МАЮ
22-я неделя беременности
6 октября 2020 (вторник):
6:30 — помыть голову/маска от прыщей/завтрак/собраться/уход за ухом
8:30-9:15 — 1-я пара по мировой литературе
9:15-10:00 — 2-я пара по мировой литературе
10:10-10:55 — 1-я пара по философии
10:55-11:40 — 2-я пара по философии
11:50-12:35 — 1-я пара по алгебре
12:35-13:20 — 2-я пара по алгебре
13:20-13:40 — большая перемена/обед
Утро: (в квартире) обсуждение с Лукой сценария подкаста; забрать заказы Эваллё, купить продукты в квартиру, школьные проекты (презентация, таблица и эссе по лит-ре, подготовиться к тесту по шведскому, пройти тест по психологии, ежедневный проект по планированию дел); созвон с Лукой; позвонить Эваллё, позвонить Рабии и Фрее
13:40-15:00 —
факультативы/консультации/ — запись школьного подкаста
15:00-15:30 — поесть
в столовке в кофейне/поработать+школьные проекты
15:30 — позвонить Сатину, договориться о месте встречи, заедет
17:00 — студия, репетиция, запись песни+бэкстейдж, обсуждение дизайна обложки
21:00-23:00 — (в доме) поработать/школьные проекты/домашка по финскому и английскому (отправить учительнице)/отправить все остальные проекты на проверку; проверить, есть ли дома еда, приготовить поесть себе и Сатину
23:00-23:30 — душ/маска от прыщей/распланировать среду/уход за ухом
Поскольку эту неделю, до возвращения Рабии и Фреи, он собирался пятьдесят на пятьдесят жить на два дома, приходилось всюду возить с собой макбук и другую технику. Решил, что будет проще, если утром он вообще не будет сталкиваться с Сатином, и сразу уезжать на квартиру Эваллё (если ночует дома), или ночевать у Эваллё.
Благодаря отстранению от занятий свободного времени стало вдвое больше, и теперь все утро Маю мог спокойно заниматься домашними заданиями, репетицией песен, работать с собственными треками, наводить красоту в квартире или проводить время с Эваллё. Они даже начали ходить на пробежки по утрам. Эваллё заверял, что это улучшит его сон и стабилизирует биологические ритмы.
Самое непростое будет притвориться, что он ходит в школу и дождаться Сатина где-то недалеко от гимназии. В студию в Хельсинки он возил с собой синтезатор, который приходилось теперь брать с собой в кофейню, где Маю якобы обедал после школы. В четверг он планировал взять с собой гитару.
Все домашние задания и тесты с контрольными он делал так же, как и раньше, но благо, что дистанционно. Его отстранение касалось только присутствия на парах.
В пятницу у Эваллё была игра, и парни тренировались больше обычного. Кроме того Эваллё катался на скейте с друзьями, с ним на электросамокатах, ходил в тренажерный зал, иногда в бассейн, занимался с тренером, бегал и просто играл в футбол помимо обязательных тренировок.
Вечер вторника выходил загруженным под завязку, поэтому они подстроили график Эваллё под его расписание, чтобы утро провести вместе.
На его чистосердечное признание о разговоре с директрисой Эваллё заметил, что его отстраняли раз десять, если не больше. Он ненавидел учиться. А сколько раз его мать вызывали в гимназию или просили позвонить — не счесть. Но если Маю продолжит в том же духе, то годам к тридцати посадит себе печень, на что Маю ответил, что в принципе не планировал прожить так долго. Поэтому вторничным утром Эваллё очистил холодильник от всех запасов пива, отдав их соседям по этажу, и конфисковал у него фляжку, также пригрозил отлучением от секса на неделю, если Маю еще раз напьется и явиться в таком состоянии в школу.
Закончилось все тем, что Эваллё заявил, что Сатину он ничего не скажет про школу, но своей матери врать не будет. А Тина всегда принимала чью угодно сторону, только не Сатина, поэтому она надежный союзник и на ее молчание можно положиться. И предложил отпраздновать лишение Маю педагогической девственности жарким сексом.
