Внутри тебя - 3

САТИН

      Сатин почувствовал, как пол утекает из-под ног. Его сердце колотилось с такой силой, что он не мог дышать.       — Привет, — с нежностью произнес Аймо, так, словно они расстались всего мгновение назад. От улыбки на его лице сильнее проступили морщины.       Хотелось бы думать, что он обознался, но ошибки быть не могло — перед ним тот самый Аймо, заметно постаревший, но выглядящий удивительно хорошо для своего возраста. Человек, которого он, Сатин, и не надеялся когда-либо еще увидеть.       Сатин заторможено повернул голову к Тео, не мог поверить, что парень устроил им встречу.       — Наверное, вам есть о чем поговорить, — напряженно произнес Тео, явно ощущая себя не в своей тарелке.       Смотря на Аймо, он будто снова оказался тринадцатилетним мальчишкой. На него напал ступор, Сатин не мог выдавить ни слова, он лишь крепче сжал челюсти. Ладони вспотели, пульс участился. Рядом с этим человеком он становился собой прежним.       — Я понимаю, что это довольно неожиданно для тебя, — заполнил молчание Аймо, неловко оглядываясь по сторонам, а потом вновь перевел взгляд на Сатина.       Остальным не было до них никакого дела. В зале звучала музыка, под которую топтались на танцполе несколько пар, полностью занятые собой.       — Это была плохая идея, — с колотящимся сердцем пробормотал Сатин.       — Можно отнять лишь десять минут твоего времени? — почти с мольбой произнес Аймо.       Сатин понял, что ему срочно нужно на воздух. Кроме того он не хотел, чтобы все эти люди стали свидетелями их разговора.       У него тряслись руки как у алкоголика, пытаясь это скрыть, Сатин опустил на ближайший столик пустой бокал, едва не выронив.       На этот раз не Аймо вел его за собой, как преданного пугливого щенка, а он. Сатин вспомнил, что по пути сюда видел выход на балкон, и, покинув зал, направился прямиком туда. Аймо последовал за ним.       Оказавшись на балконе, сделал глубокий вдох. Сатин успел напиться, но все же еще оставался в своем уме. Понимал, что сбегать просто глупо. От прошлого не сбежать.       Прошло много лет, они с Аймо уже стали другими людьми, у них были свои жизни, которые не должны были пересечься.       — Ты стал выше, — с улыбкой сказал Аймо, и от звука его голоса, прозвучавшего так близко, внутри вспыхнула волна жара, а по коже побежали мурашки. Нет, не от ночной прохлады — он едва ли ее замечал.       Теперь Аймо не казался долговязым, их глаза были на одном уровне; его голос тоже изменился, стал ниже и как будто взрослее. Сатин жадно всматривался в лицо мужчины, стремясь отыскать что-то от того молодого парня, что вел у них информатику. Аймо отпустил недлинную бородку, нижнюю часть лица покрывала аккуратная щетина; в светло-русых волосах было много седины, но они выглядели все такими же густыми. У Аймо были серо-голубые глаза, нисколько не утратившие своего блеска.       — Я реализовал свою мечту, — неловко признался Сатин.       — Знаю, — и снова эта теплая улыбка, которая что-то тревожит внутри. Сатин ощущал, как горячие слезы жгут ему грудь, сжимают легкие. — Я не мог просто отпустить тебя и не наблюдать за твоей жизнью.       Аймо смотрел на него так, словно не хотел ничего так сильно, как увидеть его лицо. Они замерли на балконе друг напротив друга на расстоянии пары метров.       — Послушай, когда я узнал о том, что вы взяли паузу с этим парнем Тео… с басистом из вашей группы, — Аймо дал понять, что знает о нем гораздо больше, чем Сатин мог себе представить, — я сразу понял, что вы расстались. Он славный парень… — начал говорить Аймо, но Сатин его оборвал.       — У меня есть семья, — решил сразу расставить все точки над i.       — И это я тоже знаю.       — Я — ошибка в твоей жизни, — сдавленно произнес Сатин, с трудом сдерживая рвущиеся наружу чувства. Они знали друг друга так мало, так мало для влюбленного подростка. Пока Сатин не испортил все одним фактом своего существования. Все эти годы он винил себя и своих родителей в том, что из-за них троих жизнь Аймо была разрушена.       — Это не так, — Аймо попытался коснуться его руки, лежащей на парапете, но Сатин уже сделал шаг в сторону дверей. — Во сколько у тебя вылет?       На самом деле он уже не мог находиться рядом с этим человеком. Внутри все бурлило от сдерживаемых эмоций, он готов был сорваться в любой момент: хотелось дать им выход, что-то разбить, швырнуть о стену, напиться до беспамятства, наорать на Аймо или Тео. Он был всего в шаге от того, чтобы утратить контроль.       — В десять вечера.       Ему необходимо разыскать Тео и потребовать объяснения.       — Позволь мне хотя бы пообедать с тобой… — Аймо продолжал на него давить. — В пять мне нужно быть в аэропорту.       Сатин обернулся:       — Где ты живешь? — вдруг вырвалось у него.       — В Тампере. — Против воли Сатин испытал облегчение: значит, Аймо не уехал за границу. — В какой гостинице ты остановился? Я свяжусь с тобой, и мы просто пообедаем.       Сатин не понимал, что на него нашло. Тело перестало ему подчиняться. Он хотел уйти, а вместо этого позволил Аймо узнать адрес гостиницы. Сознание словно окутал туман.       Аймо вышел за ним в коридор, и тут их настиг Валто.       — Это еще кто? — Приятель был сильно пьян и, разумеется, не узнал их бывшего учителя. — Этот говнюк твердил какую-то хрень… — Сатин понял, что речь о Тео. — Какой-то гей хотел что-то от тебя…       А вот Аймо узнал Валто. Они все трое неловко застыли.       — Кто этот мужик? — пьяно потребовал Валто, готовый начать разборки прямо здесь, посреди коридора. — Что ему от тебя надо? Я обещал Рабии с тебя глаз не спускать…       — Это Аймо, — бесцветным голосом выдавил Сатин.       — Кто?       Сатин его проигнорировал:       — Мне нужно найти Тео. — Он правда готов был разбить парню лицо. Тот не имел право лезть во все это и бередить прошлое.       — Погоди-ка, — до Валто начало доходить. — Ты хочешь сказать…       — Ты же Валто? — раздался голос Аймо. — Не узнаешь меня?       — Твою-у-у ма-ать!.. — со смаком протянул Валто. — Так, стой, — Валто вцепился в его руку. — В пизду! Ты никуда не пойдешь. С этим сукиным сыном поговорю я сам, а ты сейчас садишься на такси и едешь в гостиницу. — Надо отдать ему должное: даже будучи угашенным, Валто продолжал трезво мыслить, в то время как Сатин полностью утратил рассудок.       Сатин плохо помнил, как оказался в люксе. По дороге он опустошил бутылку какого-то дорогущего дерьма, и едва не обмочился прямо в коридоре гостиницы. Начал крушить все еще в туалете. Он разбил бутылку о душевую кабину. Пустой стакан полетел в картину-абстракцию на стене, Сатин впечатал кулак в то месте, где только что висела картина. Следующий бокал врезался в вазу с живыми цветами на кофейном столике. Понял, что рыдает, только когда перед глазами возникла пелена. Замахнулся графином на плазменный экран над камином, но что-то удержало его руку. Вернулся в огромную ванную и разбил кулаком зеркало над мраморной раковиной.       Сатин громил и крушил все, что попадалось под руку; по его лицу текли слезы. Плечо горело от боли, в ушах стоял звон, голова раскалывалась от алкоголя и грохота. Он чувствовал себя уязвленным, оголенным. Грудь разрывалась от боли. Старая, давно зажившая рана в сердце исходила кровью. У Сатина вырывались глухие рыдания, каждый бросок и удар сопровождал громкий крик. С каждой минутой ему становилось все хуже: он уже не понимал, что творит, наблюдая за всем как будто со стороны. На волю вырвалась та, другая личность, которая так же жила в Гвен, которая была словно одержима. Голова кружилась, во рту был привкус желчи и виски. Он выпил столько, что желудок готов был низвергнуть содержимое в любой момент.       Наконец он выдохся и с остатками виски рухнул на пол. Прижался спиной к стене и запрокинул лицо. По щекам до сих пор катились слезы. Даже когда Маю убежал из дома, он не плакал так сильно. Больше всего в тот момент он боялся, что из-за ужасного грохота соседи вызовут менеджера, и тот начнет ломиться к нему в номер. Сатин не хотел, чтобы кто-то видел его в таком состоянии. Он бы скорее позволил себя убить.       