Чувства²

      Всему хорошему: праздникам, прогулкам, каникулам — рано или поздно приходит конец. Поэтому некоторое, очевидно, счастливое время спустя, кабинет литературы снова наполняется ребятами, слушающими всякий бред из раздела «третья-четверть-самая-сложная-напрягитесь-и-постарайтесь-не-умереть», давным-давно заученный классным руководителем за годы работы в школе. Ну, как слушают… Все заняты своими делами: кто-то рисует, кто-то записывает быстрые строки в блокнот, кто-то смотрит в окно. Текст диктуется исключительно для галочки, не более. Мори, честно говоря, сам уже порядком подустал читать подобного рода наставления. Не такая уж эта четверть и длинная, пролетит быстрее предыдущих двух. И толку нет детей ею пугать, всё равно разница небольшая — три недели всего-то. Материала много изучается, да. Но как раз-таки из-за количества занятий время пролетит быстрее. Конечно, если вы не просто сидите на уроках, а действительно работаете. Гораздо страшнее весна с её годовыми контрольными и июнь с его экзаменами, которыми страшат абсолютно всех выпускников и не только. С начальной школы детям твердят, что будущее их будет столь же тусклым, тёмным и непонятным, как чёрно-белые фотографии, размазанные старым принтером по листочкам итогового сочинения.       Но в экзаменах тоже, если так подумать, ничего страшного нет. Есть страх в реакции других, есть мандраж перед оглашением результатов, есть паника от возможности не поступить. Мы всегда волнуемся о каком-то загадочном «после», но никогда о том, что происходит сейчас. Кто-то настолько боится этого «потом», что обрывает себе все возможные пути к хорошему исходу, пути к «завтра». И не рвётся здесь только верёвка. И вина, определённо, лежит на тех самых преподавателях, тех самых «родственниках», которые доводят учеников до такого состояния, что они готовы лишить себя всякого будущего, лишь бы не было осуждения, лишь бы не было страха и бесконечной усталости.

***

Элис заплетает волосы Чуи в аккуратную косичку, украшая её всевозможными бантиками, заколочками и резиночками, пока тот уже пятнадцать минут дожидается Мори, срочно вызванного к Фукудзаве-сану. Девочка дует губки, и обиженно топает ножкой, когда очередной мастер-класс по заплетанию нужной ей причёски оказывается слишком сложным, непонятным и долгим. — Это нечестно! Почему я должна тратить своё время на то, чтобы найти хорошее видео по заплетанию той косички, которая мне нужна? Почему у неё, — девочка тыкает пальцем на руку девушки на экране, — получается красиво, а у меня только и выходит, что размазня какая-то? — Может, лучше другую причёску поищем? Попроще, например, или ту, на которую туториал легче найти. — Нет! Это будет означать, что я проиграла какому-то тупому ролику на «YouTube»! Почему я должна отказываться от красивой причёски только из-за того, что кто-то не может нормально объяснить процесс заплетания? — Давай тогда ещё раз попробуем. Думаю, у тебя получится, раз ты так решительно настроена.       Годы жизни с младшей сестрой, определённо, научили Чую правильному поведению в подобных ситуациях. Кёка не была такой шумной и активной, как Элис, но… Скажем так, у неё имелись собственные методы уговорить брата сделать что-либо. Например, в детстве (лет до 8) она могла внезапно начать его щекотать до тех пор, пока не получала обещание исправить что-либо. Или могла ходить за Чуей весь день, не давая тому и секунды побыть в одиночестве, пока тот не соглашался на все её условия. Второй пример не кажется таким уж жутким, но, поверьте, это невероятно раздражает и даже немного сводит с ума, когда это происходит с вами. Она могла сидеть под дверью в уборную, стоять у него за спиной, пока тот зависает в компьютере, пододвигать свой стул к стулу брата во время обеда так близко, что их локти постоянно стукались (Чуя, будучи левшой, невероятно бесился, потому что сестра никогда не садилась в таких ситуациях справа). Нет, Кёка в детстве не была какой-то садисткой, она искренне любила Чую и не было такого дня, когда она желала бы ему зла. Её действия, чаще всего, были вполне оправданными. Знаете, десятилетний Чуя был хорошим ребёнком, но порой мог выкинуть такую штуку, что реакция Кёки становилась совершенно понятной.       Их потрясающий симулятор парикмахера прерывает Мори, возвращающийся в середине процесса. Ну, как прерывает… Элис не изъявляет желания прекращать свою работу, поэтому слушать новость о том, что Чую записывают на важнейшую олимпиаду среди девятых классов по японскому языку и литературе, Накахаре приходится с половиной всех украшений из коробки дочери учителя на голове.       Чуя действительно рад полученной новости. Он готовился, у него есть все нужные для повторения книги. Он уверен в себе, он знает, что снова займёт призовое место, но… Но, может быть, в этом году получится? Получится сдвинуться с третьего места на второе? Или даже на первое? Он не знает, но он так чертовски сильно хочет этого, что готов работать в два, нет, в три раза усерднее, чем раньше.       Первым делом Чуя рассказывает об этой новости Дадзаю. Не только потому, что тот снова ждёт его под дверью кабинета, но и в целом из-за того, что он был бы первым, кто пришёл бы Накахаре на ум. За эти полгода им определённо удалось вернуть былую дружбу и доверие друг друга. А ещё у Осаму есть определённые привилегии перед остальными по одной особой причине, но о ней парень пока что не знает.       Следующими в списке идут Коё и Кёка, затем — Мичидзо, ставший за эти две четверти Чуе отличным другом. Последними эту новость узнают Ацуши и Ичиё. Первый — потому, что постоянно забывает зарядить телефон, а до второй просто хрен дозвонишься, ибо мобила всегда стоит на беззвучке (у неё даже уведомления у всех контактов отключены, Осаму и Гин — исключения, ибо Акутагава — её девушка, а Дадзай просто постоянно в какую-то херню попадает).       Тем же днём Чуя бежит в канцелярский магазин, чтобы запастись простыми карандашами, ручками и стикерами (!обязательно пастельных тонов, другие его раздражают!) для будущей подготовки, ибо в ближайшие несколько недель работы у него будет ой, как много...