Вместо обычного распорядка, этим утром Маю отправился на пробежку вместе с Эваллё, они приняли душ вместе, потом Эваллё приготовил им завтрак, они немного повалялись, потом покатались на электросамокатах и Эваллё поехал в спорткомплекс на весь день, а Маю мог заняться своими делами. Было бы прекрасно проводить так каждый день: часть недели он занимался репетициями с собственной группой, часть проводил в музыкальном театре, а все остальное время — с любимым парнем. Это было почти идеально. Своя жизнь, отдельно от родителей. Но пока он целиком и полностью зависел от них, включая совместную работу с Сатином, к тому же он еще учился в школе. Однако эта неделя внесла небольшое разнообразие в его жизнь. За исключение отмены репетиций с драмкружком его все устраивало.
С Лукой они договорились о месте встречи: студия для записи подкастов в бизнес-центре, куда Маю поехал на такси. Лука, как президент школы, занималась подкастами, которые были доступны на специальной странице гимназии, еще на каком-то учебном портале, а также на некоторых платных площадках. Маю даже что-то заплатят за участие в подкасте, деньги, правда, небольшие, по сравнению с той суммой, которую он получил за подписание договора с «Храмом Дракона» на один альбом и кучу доп. материалов.
Лукерья сама позвала его, как одного из самых успешных учеников гимназии. Маю польстило внимание президента школы, которая вроде как тусовалась с Лиукси и его компанией и первое время смотрела на Маю с пренебрежением. Маю до сих пор не мог понять, что же произошло, и почему шестерка Рона, Лиукси изменил свое мнение, ведь, если верить слухам, это именно Лиукси сливал любой слух Рону.
Темой подкаста был сам Маю, его успехи, успеваемость, работа, выбор профессии, проекты, словом, все, что его интересовало, и все то, чего он добился к восемнадцати годам. Ни слова про личную жизнь, ориентацию или родителей. Они сразу оговорили все возможные темы разговора и основные вопросы.
Подкаст сможет прослушать любой ученик гимназии, а так же дети из других учебных заведений и вообще много кто, по подписке. Маю был безумно благодарен Луке за такую возможность. Пускай теперь остальные тоже поймут, что он нечто большее, чем громкая фамилия. Да и Артту что-то говорил про популярность.
Рабия, конечно же, с тетей и сестрой послушают подкаст, но Маю больше всего хотелось, чтобы его оценил Сатин.
Это будет первый настоящий подкаст в его жизни, записанный не на коленке, а в настоящей студии. По странному совпадению скоро он побывает еще на одном подкасте в формате видео для ютуба, но уже вместе с Эваллё и Сатином, и вот перед ним Маю волновался в три раза сильнее. Казалось бы, Лука — совершенно чужой для него человек, но он нисколько не боялся раскрываться перед ней (часового разговора даже было мало), а Эваллё и Сатин — близкие для него люди, но в преддверии записи его всего охватывала паника: как вообще Сатин будет реагировать на вопросы, смогут ли они трое найти общий язык и не переругаться… этим страхам не было конца и края. Однако Сатин предложил сам, и Маю не хотел спугнуть такую удачу.
К записи подкаста с Лукой он подготовился основательно: и хоть его никто не увидит, а только услышит голос, он минут тридцать потратил на выбор одежды и еще больше, на уход за лицом и волосами. Эваллё, который всегда собирался за пять секунд, долго подкалывал его.
Сегодня Лука была в привычном образе женщины-вамп, в черном платье, которое надевала в театр, и кедах без шнурков. Черное каре резко контрастировало с ее бледной кожей.
