Очень странные подростки

Пока доктор Чхве совещалась с профессором Ким Кибомом, Тэхён растерянно стоял перед учениками в научной лаборатории. Как и всё, что Тэхён видел в этот день, комната была оборудована по последнему слову науки. Горелки Бунзена, стеклянные мензурки, серебристо поблёскивающие металлические инструменты и сияющие белые пластиковые контейнеры – всё было в открытом доступе на собственном рабочем месте каждого из учеников, сконструированном с учётом его конкретных учебных нужд. В данный момент на каждом из учебных мест был развёрнут отдельный научный проект на той или иной стадии готовности. Тэхён насчитал всего одиннадцать детей возрастом от десяти до четырнадцати лет. Они с одинаковой жадностью разглядывали новенького, все одиннадцать пар глаз с безжалостным любопытством нацелились на Тэхёна. – Смотреть особо не на что, верно, – Юнги шепнул Чимину, а тот шлёпнул его по руке. Чимин был сильным омегой. –Айщ, – зашипел Юнги. Шёпот вихрем всколыхнул всех до одного, ребята беззастенчиво обсуждали Тэхёна, выставленного перед ними, словно агнец на заклание. – И что он умеет? – хотел знать Ким Сок Джин. Главная хитрость в обращении с новенькими, помимо устрашения и игнорирования, была в том, чтобы поскорее выяснить, в чём заключается их особый дар. А там уже талант должен был определить место новичка в классной иерархии. Не каждая способность служила явной цели, и чем любопытнее, необычнее и сильнее дар, тем более высокое положение он давал. Выяснение того, какое место займёт Тэхён, в конечном итоге должно было повлиять на статус каждого из них и потому представляло самый насущный интерес. – Гением он не выглядит. – Может, он поджигатель. – Спорим, он очередной чрево-мыслитель. – Этот называется «медиум», придурок. – Она медиум? Господи, только не это. Мы только-только избавились от них. – Десять баксов, что он разнюнится. Он выглядит плаксой, – припечатал Юнги. Хандрить было в порядке вещей для детей, которые только что приехали, – в первый раз вдали от дома, скучая без родителей, и всё такое. Класс превратил тоску по дому в игру, целью которой было угадать, когда именно новенький сорвётся. Ставки нередко превышали пятьдесят долларов, соперничество было яростным, а грязные приёмчики очень даже в ходу. Спорщики могли и поддразнить новичков, напоминая о том, как скучают по ним родители, и намекнуть, что любимый питомец небось умрёт прежде, чем они вернутся домой, – причём всё это говорилось с тем расчётом, чтобы в нужный момент довести до слёз и выиграть спор. Чем сильнее и надрывнее истерика, тем лучше. – Слёзы польются рекой ещё до отбоя, – Юнги скривил лицо в притворных рыданиях. – Я хочу к мамочке! Я хочу домой! Хнык, хнык. – Он не плакса, – робко заметил Хосок . – Заткнись, Хосок, если не хочешь нарваться. – Твоя десятка уже у меня в кармане, Юнги, – пошёл на спор Чимин. С огненно-рыжими волосами и столь же огненно-взрывным нравом, этот омега встревала в любой спор или свару, особенно если при этом можно было утереть нос Юнги. – Проще, чем у малышки конфетку отобрать, – причмокнул Юнги. – Помаши ручкой денежкам, Искорка. – Это прозвище Юнги дал Чимину, во-первых, потому, что он знал, что он его не выносит, а во-вторых, потому, что характер у Чимина был как у электрошокера. – Кхм, – громко кашлянул профессор Ким, перебивая рокот негромких перешёптываний. – Это есть Ким Тэхён. Он сегодня к нам присоединится. Профессору Ким Кибому было хорошо за семьдесят. Его немецкий акцент был так силён, что и понять-то его можно было не всегда, однако, хотя ему давным-давно положено было уйти на пенсию, он был единственным учителем, способным держать под контролем неконтролируемых детей, и посему был просто незаменим. – Вы добро Тэхёна пожалуете, – заявил он непререкаемым тоном. Несмотря на повеление профессора Кима, Тэхён