Он рыдал, как в детстве, с надрывом, в голос.       Он долгие годы винил себя, он сломал жизнь человека. Только потому что понравился ему, потому что не понимал, что делает. Он был ребенком.       Сделал глоток из бутылки, и немного виски пролилось на подбородок и одежду. Зашвырнул бутылку через весь зал. Она угодила в панорамное окно, но то не разбилось.       Горло сдавливало от слез, челюсть дрожала, перед глазами стояла пелена. От стадии ярости и вины он перешел к стадии жалости к самому себе. Он жалел себя тринадцатилетнего, жалел себя нынешнего.       Телефон надрывался, а он даже не замечал, настолько боль захватила его.       Сатин сидел на полу, согнув колени и привалившись к стене. У него уже почти не осталось сил. Упер локти в колени и вцепился в голову.       Именно в такой позе Валто и застал его. Была глубокая ночь, вокруг наконец-то воцарилась тишина. Даже стихла вечеринка в одном из люксов.       Пол был усеян осколками, картины и декор разрушены, кресла и столик перевернуты, вода из графина с цветами пролилась на ковер, на светлом ворсе какие-то пятна. Сатин обессиленно сидел на полу и смотрел в одну точку, слезы иссякли, лицо неприятно стягивало. Рядом стояла еще одна наполовину опустошенная бутылка.       В первое мгновение у Валто пропал дар речи. Потом он начал материться. До Сатина его голос доносился как будто издалека.       Его глаза, должно быть, опухли и покраснели. Не хотел, чтобы друг заметил это.       — Какого сраного хуя?! Ты разнес весь номер! Блять! Я должен был поехать с тобой! — Валто отдышался, а потом потребовал: — Это из-за него? Из-за этого чертового Аймо? Твою же мать…       — Я должен был поговорить с Тео. — Он настолько охрип, что не узнал собственный голос. Однако тот прозвучал на удивление трезво.       — Я дал ему пизды, а потом передал брату. Я не пущу тебя к Тео. Он должен был соображать своей тупорылой башкой. Думает, все это гребаные шутки?!       Сатин не был уверен, что Тео поступил неправильно. Он ни в чем не был уверен, а в себе — в самой большей степени.       — Я в порядке. — Сатин поднес к губам горлышко бутылки. Виски было теплым, и его замутило. Снова откинулся затылком назад и почувствовал твердую опору.       — Да какое нахуй все в порядке?! — Валто указал на разгром. — Мы попали на бабки!       — Насрать, я заплачу.       — Тебе нужно проспаться и выкинуть все это дерьмо из головы. Если ты покажешься Рабии на глаза в таком состоянии, я лично убью тебя.       Сатин демонстративно сделал еще глоток и поморщился.       — Для тебя он все еще имеет значение?       Сатин проигнорировал вопрос. Он сидел на полу, прислонившись к спине. Взгляд был прикован к одной точке где-то в центре комнаты. Внутри он был полностью опустошен, словно выжали все соки, словно вся жидкость, которая была в нем, испарилась.       — Вернее… ты настолько сильно был влюблен в него? Господи, я думал, это просто секс…       Правду о Аймо он доверил немногим: Валто, Рабии, Маю. Он не хотел, чтобы Маю совершал его ошибки. Даже если сам не жалел об этих ошибках.       Тео он когда-то сказал, что был влюблен в учителя информатики, а родители его запалили, и Аймо пришлось переехать. Опустил подробности, но лучший друг догадался обо всем сам.       — Тебе нужно отдохнуть, — устало признал Валто, оглядел разгром и, услышав хруст стекла под подошвой ботинка, переставил ногу.       Даже если бы хотел, Сатин не смог бы объяснить все, что сейчас творилось в его голове. Долгими годами его изъедало чувство вины. Мысленно он снова и снова возвращался в детство, чтобы вновь стать испуганным, потерянным… он будто наказывал себя за совершенное преступление, за чью-то сломанную жизнь. Он был ребенком, ему все сошло с рук, но, по сути, он нес ответственность в равной степени, что и Аймо. С его бывшим учителем вернулась и застарелая боль, все эти чувства лавиной обрушились на него. Но не меньше было и хорошего.       — Не могу поверить, — бормотал Валто самому себе, — прошло двадцать… сколько?.. Двадцать пять лет? Охереть… — Открыл бар, послышался легкий звон, Валто открутил крышку. В бокал хлынула жидкость. Усевшись напротив столика, Валто опрокинул бокал в себя, а потом со стуком отставил.       Сатин не стал поправлять: только для него одного число прошедших лет имело значение.       — Я не знал, что он гей… Блять, думал, ты — просто его увлечение, что он типа ищет себя. Ему же был двадцать один? Как Эваллё. Сейчас это кажется, так мало, а тогда… Зачем он вообще хотел тебя увидеть? Ладно… вечером мы просто улетим. Я чуть яйца Тео не открутил… Лоуи тоже пизды получил, за то что недоглядел за своим братцем-идиотом.       Валто попытался помочь встать. Сатина сильно пошатнуло, он согнулся пополам и едва не завалился. В следующую секунду рухнул на огромную кровать. Она была рассчитана человек на пять или шесть, и они здесь прекрасно помещались с Валто.       Приятель тяжело опустился на противоположный край кровати.       Сатин лежал на животе, повернувшись к Валто затылком. Его сердцебиение приходило в норму. Голова кружилась. По звуку Сатин догадался, что Валто стащил с себя футболку и швырнул куда-то.       Какое-то время они молчали. Им необязательно обсуждать случившееся. Это понимал и Валто.       Валто и Рабия — это все люди, которым удалось заглянуть ему в душу, понять его настолько хорошо. Но не Тео, которого Сатин думал, что знает, но глубоко заблуждался, и у них ничего не вышло. Казалось, ни одна его любовь к мужчине не увенчалась успехом.       — Я не собираюсь встречаться с Аймо, — глухо произнес Сатин, лежа с открытыми глазами.       — Хватит пиздеть, будто я тебя не знаю! Мне-то можешь не врать! Блять! Как знал, что нельзя тебя пускать сюда одного. — Сделав глоток из бокала, Валто выматерился и швырнул тот о дальнюю стену.       — Этот человек для меня умер.       После этих слов, почти сразу Сатин провалился в сон, похожий на обморок.       Во сне вымещал боль на стены, до крови счесывая кожу на пальцах, как будто это могло заставить сердце перестать болеть. По щекам катились слезы.       Наружу прорвался крик. Рыдания сдавливали горло. Сатин накрыл пальцами веки и крепко зажмурился. Он прижался спиной к стене, проглатывая глухие всхлипы. Он не плакал так с детства. Запрокинул лицо к потолку, шаря пальцами по стене за спиной, пытаясь отыскать точку опоры.       — Сату, детка?.. — Бабушкин голос откуда-то из прошлого. — Зачем все эти слезы, радость моя?       Во сне он почувствовал прикосновение ее теплой руки к своей щеке.       И следом донесся раздраженный голос Гвен: «Он такой странный», «Я его боюсь», «Вот же ненормальный», «За что он меня ненавидит?», «Его растлил какой-то извращенец, а я еще виновата!»…       Сатин проснулся с ужасным похмельем, проспав часов шесть, все остальное время раздумывал, идти ли на встречу. Чертов сон его полностью измотал; тело ломило, голова пульсировала болью.       Рабия позвонила поздно, вероятно, решив, что он будет отсыпаться после гулянки. Сатин старался придать своему хриплому голосу чуть больше жизни. Они проговорили минут двадцать, а потом Сатин отправился в душ, проигнорировав покрытое трещинами стекло кабины.       С Валто они по большей части молчали. В номере по-прежнему царил страшный разгром. Сатин только во время бритья перед разбитым зеркалом обратил внимание, что поранил костяшки пальцев. После вчерашней попойки и истерики голова раскалывалась. Принял таблетку натощак и запил вермутом из мини-бара. Алкоголь подействовал как некий способ очищения: стало легче мыслить. Кто очищается святой водой, а для него — алкоголь был той истиной, которую он понимал и принимал. К тому времени он уже с трудом мог различить, что было сном, а что произошло на самом деле.       — Ответь только на один вопрос: ты еще хочешь его увидеть? — спросил Валто после того, как за целый час не произнес ни единого слова.       Как ни странно, этого оказалось достаточно, чтобы принять решение.       