На подготовку к подкасту они с Лукой потратили минут пятнадцать. На столе лежал сценарий подкаста и вопросы. Маю с комфортом устроился в огромном кресле. И весь следующий час он с удовольствием рассказал о Театральной академии, основных навыках, которые он там приобрел, например, в академии он обучался вокалу, игре на музыкальных инструментах, нескольким направлениям современных танцев, помимо чего он занимался растяжкой, они ставили мюзиклы и спектакли на иностранных языках, много времени уделяли совместным вечерам, читали, выезжали на природу — он мог говорить об этом часами. В академии они прекрасно ладили всем курсом. Рассказал о подработке в библиотеке академии и не только, о репетиторстве, о написании статей и обзоров для рок-журналов. Сатин разрешил говорить о записи альбома с группой, о чем Маю вещал добрых минут двадцать, о своих впечатлениях новичка, о приобретенном опыте, возможностях, о том, как проходит процесс, и как он совмещает работу с группой со всеми остальными своими увлечениями. Поделился тем, что значит быть участником драмкружка, и немного о том — какой они ставят мюзикл на Хэллоуин (поскольку подкаст в первую очередь был для учеников гимназии, тематика мюзикла уже давно не была тайной, и Маю мог спокойно говорить об этом). Рассказал, кем он видит себя после школы, о желании работать в музыкальном театре и, возможно, получить еще проекты, связанные с группой отца. Давно он не испытывал такого удовольствия от простого общения с посторонним человеком. Они затронули почти все темы, которые его интересовали, и о чем просто было увлекательно рассказывать. К концу подкаста волнение сошло на нет, Маю даже стало жаль, что их время ограниченно часом. Он оказался в восторге от полученного опыта и сказал Луке, что она может на него рассчитывать, если когда-нибудь еще понадобится его участие.
Затем Лука отредактирует материал, пришлет Маю на согласование, после чего запустит. Прощаясь, они обнялись как старые добрые друзья. Лука поделилась, что он один из самых интересных участников проекта — и эти слова попали в запись. Следующим летом она собиралась поступать на журфак, этот учебный год должен был стать последним для обоих, Лука выразила надежду еще успеть поработать вместе. Надо отдать ей должное, девушка ни разу не пыталась с ним заигрывать. Оба были максимально расслаблены и увлечены общением.
В итоге все вышло даже лучше, чем Маю предполагал. А после подкаста Эваллё заехал за ним в бизнес-центр и отвез в «Лепешечную», чтобы отпраздновать его первый подкаст. Заодно Маю нужно было что-то перекусить перед тем, как ехать в Хельсинки. С лета у них с Эваллё завелась привычка: каждый раз, после успешно-сданного теста, записанной песни и тому подобного, вести Маю на настоящее свидание. На время свидания они переводили телефоны в авиа-режим — это супер-важное условие придумал Маю, чтобы им никто не мешал. Эти традиции стали не менее важны, чем секс. Маю жадно постил фото и рилсы с таких свиданий, желая сохранить эти воспоминания навсегда.
«Лепешечная» не такая уж плохая альтернатива выброшенному пиву. Дома-то полный мини-бар.
С Сатином договорились, что тот подъедет к «Лепешечной» и оттуда они двинутся в Хельсинки, а Эваллё вернется в спорткомплекс на своей машине.
Утром Сатин был занят на участке: к возвращению Рабии он планировал завершить с забором и беседкой, а Маю хотел успеть нарядить беседку. Поэтому часть свободного времени у Сатина уходила на общение с рабочими, раздачу указаний, контролирования процесса и Маю не знал чего еще. В выходные они вчетвером, с Сатином, Фредриком и Эваллё убрали участок от всего лишнего, разобрали старую беседку и подготовили место для новой. В итоге Сатин с Эваллё так разошлись, что их энтузиазма хватило бы еще и на установку сауны, такой как у Валто.
После выходных у Маю до сих пор болели все мышцы. Сатин подтрунил над ним, что с такой физической подготовкой он не вынесет даже один концерт. Что он хочет, целое лето без театра и нормальной растяжки. Может быть, поэтому Эваллё и предложил бегать по утрам. Перед бегом они немного разминались на ближайшей спортплощадке. И все это под дождем, который лил с начала недели.