не заметил ничего доброжелательного в лицах своих новых одноклассников. Откровенно говоря, они глядели на него со смесью подозрения, неприязни и злорадства. – Я рад со всеми вами познакомиться, – улыбнулся Тэхён, стараясь им понравиться. – Я тогда оставлю тебя, Тэхён, устраивайся, – доктор Чхве легко скользнула мимо него и направилась к двери. – Нет, – яростно зашептал Тэхён, – не уходите! – Не беспокойся. Я объяснила профессору Киму твою ситуацию. Он понимает, что у тебя нет опыта взаимодействия в классе, и поможет тебе, – доктор Чхве успокаивающе коснулась плеча Тэхёна. – Просто расслабься, и всё будет хорошо. Это так волнительно. – Но… – Тэхёну хотелось вцепиться в доктора Чхве и не отпускать. – Моя дверь всегда открыта для тебя, Тэхён, – доктор Чхве улыбнулась и выскользнула из комнаты, оставив Тэхёна наедине с ними. – Класс презентацию первой работы по научному проекту делает, мисс Ким. Я вам встречу на этой неделе назначить, чтобы ваш проект решить, да? – профессор Ким явно ждал ответа Тэхёна, и тот кивнул. – Сейчас вы с мисс Беллой Лапато садиться, и она вам помочь. Профессор Ким кивком указал на миниатюрную девочку с длинными золотистыми волосами, которая тотчас выдвинула стул рядом с собой. Тэхён с благодарностью покинул место на передовой, где его пригвоздили всеобщие взгляды, и нерешительно присел на предложенное место возле Беллы. – Привет! – Белла улыбнулась такой светлой улыбкой, что тотчас стало ясно, что натура у неё самая жизнерадостная и улыбчивая. Белла обладала неиссякаемо солнечным и задорным нравом, что в немалой степени было предопределено тем, что мать её была художницей, а отец – скульптором, и выросла она на коллективной эко ферме в заливе Сан-Франциско, где каждый день купалась во всеобщей заботе и любви. В результате в Белле не было ни капли желчи, и одним её оптимизмом, казалось, можно было остановить процесс глобального потепления. Видимо профессии родителей повлияли на запах девочки, т.к. он напоминал запах гуаши с нотками запаха глины. – Это Принцесса Мадригал, – Белла отрекомендовала Тэхёну цветущее растение, стоявшее у них на парте. – Она – мой научный эксперимент, я сама её создала. Хочешь понюхать? Белла перекрёстно опылила розу, нарцисс, сирень и орхидею. Производным этих маловероятных родителей был невиданно изысканный и ароматный цветок, который благодаря нежной заботе Беллы день ото дня делался всё более замечательным. – Жёлтый цветок означает надежду, а вот этот красный – веру и набожность. И посмотри-ка сюда, – Белла указала на другую ветвь своего растения. – Этот бутон вот-вот откроется, и он будет волшебного розового цвета, видишь? Тэхён никогда не испытывал к цветам особых чувств, но в этом растении действительно было что-то особенное. А ещё Тэхёну было ясно, что он и Белла обязательно скоро подружатся. С той, кто так тонко чувствует красоту, Тэхён без труда найдёт общий язык. – Батюшки-светы, он пахнет… как райский сад! – И Тэхён вовсе не преувеличивал. Кстати среди разных запахов цветков собранных в этом растении слышался запах похожий на запах самого Тэхёна. – Да и выглядит тоже чудесно. Рядом с розовым бутоном эти фиолетовые цветочки будут ещё красивее смотреться. – Вот и я точно так подумала! – Белла сияла, воодушевлённая похвалой и тем, что нашёлся кто-то, кому её цветок пришёлся столь же по сердцу. Она улыбнулась Тэхёну, и Тэхён улыбнулся в ответ, и вдвоем были очарованы друг другом. – Класс, сейчас мы презентация ваших научных проектов начинать. – У некоторых ребят вырвались стоны, тотчас подавленные при взгляде профессора Кима. – К кафедре ваши проекты выносите и сообщайте, какой прогресс вы с ним сделать. – Поскольку добровольцев не нашлось, профессор Ким быстро выбрал жертв, не терпя ни оправданий, ни возражений. Тэхён подался вперёд на стуле, предвкушая свой