Аймо позвонил в тот момент, когда они решали вопрос с возмещением ущерба со старшим менеджером. Сатин взял всю вину на себя и отстегнул сверх суммы еще несколько крупных купюр. Громить номера было не в первой. Ведь именно этого все ждут от настоящих рок-звезд?       Сотрудник ресепшена соединил Аймо с их номером, и Сатин взял трубку.       Услышать его голос вновь, было все равно что броситься в ледяной прорубь, забыв задержать дыхание. Такое Сатин проделал лишь однажды, с Валто на пару, кстати говоря.       Аймо сам выбрал ресторан, назвал адрес и предложил встретиться прямо сейчас. Сатин помнил, что в пять Аймо нужно быть в аэропорту — эта мысль не давала ему покоя. В пять они снова окажутся в разных мирах.       В номере начали наводить порядок, и Сатин, как был с утра в обычной белой рубашке и джинсах, вызвал такси и минут через пять уже был в ресторане. Было тепло, даже жарко.       Аймо встал из-за стола, привлекая его внимание. Внутренности окутало тепло, робкое и трепетное. Как будто это было первое свидание. Аймо и правда выглядел неплохо для своего возраста: подтянутый, с хорошей осанкой, белозубой улыбкой, обрамленной слегка посеребренной бородкой, и ясными глазами, показавшимися Сатину невероятными, в окружении заметных морщин. Острый кадык дернулся, когда Аймо сглотнул.       Сатин не рискнул протянуть руку для пожатия и, молча отодвинув стул, уселся за столик.       Во время их встречи неожиданно пошел дождь, и помещение через открытые окна наполнил насыщенный аромат нагретого асфальта, озона, влаги и свежести, который бывает только летом, хотя стояли последние дни сентября.       К ним подошла официантка, и Сатин бездумно заказал что-то. Аймо взял себе лишь воду и крепкий кофе с сахаром.       В вороте рубашки, которая очень шла к глазам Аймо, виднелся край татуировки, которой раньше не было. Сатин так и не смог понять, что это за тату.       Пару минут они молчали. Когда Аймо, уже не таясь, начал его разглядывать, Сатин спросил:       — Ты правда прилетел в Нидерланды только ради того, чтобы увидеться со мной?       И тогда Аймо все рассказал.       После того как родители Сатина явились к нему домой и стали угрожать судом, ему пришлось в спешке переехать. Сатин помнил, каким брошенным и обманутым тогда себя ощущал, но не стал прерывать рассказ. Аймо боялся, что кому-то станет известно о настоящей причине переезда, в то время он мало с кем общался, не подпуская людей к себе. Доучился, снова переехал. Потом некоторое время прожил в Швеции, в Норвегии, работал в сфере программирования, изучал языки, развивался и рос, обзавелся друзьями из разных городов. Как только они расстались с Сатином (услышать это было приятно, как будто они и вправду встречались), еще не были так популярны сотовые телефоны, они мало у кого были. Не у всех был интернет и странички в социальных сетях. У Сатина дома был интернет, но тот был нужен отцу по работе, и никто им больше толком не пользовался, да и Сатин больше интересовался музыкой, чем компьютерами.       Аймо рассматривал его предплечья с подвернутыми рукавами, будто подавляя желание коснуться его обнаженной руки. Сатин испытывал при этом странное волнение. Как и всегда ему было любопытно, как далеко готов зайти Аймо. А как далеко способен зайти он сам?       Когда, наконец, интернет стал всем доступен, соцсети стали набирать популярность, и многие подростки стали заводить аккаунты, где могли постить фото, общаться, Аймо отыскал страницу Сатина на Фейсбуке. И тогда-то внезапное открытие повергло Аймо в шок: у Сатина была партнерша и двое детей. Собственная рок-группа. Аймо узнал Валто по совместным фото. Взрослея, Сатин даже не пытался скрывать свою ориентацию. С каждым годом популярность группы росла, и Сатин все чаще становился участников скандалов, отвязных тусовок, вечеринок со знаменитостями, афтепати, в интернете было полно фото, где он целовался с какими-то парнями. Аймо пропустил тот период, когда Сатин больше всего нуждался в поддержке, будучи закрытым и ранимым подростком, а потом молодым человеком, и невероятно, крайне творческим человеком. Он пропустил так много.       