В машине Сатин настроил волну финской рок-музыки. Маю устроил рюкзак и чехол с синтезатором на заднем сиденье, а сам перебрался вперед. По стеклам барабанил дождь, работали «дворники». В салоне приятно пахло свежестью.
Маю открыл книгу «Ужасы воспитания в частных школах Англии XIX века». Закладкой служила одна из полосок из фотобудки, где все в смешных париках и огромных очках. За час дороги он осилит страниц шестьдесят-семьдесят мелкого шрифта. Книга ужасала, но оторваться было невозможно. Маю заинтересовался темой британских частных школ того времени, о которых ходила леденящая кровь слава, после того как они решили поставить кровавый мюзикл на переиначенную версию «Алисы в Стране Чудес».
— Придешь на мюзикл тридцатого? — спросил Маю, наблюдая, как Сатин барабанит пальцами по рулю в такт звучащей мелодии. — У меня роль генерала гвардии Красной Королевы. Ты бы видел! Я уже выбрал костюм, осталось заказать…
— Ты же знаешь, что я не могу прийти в школу. — Сатин сказал это так просто, как будто они говорили о какой-то ерунде, вроде похода в магазин за молоком, а не о школьном мюзикле.
— Ты мог бы прийти в маскировке, я не знаю… Ты же будешь свободен весь день! Концерт у вас тридцать первого, и он в Хельсинки, вам не нужно никуда лететь.
— Маю, это не моя прихоть.
— Пиздец, — искренне изумился Маю. — А если я получу главную мужскую роль, ты все равно не придешь? — Встретил взгляд Сатина и все понял. — Просто прекрасно… просто блять прекрасно. Тебе совсем плевать на мой мюзикл?
— Я этого не говорил. Я сказал, что не могу прийти в школу. — Уже и Сатин начал заводиться.
— Господи! Ты полетел в Нидерланды, хотя вы расстались с Тео! А на мой мюзикл прийти не можешь!
— Это совершенно другое. Все дело не в желании, а в возможностях.
— Тебе проще полететь в другую страну на днюху своего бывшего любовника, чем прийти на мюзикл ко мне в школу? — потрясенно выдавил Маю. — Но если ты попадешь в школу незаметно, никто из прессы об этом даже не узнает, — продолжал гнуть свою линию, несмотря ни на что. — Просто я не Аймо, да? Он позовет на свидание и ты сразу примчишься, и тебе будет насрать, что потом ваши фотки появятся в интернете.
— Маю! — рявкнул Сатин, не выдержав. И уже спокойнее: — Я правда не могу прийти. Мое появление в твоей школе сорвет всю организацию вечера.
— А раньше ты приезжал в академию… Ладно, проехали. Другого я и не ожидал.
Надо отдать ему должное, он совсем не расклеился. Этот человек даже не знает, что его отстранили от занятий.
Сатин протянул руку и сжал его вечно холодную ладонь.
— Я посмотрю запись твоего мюзикла.
— Это не одно и то же.
Сатин помрачнел и крепче взялся за руль. А потом окинул взглядом его прикид и, наконец, левое ухо, которое Маю старательно оберегал от любых касаний.
— Ты сделал индастриал? Давно?
— Вчера ходили с Эваллё в салон, — смягчился Маю, он удивился, что Сатин вообще обратил внимание на пирсинг. — Я сто лет уже хотел индастриал, но он долго заживает. На сцене будет смотреться круто. Я сплю на правой стороне, поэтому проколол левое ухо. Эваллё сделал поперечный пирсинг мочки, с ним все проще. Я предложил Эваллё сделать что-то попроще индастриала, из-за занятий спортом… вдруг он случайно заденет, или, знаешь, шапочки в бассейне или очень горячий душ… Эваллё уже ломал ухо, поэтому мы не стали рисковать. Мы хотели сделать вместе, но не было времени. Вся суть в том, что мы разделили ощущения на двоих и на теле остался след. Но мне было больнее, чем Эваллё, он вообще не заметил. Короче, это как парные проколы вместо колец, только надежнее. Аулис и Ионэ, например, сделали татуировки обручальных колец.
