Внутри тебя - 3

ФРЕЯ

      

27-я неделя беременности

             Когда пришло голосовое от Сатина, Фрея гуляла внутри манежа с Коржиком. Коржик была ее подопечной во время поездок на конюшню при ипподроме, куда родители покупали ей расширенный годовой абонемент. Это было лишь немногим дешевле, чем купить взрослую лошадь.       Сатин зачем-то велел ей поехать на ипподром — именно сегодня, когда участники группы разъехались по домам. Если раньше во время длительных туров они оставались в отеле или выбирались в город, то теперь почти у всех были семьи, дети, любимые девушки — и парни предпочитали вернуться на выходные домой.       Она хотела настоять на своем, ведь на конюшню она может поехать в любое время, а с Сатином они не виделись две недели, но он просил не задавать никаких вопросов. И судя по его голосовым, он либо слишком устал и у него разболелась голова, либо он гасил уже с самого утра. Впрочем, одно другому не мешало.       Коржик, голландская теплокровная лошадь рыжей масти, принадлежала заводчикам, но ее можно было взять напрокат, чтобы покататься и попрактиковаться в верховой езде. Иногда Фрея приезжала пораньше или задерживалась, чтобы убрать денник, покормить и почистить Коржика. Она считала, что должна отплатить заботой взамен на дружелюбие лошади. Ее пугало только то, что однажды Коржика могли купить, и тогда ей придется искать себе другую лошадь.       В их семье хорошо в седле сидел только Сатин, которого родители рано отдали в школу верховой езды, чтобы привить ему уверенности и научить держать спину прямо. О какой уверенности шла речь, Фрея так и не поняла: в детстве Сатин боялся всего: взрослых, лошадей, других детей. Зато у него была приличная коллекция игрушечных лошадок, накупленных бабушкой, таких, с бархатистой шерсткой — должно быть, ему завидовало полшколы.       Фрея гуляла с Коржиком по раскисшей во время оттепели земле. Снег растаял, всюду виднелись лужи. От пронизывающего ветра спасали пуховой жилет, термободи и утепленные брюки для верховой езды. Сегодня она надела облегченный шлем без теплых «ушек», и ее уши наверняка уже покраснели. Всю специализированную одежду она покупала на свои деньги, считая траты родителей на ее тренировки неоправданными. Она не была фанатом спорта, хотя любила коньки, но из-за привязанности к Коржику и Зои, у которой тоже был абонемент, еще не бросила эту затею.       Из прогулочного манежа она хотела перейти в тренировочный, чтобы разогреть Коржика и попрыгать через препятствия, хотя их с лошадью успехи и были посредственны. Своими достижениями она делилась на одном из своих ютуб-каналов лайф-стайл; за любовь к лошадям ее прозвали «Horse-girl», хотя у нее даже не было своей лошади.       На огромном манеже было еще трое одиночек, в основном молодые девушки, со своими питомцами и женщина-тренер постарше, гуляющая с жеребенком. Фрея давно знала всех постоянных клиентов и тренеров по именам, они иногда пересекались в зоне отдыха или в кафе ипподрома. Ее собственного тренера, занятия с которым были включены в абонемент, сегодня не было, Фрея была полностью предоставлена себе. После Коржика она хотела выпить кофе и смонтировать видео для своего бьюти-канала.       Фрея уже мысленно прикидывала, сколько на что уйдет времени и когда она сможет перекусить, когда ее взгляд привлекла мужская фигура, прильнувшая к ограждению. Одежда на мужчине настолько не вязалась с внешним видом ездоков, что невольно привлекла внимание. За дальним концом поля тот казался небольшой шахматной фигуркой. Мужчина опустил локти на ограждение и застыл в расслабленной позе, казалось, он уже давно стоит здесь.       Фрея невольно заулыбалась, забралась в седло и направилась навстречу судьбе. Почти мгновенно они с Коржиком перешли на рысь, а потом и вовсе на галоп.       Фрея подскочила к ожидавшему ее зрителю.       — Что ты здесь делаешь? — воскликнула она; ветер все еще свистел в ушах.       — Всегда хотел посмотреть, как ты ездишь верхом, — усмехнулся Валто.       — И давно ты здесь стоишь? С корабля сразу на бал? — Она оглядела его распахнутое пальто с кожаными вставками, а под ним несколько слоев одежды: красная клетчатая рубашка, черная рваная футболка, цепь, под футболкой еще спортивный обтягивающий пуловер. Одноразовая медицинская маска то ли защищала его от ветра, то ли служила маскировкой.       — Мне можно внутрь? — вопросом на вопрос ответил Валто.       — Ну если тебя впустили на входе, то я думаю, тебя уже ничего не остановит.       Валто легко подтянулся на руках, уже собираясь перемахнуть через ограду.       — Э, нет! — остановила его Фрея. — Вход там! — засмеялась она, указывая на распахнутые ворота манежа в другом конце поля.       Вслед за Валто она рысцой направилась к воротам.       — Вы сговорились с Сатином? — спросила она, когда Валто, обежав ограждение, вышел на манеж.       — Насчет чего?       — Он сказал, мне ехать сюда.       — А-а… — Валто смотрел на Коржика снизу верх, с любопытством и немного с опасением. — Так уж вышло.       — У тебя единственный выходной, и ты решил приехать сюда?       — Потом поеду домой к отцу. Еще завтра будет день. Мы выезжаем только поздно вечером.       Валто приблизился к Коржику, та слегка отступила, но не взбрыкнула, когда мужчина опустил ладонь на его гриву.       — Никогда не гладил лошадь. — Похоже, Валто настолько потрясло знакомство с Коржиком, что он сразу стал казаться рассеянным. — Прости, что? А-а… Я скучал по своей девушке.       — Ты правда никогда не трогал лощадь? И не сидел в седле?       Валто отступил, будто испугался, что она заставит его залезть в седло. Фрея легко спрыгнула на землю и взяла Коржика за поводья у самой морды.       — Ты выглядишь как настоящий профессионал.       — Ну не так круто, как ты на сцене. — Валто улыбнулся в ответ на ее слова, она поняла это по выражению его глаз. — Ее зовут Коржик, — представила лошадь Фрея.       — А почему у нее мужское имя?       — Так уж вышло.       Валто рассмеялся.       — Погладь! Она не укусит. — Фрея деловито взяла Валто за руку и опустила его ладонь на бархатный круп Коржика.       — Это твоя?       — Нет, она как бы общественная. У меня абонемент: я могу выбрать любую ничейную лошадь и кататься на ней, если она свободна в этот день. У меня нет своей лошади.       Лошадь прислушивалась к их голосам и прядала ушами.       — Не смыслю в лошадях, — признался Валто. — Не умею кататься, если честно. В детстве как-то сидел на пони, пожалуй, это все. Это Сатин у нас спец.       — Ты не обязан уметь все на свете. — Фрея запустила пальцы в рыжую гриву и гордо заявила: — Как-то я сама умудрилась подстричь ей гриву. Хочешь, я научу тебя. По крайней мере научу не вываливаться из седла.       — Боюсь, не с моим копчиком.       — А что с твоим копчиком? — удивилась Фрея. Такие подробности из жизни Валто она слышала впервые.       Валто фыркнул.       — Об этом нет ничего в интернете? Да было дело. Несколько лет назад неудачно приземлился на лед, я тогда упился до потери пульса — обычно это спасает. Но я, видимо, знатно навернулся, и повредил копчик. — Валто с сомнением покосился на жесткое кожаное седло.       — У мужчин все проблемы ниже пояса? — спросила она серьезным тоном, и Валто расхохотался. — Господи, не верю, что ты ушиб задницу!       — Потом начались проблемы с поясницей. Пару раз меня сильно продуло то ли на концерте, то ли после, я был мокрый как мышь… возможно, это старость, — беспечно заключил Валто.       Фрея оторвалась от лошади и обняла Валто за шею, они ведь толком и не прикоснулись друг к другу. Редкие ездоки проезжали вдалеке, почти не замечая их. Фрея стащила с лица Валто одноразовую черную маску. Наконец она смогла увидеть его улыбку. Его взгляд тут же упал на ее губы. Его темные ресницы были такие же густые, как у нее, а над бровями явно поработали. Коричневые веснушки, припухшие мешки под глазами, нос, который как будто в порядке, но и как будто что-то не так, крошечные ниточки морщинок в уголках рта — все это придавало ему шарма. Пальто оказалось холодным, но сам Валто не выглядел замерзшим. Его жаркое дыхание, отдающее табаком и жвачкой, согревало ей лицо. Фрея тронула своим холодным носом кончик его теплого.       Последний раз, когда они виделись с Валто, тот был накачан пивом, сейчас он был абсолютно трезв. Фрея провела по его скуле и подбородку, с шорохом от длинных ногтей. Почувствовала крохотные колючки щетины, еще почти незаметной.       — Ты правда решил променять свой единственный выходной на меня?       — Ну, между концертами, нельзя сказать, что я сильно устаю. В основном дорога… программа уже наработанная, репертуар я и так весь знаю. Сегодня я выспался в автобусе, пока мы несколько часов ехали в Хельсинки. Все же я не такой задрот, чтобы тратить ночь на запись новых песен или что-то такое еще. Потом, от своей музыки тоже надо отдыхать, чтобы не перегореть. Во время гастролей больше проблем возникает не с нашим умением делать то, что и так у нас получается лучше всего, а с косяками других людей, поломками, накладками и прочим, так сказать, внешними факторами.       Фрея поняла, что слушает Валто, затаив дыхание. Валто хотел замолчать, но заметив, с каким интересом она слушает, продолжил свой монолог.       — Но ради тебя я заберусь на эту лошадь. Коржика?       Валто отстранился из ее объятий и попробовал примериваться, чтобы понять, как лучше сесть в седло. Ногу он угадал сразу. Уперся в стремя, схватился за луки седла.       Фрея приобняла его за талию, подталкивая вверх, хотя Валто и сам прекрасно справился с задачей.       — Как чувствует себя копчик? — пошутила Фрея.       Валто поерзал в седле. Он был не в самой удобной одежде для верховой езды, но смотрелся при этом как герой женского романа.       — А теперь расскажи, как ты выбрала меня? Я воплощаю все, что тебе так не нравится в рок-музыкантах, — криво усмехнулся Валто, замерев в седле, как посреди минного поля.       — Я уже в этом не уверена, — пробормотала она, скорее, себе самой. — Ну знаешь, еще никто не протыкал ради меня свой член! — с чувством воскликнула Фрея. Она тронула Коржика, и лошадь двинулась через манеж медленным шагом. Валто схватился за поводья.       — Да, пожалуй, второй раз я на такое не решусь, — хмыкнул Валто.       — И ты должен знать кое-что, — продолжила Фрея, — я вроде как с другой планеты.       — Ах да, — Валто о чем-то вспомнил и полез во внутренний карман пальто. — Увидел в аэропорту, — с этими словами он протянул ей мягкую игрушку акулу в шлеме от скафандра. — Как видишь, я и сам заметил.       Увидав странную игрушку, Фрея захихикала.       — Что это вообще такое?       