Внутри тебя - 3

МАЮ

      24-я неделя беременности

             Утро понедельника встретило Маю потрясением.       Лука, пользуясь своей властью президента школы, добавила в школьный чат анонимное голосование на замену роли Шляпника, а в чат драмкружка загрузила несколько видео из академии, которые были в общем доступе в интернете, а также интервью с Эваллё и Сатином. Наверняка девушка рассчитывала поднять его популярность и набрать большее количество голосов. Теперь даже те, кто не знал раньше, кто его отец, убедились во всем собственными глазами. Девушка также добавила запись с футбольного поля с признанием Маю — он не поверил своим глазам, когда увидел количество лайков.       — Твою мать! — Маю вскочил на кровати. Принялся скриншотить экран с сотнями комментариев в чате. Само голосование было в закрепе, и там было только два имени: Майре и Нооа. Результаты Лука скрыла. Голосование должно было завершиться в полночь.       На этот раз не он окажется тыквой.       Сна как ни бывало.       «Вы это видели?!» — отправил Артту сообщение и прикрепил несколько скриншотов.       «Я разрешил произвести замену. Кому как не мне знать о твоих талантах. Теперь решение за голосованием.» — пришло в ответ, когда Маю носился по комнате, собираясь в школу. — «У тебя есть все шансы получить эту роль».       Маю не сомневался, кому бы отдал свой голос Цицерон. Как руководитель драмкружка он имел все права устраивать любые перестановки.       Весь мир перевернулся с ног на голову. Роль Шляпника в «кошмарном» мюзикле про Алису в Стране Чудес — было тем, чего страстно желал Маю с тех пор, как узнал о постановке. Он знал текст, как и то, что справится куда лучше, чем Нооа.       Благодаря разговорному видео в формате подкаста с участием Сатина его известность в школе за считанные дни взлетела до небес. Казалось, сама вселенная помогала ему получить эту роль.       Собравшись, Маю вызвал такси и принялся звонить Эваллё, который наверняка уже встал и готовился к тренировке перед работой. После школы Маю собирался прямиком домой, чтобы застать парня в кофейне.       Несмотря на то, что вчера он принял большую дозу снотворного и утром еле разлепил глаза, сейчас его переполняло радостное возбуждение. Впервые с тех пор, как он узнал, что все стоящие роли достались другим ребятам.       Подъехало такси.       Понимал, что рано о чем-то говорить, но не мог ни поделиться новостями с Эваллё. Однако ответ Эваллё потряс его до глубины души.       — Не похоже на нее.       — О ком ты говоришь?       — Да о Лукерье. Когда вы успели с ней скорешиться?       — Забей на это. Речь сейчас не об этом, — нетерпеливо бросил Маю. — Мы репетируем вместе, она видела мою игру. Мы в одном драмкружке, приходится много общаться, ну и она вроде неплохая девчонка. Со стороны, может, это не так заметно, но когда проводишь вместе много времени…       — Да нет, я рад, ты не подумай. — Эваллё явно был сбит с толка, а мог бы просто порадоваться за него.       В школе Маю первым делом направился в класс драмкружка, где застал почти треть состава группы, в том числе психующего Нооа. Лука стояла рядом с Артту, показывая ему что-то в телефоне. Артту первым заметил Маю, и разом все присутствующие уставились на него. Раскрасневшийся, лохматый, тяжело дышащий Маю переводил взгляд с одного лица на другое.       — Извини, что без твоего разрешения, — широко улыбнулась Лука, видя его уже раскрытый рот. — Я попросила преподов помочь с голосованием и разослала им всем письма на почту.       Артту опустил ладонь на плечо Нооа, и тот вздрогнул, но смолчал, потупив взгляд. При этом Артту не сводил глаз с него, Маю.       — С этой недели репетиции будут три раза в неделю: среда, пятница, суббота, — сообщил Артту строгим тоном. — Со следующего понедельника собираемся каждый день.       Раздались шепотки: кто был обрадован, кто, наоборот, издал возглас возмущения.       — Мы дописали музыку, — только и смог выговорить Маю, который все еще не мог прийти в себя после событий сегодняшнего утра. — Я принес флешку. Там главный саундтрек и мелодия темы Алисы.       — Это все из-за его отца! Вы хотите, чтобы в мюзикле была песня «Храма Дракона»! Это нечестно! Он пришел позже в драмкружок!       — Да пошел ты! — вспылил Маю. — Я четыре года выступал в мюзиклах! — при этом Маю сверлил лицо Артту, ведя их немой диалог.       — Пока я воздержался от голосования, — заверил Артту, обращаясь к Нооа, для чего мужчине пришлось вскинуть лицо. — Теперь ты понимаешь, что один-единственный голос не изменит ничего?       Парень совсем сник.       До первой пары еще оставалось время, и Артту повел Маю к себе в кабинет, чтобы перекинуть музыку на компьютер.       Маю застыл рядом со столом и явственно ощущал аромат парфюма Артту, жадно вдыхая этот потрясающий запах. Точно такой же был у него дома.       — Так вы избавите меня от бессонницы? — спросил Маю и тут же осекся: — То есть от вакуума.       — Я же сказал, что пока не знаю, как это сделать.       — Но вы обещали.       — Положи флешку на стол, — попросил Артту, когда Маю протянул ему ладонь с флешкой. — Я сказал, что попробую. — На секунду мужчина задумался. — После мюзикла. Сейчас я слишком занят.       — Это долго! — возмутился Маю.       В уме он подсчитывал, сколько еще месяцев проживет Артту. Столько же времени для того, чтобы узнать слабые места Цицерона и покончить с ним. Но прежде тот должен избавить его от чертового вакуума.       В это мгновение Артту оторвал взгляд от экрана монитора и посмотрел ему прямо в глаза. На миг Маю обдало леденящим холодом: а что если твари умеют читать мысли? Что если профессор знает, о чем он думает?       — Что с твоим лицом? — вдруг спросил Артту — и это был совсем не тот вопрос, которого ожидал Маю.       — Оно начало отекать. Это все из-за таблеток. — Раздраженно бросил Маю, как будто это Артту был во всем виноват. Тот некоторое время молчал.       — Мы решим твою проблему со сном. И тебе больше не придется травить себя таблетками.       — Вы и так их все забрали, у меня осталось только снотворное.       Раздался стук в дверь.       — Можно? — в кабинет заглянула Лука и ее колено в черных колготках.       — Обожди за дверью. — Девушка скрылась в коридоре, и Артту произнес:       — В ближайшее время нужно снять тизер для мюзикла. В костюмах и гриме. Он будет транслироваться на большом экране на фасаде и по всей школе. Я сам его смонтирую. Благодарю за музыку. — Артту показал флешку. — Сегодня я ознакомлюсь и свяжусь с тобой. Или хочешь, чтобы я позвонил твоему отцу, чтобы обсудить с ним авторские права?       — Нет! Я дам вам номер Дианы, это менеджер группы. Но, профессор, в каком костюме? Я заказал костюм капитана красной гвардии.       — Дождемся окончания голосования, — развеселившись, бросил Артту и откинулся на спинку кожаного кресла.       — Вы же понимаете, что потеряете спонсирование в лице родителей Нооа?       — Полагаю, игра стоит свеч, — легко отозвался Артту.       Уже уходя, Маю обернулся и посмотрел на мужчину:       — Вы нравитесь Луке. Вы знаете об этом? — произнес он еле слышно, чтобы ненароком не услышала Лука, стоявшая за дверью. Артту смерил его задумчивым взглядом. — Вы же не причините ей вреда? Она мне помогает, — сделал упор на последнем слове, дав понять Артту, что Лука — его друг.       Перед мысленным взором застыло висящее на крюке обезглавленное и замороженное тело женщины. Маю с трудом отогнал воспоминание. Он ни на секунду не забывал, кто сидит перед ним.       — Будет зависеть от ее дальнейшего поведения, — произнес Артту со странной интонацией, которую не понял Маю. От этого разговора только потяжелело на сердце.              После уроков, совсем забыв, что собирался сразу домой, чтобы увидеть Эваллё, Маю, чувствуя небывалый эмоциональный подъем от всей этой шумихи с голосованием, отправился с остальными ребятами из драмкружка в кафе. Нооа ожидаемо послал их всех на три буквы, в итоге их собралось человек десять. После кафе Лиукси повел всех в какой-то бар, где Маю еще не был, и там они здорово накидались. Был уже вечер, когда все начали расходиться. Маю спустил кучу денег, мог себе позволить: он будущая знаменитость, а сегодня он едва ли не самый популярный парень в школе, который нашел в себе смелость заговорить о себе. Видео с его признанием под дождем на футбольном поле разлетелось по социальным сетям, не говоря уже о подкасте с лидером «Храма Дракона», где они все трое общались на откровенные темы. Однако Маю понимал, что никогда бы не решился на подобное, если бы не ощущал за собой поддержки близких и друзей.       В какой-то момент его накрыло: Маю вдруг осознал, что популярность и мюзикл едва не стали для него важнее, чем Эваллё. Который, между прочим, весь день писал ему, спрашивал про голосование, беспокоился его состоянием, расспрашивал про уроки.       Казалось, в этом учебном году Лиукси и Лука взяли его под свое крыло, гася любые нападки в его сторону. В драмкружке большинство ребят приняли его сторону, считая, что роль Шляпника должна достаться тому, кто ее заслуживает. Из аутсайдеров Маю резко вырвался на передний план.       Вечером, когда он уже ехал домой из бара, позвонил Артту и они обсудили музыкальное сопровождение к «Алисе». Артту похвалил его клавишную партию. В конце концов Маю едва не вырубился, убаюканный его размеренным выразительным голосом.       Стыд проснулся, когда Маю, шатаясь, забрел в кофейню, где Эваллё снимал для блога Рабии жутковатый интерьер, новинки меню и октябрьскую витрину с закусками. А еще новые чайные бомбочки личного производства Рабии.       В кофейне было несколько посетителей, большинство зависало в своих гаджетах, играл мрачный плейлист, где треки готик-групп сменялись общеизвестными хеллоуинскими мелодиями и саундтреками из популярных сериалов про вампиров, ведьм и демонов — этот плейлист Маю составлял лично.       Никого не стесняясь, он, прямо как был, с рюкзаком и планшетом в руке, направился к Эваллё к стойке баристы и с чувством поцеловал того в губы. Изо всех сил он старался выглядеть трезвым, но знал, что с Эваллё этот фокус не пройдет.       — А не рано ли ты начал праздновать? Еще и без меня, — усмехнулся парень, стараясь разговаривать тихо. — Результаты голосования станут ясны только в полночь.       — Это роль моя, — упрямо выдал Маю.       Пользуясь случаем, Эваллё показал коробку с тыковками, внутри которых находились крохотные свечи, парень собирался расставить их на столах и заверял, что аромат от них обалденный.       В ванной на третьем этаже умылся, намереваясь привести себя в чувство. По крайней мере, у Эваллё не было времени на разговоры.       В беседке он застал Рабию: она полюбила приходить сюда с ноутбуком, наливала себе чашку чая или кофе и подолгу работала, сидя в ротанговом кресле-яйце с подушками. Маю перенял у нее эту привычку, и тоже приходил сюда делать школьные или рабочие проекты. Внутри было тепло и уютно, атмосферно горели гирлянды, а вечером они зажигали верхнее освещение.       Из своей комнаты он захватил коробку с уходовой косметикой, планировал распаковать, заодно посоветоваться с Рабией насчет кожи.       Парень приготовил ему буратту с томатами и зеленью под бальзамическим соусом и перенес на стол в новой беседке, украшенной к Хеллоуину. После тусовки с драмкружком Маю не испытывал голода, и ему стало совестно вдвойне, что Эваллё старался для него, а он явился под вечер, проведя день с друзьями.       Маю разрезал буратту на две части и предложил половину Рабии. Он силился выглядеть трезво, это было несложно.       — Сатин купил тебе кофейные дрипы без кофеина, — отправив в рот кусочек сыра, сказала Рабия и встала, чтобы подойти к кухонному гарнитуру, который отлично вписался в беседке. — Он купил сразу несколько, с разными вкусами, остальные на кухне. С твоей бессонницей доктора Хакола запретил тебе увлекаться кофе, ты помнишь?       Маю сделал вид, что не было утром никакого большого латте с двумя сиропами во время захода с одноклассниками в кафе напротив школы.       — Я решила, что стоит добавить кофе без кофеина в меню, — заметила Рабии, усаживаясь на свое место. Маю взял у нее коробку с дрипами и покрутил, рассматривая.       