Чувства²

      Телефонный звонок выводит из мыслей, заставляя отвлечься от бесконечного просмотра ленты социальной сети. На экране высвечивается такое знакомое, родное «Ящерка. Возвращение». Зимние каникулы ещё не закончились, поэтому свободного времени сейчас хоть отбавляй. Температура составляет +10 градусов по Цельсию, снега нет и этой зимой быть не может, погода идеальна, а наличие лучшего друга, который, кажется, сейчас вломится в квартиру к Осаму, если тот не ответит на звонок, обещает сделать этот день довольно-таки интересным.       Примерно так Дадзай и оказывается на улице, бегом догоняя Накахару, едущего впереди на велосипеде в магазин, расположенный в паре километров от дома. Чуя первое время пытается уговорить Осаму сесть на багажник, уверяя, что его навыки вождения достойны доверия, но после того, как Дадзай намертво вцепляется в его джинсовку от малейшего покачивания и испуганно дёргается, когда парень пытается свернуть за угол, выкрикивая все возможные и невозможные ругательства, рыжий принимает своё поражение.

***

— Чипсы с крабом? Ты серьёзно? — ворчит Дадзай, когда Чуя поднимает упаковку с полки. — Ты же любишь крабов, в чём проблема? — Вот именно! Крабов! А эта херня ни капли на них не похожа, она только вводит покупателей в заблуждение!— он театрально вздыхает, отшатываясь от ненавистной пачки. — Тебе хрен угодишь, сам выбирай иди.       Через несколько минут усердного обсуждения они останавливаются на «Зелёном луке». Классика, что сказать. После в корзину летят литровая бутылка холодного чая, стаканы, трубочки, на покупке которых настоял Дадзай, уверяя, что так будет «изысканнее», и несколько упаковок мармелада. Всё это дело с горем пополам прикрепляется к багажнику красного велосипеда. — Садись, — Чуя кивает головой на транспорт, убирая подножку. — Я не поеду на багажнике ещё раз, даже не пытайся. — На велик садись. Твоя очередь же. — Я не садился за руль лет пять примерно, чего ты от меня хочешь? — он разочарованно стонет, принимаясь настраивать сидение под себя, — Моя смерть будет на твоей совести, если я сверну себе шею!       У Дадзая был велосипед. Качественный такой, дорогой, красивый. Но катание на нём никогда не доставляло парню удовольствие. Если так подумать, у Осаму вообще нет хороших воспоминаний, связанных с велосипедом. Это всегда были страх, боль и крики. Начиная с того, как мать учила его кататься, загружая тренировками по 14 часов в сутки, и заканчивая тем, как каждой «прогулке» наезжала на заднее колесо сына, заставляя ускориться, крича, что собьёт, если тот не послушается. И это отвращение к велосипедам кажется Дадзаю чем-то невероятно стыдным. Бояться велосипедов, серьёзно? Осаму не отшатывается от них, у него не трясутся руки, нет. Просто он действительно не может представить то, что от велопрогулки можно получить что-то кроме содранных коленей и крика за плачь. Это глупо, но… Но ему просто хреново.       Хочется спросить: "Зачем же он тогда соглашается на предложение покататься?" И ответ довольно прост. Это своего рода месть, попытка доказать, что он может наслаждаться чем-то, чего она его лишила. Чуе Осаму доверяет, он знает, что тот не будет пытаться столкнуть его или что-то подобное. И… Это кажется странным, но для Дадзая это является знаком огромного доверия. Поэтому сейчас он едет. И у него действительно хорошо получается, он держит равновесие, движется вполне уверенно... До первого, сука, поворота.       Он пытается повернуть руль, резко дёргаясь на низкой, очень низкой скорости, но ни к чему, кроме короткого вскрика и падения велосипеда, это не приводит.       Поняв, что проблема заключается в поворотах (а, если быть точнее, в том, что Осаму «не чувствует», не понимает велосипед), Чуя аккуратно поддерживает его за руль, направляя и не давая упасть. Мышцы помнят движения, выполняемые годами ранее, поэтому спустя примерно 10-15 минут, Дадзай уже свободно ездит, не боясь поворотов. И… И разница между методом обучения Чуи и методом обучения Хэнэко просто огромна. Это чувствуется. Приятно. Приятно ощущается злорадство над полнейшим провалом старшей Дадзай.

***

      Местом поедания ранее купленных вкусняшек становится беседка. Это уже своего рода традиция. Почему-то каждый раз вспоминается тот самый дождливый осенний день, когда они играли в догонялки после школы, и Чуя отшиб себе копчик, грохнувшись в лужу. За этим воспоминанием сразу следует другое, где они, промокшие до нитки, пытаются отдышаться в подъезде, прячась от ливня. Тогда Осаму впервые засомневался в том, что детские чувства ушли. И эта мысль заставляет его уши слегка покраснеть, что можно списать на холод (серьёзно, ветер просто отвратительный!), но взгляд выдаёт его с потрохами, если присмотреться. — Чего завис? Ешь давай, — посмеивается Чуя, подталкивая к другу пакет чипсов, — по домам уже скоро расходиться придётся. Точно. То, о чём Осаму постоянно забывает, находясь с Накахарой. То, чего хочется никогда не делать.       Осаму тыкает рыжего в нос, забирая пачку к себе на колени: — А это я доем сам! Боюсь, с таким питанием ты так и не вырастешь вовсе! — успевает сказать он, улыбаясь, прежде чем получает локтем в бок. Тычок несильный, но убедительно заставляет вернуть пачку на законное место. — Сам разберусь, шпала двухметровая, — бубнит Чуя, запихивая в рот сразу горстку чипсов.       Осаму на данный момент выше Накахары всего на 14 сантиметров, что и близко не два метра, но… Надо же его тоже чем-то подколоть, верно?