Она бережно держала игрушку. Шлем открывался. В плавниках акула сжимала крохотное улыбающееся авокадо.       — Я пришил авокадо, — признался Валто. — Изначально было две игрушки. Но ты любишь авокадо…       Фрея несколько секунд смотрела на Валто, приоткрыв рот. Она захихикала еще громче, представив, как Валто где-нибудь в автобусе группы пришивает это крохотное авокадо к плавникам плюшевой акулы, а потом спросила:       — И тебя это не пугает? А вдруг я правда из космоса.       — Знаешь, в моем возрасте человека уже сложно чем-то удивить.       Непонятно было, говорят они всерьез или шутят, но Фрея ощутила небывалый прилив теплоты к Валто.       Фрея положила ладонь на бедро Валто, его мышцы были напряжены.       — Расслабь ноги, мы просто ходим пешком.       Валто послушался.       — Спину ровнее, а то она начнет болеть. Расслабь поясницу. Спину ровно! — командовала она, без зазрения совести водя ладонью по телу Валто.       Она до сих пор не осознала, что выбрала Валто. Казалось, этот выбор еще где-то в далеком будущем, а пока у нее есть время разобраться в себе. Она всегда считала, что у нее есть время… Однако своим признанием Валто вынудил ее согласиться. Возможно, стоило хотя бы попытаться… попробовать быть вместе.       — Почему у тебя нет своей лошади? — вдруг спросил Валто, перестав цепенеть в седле и немного расслабившись.       — Я не уверена, что хочу лошадь. Это большая ответственность.       — Мы каждый день берем на себя ответственность за что-то, — философски заметил Валто. — Даже когда садимся за руль, мы берем на себя ответственность за себя и чужие жизни.       — Я бы скорее купила машину, — ухватилась за подсказку Фрея.       — Уверен, ты бы отлично справилась с ролью хозяйки лошади. Сколько стоит такая лошадь?       — Лошадь — это как ребенок. Многие покупают именно жеребят, чтобы их вырастить и воспитать. Я правда не уверена, что хочу лошадь. Иногда кататься и владеть — совсем разные вещи.       На самом деле причин было много, и одна из них — желание пожить какое-то время в Японии. Конечно, ей не хотелось бы бросать надолго лошадь одну. Стоило только представить большие доверчивые глаза Коржика, и внутри все сжималось. Но, по правде говоря, она вообще не знала, чего хочет. Она даже не могла понять, правильно ли сделала, став девушкой Валто, не говоря уже о покупке лошади. Она мучилась от неуверенности во всем с самого выпуска. Похоже, все амбиции, целеустремленность и таланты достались ее младшему брату. Она настолько не была похожа на остальных в их семье, как будто с другой планеты.       Валто всегда интересовался, как она провела день, что делала, иногда они просто любили обсудить всякую ерунду и этот раз не стал исключением:       — Чем занималась?       Хотя с Валто они переписывались каждый день, он был не в курсе, что последние несколько недель она учила язык глухонемых. Она не хотела делиться этим секретом, чтобы избежать расспросов. Валто до сих пор не подозревал о существовании Моисея, с которым она переписывалась, возможно, не так часто, но они уже договорились, что Моисей возьмет несколько дней отпуска и прилетит в Финляндию на ее день рождения в конце января. Чтобы его порадовать, она начала изучать язык глухонемых. С языками у нее, к счастью, все было в порядке.       Вот как только она объяснит Валто присутствие Моисея на ее дне рождении? Верит ли вообще Валто в дружбу между мужчиной и женщиной?       Она вела Коржика, держа ее под узду, и катая Валто, словно ребенка. Они болтали о всякой ерунде, избегая важных тем. Она также рассказала о съемках последних видео для своих каналов.       — Завтра к вам днем заскочит Кирсти, — сообщил Валто.       — Маю будет счастлив. Он мечтал перекраситься.       Валто замолчал, и Фрее вдруг показалось, что что-то не так.       Пахло поздней осенью; ветер приносил запахи влажной земли, сырости и конюшен. Фрея размяла ноги, но ей хотелось больше движения, и она предложила пройтись рысью. Объяснила разницу между шагом, рысью и галопом и показала, как нужно держаться в седле. До галопа они так и не дошли, хватит с Валто на сегодня и рыси.       Нагулявшись, они направились к конюшням. Фрея завела Коржика в денник и показала Валто, как снимается седло и сбруя. Она делала это сотни раз, руки делали всю работу на автомате, в то время как для Валто все было в новинку. Игрушку она спрятала в сумку-ослика, висевшую на крючке.       Поскольку приехал Валто, Фрея решила не тратить время на уход за лошадью, а попросить об этом кого-нибудь из сотрудников.       Фрея принесла угощение для Коржика и вручила Валто пару небольших морковок.       — Раскрой ладонь, — посоветовала она, внимательно наблюдая за попытками Валто.       Они оба стояли посреди денника рядом с мордой Коржика и слушали, как та хрустит угощением. Фрея нежно поглаживала шею лошади, она уже подготовила сладкое яблоко, чтобы пустить и его в расход.       Скармливая морковь, Валто между делом заметил:       — Я помогу тебе с контентом для канала на зимних каникулах.       — Мы уезжаем. Родители сняли коттедж в курортном городке. Мы уезжаем сразу после Рождества, до Нового года.       — Поедем на трех машинах, — обронил Валто, Фрея смотрела на него, пока смысл не впитался.       — Ты едешь с нами?! — взвизгнула она, напугав Коржика. Тот зафыркал и начал переступать ногами. — Тихо! Тихо! Вон он какой, да, Коржик? Сам не понимает, что несет… — Валто отступил на шаг назад, но Фрея прильнула к шее Коржика грудью и потрепала по холке, мигом успокоив.       — Я поеду из Хельсинки. Отец обещал нам что-нибудь приготовить.       Фрея раскрыла рот, и закрыть его смог только поцелуй Валто, оторвавший ее от Коржика.       — Возьмем алкоголь и закуску с собой. Там вроде еще есть неплохой ресторан. Я так пробежался по сайту мельком…       — Ты правда едешь с нами?!       — А что мне делать дома одному? У отца свои друзья.       Поскольку сейчас, почти за месяц, это было сделать крайне сложно, еще летом они забронировали коттедж прямо посреди участка с мохнатыми елками в зоне отдыха с катком, лыжной трассой, открытом бассейном, сауной и множеством других развлечений. Собирались провести там несколько дней между Рождеством и Новым годом. Хотели собраться всей семьей.       Валто теперь в некотором роде тоже часть их семьи.       Теперь от них обоих пахло конюшнями. Фрея сняла шлем и зажала тот подмышкой. Густые волосы рассыпались по плечам.       — Мы можем выбрать себе отдельную спальню?       — На это и расчет, — ухмыльнулся Валто, скормив яблоко Коржику. — Там много спален.       — Тетя тоже будет с нами.       — Да, я в курсе.       Коттедж был оборудован кухней: планировали что-то приготовить уже на месте, а все продукты взять с собой. Также они планировали отдохнуть по полной программе: покататься на коньках, может быть, на сноуборде или лыжах, прокатиться на канатной дороге на склонах, сходить в сауну и поплавать в бассейне. Валто оказался потрясающим дополнением к этой захватывающей программе. А еще там были бары и рестораны, и целый городок уютных коттеджей с потрясающим видом из окон, каминами и всеми удобствами.       Валто нежно убрал отросшую челку с ее глаз.       — Мы даже заказали установить нам в коттедже елку, — заулыбалась Фрея, представив всю эту красоту и то, как им будет хорошо. У нее мысли разбегались от открывшейся перспективы. Валто едет с ними!       Фрея повесила шлем на крючок, где висела сумка, и обхватила Валто за шею. Коржик ткнулась мордой ей в затылок, прося внимания. Смеясь, она поцеловала Валто. Мужчина углубил поцелуй и повлек ее в сторону от лошади. Они целовались посреди денника под шорох переставляемых копыт Коржика и ее воодушевленное фырканье. Язык Валто грубовато скользнул внутрь ее рта, по телу проскочили искры, Валто обхватил ее лицо. Она давно привыкла к его табачному дыханию; нащупала языком скол на зубе, и Валто усмехнулся ей в губы.       Без макияжа, с распущенными волосами она ощущала себя совсем ребенком, не такой яркой и смелой, как на сцене, когда Валто позвал ее. Валто же смотрел на нее своими голубыми сияющими глазами, казалось, ничто не замечая вокруг. Она привстала на носочки, став выше него, и еще крепче прижалась.       Похоже, никого из них не смущали ни сено вперемешку с лошадиными какашками, ни запахи, ни ржание коней в соседних денниках, ни присутствие Коржика. Валто, казалось, так вообще отключился от всего на свете.       — А с кем будет ваша собака? — спросила Фрея, оглядывая его. Кое-где к пальто Валто пристало сено; его руки стали липкими от яблочного сока; сильный ветер растрепал волосы, сегодня ничем не уложенные. Слегка небрежный, уверенный в себе, донельзя обаятельный тип — вот каким был Валто в ее глазах.       — Отец заберет ее с собой к друзьям, там дача и другие собаки.       Продолжая целовать, Валто прижал ее к внешней стенке денника. Заскользила молния на ее жилетке. Фрея чувствовала, насколько он соскучился. Его руки опустились на ее талию, в то время как она накрыла его пах через плотные брюки.       — Ты такой сексуальный, что просто умереть, — прошептала Фрея, обдавая своим дыханием лицо Валто, и улыбаясь.       — Серьезно? — подыграл Валто. — Испытываешь меня?       Лошадь напомнила о себе шкрябаньем копыта по полу.       — У меня никогда не было серьезных отношений, — признался Валто, когда они чуть отстранились друг от друга. — Я имею в виду, я ни с кем не жил и не встречался дольше нескольких месяцев.       Валто провел по ее щеке с ямочкой от улыбки.       Фрея не знала, что ему ответить. У нее тем более не было подобного опыта.       — Но я не прочь попробовать.       — А что если я для тебя слишком мелкая?       — А, может, это просто я не вырос?       Валто попытался ее снова поцеловать, но тут раздались чужие голоса — в конюшни кто-то зашел, — пришлось отпустить друг друга.       Фрея погладила Коржика по шее и забрала свой шлем. Напоследок проверила воду в поилке.       — Пойдем, покажу тебе здесь все, а потом за кофе, — бодро заявила Фрея, беря Валто за руку. Тот поднял маску и подмигнул.       Фрея забрала сумку-ослика, куда сунула игрушку, и достала телефон из кармана жилетки.       — «Сатин жестко напился», — пришло сообщение от Маю, когда они вышли из конюшен. — «Если можешь задержаться, лучше задержись. Он вообще не в себе. Я напишу, когда он заснет. Поранил руку о бутылку, тут просто литр крови. Рабия сказала не вызывать Тайсто. Потуси еще пару часиков».       Фрея дрожащими руками начала набирать ответ, ее вдруг затрясло от холода.       — «В стене теперь трещина», — пришло очередное сообщение. — «А в полу почти дырка».              