первый школьный урок. – Сначала мы мистера Мустафу и мистера Мустафу слушаем, – профессор Ким привык обращаться к ученикам официально, по фамилии. Альфы Расул и Нален Мустафа, братья-близнецы, продемонстрировали миниатюрную, но совершенно рабочую погодную станцию. На её верхушке вращался стальной диск. – Это так называемый… – сказал Нален (или, возможно, Расул), указывая на диск. – …сенсор, и он собирает… – продолжал Расул (или, быть может, Нален). – …атмосферные данные и… – …передаёт на эти… – …сенсоры, которые… Презентация продолжалась таким же образом ещё долго, и Тэхёна больше занимало то, как мальчики заканчивали предложения друг друга, чем суть их объяснений. Дело в том, что за все двенадцать лет своей жизни ни Нален, ни Расул ни разу не закончили ни одной фразы самостоятельно друг без друга. Они никогда не разлучались, и их едва различали, а сами они никогда не говорили, кто есть кто. Различие их заключалось в запахе: У Расула был запах петрикор (землистый запах, который ощущается после дождя) с нотками цитруса, а у Налена запах кедра, с такими же нотками цитруса. Наверное из-за этих ноток и их неразлучного сопровождения их запахи стали похожими, поэтому через некоторое время окружающие начинали думать о братьях как об одном человеке, и это Налена и Расула вполне устраивало. По мере того как разворачивался доклад, Тэхён вдруг услышал раскаты грома. Вскоре в комнате заклубился такой густой туман, что Тэхён едва видел собственные руки. – Достаточно, мистер Мустафа и мистер Мустафа, – прервал презентацию профессор Ким и попросил их сесть. Удивительно, но как только двое мальчишек сели, гром затих, а туман быстро рассеялся. Джаспер, мелкий мальчишка, как понял Тэхён тот был бетой т.к. ну учуял запаха. Бета был тонкий, как комариный писк, и самый маленький во всём классе (9-10 лет), был вызван следующим. Выйдя перед классом, он начал безудержно всхлипывать и наконец расплакался, так и не сумев произнести ни слова. Профессору Киму в конце концов пришлось попросить его сесть. Затем Миртл Граблтрэш, долговязая, омега-девчонка с каштановыми волосами и запахом киви, в котором присутствовал оттенок запаха тропических ананасов, стремительно сиганула вперёд и затараторила с такой скоростью, что успела вернуться на своё место прежде, чем кто-либо сообразил, что она начала свой доклад. Насколько понял Тэхён, её проект был о скорости света. – Мистер Чон, вы следующий есть. Властная харизма Чон Чонгука III проследовала вперёд. У Конрада были чёрные волосы и идеальные черты лица. Что и говорить, он был хорош собой, однако этот факт начисто ускользал от внимания окружающих, так как его лицо вечно кривилось в самом кислом выражении. Отец у него был очень влиятельный сенатор, а мать – британский дипломат с родословной не хуже, чем у королевской семьи. Они наделили своего единственного сына тем, что тётушки Чонгука именовали «породой», а затем предоставили его самому себе. По общему мнению обоих родителей, хорошая порода намного важнее воспитания, и чего ещё Чонгуку ожидать или требовать от них? Впоследствии они узнали, что ошибались. Когда Чонгук попал в университет, ему было семь лет, и по прошествии еще семи лет он стал старожилом среди ребят. (Для тех, кто не силён в арифметике, скажем, что Чонгуку, таким образом, было четырнадцать лет.) Более того, он обладал сильнейшим и самым беспрецедентным даром, зарегистрированным в университете, и это безоговорочно ставило его во главе класса. Без дозволения Чонгука другие дети не смели и дышать, не то что думать. – Мой проект посвящён путешествиям во времени, – объявил Чонгук, и Тэхён в предвкушении подался вперёд. «Это ужасно интересно», – подумал он. Чонгук подошёл к маркерной доске и начал писать длиннейшую, сложнейшую и совершенно невразумительную формулу. – Для того чтобы в полной