Промолчал про догадку Цицерона, что это никакая не бессонница, а временной вакуум, созданный мозгом, но решил, что будет пить кофе без кофеина, если от этого всем станет легче, и так он доставит меньше беспокойства. В этот момент зашевелилась Доминика, даже Маю, кажется, что-то заметил, или это просто обман зрения, но под обтягивающим шерстяным платьем в животе точно что-то дернулось. Нет, сейчас точно не время для разговора про уникальные навыки его мозга и инопланетных монстров. Доминика словно пригрозила ему.       Артту избавит его от бессонницы, он снова станет прежним, и не нужно будет волновать Рабию по пустякам.       — А где Сатин? Он в порядке?       — А ты как думаешь? Уехал в Хельсинки в студию, пока я спала. Завтра обещал быть дома. У тебя завтра нет репетиции с драмкружком?       — Нет, но мы каждый день собираемся на собрание: обсуждаем сюжет, всякие мелочи, декорации, костюмы, музыку.       На яхте у Сатина настолько разболелась голова, что он не смог вести автомобиль. Маю хотелось поговорить с отцом, рассказать про голосование, устроенное Лукой, расспросить про его состояние и предстоящий концерт тридцать первого октября. Раз Сатин собирался завтра остаться дома, это была отличная возможность для разговора.       — Он и так не спал целую ночь, дорабатывая и сводя с парнями трек для вашего мюзикла. Но получилось офигенно. И твой клавишный проигрыш в теме «Алисы»…       — Спасибо. — Маю почувствовал себя не в своей тарелке: с одной стороны, был рад, что Рабия послушала музыку и оценила его работу, с другой — даже не мог отблагодарить Сатина за помощь. Кто знает, какими бы оказались результаты голосования Луки, если бы не отец с его внезапной идеей насчет подкаста для ютуба и согласием помочь с мелодией для мюзикла. Что бы он вообще делал без помощи окружающих его людей? — Но эти головные боли — это же из-за травмы головы?       — Насколько я поняла, да. Перед гастролями он пройдет еще обследование. Может, со временем они и уйдут, когда ткани полностью восстановятся.       Маю включил электрочайник, собираясь попробовать дрип — как раз то, что надо, чтобы освежить голову после нескольких коктейлей.       Пока они ели, а Маю смаковал кофе, успел поделиться всеми последними новостями: у мюзикла будет баннер, а также тизер с транслированием на медиатабло на фасаде школы, еще фотосессия до и после мюзикла, а Лука, девушка, играющая Белую Королеву, сегодня в шесть утра создала голосование, чтобы помочь ему получить роль Шляпника. Обо всем Маю говорил с нескрываемым восторгом.       — Куда тебе столько? — рассмеялась от удивления Рабия, когда он вскрыл коробку с азиатской косметикой, под конец уже потерял терпение и разорвал на совесть заклеенный картон.       — У меня отекает лицо и куча прыщей…       — Не вижу никаких прыщей, — перебила Рабия, изучая его лицо.       — Они есть, — убежденно произнес Маю. Ему-то виднее. Это он каждое утро замазывает консилером свежий прыщ. Неприятная побочка от всех тех таблеток, что он пил уже много месяцев, постоянно превышая дозу.       — Лучше посмотри на это, — Рабия попыталась снять обручальное кольцо, и у нее ничего не вышло. — Это из-за беременности. Ты уверен, что тебе нужно все это? В твоем возрасте ни к чему столько ухода…       Маю выложил на стол рядом с ноутбуком Рабии весь набор. Для ухода он заказал множество масок, в том числе глиняную маску-стик, коробку одноразовых масок из ста штук, а также кучу кремов, тонеров, средств для умывания, гелей от прыщей, даже мазь для пирсинга и новый роллер для лица.       Они немного обсудили уход, и Рабия попросила завтра убрать листья на участке.       Ровно в полночь, с бешено стучащим сердцем он открыл школьный чат. Ладони вспотели и дрожали, Маю весь взмок. Сглатывая, он жадно всматривался в результаты голосования.       Голосование на роль Шляпника в мюзикле, посвященном Хеллоуину, было завершено.       Майре — 367 голосов       Нооа — 258 голосов       — ДААА!!! — заорал Маю, слетел с кровати и бросился к двери.       Голосовали и ученики, и учителя — все, у кого был доступ к чату гимназии.       Точно так же когда-нибудь это имя — Майре — будет в топе лучших музыкальных исполнителей и артистов мюзиклов.       Кусая от волнения губы до крови, он ворвался в спальню родителей. Сатин недавно вернулся из Хельсинки и успел только принять душ и переодеться. Рабия разложила на кровати ноутбук и включила запись бэкстейджа какой-то брутальной группы — все, что успел заметить Маю за первые пару секунд.       На ходу он листал комментарии. Лука отдельным постом вынесла благодарность за участие в голосовании.       — Я обошел этого придурка!       — О боже! Голосование? Оно завершилось? — сразу поняла Рабия. — Они устроили голосование, кто лучше подходит на роль Шляпника, — объяснила она Сатину.       — Больше чем на сотню голосов! Вы прикиньте!       — Маю, я поздравляю тебя! — просияла Рабия.       Он спросил у Сатина, нужно ли что-то написать в комментариях и что именно.       Сатин забрал у него телефон и просмотрел ленту с голосованием и комментариями. Как назло в эту минуту пришло сообщение от Артту, который был записан как инопланетный пришелец. Маю выхватил из рук Сатина свой айфон, горячо надеясь, что тот ничего не заметил. Сердце едва не остановилось. Сатин никак не отреагировал, но, вероятно, решил, что у него, Маю, не все дома.       Он пытался понять по лицу Сатина, о чем тот думает, ведь отец категорически отказался приходить на мюзикл.       Сатин явно был удивлен.       — Осталось не так много времени.       — Да пофиг, я уже выучил всю роль. Могу хоть завтра выступить.       Сатин с довольным видом похлопал его по плечу и, притянув к себе, наклонился и поцеловал в макушку. Это участие было приятно, ну куда сильнее Маю хотелось, чтобы Сатин сказал, что придет на мюзикл.       — Это от меня, милый, — улыбнулась Рабия с кровати и послала ему воздушный поцелуй. — Ты справишься лучше Нооа.       Услышав его громкий голос, в спальню заглянула Фрея. В полной боевой раскраске, наверняка, сестра снимала влог или обзор для своего ютуб-канала. Похоже, в этом доме еще никто не ложился спать.       — Чего орешь? — как всегда источая доброжелательность, поинтересовалась Фрея.       — Я играю Шляпника в постановке! Я выиграл голосование!       — Вы посмотрите на него, похож на маньяка. — Сестра хихикнула. — Ты весь месяц думал об этом роли? Днями и ночами? Да брось, я только рада, что Нооа остался в пролете! Он такой додик! Пару месяцев мы играли с ним в онлайн-игру, такая тоска! А еще он девственник!       — Ну это главный аргумент, — обронил Сатин, и все рассмеялись.       Фрея уже окончила школу и удалила чат, поэтому не могла голосовать, зато она искренне порадовалась за него. Даже пообещала устроить флешмоб в день мюзикла.       Они просидели в комнате родителей еще минут тридцать, обсуждая будущий мюзикл. Решили, что завтра устроят семейный день, переходящий в вечер, как только Маю вернется из школы.       — По крайней мере теперь будет меньше этого драматизма: ой, я не получил роль, которую хотел, хнык… — пробормотала сестра и засмеялась, дав понять, что шутит. Маю пихнул ее в плечо. — Пока Маю не получит желаемое, в этом доме не будет покоя.       — Ладно, давай-ка свой телефон, — оживился Сатин, — напишем им что-нибудь в комментах.       В награду за победу над Нооа Эваллё пообещал устроить свидание-сюрприз. В результате Маю так и не заснул, сначала переписываясь с Лукой, Селике и теми, кто не спал. А потом записал несколько голосовых для Эваллё, в которых делился восторгом и планами насчет роли Шляпника. Потом они недолго поболтали. У Эваллё завтра был выходной, и он согласился помочь убрать сухие листья после тренировки по футболу. Когда парень заснул, Маю еще долго лежал на кровати, обложившись гаджетами. Написал даже тете, у которой уже наступило утро. Вскоре она прислала «кружочек». Маю усмехнулся при виде ее лица с увеличенными губами и наращенными ресницами, тетя сделала короткую стрижку, которая ей особенно шла. Маю скучал по Тине, тетя собиралась прилететь на день рождения Рабии в конце ноября, но бывать у них чаще она не могла из-за своего бизнеса.       Лука сообщила, что Нооа будет играть капитана красной гвардии вместо Маю, также Нооа поставили в резерв, на случай, если Маю вдруг заболеет и потеряет голос перед самым выступлением. И не надейтесь.       Один голос Артту в самом деле никак не повлиял бы на голосование. Выходит, профессор заранее знал, каким будет итог. Кто бы сомневался.       На следующий день после школы и собрания Маю отправился в гараж за воздуходувкой и граблями, чтобы расчистить участок вокруг дома от упавшей листвы, желудей, шишек и строительного мусора после установки забора. Потом на цу-е-фа выясняли, кому достанется воздуходувка, а кому — грабли. Однако большую часть времени они носились с Эваллё, швыряясь друг в друга охапками листьев. Маю достались грабли и он гонялся за Эваллё, запрокинув их над головой. Фрея сняла это и выложила в тикток, отметив уровень их интеллекта.       В какой-то момент Маю резко остановился и сжал Эваллё в объятиях. Во дворе стоял запах настоящей осени с нотками холода, увядания, влажной земли и опавших листьев. На Эваллё были лишь толстовка и джоггеры, в то время как сам Маю укутался в объемный теплый бомбер с кожаными рукавами и натянул плотные джинсы. Они валяли дурака, гонялись друг за другом, швырялись листьями, Эваллё врубил k-pop, а потом что-то ритмичное, они сняли парочку тик-токов. Они обнимались и целовались под музыку. В это время Фрея и Рабия готовили закуски для пикника в беседке. Позже к ним присоединился Сатин. На участке, несмотря на день, уже горели причудливые садовые фонарики, украшенные ведьмами, черными котами и жуткими гномами с головами в виде скалящихся тыкв.       Эваллё рядом. Уже меньше чем через две недели мюзикл. Сегодня на собрании они дозаказывали костюмы и обсуждали грим. А потом Маю переписывался с Кирсти и Евой, которые согласились наложить грим и сделать укладку тридцатого. Тетя перевела ему щедрый подарок на карту. Жизнь прекрасна.       Маю раскинул руки и плюхнулся в огромную кучу листьев, его тут же окутал их терпкий насыщенный аромат.       В октябре, в преддверии Хеллоуина кафе было переполнено: кому не хватило столиков, занял широкие подоконники; Рабия давно мечтала расширить площадь и устроить коворкинг-зону, но в масштабах крохотного домашнего кафе это было невозможно. Сейчас кофейня работала до девяти вечера, Рабия наняла еще двух сотрудников, чтобы успевать уделять время семье, как сегодня.       На заднем дворе за забором их никто не мог потревожить. Сначала они жарили овощи и колбаски на гриле, устроив пикник в зимней беседке, потом, когда стемнело, перебрались в гостиную. В честь роли Шляпника Сатин предложил открыть для Маю их любимое с Фреей мартини. Сам предпочел настойку, которую делал кто-то из родителей Клифа или его жены. Сатин до сих пор не знал, что Маю отстранили от занятий на неделю из-за алкогольного опьянения, и что уже в понедельник он распивал коктейли с друзьями в баре. Да, он обещал Эваллё сбавить обороты (он помнил о каком-то страшном мнимом наказании), но это же Сатин разрешил.       Рабия выпила один бокал мартини с тоником, Эваллё предпочел один тоник.       Парень направил пальцы себе на глаза, потом на Маю. Маю фыркнул в ответ.       Напротив на диване устроились Рабия с Сатином, в свободном кресле — Фрея с ведром карамельного попкорна.       Эваллё подсел к нему в кресло и, прильнув, обдал щеку горячим дыханием с ароматом ментола:       — Я тебя предупреждал, — его зубы сомкнулись на новом пирсинге в левом ухе. Надо сказать, этот прокол доставлял куда больше хлопот, чем рассчитывал Маю, и уже пару раз воспалялся.       — Ай!       — А можно не при всех? — хмыкнула Фрея и отправила в рот пригоршню попкорна. Маю тотчас перекривлял сестру, демонстративно запихал в рот горсть липкого попкорна и принялся чавкать. Фрея попыталась дотянуться до него ступней, но у нее не получилось.       Кто из нас еще более озабоченный, — забавляясь, подумал Маю. — У тебя целых два мужика, а у меня всего один.       — Ну так что, я получил одну из главных ролей, ты придешь? — спросил Маю у Сатина, стараясь звучать как можно менее взволнованно, и прихлебнул рубиново-красный мартини, разбавленный тоником, с плавающей долькой апельсина.       Правая ладонь Сатина, поглаживающая живот Рабии, замерла.       — Куда?       