— Значит, у вас все серьезно?
— Именно.
Сатин улыбнулся, и Маю перевел дух, а потом снова раскрыл книгу.
На записи бэкстейджа сегодня было оживленно. Они репетировали, точнее, работал один Маю. Сатин прекрасно знал, что следует делать и без всякой подготовки. Оператор время от времени снимал процесс и каждого на камеру. На повестке дня была запись дуэта их голосов и клавишных, на которые потом наложат остальную музыку. Маю репетировал свою партию буквально днями и ночами и наиграл ее с закрытыми глазами. Песня называлась «Мой океан», это была длинная композиция с мощными ударными, имитирующими рев океана. Это была не та лазурная вода, что накатывает на песчаный белый пляж, а настоящая суровая и беспощадная стихия. Текста у Маю было всего лишь несколько строчек, зато каких: от них веяло солью и холодом, пробирающим до мурашек. Включая эффекты, на концерте будет выглядеть невероятно. Сатин сам написал этот текст, уже зная, что они споют эту песню вдвоем. Детали Маю не раскрывал даже Эваллё, и вообще это был сюрприз до выхода альбома. В отличие от прошлого раза сегодня запись прошла как надо, они управились совсем быстро, и даже без тридцати дублей.
Яри, как единственный до Маю бэк-вокалист, сегодня отдыхал. Парень всячески подбадривал Маю, приносил ему снеки и газировку; между делом они успели снять парочку танцевальных тик-токов.
В один из перерывов, когда день уже подходил к концу, у них завязалась шутливая перепалка.
— Yhteistoimintamenettelysopimus! — произнес Маю скороговоркой и захохотал над лицом Яри. — Как тебе? Epäjärjestelmällistyttämättömyydelläänsäkäänköhän! Слабо повторить?
— Что это за хрень? Ты только что сам придумал это?
— Нет же! Это реальные слова!
— Перестань издеваться над бедным парнем, — посмеиваясь, бросил ему Армо.
— Черт, я тебе сейчас какую-нибудь скороговорку приведу на русском, посмотрим, как ты запоешь… — Яри, похоже, всерьез решил отыграться и полез в интернет на телефоне.
Его спас Сатин, который присел на диван рядом.
— Устал? Пойдем слушать то, что получилось?
Маю застыл, почувствовал его теплую ладонь у себя на лбу. Сатин отвел прядь волос с его лица и растирающими движениями погладил его по спине. Сатин так редко проявлял нежность по отношению к нему, что это повергло в шок.
Все шло идеально. И только под конец вечера случилось кое-что неприятное. Все разошлись кто куда, было уже поздно, минут через двадцать все собирались по домам. Они с Яри разговорились про подкасты, Маю рассказал про школьный подкаст, парень попросил потом дать ссылку. Как оказалось, он давно был в этом теме.
— Я слышал от кого-то из парней, что вы хотите записать совместное видео с популярным блогером. Типа… — Яри щелкнул пальцами, когда смог сформулировать мысль: — Неудобные вопросы родителям. Ориентация, каминг-аут и все такое.
— Да, скоро планируем. Я, мой парень и Сатин.
— Сразу скажу, я не знаю, насколько это правда. Это слова моего дяди… короче…
Маю разом весь напрягся. Ему не понравилось все: бегающий взгляд Яри, смена темы, упоминание директора группы.