Аймо был замужем за мужчиной почти десять лет. Это был славный брак. Они с мужем много путешествовали, жили в разных городах, ходили в походы, даже забрались на гору.       Аймо перемешал сахар маленькой кофейной ложечкой и поднес чашку к губам. Внутри что-то дрогнуло: именно эти губы подарили ему первый поцелуй. Вспомнив, как это было, Сатин едва не закрыл лицо руками. Он до сих пор помнил каждое ощущение.       Чем больше говорил Аймо, тем больше знакомых черт находил Сатин. Все та же длинная шея, казавшаяся раньше такой могучей, с острым кадыком и покрытая светлыми волосками — Аймо не брил кожу под подбородком. Ладони, такие же взрослые и широкие, как у Сатина, сейчас сжимающие чашечку с черным кофе. В левом ухе — серебряное кольцо с крошечным камнем. Разница в возрасте никуда не исчезла, но Сатин теперь ее не замечал: они просто были двумя взрослыми мужчинами со своим прошлым и настоящим.       Аймо любовался его лицом, как чем-то по-настоящему редким и дорогим сердцу.       Они провели так мало времени вместе. Сатин не мог поверить, что какие-то жалкие месяцы знакомства запали настолько глубоко в душу.       Аймо признался, что после долгих совместных лет они с мужем приняли решение развестись. У обоих были слишком разные взгляды на жизнь. Каждый предпочел идти своим путем. После развода он ни с кем подолгу не сходился. Сатин понимал, что если Аймо пропустил в его жизни несколько лет, то сам пропустил целую вечность из жизни Аймо.       Потом Аймо открыл, с каким волнением он наблюдал за карьерой Сатина. С годами материалов о группе становилось все больше и больше. Все это время он боялся показаться Сатину на глаза, боялся обнаружить себя. Вел себя малодушно, он знает это. Группа добилась невероятной славы. Информация всегда была в открытом доступе, в том числе и о предпочтениях фронтмена «Храма Дракона». Потом появился Тео.       Сатин уставился в окно. Было странно, что этот человек напротив считывает его мысли.       — Почему через Тео? — спросил Сатин, глядя на дождь, заливающий стекло. — Почему не связался с Валто?       — Наверное, мне так было проще. Я не знал, как Валто воспримет мое появление.       — Он не сделает ничего, что было бы хуже для меня.       — Я это уже понял. — Аймо попросил проходящую мимо официантку повторить кофе. — С Тео у нас было что-то общее — ты. Мы оба были влюблены в тебя. Я знал, что у Тео скоро день рождения и он планирует устроить вечеринку, он писал об этом у себя. Я связался с ним и все рассказал.       Они с Тео сговорились за его спиной. Сатин взглянул на Аймо, и лицо мужчины сразу просветлело, словно один лишь его взгляд мог все исправить. Все, что натворили. Ему до сих пор было страшно, как будто даже сейчас их могли осудить, как будто все вокруг знали, кто они и что совершили.       — Тео сразу решил мне помочь и попросил тебя прилететь. Пообещал не упоминать моего имени, иначе ты…       — Я бы не прилетел.       Аймо кивнул.       — Я боялся этого, поэтому Тео держал все в тайне. Я благодарен ему. Мне показалось, он чувствует вину перед тобой, поэтому решил мне помочь. А я… я знал, что ты свободен. Вернее… — осекся Аймо.       — Меня бросил парень, — глухо произнес Сатин.       — Я понимаю. И это не просто парень… он был частью вашей группы, частью того, что тебе было дороже всего.       Вдруг стало легче. Как будто кто-то другой озвучил его мысли, сняв с него такую необходимость. Кто-то, кто понимал его.       Аймо принесли вторую чашку и какое-то время они молча пили кофе, после чего Сатин заказал чай со льдом. Он все еще чувствовал остатки похмелья.       — После своего переезда я очень переживал о тебе. Я думал о твоих строгих родителях.       — Меня забрали к себе бабушка с дедушкой. Почти сразу.       — Я рад, что ты не позволил другим людям диктовать тебе, какой быть ориентации, и что ты принял себя. Знаю, что у тебя семья… — В какой-то момент (Сатин не заметил) пальцы Аймо коснулись тыльной стороны его ладони. И на этот раз Сатин не отдернул руку, как когда-то в классе информатики.       