Маю был уверен: Сатин сделал вид, что не понимает, о чем речь.       — В школу на мюзикл!       Эваллё с Сатином переглянулись — Маю совершенно не понял этот взгляд. Что вообще за переглядки? Повисло молчание, которое прервала Рабия, лежащая затылком на коленях мужа:       — Специально освобожу время и приду, — сообщила она, нарочно, чтобы Сатин слышал. — У меня только один ребенок, который поет в мюзиклах.       — Маю, мы уже все обсудили и закрыли тему, — отрезал Сатин.       Чувствуя, как в нем закипает злость, Эваллё обнял за плечи и притянул к себе, после чего поцеловал в висок. Вдвоем с Эваллё в одном кресле было на удивление уютно сидеть, он ощущал горячее бедро парня, его твердый бок. Близость Эваллё немного остудила голову, и Маю вновь переключился на экран и мартини.       Они уже успели посмотреть их подкаст с Мари-Пчелкой, официальный бэкстейдж «Храма Дракона» — это был полноценный двухчасовой фильм о закулисной жизни группы, а также умяли огромную тарелку со снеками и попкорн. Только раз Рабия отходила, чтобы попрощаться с сотрудниками и закрыть кофейню. Сатин включил новый клип группы, который должен был выйти на Хеллоуин в рамках специального издания вместе с записью бэкстейджа. Тот самый недавно снятый мрачный фэнтези-клип. Наконец все было готово. Маю не отрывался от экрана плазмы, когда запиликал домофон.       Маю выбрался из объятий Эваллё, оправил кофейный джемпер с коровами и пошел посмотреть, кто там. По пути он перебрал все возможные варианты того, кто это мог быть, и все равно неожиданный гость почти в десять вечера его изрядно шокировал.       У ворот жилой части стояла заплаканная Куисма. Девушка выглядела несчастной. Маю торопливо нажал на кнопку и открыл дверь. Как он мог ее не впустить?       Она наверняка запомнила адрес, когда заезжала за ним перед «Римской рапсодией».       Ее клубнично-персиковые локоны растрепались и спутались, глаза припухли от слез, макияж почти стерся. Куисма была совсем легко одета: только кожанка и кожаная юбка-миди. Скорей всего, девушка приехала на машине.       — Я сейчас вернусь! — крикнул Маю через весь дом и поспешил во двор.       Несмотря на то, что на улице было не меньше десяти градусов, Маю обдало холодным ветром, и он поежился, пока бежал к воротам. Едва он подошел, Куисма бросилась ему на шею:       — Мы расстались, — шмыгая носом, просипела девушка.       — С кем? С этим мудозво… Роном? — медленно включился Маю.       — Да. Ужасно посрались. Он начал кричать, что я сука. Я его бросила.       Они медленно отстранились друг от друга.       — Извини, что так неожиданно… я просто…       — Да нет, о чем ты, заходи давай. Что случилось? Почему вы поссорились?       — Он был вне себя из-за этого голосования. Не знаю, что на него нашло, — принялась торопливо объяснять Куисма, пока он вел ее за руку, показывая дорогу. — Сначала грубо толкнул, потом при друзьях начал гнать на меня. А мне стало так противно. Я его послала при его дружках. Он меня ударил.       — Вот конченая мразь! Хочешь, я с ним разберусь?       — Нет! Слушай, забудь о нем. Пока он еще что-нибудь не выкинул. Он и так достаточно испортил вам с Эваллё жизнь. На Нооа ему плевать, но у него просто крышу сорвало, из-за того что эта роль досталась тебе.       Услышав их голоса, навстречу вышла Фрея.       — Привет! — ошарашенно выдала сестра, увидев Куисму у них дома.       — Может, я не вовремя? — вдруг смутилась Куисма, поглядывая в сторону гостиной, откуда доносились звуки музыки. — Я без приглашения…       Оставив их с Фреей вдвоем, Маю быстрым шагом направился к родителям.       — Сатин, здесь Куисма, ну ты помнишь, я приводил ее на фестиваль… можно она побудет с нами?       — Что-то случилось? — мгновенно догадалась Рабия, заметив взволнованное выражение его лица.       — А чего стесняться, приводи ее сюда.       — Спасибо! — горячо воскликнул Маю и под удивленные взгляды скрылся в коридоре.       Фрея успокаивала дрожащую Куисму. Сколько же нервов этот гад ползучий ей вытрепал! Унижать при всех, да еще и ударить!.. У Маю кулаки чесались выместить злость на ублюдке.       Вскоре к ним вышла Рабия. Она решила приготовить для всех чайные бомбочки из прозрачной карамели.       Растроганная добротой его близких Куисма едва держалась, чтобы не расплакаться.       — Извини меня, это из-за меня у тебя столько проблем… все началось из-за меня.       — Вот не надо только. Это все в прошлом. Сейчас же все хорошо.       Всего на мгновение в голове пронеслась мысль, что если бы не стечение обстоятельств и свидание с Куисмой, возможно, не было бы того футбольного поля и разговора с Эваллё, после которого парень отвез его в загородный дом, где… Да, где все и случилось. Возможно, Эваллё до сих пор встречался бы с Ионэ и Аулис, и у них все было бы классно. А он сам так бы и не разобрался в себе. Отчасти он был благодарен Куисме за этот опыт и урок, который преподнесла жизнь. Ведь по итогу он оказался именно там, где всегда хотел. В той самой точке. С Эваллё. А в масштабах этого события размолвки с Роном кажутся чем-то мелким и незначительным. Маю даже улыбнулся своим мыслям.       — Просто ты первый, о ком я подумала… и приехала сюда, — оправдывалась она.       — Моя семья — такие же люди, как все. Все в порядке, — заверил Маю и повел девушку в гостиную.       — Привет, — произнес Сатин, не скрывая интереса, и Куисма еще больше оробела. — Да все в порядке, — повторил его слова Сатин.       Эваллё уступил Куисме кресло и плюхнулся в кресло-мешок на полу.       Через несколько минут появилась Рабия с подносом: в чашках лежали чайные бомбочки, которые оставалось залить кипятком. Фрея принесла с кухни вскипевший чайник.       Было уже поздно отправлять девушку одну, пускай и на машине. К тому же в таком плачевном состоянии. В конце концов Рабия настояла, чтобы Куисма осталась у них. Она могла лечь в гостиной на диване или в комнате Фреи — ее большая двуспальная кровать легко умещала двоих.       — Парень-абьюзер — это проблема, — произнес Сатин, который уже неоднократно за вечер старался проявить к Куисме внимание. — Пообещай, что в следующий раз найдешь себе нормального парня. А этот Рон, если он еще раз к тебе сунется, сразу звони мне.       — Но я не хочу вас отвле…       — Звони сразу, поняла?       Возможно, она нечасто (если вообще когда-либо) видела Сатина таким домашним, без сценического грима, концертных шмоток и всего этого имиджа рок-звезды. За пару часов, проведенных с Сатином и Рабией она подрасслабилась и, похоже, пришла в себя — а это главное.       — Записывай мой телефон… — велел Сатин, и под его внимательным взглядом Куисма взяла в руки свой айфон. То ли настойка Клифа так подействовала, то ли психотерапия творила с его отцом магию, то ли этот жест шел от души — Маю больше восхитило, что отец воспринял девушку и ее проблемы всерьез, хотя прекрасно знал, что она фанатка «Храма Дракона». Сатин с Рабией весь вечер общались с Куисмой, стремясь приободрить.       — А если он снова вторгнется в твою жизнь и начнет угрожать, я заявлю на него. Если будет писать, скажи ему, пускай знает.       — Спасибо, госпо…       — Просто Сатин, — тот поморщился и махнул рукой.       — Не дрейфь, я знаю этого мудака как облупленного, — добавил Эваллё, — он зассыт соваться к тебе. Он уже получил пиздячек от брательника, думаю, мало ему не показалось.       Куисма улыбнулась впервые за вечер, и на сердце у Маю потеплело.       «Спасибо тебе за все», — хотелось сказать Куисме, но он понимал, как странно это будет звучать. К тому же вряд ли после всего пережитого сегодня девушка захочет вникать в его душевные бдения.       — Приходи на фотосессию после концерта, — предложил Сатин Куисме, похоже, он хотел сделать ей приятное. — Пропуск я оформлю. Если будешь в хеллоуинском костюме, вообще ништяк.       Когда все разошлись, Куисма заключила:       — Я еще не видела его таким… в смысле в жизни, а не в записи. Он у тебя очень крутой.       Маю пожал плечами. Ему было приятно, но он не знал, что сказать.       — Прости за это вторжение.       — Да нет… — начал Маю, но Куисма его прервала:       — У меня просто период сейчас такой… родители разводятся и уже разъехались.       — Сочувствую…       Они еще немного поговорили, а потом он повел показывать комнату Фреи.       — Там спальня родителей, — указал на дверь напротив. — Рядом с комнатой сестры, кстати, детская для моей второй сестры. А моя рядом со спальней родителей.       — То есть он спит там? — одновременно ужаснулась и восхитилась Куисма, указывая на дверь Сатина и Рабии. Ну да, не каждой фанатке такая близость по плечу. — Никак не привыкну, что у тебя дома. — Куисма с благоговением огляделась. — Какой огромный дом! А еще этот забор, прям крепость. А наверху Эваллё?       Маю вверил подругу заботам Фреи, а сам хотел подняться в мансарду к Эваллё. Тут его окликнул Сатин.       — На пару слов.       Сердце провалилось. На миг испугался, что Сатин сейчас начнет выговаривать за Куисму. Но вдруг он вспомнил, что и сам хотел поговорить с отцом.       — Рабия пока в ванной, заходи, — Сатин пропустил его в спальню.       Маю обошел широкую кровать и уселся на половину Рабии. В комнате уютно пахло чистым постельным бельем и едва уловимо — новым диффузором для спален. Вроде как Рабия подбирала специальные ароматы, которые улучшали состояние при беременности.       — Как твоя голова? — сразу спросил Маю.       — А, это… — Сатин стащил с себя простое черное худи — на мгновение мелькнула его татуировка на спине — и натянул пижаму. Пригладил отросшие волосы, после чего обошел кровать, выдвинул стул у трюмо и сел так, что они с Маю оказались друг напротив друга. — Тот вектор…       — …который исчез, — напомнил Маю.       — Ты извини меня. — Так, — Маю напрягся. — …за то, что обвинял тебя.       — Так ты его нашел?! — обалдел Маю. — Где?!       Сатин покосился на дверь и прислушался к тишине в коридоре.       — Я его съел.       — …что? Погоди, ты — что?!       Внутренности скрутило. Маю почувствовал дурноту.       Сатин поделился тем, что произошло, рассказал о том, что случилось в то утро, когда у него заболела голова и он все вспомнил. Упомянул про собаку.       — Видимо, лай спровоцировал какую-то вспышку. Послужил, как это… — Сатин, сидевший опершись локтями о колени, прикрыл глаза и помассировал лоб. — Звуковым сигналом. Есть такое, когда звук вызывает определенную реакцию. Раньше бывало, во сне возникали обрывки… как части воспоминаний. Теперь это произошло наяву. Мне пришлось прогнать собаку усилием мысли, вернее… это похоже на волны, человек их не услышит, но та псина распознала. Я так часто делал, когда был подростком. Тренировал свои способности на собаках, заставлял их бояться меня. Я не мог рассказать об этом Рабии, но Тайсто… он должен знать, что делать. Прости.       Маю закусил губу. Он сам вел себя как последний идиот. Даже не представлял, что его отец забрал вектор.       — Но как? Оболочку особи невозможно проткнуть ножом, не то что зубами. Ну, может, только если вампирскими какими… — попытался пошутить он. Да, знает, что глупо.       Однако Сатина сказанное позабавило, и он усмехнулся.       — Когда возник голод, у меня прорезался второй ряд зубов, прямо за передним. Это было довольно неприятно, но терпимо.       Маю невольно вспомнил пасть твари с множеством острых зубов, возможно, даже острее, чем собачьи клыки.       — Так я смог порвать оболочку и разжевать.       — Но если ты смог переварить этот кусок, и тебя не стошнило…       — Я тоже об этом думал, — сказал Сатин, после чего повисло молчание.       На этой ноте их прервала Рабия, но, похоже, им обоим уже нечего было здесь добавить.       Какая разница, сколько человеку лет, он может быть напуган в любом возрасте. Должно быть, Сатин находится в постоянном напряжении: с тех пор, как он получил сотрясение мозга, его тело стало непредсказуемым. Каково жить с таким грузом? Маю не представлял.       «Это было ужасно на вкус или норм?» — написал чуть позже Маю.       «Если ты любишь улиток.       Прости еще раз.       Я сохранил твой рисунок. Судя по всему, все в самом деле как на рисунке.»       «Я не сержусь», — отправил Маю и проглотил ком в горле. Он совсем не хотел, чтобы Сатину приходили в голову идеи, как нарваться на смертельную опасность. Однако теперь он мог надеяться, что Цицерон не бессмертен.       