— Я не хочу оскорбить твоего отца, но, возможно, он делает это ради пиара. Поскольку ты новое лицо в группе, ваше с Сатином совместное участие в видео-подкасте, да еще такая тема… все это нужно для привлечения внимания, это такой пиар-ход для раскрутки нового альбома с твоим именем. Ну чтобы наверняка, подстраховаться. Я слышал, как мой дядя говорил об этом с Сатином. Прости, это, конечно, не очень приятно услышать… Я не сильно расстроюсь, если публика примет меня хуже, чем Теуниса, мне-то пофиг, но Сатин хотел перестраховаться и сделать тебя более популярным.
Да какое там. Маю опешил. У него даже руки затряслись. Все тело бросило в дрожь. Пальцы вмиг заледенели. Его всегда, чуть что, начинало трясти.
— Прости, я не знаю, стоило говорить это или нет… — Яри вскрыл батончик «Баунти», но Маю отказался от половинки. Ему вообще кусок в горло не лез.
Сатин ведь говорил, что хочет сняться в этом видео, чтобы сплотить их… наладить отношения, просто пообщаться на важные темы… Так он говорил. Он обещал. А это сраный пиар-ход. Ну конечно, он ведь звезда. Это видео посмотрят миллионы людей по всему миру.
Кое-как доехал до дома. В машине он старался читать, но строчки в книге расплывались. Сообщения от Эваллё остались неотвеченными. Сатин, занятый своими мыслями, молча вел автомобиль. Трассу заливал дождь. К концу поездки глаза защипало, и Маю всеми силами прятал слезы. Как только Сатин заехал в гараж и заглушил двигатель, Маю сразу же отстегнул ремень и выбрался из машины. Нестерпимо хотелось на воздух.
Весь оставшийся вечер все валилось из рук. Пока брил лицо, умудрился порезаться, а после нанесенный крем начал печь ранку. Неудачно задел пирсинг, и ухо просто взорвалось болью. Ни о какой домашке уже и речи быть не могло: все было как в тумане, он не соображал, что делал.
Как мог, держался весь вечер. Эмоции копились в нем и росли как снежный ком.
Музыка всегда помогала, и Маю, прихватив акустическую гитару, забрался на диван в гостиной, где совсем недавно они смотрели «Парень, который не любил мюзиклы».
Сатин, вероятно, услышал аккорды гитары и заглянул в гостиную, где Маю сидел при свете свечей.
— Я заварил тебе травяной чай. Им еще четыре тысячи лет назад лечили бессонницу. Какой-то азиатский, прислала твоя тетя. И еще я забрал твой синтезатор, ты забыл его в машине. Отнес в студию.
Маю даже ухом не повел, продолжая перебирать струны, полностью сосредоточившись на аккордах. Но уже вскоре понял, что у него дрожат пальцы и он бездарно лажает.
Сатин опустил блюдце с «вечерней» чашкой Маю на журнальный столик напротив дивана. Маю так резко хлопнул ладонью по струнам гитары, что они оба вздрогнули, причем, Маю сам вздрогнул, не ожидая, что звук выйдет таким громким.
Слезы уже были готовы хлынуть из глаз.
— Извини, помешал, — бросил Сатин, явно уязвленный его грубостью.
— Это правда, ради чего ты затеял всю эту херню с видео? Не строй из себя, будто не понимаешь. Это все пиар? Вы с Алексом договорились, или он тебя надоумил на видео, или ты сам решил, что это будет потрясной пиар-компанией…
— А теперь объясни, какого блять хуя ты несешь? — взорвался Сатин. По его лицу пробежала тень, правая часть рта дернулась.
— Я думал, ты хочешь открыться всему миру ради нас с Эваллё. Хочешь свободно говорить о том, что ты принял наши отношения. Но ты не думаешь о нас, тебе насрать, как нам с Эваллё это понравится. Главное же — продать побольше копий альбомов. Когда ты начал думать как Мякеля?
— Я не понял ни одного гребаного слова. А теперь успокойся и объясни как следует.
Маю отложил гитару, боясь ее ненароком испортить, и взлохматил волосы. Горло сдавило.
Сатин коснулся гладкого подбородка.
— Кто тебе сказал это дерьмо?
