палочка его в этот момент мирно лежит на столе. Тем временем левитационное безумие в классе нарастает, поднимая в воздух листья, перья, учебники, куски пергамента и даже чернильницы, которые владельцы не успели прижать к парте. Урок мгновенно превращается в форменный балаган, на устранение которого у профессора Ронана уходит несколько минут. - Что ж, не могу сказать, что ожидал такого успеха, - профессор чешет затылок под своей пестрой тюбетейкой, и Себастьян точно никогда еще не видел его таким озадаченным. – Впрочем, не обижайтесь, друзья мои, но вряд ли этот бунт вещей вызван кем-то из вас. Видимо, мы стали свидетелями небольшой аномалии, каких еще много встретится вам в стенах этой школы. Так что давайте-ка попробуем еще разок. У Себастьяна слова профессора вызывают большие сомнения, и в этот раз он с чистой совестью может сказать, что наблюдает за Эмили не из болезненного любопытства, а из беспокойства. Не похоже, чтобы кто-то из однокурсников заметил, что «небольшая аномалия» случилась именно после взмаха ее палочки, и как широко были раскрыты ее глаза с большими черными зрачками, заполнившими почти всю радужку. Она была в панике, близкой к истерике, и Себастьян готов держать пари, что профессор Ронан и в этот раз недооценил свою любимицу. Если кто-то и был виноват в случившемся, то именно Эмили. Но, по странному совпадению, до конца урока ее листок с парты так и не взлетает, хотя даже Себастьян, который думал о чем угодно, кроме заклинаний, в итоге умудрился поднять свой на несколько дюймов. Все это наводит Себастьяна только на одну мысль – по какой-то причине Эмили больше даже не пыталась колдовать. Что-то не так. И то, как стремительно Эмили сбежала из класса сразу после окончания урока, только укрепляет Себастьяна в подозрениях. Как ни парадоксально, находит ее Себастьян в крипте. В последнем, казалось бы, месте, где она могла бы искать убежища. Когда Эмили поднимает на него взгляд, глаза у нее больные и заплаканные, и Себастьян хотел бы обнять ее сейчас, утешить, успокоить, но что-то в позе Эмили его удерживает. Она огорчена, да, но и насторожена. И виноват в этом он сам. Его несдержанность. - Это была ты, - утвердительно произносит он, приближаясь к ней медленно, осторожно, как к дикому жмыру, который чуть что, топорщит свои драгоценные усы, гневно шипит и бьет хвостом с кисточкой. Милая, но опасная зверушка. - Я не… - По глазам же вижу, что ты, - Себастьян от всей души надеется, что не звучит сейчас, как учитель, поймавший ученицу за закладыванием навозной бомбы под парту. – Эффектно, хотя я бы предпочел, чтобы ты не колдовала за меня, а, скажем, сдала курсовую по зельям. Эмили фыркает и слабо улыбается, и это уже пусть маленькая, но победа. Еще один шаг, и вот Себастьян опускается на ящик рядом с ней, как они сидели сотни раз до этого, кажется, сотни лет назад. Эмили не отодвигается. Еще одна победа. - Это древняя магия, да? - Я не знаю, что делать, - Эмили выдыхает, трет покрасневшие глаза. - Просто не представляю. - Как давно это началось? Эмили задумывается на мгновение, машинально постукивая пальцем по подбородку, прерывистый свет свечей окрашивает ее лицо резкими тенями, и Себастьян удивляется тому, какой взрослой сейчас выглядит его подруга. Взрослой и уставшей. И красивой. - Сложно сказать. Наверное, с месяц назад. Но на каникулах колдовать нельзя, и я как-то держалась, хотя это было… Как сдерживать зевоту на истории магии. Себастьян понимающе хмыкает, и теплое чувство от того, что Эмили снова здесь, рядом, и делится с ним чем-то важным и личным, разгорается в груди, как маленький костер. Он очень скучал по их откровенным разговорам, и по дружеским дуэлям, и по безумным эскападам, в которые они втягивали друг друга, и выбирались из которых тоже вместе. Он скучал по Эмили, и сильнее, чем хотел и готов был себе признаться. - Но в классе… Я не хотела, честно. Просто эта сила, она как прилив. Я не знаю, смогу ли я вообще ее контролировать. - О какой силе речь? Эмили дергается, как от пощечины, и Себастьян в этот момент понимает ее чувства особенно хорошо. У Оминиса, вне всяких сомнений, есть особый дар появляться в тот момент, когда никто его не ждет, чтобы услышать вещи, которыми никто не собирался с ним делиться. Просто сегодня, разнообразия ради, жертвой этого дара стал не Себастьян, а Эмили. - Я… - Эмили стремительно спрыгивает с ящика, пальцы нервно теребят зеленый край мантии. - Поговорим позже. Мне пора. Оминис, кажется, пытается перехватить ее по пути к лестнице наверх, тянет руку на звук легких шагов, но с тем же успехом он мог бы ловить ветер. Через пару мгновений о присутствии Эмили в крипте не напоминает ровным счетом ничего, как и о теплом чувстве в груди Себастьяна. Он с досадой смотрит на Оминиса, так и замершего с вытянутой рукой, и яростно ерошит волосы. - Идеальный выбор момента, друг. Лучше просто не придумаешь.