      

* * *

             По старой доброй традиции, за любую заслугу — стоило Маю отлично сдать зачет или успешно завершить проект — Эваллё вел его на свидание. На этот раз он получил главную мужскую роль в школьной постановке, и Эваллё обещал устроить вечер-свидание с сюрпризом.       В четверг Эваллё освободился в кофейне пораньше, и они отправились на свидание. Уже стемнело, небо заволокли тучи, накрапывал дождь. Еще в окно машины Маю заприметил друзей Эваллё: пять… шесть… сколько? — о, черт! — семь? Неформалов вперемешку с футболистами, какие-то готы, панки, один Ионэ чего стоил, в ярко-серебристой куртке. Малыш Томми возвышался над остальными, попробуй, не заметь такого. Среди тусовки оказались неразлучные Ионэ с Аулис, которые, заприметив автомобиль, уже издали начали гримасничать и выделывать какие-то фигуры. Маю постарался держать себя в руках, хотя его распирал смех.       — И что они здесь все делают?       — Хотел взять тебя на даунхилл с нашей компанией.       — Э, э, э… меня… на… даунхилл? — выделяя каждое слово, выдавил Маю. — Я неважнецки катаюсь на доске… Да еще впотьмах и под дождем?!       — Так только веселее, — бодро заверил Эваллё, паркуясь на бесплатной стоянке. — А мы сегодня не на скейтах.       Пару ребят с интересом косились на ауди, остальные уже разбирали электросамокаты — здесь была их стоянка, которую в темноте сразу не заметил Маю.       — Ты задумал убить меня перед мюзиклом?       — Я же с тобой.       — То есть мы поедем на одном самокате? — дошло до Маю.       — Это наше свидание, и я тебя никуда не отпущу одного.       — Наше свидание и еще семь рыл, — пробурчал Маю.       Эваллё умел удивлять. На самом деле это он каждый раз ломал голову, как провести свидание, а Маю лишь дурака валял. Ничего интереснее, кроме как пойти в торговый центр или в кофейню, ему никогда не приходило в голову, а Эваллё старался за двоих, чтобы сделать каждую встречу незабываемой.       — Я готов, — решительно выдал Маю и выбрался из машины. В утепленном бомбере с кожаными рукавами и бордовых джинсах в тон куртке он сам себе напоминал мажорного придурка, которые его так бесили в школе. По крайней мере он не замерзнет.       Пока Эваллё выбирал электросамокат, Ионэ и Аулис продемонстрировали свои тату-кольца — это было смело даже по меркам Маю. На безымянных пальцах левой руки, как женатики. Маю фыркнул. Совет да любовь, только бы от Эваллё держались подальше.       — В декабре у меня выпускной концерт в вышке, придешь? — спросила Аулис. — Приходите с Эваллё.       Маю оглядел девушку: выглядела она как кинозвезда, еще с этой стрижкой а-ля Мэрилин Монро. Эпоха Дейенерис прошла?       — Если никуда не уедем, — смилостивился Маю. Ему и самому хотелось послушать, как поет Аулис.       Маю позавидовал ее меховым наушникам, стоило налететь порыву ветра с дождем.       — Отпадный пирсинг, — Ионэ указал на его индастриал в левом ухе.       Маю поздоровался с остальными ребятами. Он знал не все имена и не всех помнил в лицо, но уже не тушевался в компании друзей Эваллё, которые были на три-пять лет старше него самого. У Эваллё было слишком много друзей, казалось, он притягивал самых разных людей как магнит.       Маю с тоской вспомнил Эрика, Никки и остальных. Но Эваллё вовремя вторгся в его мысли и потащил к электросамокату.       — Я встану сзади, а ты спереди, — решил парень. Кто-то услышал его слова и отпустил пару грязных шуточек, все засмеялись, но так по-теплому, по-дружески.       Маю понравилась идея: за спиной Эваллё он все равно ничего не увидит, а спереди открывался отличный обзор.       Дождь усилился, но, похоже, это беспокоило одного Маю, остальные наслаждались вечером. В темноте, под ливнем — та еще романтика. Такое мог придумать только Эваллё, который мог гонять мяч в любую погоду.       Аулис с Ионэ тоже заняли один самокат на двоих.       Даунхилл предполагал экстремальный спуск, поэтому Маю сразу приготовился к худшему. Будто почувствовав его настрой, Эваллё опустил подбородок ему на плечо и выдохнул в замерзающую щеку:       — Я рядом. Ничего не бойся. — Эваллё опустил ладони на руль по бокам от его рук в кожаных перчатках. Щеку кольнула щетина Эваллё, и внутри все опалило. — Я должен тебе крутое свидание.       — Да не ссы ты так! — влез Малыш Томми, проносясь мимо. — Подберем, если свалишься!       Остальные уже тронулись с места. Подсветка их самокатов сверкала в темноте.       — Здесь поблизости есть неплохой спуск. А потом проедем к пляжу.       На удивление, спуск в группе оказался менее пугающим, чем вдвоем. Остальные выглядели уверенно, кто-то горланил, смеялся, ребята постоянно перекрикивались, в чьем-то телефоне гремела музыка.       Маю вжимался спиной в грудь Эваллё, вбирая часть его тепла. Он мгновенно замерз, уши заледенели, холодные капли заливали лицо, но было весело. Он даже почувствовал азарт.       Когда дорога под ними пролегала горизонтально, Эваллё наклонялся, чтобы уткнуться ему в волосы, поцеловать, потереться холодной колючей щекой — и Маю чувствовал, как все в нем тает от нежности. Эваллё казался несокрушимой скалой, которую не под силу снести с самоката даже цунами.       После даунхилла и прогулки по пляжу они всей толпой двинули в ближайшее кафе погреться. Эваллё заказал для Маю огромную кружку горячего шоколада со взбитыми сливками. Многие взяли глинтвейн, но Маю впервые за долгое время не хотелось напиться: он был уверен, что сегодня в объятиях Эваллё он заснет крепко. Маю смотрел на остальных ребят и все больше проникался к ним симпатией: его расспрашивали про мюзикл, про работу с «Храмом Дракона», про планы на будущее, — многим действительно это было интересно.       На обратном пути он намотал на голову шарф, щедро предложенный ему Ионэ. Домой они вернулись только в первом часу ночи. В пятницу у Эваллё был выходной, но Маю предстоял насыщенный день и репетиция допоздна.       После душа они минут пять лениво целовались в постели Маю.       Сатина с Рабией дома не оказалось. Похоже, взрослые и себе решили устроить что-то типа свидания. Как написала Рабия, они были с группой в Хельсинки, отмечали день рождения директора проекта. Грех был не воспользоваться временной свободой. Но через коридор еще не спала Фрея.       — Тихо, — хихикал Маю, когда Эваллё его щекотал губами, языком и щетиной.       Эваллё улегся на него, перенеся часть веса на согнутые руки. Его эрекция упиралась Маю в живот. Они завернулись в одеяло, хихикая, как девчонки.       — У меня еще сюрприз для тебя, — обрадовал Эваллё. — Как насчет того, чтобы поменяться ролями?       Маю замер. Он тяжело дышал и улыбался. Эваллё залюбовался его лицом при свете ночника Муми-тролля.       — Это как?       — Ну как тебе сказать, — фыркнул Эваллё, — берешь член в руку, вставляешь в…       — Нет, то есть, с чего вдруг? — от изумления у Маю даже язык начал путаться.       — Я считаю, что любой опыт ценен. Почему бы нет? — Парень еще больше развеселился.       Эваллё ловко перекатился на спину, а потом перелег на живот.       Маю сел рядом и, будто зачарованный, провел по крепким поджарым ягодицам Эваллё, а потом коснулся копчика и провел ниже по гладкой коже.       — Сперва будет немного неприятно, — напомнил он и потянулся к прикроватной тумбочке за большим флаконом со смазкой.       — Не впервой.       Эваллё улегся щекой на согнутые руки, точно в ожидании кайфового массажа.       — Это довольно смелый поступок, — заметил Маю. Он все еще медлил. Лубрикант уже капал с его пальцев на поясницу Эваллё.       — Пряня, ради тебя мне ничего не жалко, даже комфорта собственной задницы.       — Иди ты! — Маю шлепнул влажной ладонью Эваллё по ягодицам.       — Пользуйся тем, что я добрый. Потом я отдеру тебя так, что мало не покажется.       Эваллё подбадривал его пошлыми командами, что неизменно вызывало у Маю смех.       Маю нырнул липким пальцем в задний проход Эваллё, и мышцы тут же сжались вокруг. На смазку он не пожадничал, уже и простыня была мокрая, и колени Маю, и вся поясница и бедра Эваллё.       — Решил утопить нас обоих в смазке? — хихикнул парень и приподнял ягодицы.       — Да заткнись ты, у меня руки дрожат, — расхохотался Маю, не выдержав комичности ситуации.       — Хорошо, что не кое-что другое. Запомни, ты должен быть тверд и уверен.       — Я тебе щас рот закрою, — пригрозил Маю, утирая слезы сухой частью ладони.       Пользуясь тем, что Эваллё слегка расслабился, Маю прижался головкой члена к нежным складкам и плавным движением толкнулся бедрами. Эваллё издал стон, больше похожий на стон удовольствия, нежели боли.       — Как ощущения?       — Не разговаривай со мной, я ужасно занят, — простонал Маю, жутко напряженный, чувствуя, как его распирает нервный смех. У него вырвался мат.       Эваллё еще выше поднял бедра и чуть оперся о согнутые руки. Проход раскрывался Маю навстречу. Глаза закатились, Маю задышал ртом. Член опалило, мышцы Эваллё плотно обхватили его. Внутри, куда Маю не дотянулся пальцем, явно не хватало смазки, но он уже не мог остановиться.       — Пиздец! — заключил Маю. — Это пиздец как хорошо!       Он начал толкаться бедрами. Эваллё задвигался вместе с ним. Вскоре парень уже комкал простыню и постанывал. Маю все наращивал темп.       — Я так быстро кончу, — прохрипел Маю.       Ствол скользил внутри Эваллё, ягодицы сексуально поджимались, бедра слегка разведены — от этого вида можно было потерять голову.       Маю улегся сверху, чувствуя горячую мокрую спину Эваллё, и уперся ладонями в матрас. Он продолжал двигаться. Соски терлись о кожу Эваллё. Когда парень выгибал спину, Маю ощущал его позвонки. Потянулся правой рукой к члену Эваллё и принялся его натирать. На мгновение они оба замолкли, и только шелестело их горячее дыхание.       Маю ритмично двигал тазом. Колени собирали простынь в складки; во рту пересохло, Маю шумно сглатывал, жадно натирая плоть Эваллё. Ствол пульсировал в его руке. По шее и спине тек пот. Хотелось продлить момент, но тут его накрыла разрядка, и Маю громко застонал. Следом, через пару секунд, кончил Эваллё. Его член несколько раз дернулся в руке Маю. Эваллё замычал, уткнувшись в подушку.       Маю вытащил член и упал на постель рядом с Эваллё. Они снова принялись целоваться, жадно, слюняво, с языком и укусами. Каждый из них что-то бессвязно мычал и шарил руками по телу партнера. Пьяные до ласк и до друг друга. Они явно не насытились.       Голос Эваллё звучал лениво, его губы кривились в ухмылке:       — Ты просто секс-гигант, сделал все правильно с первой попытки, — в который раз сбил всю романтику, и Маю ткнул свой член ему в живот.       Они еще подрочили друг другу, а потом сонно развалились на кровати, соприкасаясь липкими потными ладонями.       — Почему ты никогда не говорил с Сатином о Тео? — вдруг спросил Маю.       — Блять, ну и тему ты сейчас поднял! — сразу напрягся Эваллё, Маю почувствовал это напряжение в его руке.       — О том, что Тео лез к тебе. Если бы ты сказал о его приставаниях…       — Я же не девчонка, бежать жаловаться. Подумаешь, подержался за член или позажимал в углу… не могу сказать, что это сильно выводило меня из равновесия. У меня не столь тонкая душевная организация. Просто я не люблю таких мажориков. Правда, один раз я даже дал ему по морде. Если бы он лез к Фрее, я бы его убил, а так пофиг.       Они переплели пальцы. Эваллё неожиданно заговорил:       — Тео считал себя больно крутым и что ему можно все. И это из-за Сатина, твой отец потакал ему во всем. В шестнадцать попал в самую охуенную группу, прикинь, какое там самомнение! С одной стороны Сатин, с другой — Лоуи. Попробуй — сунься. Большая пиздатая звездень. А я не пойми кто. Он не боялся, что я расскажу Сатину. Ну типа, и что с того? Я Сатину никто. Наверное, я был слишком гордым, чтобы болтать об этом. А Сатину мозги совсем отшибло. Ну ты видел на афтепати, че они творили. Классика. Мне было и смешно, и противно все это наблюдать.       — Но это неадекватно, то, что он подкатывал к тебе яйца, пользуясь своим положением. Ты из-за этого ненавидел Сатина? Из-за подкатов Тео?       — Да не только из-за этого. Это не ненависть… — Эваллё задумался, — мы не всегда понимаем друг друга, вот и все. Послушай, он все-таки твой отец…       — Говори. Ты должен сказать. — Маю потряс их сцепленными руками. У него даже сердце забилось чаще.       Все же потребовалось некоторое упорство, чтобы разговорить Эваллё. Сначала тот отмахивался, но Маю умел быть терпеливым. Как сказала Фрея: никому не будет покоя, пока он не получит желаемое.       — Сатин не считался с моим мнением, — наконец признался Эваллё. Маю подтянул к себе гигантского гуся — его подарок Эваллё — и принялся ощупывать того свободной рукой. — И что меня особенно дико выбешивало, что Сатин выставлял их отношения с Тео напоказ, даже привозил его к себе домой, ладно на сцене, они там все звезды, но мне было неприятно терпеть пиздеж Тео еще и дома, — вот об этом я ему неоднократно говорил. Ну а ему было ожидаемо насрать. А сейчас мне даже жаль Тео. После ухода из группы на него обрушилось море хейта… не знаю, в курсе ли ты, я видел много злых отзывов в адрес Тео, его жестко гнобили. Народ встал на сторону Сатина, и просек, что это никакое не расставание на время, а Тео бросил Сатина ради сольной карьеры. Поначалу я еще следил за твиттером Тео. Знаешь, интересно было. Даже слегка приятно. Но он вроде как оклемался. Похоже, он прирожденная звездень, раз оправился от всего этого дерьма. По крайней мере в Нидерландах он в топе, а в Финляндию он что-то не суется. — Эваллё глубоко выдохнул после своей тирады. — Не говори отцу, что я рассказал.       — Ты в корне не прав.       — Может, и так. Я по жизни долго догоняю. Не такой умный, как ты.       Маю пропустил похвалу мимо ушей.       — Если бы ты не молчал, уверен, все было бы иначе.       — Он бы меня по головке погладил? — усмехнулся Эваллё. — Да ладно. Я не в обиде. Я же понимаю, что он старался ради нас всех, просто вел себя иногда как говно.       Маю крепче сжал их пальцы. То, что Эваллё делился с ним наболевшим, бесценно. Жаль, то, что правильно для одного, не является таковым для другого, и их мнения не всегда будут совпадать. Эваллё не мог поступить иначе, это Маю знал наверняка.