— Это неважно.
— Нет, это важно!
— Мне казалось, тебе важно, чтобы мы с Эваллё были счастливы… — шмыгнул носом Маю, и Сатин заметил, что он плачет — это его и доконало. В следующий момент слезы хлынули потоком.
Пару секунд Сатин потрясенно смотрел на него.
— Это было очень важно для меня! — взвыл Маю. — А ты все испортил! Так нельзя! — его слова звучали как детский лепет, но он будто себя не слышал. Все грубости и обвинения вылетали помимо его воли.
— Маю, я клянусь, это не пиар-ход! Кто тебя вообще надоумил? — От еле сдерживаемых эмоций его голос заметно дрогнул. Сатин обошел журнальный столик и сел на противоположный край дивана. Теперь их разделяла гитара.
— Разве ты не говорил об этом с Алексом?
— Говорил, но я лишь уточнял, могут ли мои откровения отразиться на группе. Алексей дал добро и все, на этом мы закрыли тему. Когда дело касается интернета, мне лучше следить за всем, что я говорю. Но в данном случае проблем никаких нет. Это стандартное видео, которое, мне бы хотелось, чтобы помогло миллионам родителей принять своих детей. Я даже не думал ни о каком пиаре. Мне такое в голову не приходило. И это была полностью моя идея. — Сатин наклонился вперед и протянул руку за салфетками. — Если ты так будешь верить всему, что говорят, то не протянешь в мире шоу-бизнеса. Ты слишком легко поддаешься внушению, такими людьми легко манипулировать — это мой взгляд со стороны. Не знаю, откуда в тебе эта черта… — Сатин вынудил посмотреть себе в глаза. — Я пригласил тебя в группу не для того, чтобы срубить бабла. Я хочу, чтобы ты сам понял свои возможности, научился командной работе, приобрел опыт, понял свои слабые места и проработал их. Все это пригодится тебе как будущему артисту. Бабло я всегда успею заработать.
Слезы продолжали течь по щекам, но уже как бы вхолостую. Он был уже взрослым парнем, вдруг стало стыдно за свою истерику.
— Это правда? — Маю принял салфетки и поднес к глазам. Сатин отвел взгляд: Маю чувствовал, что слова даются ему непросто, но они звучали искренне.
— А разве может быть иначе? Я не могу даже в один ряд ставить твой каминг-аут и всю ту херню, что ты здесь вылил на меня. Поверь, это видео так же важно для меня, как и для вас с Эваллё. Если бы кто-то предложил мне сделать это ради пиара, я бы послал этого ублюдка. Поражаюсь, откуда ты берешь эти сумасшедшие выводы.
— Это наследство.
Сатин взглянул на него, а затем опустил ладонь ему на плечо.
— Хочешь, я позвоню Алексею, и он подтвердит мои слова?
— Прости, — обронил Маю.
Сатин забрал гитару и пересел ближе. Маю прихватил чашку с чаем: пока еще не успел остыть.
Вдруг Маю понял, что сейчас Сатин сказал больше, чем за последние несколько дней их редких встреч дома.
— Не скрою, это паршиво, когда собственный сын пытается окунуть тебя в дерьмо, но любить тебя я от этого меньше не стану. Для меня нет ничего важнее твоего счастья. Твоего, Фреи… А для чего еще жить? И если мне придется расшибиться в лепешку, чтобы доказать это… значит, я расшибусь в лепешку. — Левой рукой Сатин обхватил его за плечи, в правой тот так и держал гитару, теперь лежащую на коленях.
Пока Маю пил травяной чай, Сатин пролистал его записную книжку с аккордами для акустики.
— Это «30 Seconds To Mars»?
— Да. Я написал новую аранжировку.
За окнами лил дождь. В комнате горели электрические свечи. Лицо Маю овевал ароматный горячий пар.
Сатин наклонился вперед, опустив локти на колени. Пару минут он всматривался в его спешные корявые записи.