Сатин накрыл рот свободной рукой, этот жест вышел спонтанным и каким-то нервным. Потом убрал ладонь. От него не укрылся взгляд Аймо, прикованный к обручальному кольцу. Под весом руки Аймо он перевернул ладонь, ощущая горячую, чуть шершавую кожу. Кадык Аймо снова дернулся. Их пальцы переплелись. Его заживающие костяшки и черные ногти — на все это Аймо тоже обратил внимание. Аймо нежно оглаживал большим пальцем его кожу, заставляя тело покрываться мурашками.       — Я так хотел тебя увидеть. Когда вы расстались, я понял, что это мой шанс…       Пульс стучал в висках. Сатин почувствовал резкую слабость.       — Могу я рассчитывать на дружбу? — спросил Аймо, когда сердце Сатина уже готово было разорваться.       — Мне нужно идти, — эти слова произнес он, но как будто кто-то чужой.       Сатин убрал ладонь и поднялся из-за стола. На стойке он оплатил их счет картой и, не прощаясь, направился к дверям. Боялся, что если обернется и увидит, с какой тоской Аймо смотрит ему вслед, то не сможет уйти.       После ночной истерики, сейчас он полностью замкнулся в себе. Не мог припомнить, чтобы произнес хотя бы несколько фраз, говорил в основном Аймо. При мысли об их разговоре сердце каждый раз сбивалось с ритма. Все было таким сложным.       На удивление не хотелось выпить. Разве что воды со льдом.       В Амстердамском аэропорту Схипхол Сатин был в половине пятого. Он достаточно замаскировался, чтобы его никто не узнал: надел огромные темные очки, бейсболку, черную медицинскую маску и неброскую одежду. Спустя какое-то время через стеклянные двери прошел Аймо с небольшой ручной кладью: дорожная сумка свисала с его плеча. Одет он был так же, как и днем. Сатин заметил его издалека, хотя очень боялся пропустить его приезд.       Аймо уже был внутри аэропорта. Опустил вещи на ленту на входе.       Сатин поднялся с дивана. Нужно было преодолеть весь этот зал, заполненный людьми.       Уже с сумкой Аймо, минуя людей, направился в его сторону. Аймо не замечал его до тех пор, пока между ними не осталось пустое пространство. Все разом куда-то подевались.       Сатин шагнул навстречу, и вот уже Аймо застыл, приглядываясь. Он словно гадал, Сатин это или нет. Пришлось снять солнцезащитные очки и чуть приспустить маску. Аймо медленно спустил маску на шею, на лице, обрамленном бородкой, отразилось изумление. Сатин быстро преодолел разделявшее их расстояние и крепко обнял. Одной рукой, сжимая очки, он обвил Аймо за шею, второй — за талию. Мужчина бросил сумку на пол и сжал его в объятиях. Сатин мгновенно расслабился, козырек его бейсболки неуклюже ткнулся в волосы Аймо, и тогда Сатин склонил голову к плечу Аймо. Он ощущал жаркое дыхание на своем лице, шее, волосах. Аймо вдыхал его запах, прижимался щекой к волосам, касался носом и губами кожи. Его щетина и бородка щекотали и немного кололись.       Вокруг спешили люди с чемоданами, объявляли информацию, кто-то переговаривался, с улицы доносились автомобильные гудки.       Не мог надышаться запахом Аймо — смесью аромата разгоряченной кожи, кондиционера для белья, шампуня и одеколона. Слышал, как стучит его сердце.       Да, это уже был не тот юный парень-практикант, но все тот же Аймо, его первая любовь.       Боковым зрением Сатин замечал, что некоторые люди останавливаются, чтобы посмотреть на них. Какая-то женщина в очках улыбалась. На чьем-то лице отражался восторг, или смятение. Но были те, кто проходил мимо, стараясь не смотреть на них. Послышался чей-то умиленный возглас.       Сатин сжимал в объятиях человека, которого потерял много лет назад и уже не надеялся вымолить себе прощение перед ним. Он боялся забрать эту ношу в свою следующую жизнь.       Ладонь Аймо поглаживала ему спину, заставляя все трепетать. Аймо касался его лица, волос — словно не мог поверить, что этот человек перед ним — он, Сатин. Бейсболка соскользнула с его головы.       Дыхание сперло, сердце колотилось как ненормальное. Сатин почувствовал на своих губах улыбку.       — Ты можешь рассчитывать на меня, — произнес Сатин, не зная, слышит ли его Аймо в таком шуме.