* * *

      

      

МАЮ

      

      

28-я неделя беременности

             Маю стоял с электробритвой перед зеркалом в ванной Эваллё. В понедельник после школы Кирсти осветлила его волосы, подкорректировала стрижку и сделала уход, после чего ушла пористость, волосы стали шелковистыми и гладкими. В следующий раз она обещала подобрать ему «бомбический», по ее словам, оттенок блонд и сделать полное окрашивание, как раз ко дню рождения Рабии. Со светлыми волосами Маю сразу стал ощущать себя увереннее.       Из-за собрания драмкружка он вернулся из школы позже, чем рассчитывал. Все утро он трясся, не зная, в каком настроении будет после перерыва Артту, но все прошло вполне неплохо. Маю не мог дождаться Эваллё, чтобы выплеснуть ему все накопившиеся за сегодня эмоции и рассказать про новую постановку, которую они будут ставить в декабре. На этот раз Артту взял за основу одну из Рождественских историй. Времени до мюзикла оставалось не так много и решили ставить классику. Состав труппы изменился: на место Лиукси взяли другого парня, которого лично отобрал Артту из десяти претендентов, да еще приятеля Селике — Маю мигом расслабился.       Маю тщательно побрился, заодно лишний раз почистил зубы, рассуждая про себя, что если Сатин напьется до такого же состояния на дне рождении Рабии, то испортит ей праздник. Ему до сих пор было не по себе от увиденного. Стоило вспомнить воскресенье, как все валилось из рук, дыхание учащалось, начинало мутить, ему становилось почти плохо. Эта ужасная сцена врезалась в память, и теперь, чем бы Маю ни занимался, она иногда вставала перед глазами, как ночной кошмар. Кровь, осколки разбитой бутылки, Сатин, который даже не может устоять на ногах и постоянно падает, его пьяный бред и обидные слова, беременная Рабия, которая перевязывает ему пораненную руку, стоя на коленях.       С воскресенья он не общался с Сатином; Кирсти, чтобы его покрасить, пришлось ехать к Эваллё домой.       Маю закрыл глаза и сделал глубокий вдох.       Приехав домой, обо всем узнала Фрея, а в тот же вечер Маю не выдержал и позвонил Эваллё, ему просто нужно было выговориться, чтобы хоть кто-то его пожалел: кому, как не Эваллё, было знать, на что способен Сатин, когда сильно напьется.       Наконец вернулся Эваллё: Маю услышал, как поворачивается дверной замок. Быстро схватил тряпку и протер раковину — старался поддерживать чистоту в квартире Эваллё.       Парень вернулся с вечерней тренировки; в коридоре на пол бухнула его сумка с кроссовками и прочим. Маю рассчитывал, что они вместе поужинают, Маю изольет Эваллё все свои переживания, может, посмотрят фильм, а потом займутся сексом. Он специально освободил себе вечер, чтобы провести его с Эваллё, а не за работой или учебой.       Воодушевленный он вышел из ванной в коридор, где и застыл как вкопанный.       Эваллё навалился локтем на этажерку, второй рукой смахнул все, что лежало на полке: ключи Маю, дисконтные карты, перчатки и все остальное посыпалось на пол.       Спина похолодела.       По-прежнему держась за полку, Эваллё неуклюже сдернул ботинки и расшвырял их в сторону. Теперь грязь с улицы была повсюду. Причем ее было столько, как будто Эваллё не на машине добирался, а шел через лес.       Заметив его, стоящего истуканом, Эваллё оторвался от этажерки и качнулся в его сторону. С радостным возгласом обхватил лицо ладонями и попытался поцеловать. Маю вырвался: от Эваллё разило так же, как от Сатина. Кишки стянуло, сердце бешено забилось.       — Ты же временно бросил пить?       — Я бросил пить из-за тебя, Пряня! — прогнусавил Эваллё. — Почему я не мог посидеть с ребятами? Как нормальный человек…       — На нормального человека ты сейчас похож меньше всего. — Маю увернулся и сбросил руки Эваллё. — Какого хрена ты вообще делал со своими друзьями?!       — Немного выпили, и что с того? Тебе можно, а мне нельзя? Чем я хуже тебя? — Эваллё понесло, а Маю уже пожалел, что вообще открыл рот.       — Вдохновился историей про Сатина? — ядовито процедил Маю. — Только что-то ты с ним не хочешь жить.       — Отвали! — Эваллё отмахнулся рукой от его слов, как от назойливой мухи.       На джинсах в районе паха начало расти мокрое пятно.       В следующий момент на глазах остолбеневшего Маю парень расстегнул ремень, ширинку и достал член.       — Ты че делаешь?! — опешил Маю.       — Я ссать хочу! Тоже мне запретишь?!       — А срать не хочешь? — разозлился Маю, поняв, что ему придется перемывать пол.       Маю схватил Эваллё за плечи и подтолкнул в сторону туалета, но парень не удержался на ногах и прямо с торчащим из ширинки членом завалился на колени.       Маю готов был схватиться за голову. Это какой-то кошмар! Его будто прокляли!       Хлынула струя мочи. Маю в ужасе смотрел, как Эваллё мочится на собственный пол. К счастью, там был линолеум. Отмоет. К сильной вони от пота и влажной пропаренной одежды примешался еще и запах мочи.       Джинсы начали сваливаться с бедер Эваллё; со спущенными штанами тот так и доковылял до спальни. От самой лужи с мочой за парнем протянулась цепочка мокрых следов.       Переступив лужу в коридоре, Маю последовал за парнем.       Эваллё рухнул на мягкий ковер и ползком двинулся к разобранному дивану. Уцепился за край пледа и стащил его на пол.       — Пиво есть? — раздалось его невнятное бормотание.       Маю с отвращением смотрел на него сверху вниз.       — Ты же все отдал соседям. Чтобы я не насосался.       Эваллё выругался и отшвырнул плед. Горло сжалось. Маю чувствовал, что просто не выдержит. Глаза защипало.       Однако он взял себя в руки и направился на кухню за стаканом воды для Эваллё. Однако парень не оценил этот жест и опрокинул воду на ковер. Брызги попали на пижамные штаны с Муми-троллями. Пустой стакан Эваллё зашвырнул на диван.       Маю уже собирался выдать ему тираду, но парень отрубился. Он так и заснул, полулежа на полу и навалившись локтями на диван. Маю оцепенело смотрел на эту картину: верхняя половина тела на диване, нижняя на полу. Раздался храп.       Маю медленно огляделся: сваленные вещи в коридоре, мокрые следы ног Эваллё, лужа мочи, грязь от ботинок, скомканный плед на полу, огромное влажное пятно на ковре и Эваллё, будто стекший с дивана на пол.       Он не притронулся к Эваллё и не стал убирать бардак. Он вообще не стал ничего делать. Вот пускай Эваллё проснется утром и увидит все своими глазами. Достал большие наушники и ушел на кухню, а когда захотелось спать — отправился спать на диван в берушах, чтобы не слышать храп Эваллё. Однако Эваллё быстро затих.       Пару раз чудилось, как Эваллё зовет его Пряней.       Сначала он думал, что все это — испытание от вселенной. От чувства жалости к самому себе стало тошно. Любая мысль о том, чтобы заглушить проблемы алкоголем, теперь вызывала отвращение. Он вспоминал, как страшно ему было, когда Сатин, не соображая, порезал руку, и эти осколки и водка на полу… как пробил трещину в стене…       Маю упорно преследовал запах мочи. Казалось, ею провоняла вся квартира.       Почему теперь, когда из его жизни исчез чертов барьер, он не может провести ночь с любимым человеком? Какого черта Эваллё приспичило накидаться?! Все это было особенно гадко, после той сцены с Сатином. Эваллё выслушал его, посочувствовал, поддержал… Так какого черта?!       Маю ворочался с боку на бок, но не из-за бессонницы — с ней было покончено — а от какого-то внутреннего беспокойства и кучи мыслей в голове.       Разбудил его шорох шагов по комнате. Маю разлепил один глаз в поисках телефона. На часах было чуть за полночь.       Стоило закрыть глаза, как он почти сразу заснул.       Ночью он просыпался дважды — и каждый раз от звука шагов. В итоге кошмарно не выспался. А сегодня было целых три пары и факультатив. С этими мыслями Маю выпутался из-под одеяла; тут же заметил спящего рядом Эваллё. Тот все же умудрился застегнуть ширинку.       Маю поплелся на кухню. Решил, что перекусит в школьном буфете или возьмет что-то в кофейни рядом с гимназией, но потом передумал и полез в холодильник.       Было почти семь.       После тяжелой ночи волосы стояли на голове торчком. Маю тер глаза, пытаясь избавиться от слипшихся корок в уголках, и без конца зевал. Удивительно, но он даже хотел в школу — подальше от всего этого кошмара с отцом и парнем.       Залпом осушил стакан с водой.       Пока делал сэндвичи с салями, курил электронную сигарету. Любой алкоголь теперь вызывал в нем такое дикое отвращение, что ему становилось плохо.       Сегодня еще нужно было начать учить текст роли.       В какой-то момент захотелось запустить пакетом с нарезным хлебом или пачкой салями в окно.       Плакать больше не хотелось — хотелось орать!       Электрический чайник начал закипать. Вскоре в кухне показался не менее сонный Эваллё. Ну, доброе утро! — мрачно подумал Маю и сделал глубокий вдох.       Эваллё молча поторчал в дверях, потом уселся за стол, видимо, в ожидании, когда ему дадут завтрак.       Эваллё тер покрасневшие глаза. Без линз наверняка он ни черта не видел.       — Пива нет, — сразу предупредил Маю. — Кофе не предлагаю.       — То есть? — не понял Эваллё.       Маю знал, что Эваллё в качестве опохмела как-то делал Сатину с утра небольшой стаканчик эспрессо, и это вроде помогало.       — Потому что тебе не нужен опохмел.       — Закажи мне хотя бы латте, — начал Эваллё и осекся. — Не понял.       Маю продолжил готовить сэндвичи.       — Ладно, забудь, что я говорил про временно не пить. Давай вечером выпьем пива и все обсудим. — Эваллё потянулся за ломтиком салями и отправил тот в рот.       — Спасибо, что-то не хочется. Напился до отвала. — Завершив с сэндвичами, добавил: — Значит, сработало?       — Что сработало? — Эваллё даже перестал жевать от удивления.       — Ваш метод.       У Эваллё вытянулось лицо.       — Твой и Сатина.       — Постой… когда ты догадался?       Эваллё перестал разыгрывать из себя человека, выжившего после обильной пьянки.       — Ты вставал ночью. И это были шаги трезвого человека. Сатин лучший актер, чем ты, — холодно цедил Маю, ему все еще сложно было простить этих двоих за обман.       Эваллё стащил из сэндвича еще один ломтик салями.       — Офигеть, — заключил парень.       — Вы что, поделили на двоих, кто что будет делать? Сатин порежет руку, ты обоссышь пол… Кровь хоть настоящая была?       — Ладно, — Эваллё потер лоб. — Рассказываю. Да, мы придумали это с Сатином. Твои родители в курсе, что тебя отстранили от занятий из-за алкогольного опьянения, кажется, директриса обсуждала это с Рабией, ну короче, потом, после мюзикла как-то ей позвонила. Но и не только из-за этого. Мы хотели наглядно показать тебе, как ты можешь выглядеть со стороны. И чтобы ты понял, как от этого страдают другие люди.       — Вы хотели показать мне мое будущее, если я не брошу постоянно бухать?       — Про то, что вы напились в театре, я ничего не говорил, но…       — Но тебе нужно было обо всем поговорить с Сатином. Вы теперь с ним сообщники, оказывается. А вы отличная команда.       — Маю, ты и сам прекрасно понимаешь, что ни к чему хорошему такой образ жизни не приведет. Когда Сатин узнал про отстранение, то хотел запретить тебе выступать с группой. Как наказание. Но я, короче, предложил…       — И вы устроили весь этот спектакль, чтобы отвадить меня от бухла? То есть, если бы не предложил разыграть меня, то Сатин запретил бы мне выступать на концертах?       — Да не розыгрыш это!       — Прости, я не так выразился, — бросил Маю, садясь за стол напротив Эваллё.       Где-то минуту они молчали, глядя на сэндвичи, потом Эваллё встал за кружками, чтобы заварить им чай.       — Мы немного перестарались…       — Да нет, — пробормотал он. — В самый раз. — Пока Эваллё готовил чай, Маю старательно обдумывал каждое его слово. Глянул в коридор.       — Забей. Я сам уберу. Отвезу тебя только в школу.       — Ты хочешь сказать, что Сатин потратил выходной на вот это вот все?       — Кровь была ненастоящей. Конечно, он не резал себе руку, а только изображал. Я даже не знал ничего об этом, узнал уже потом…       Маю был настолько ошеломлен, что даже не знал, что сказать.       — Да, это в его стиле. Он не знает полумер. А Рабия?       — Сатин вроде как убедил ее, и она согласилась подыграть. А еще Сатин отослал Фрею, чтобы она не видела. И Валто тоже был в курсе, я не удивлен, потому что, говорю, Сатин дико разозлился из-за тебя, он решил, что ты вообще ничего не хочешь делать, пропускаешь школу, только бухаешь, и что вообще он зря старается, пытаясь помочь тебе с карьерой. А Валто решил помочь, он сам предложил встретиться и развлечь Фрею, чтобы она не вернулась домой раньше…       — И Сатин был трезвый?       Эваллё кивнул и поставил перед Маю его «утреннюю» кружку с дымящимся чаем.       — Мы договорились хотя бы пригубить, чтобы это выглядело убедительней, ну типа, из-за запаха перегара.       В памяти отчетливо всплыло, что Сатин так и не притронулся к той бутылке водки: он почти сразу ее разбил, — а домой он явился уже с почти опустошенной другой, и Маю не видел, как он пил, — похоже, Эваллё прав, и Сатин лишь сделал несколько глотков, чтобы от него пахло алкоголем.       Картинка начала проясняться: почему Рабия не подпускала его к луже крови — он бы точно распознал в ней бутафорскую. А пореза, значит, никакого и не было. Вот дурак, думал, что Сатин проткнул вену. Теперь понятно, почему Рабия не разрешила вызвать Тайсто… в этом не было необходимости.       — Охренеть мне актерские гены достались, — пробормотал Маю себе под нос.       Тебе же насрать! Давай грубить учителям… родителям… проебывать уроки…       Нам же нахер не нужна эта школа! Папа же все устроит! Выходит, Сатин знал о скандале в школе.       Слова Сатина наконец обрели смысл. Все, что он делал, обрело смысл.       Маю передергивало всякий раз, когда он вспоминал, как выглядел Сатин в воскресенье. Следом представил Эваллё, ввалившегося в квартиру. Все выглядело до ужаса реалистично.       Он купился. Не мог поверить, что ради него эти двое разыграли целый спектакль, чтобы преподать ему урок, еще и Рабия их прикрывала.       Сейчас он уже не верил, что Сатин мог позволить себе нечто подобное, зная, что Рабия на седьмом месяце беременности. А Эваллё не поступил бы так с ним, после того как Маю излил ему душу, описывая пьяные выходки Сатина.       По дороге в школу, в машине Эваллё Маю записал для Сатина видео-кружок. Сначала он просто молчал, не в состоянии подобрать слова, потом выдал, что все знает. Его голос дрожал, Маю едва сдерживал слезы. Следом пришел видео-кружок от Сатина (отец оказался в приподнятом настроении и, судя по отрывистым звукам, на саундчеке): на видео он задрал рукав и показал абсолютно здоровую руку.       — Все, что я говорил, Майре, хочу, чтобы ты понял, все это… я не думаю так.        — Не извиняйся, это тебе спасибо, — произнес он в следующем видео-кружке. Это было единственное, что он смог сказать.       Эваллё смотрел на дорогу и старался не замечать его мокрых глаз.       Маю смахнул слезы. Они уже подъезжали к воротам гимназии.       Сатин прислал такое же немногословное видео.       — Ты молодец. Ты всегда можешь выбрать то, что правильно.       — Я даже не сказал тебе спасибо, — Маю утирал слезы, глядя в камеру. Он опустил телефон, и слезинка упала прямо на экран. Вместо того чтобы поговорить с Сатином, он избегал отца, дожидаясь, пока тот снова не уедет.       — Я позвоню тебе вечером, — записал голосом Сатин. — Не вешай нос. Майре, что бы там ни было, я всегда могу тебе помочь. Каждый может оступиться. А мне нужен мой сын. Второго у меня, скорей всего, уже не будет. Давай, я люблю тебя.       Зеленые глаза Сатина блестели от слез. Внутри все сжалось от досады, что он не может сейчас быть рядом с отцом.       — Привет, детка! — Рядом с лицом Сатина возникла ярко-накрашенная Кирсти с ее изумрудными локонами. — Мы любим тебя!       — Малыш! — раздался возглас ассистентки Кирсти — Евы. — Это мой малыш?! Маю?! — В кадре возникло еще одно лицо.       — Давай! Я наберу! — рассмеялся Сатин и поспешил отключиться.              