— Это совсем неплохо, — похвалил он после внимательного изучения. Разгладил страницы, чтобы они не закрылись. Снова взял гитару в руки, и вскоре раздался его негромкий тягучий, почти надрывный, голос. Там, где требовался особый надрыв, он намеренно понижал тенор до шепота. Комнату наполнила музыка.
Heartbeat, a heartbeat, I need a heart beat
Tell me would you kill to save a life?
Tell me would you kill to prove you're right?
Crash, crash, burn let it all burn
This hurricane's chasing us all underground
Сатин прикрыл глаза, полностью уйдя в себя. Пальцы летали по струнам и умело зажимали аккорды.
No matter how many deaths that I die, I will never forget
No matter how many lives that I live, I will never regret
There is a fire inside of this heart and a riot
About to explode into flames
Where is your God?
Where is your God?
Where is your God? *
* * *
Едва разлив глаза, Маю услышал, как поливает дождь за окном. Настоящая осень. С улицы веяло свежестью, похоже, кто-то совсем немного приоткрыл окно.
Маю и сам не понял, почему проснулся. Он же в своей комнате! Но как он сюда попал? Засыпал, слушая, как Сатин играет на акустической гитаре. Сатин спел пару песен одной из их любимых групп. В перерывах он водил пальцами по страницам записной книжки или по корпусу гитары, и эти звуки убаюкивали Маю, как и тихий мелодичный голос Сатина. Маю казалось, что даже, когда он заснул, сквозь сон до него долетали звуки музыки и слова песен. Он вырубился мертвецким сном и без всякого алкоголя, или снотворного. Что было приятно, для разнообразия.
Наверное, его перенес Сатин. Не по воздуху же он переместился…
Сатин похвалил его аранжировки.
Мысли вяло ворочались в его еще сонном сознании.
Маю вытянулся под одеялом: на нем оказались вчерашние джоггеры, майка и лонгслив с наружными швами, в которых он был вчера весь день, и на записи подкаста, и на съемках бэкстейджа. Из-под одеяла высунулись ступни в «найковских» носках. Сатин снял с него только обувь. И приоткрыл окно, чтобы ему свежо спалось.
Господи, какой херни он вчера наговорил!
Маю сел и потер ладонью лицо. Волосы на голове топорщились во все стороны. Новые проколы в ухе ныли.
Маю потянулся за телефоном на прикроватной тумбочке. Который час? Сатин не стал его будить в школу?
6:07.
Порядок. Еще слишком рано.
Он проспал больше шести часов, так ни разу и не проснувшись.
От Артту висело непрочитанное сообщение. Даже несколько. Они висели еще с вечера.
С Маю резко слетели остатки сна.
Артту выделил текст жирным шрифтом, что не оставляло сомнений в их важности.
«Жду тебя в среду в актовом зале в три тридцать в удобной одежде. Я пообщался с директрисой, она допустила тебя к репетициям. Сегодня будем отрабатывать весь второй акт.»
«Я ознакомился с рецептом. Напиши, что еще принимаешь сверх рецепта. Названий и дозировки будет достаточно. Или мне стоит заглянуть в твой школьный шкафчик?»
«Я долго думал об этом и теперь я уверен, что это не бессонница. И твоя способность передавать сновидения — это не совсем то.»
*Сердцебиение, сердцебиение, мне нужно сердцебиение…
Скажи, смогла бы ты убить, спасая чью-то жизнь?
Скажи, смогла бы ты убить, доказывая правоту?
Круши, круши, сжигай, пусть все горит.
Этот ураган уносит нас под землю…
Неважно, сколько раз я умру, я никогда не забуду.
Неважно, сколькими жизнями я живу, я никогда не пожалею об этом.
В этом сердце есть огонь и мятеж,
Готовый разорваться на пламенные сгустки.
Где твой Бог?
Где твой Бог?
Где твой Бог?
(30 Seconds To Mars — Hurricane)
Пока нет отзывов.