* * *

      

САТИН

             

Некоторое время назад

             Сидя в номере гостиницы в Турку, Сатин наблюдал за лицом жены на экране айфона. Они уже минут двадцать говорили по видеосвязи. Сатин сидел на краю кровати, наклонившись вперед и оперевшись локтями о колени.       — И что ты предлагаешь? Заставить его дома сидеть? — спрашивала у него Рабия. — А что изменится, если запереть его в четырех стенах? Сколько раз он уже врал? И про отстранение я тоже ничего не знала.       — Мне не нужно, чтобы он нахуяривался после каждого концерта, а потом забил бы на школу. Тогда нахер он мне вообще нужен в группе! Если он еще сопли не научился подтирать, пускай торчит дома. Я сам не хочу лишать его этого шанса! Но ты же мне потом сама скажешь, что из-за меня он стал алкоголиком. А что если потом в его рюкзаке найдут не бутылку, а наркоту? Мы все...       — Сатин, но ваша с Эваллё идея, по-моему, это чересчур.       — Он должен запомнить этот урок на всю жизнь. Я тут перед ним канканы пляшу, а он считает, что родители — это не люди. Можно на них плевать. Здесь от разговора толка будет мало. Я прекрасно его понимаю, вспомни, я был ничем не лучше в его возрасте.       — Мы оба были.       — Но я не хотел ничьей помощи. Я хочу сделать для него то, что для меня не сделал никто.       — Сатин, я думаю об этом и мне не по себе. Маю слишком впечатлительный. А вдруг мы перегибаем палку?       — Впечатлительный, — повторил за женой Сатин. — Поэтому и сработает.       — Это мой сын, значит, мой проеб, не твой, а мой. Майре решил, что быть сраной звездой — это типа копировать меня во всем. Я не могу оставить все как есть. Или он не будет в Рождественском блоке или мы делаем по-моему.       — У него уже заключен контракт.       — Да нахер контракт! Я хочу выдернуть Майре из того дерьма, в котором он увяз по самые…       — Сатин… — пробормотала Рабия; ее взгляд оставался задумчивым. Он понимал ее сомнения, но он хотел, чтобы она позволила им с Эваллё хотя бы попытаться.       — Я знаю, что делаю. Именно потому что я сам прошел через подобное, я не хочу для него такой же жизни. Я не прошу тебя помогать. Просто не мешай.       — А если не получится? Он только возненавидит вас с Эваллё.       — Получится.       — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.       — Детка, я сказал: все получится. Или я не гребаный рокстар!