мере оценить сложность путешествия во времени, пространственно-временной континуум следует разделить на… – Чонгук говорил быстро, а рука его двигалась и того быстрее. К моменту, когда он закончил, все доски в классе были исписаны его вычислениями. – Таким образом, время, пространство и материя пересекаются на оси вероятности, что создаёт возможность для замедления времени и гипотетически, при соответствующих условиях, для его обращения вспять. – Он картинно развернулся к классу. Абсолютно никто никак не отреагировал и даже не пошевелился. Тэхён, как и все остальные, совершенно запутался, и даже профессор Ким не выглядел вразумлённым. Разочарование недвусмысленно читалось на лице Чонгука, а его кислое выражение сделалось очень кислым. – Кхм, как вас понимать, мистер Чон? – гаркнул профессор Ким. – Мы договориться, чтобы ваш проект о воздействии поляризованных магнитов быть, нет? Чонгук швырнул свой маркер на пол с такой силой, что он подскочил, а затем наступил на него ногой. – А я вам сказал, что не собираюсь этим заниматься. – Я говорю, вы делаете, – профессор Ким был не из тех, кто отступает. – Бисер перед свиньями, – пробормотал Чонгук так тихо, что его расслышал только Тэхён. – Что вы сказали, мистер Чон? – Это и это, – яростно заговорил Чонгук, тыча в свои бесконечные вычисления и формулы, – доказывает возможность путешествий во времени. Доказывает! А вы хотите, чтобы я делал проект по магнитам? – Чон, похоже, едва сдерживался, чтобы не запустить чем-нибудь в профессора. Профессор Ким поднялся на ноги и пригвоздил Чонгука таким взглядом, от которого и камень бы затрепетал. – Мистер Чон, вы желаете с доктором Чхве об этом поговорить? Вы этого желаете? Чонгук, казалось, был доведён до крайности, но в последний момент сделал глубокий вздох и разжал кулаки. – Нет. – Мудрое решение, мистер Чон. Тогда я ваш проект на следующей неделе ожидать? – Да, профессор Ким. – Чонгук сел, старательно демонстрируя свою невозмутимость, но Тэхёну было ясно, что он лопается от злости. – Принцесса Мадригал за последнюю неделю выросла на пять сантиметров, – радостно сообщила классу Белла, когда профессор Ким вызвал её. Белла принялась объяснять процесс перекрёстного опыления, а Чонгук молча кипятился, с каждым мгновением распаляясь всё более и доходя уже до белого каления. В эту минуту он был зол как никогда, но прежде всего на себя самого, а хуже злости и не бывает, потому что единственное, что можно сделать, – выплеснуть раздражение на кого-то постороннего. И тогда внимание Чона обратилось на идеальный объект – Беллу. Научный проект Беллы обернулся настоящим успехом. А Чонгуку, говоря откровенно, было плевать на её дурацкий цветок. Агрикультура в его представлении была занятием для слабых умов и пустой тратой его времени и сил. Но не в этом дело. Дело в том, что он каким-то необъяснимым образом настолько возненавидел это растение, что мечтал уничтожить его. И пусть Белла потерзается из-за его гибели. Так Белле с её тошнотворно любящим семейством и надо, рассуждал Чонгук. Он без труда мог представить Беллу у себя дома. «Я люблю тебя, Белла. Ты самая лучшая дочь, просто безмерно чудесная», – так говорит Беллина слащавая маменька, покрывая её поцелуями. <i>«Но я люблю тебя ещё сильнее, мамочка»<i>, – так наверняка отвечает Белла. <i>«А я люблю вас обеих совершенно безусловной любовью. Давайте все обнимемся! А потом мы поедим вкусненького тофу»<i>, – скажет глупый отец Беллы и широко раскроет свои объятия. Конрада от этого просто тошнило. Поэтому он порубит головки её дурацким уродливым цветочкам и посмотрит, как они покатятся по полу. Краем глаза Тэхён заметил, что Чонгук аккуратно сложил из листа бумаги самолётик, а затем занёс его в воздух. Конечно же, это был не обычный самолётик. Поскольку модель разработал сам Чонгук, это был скорее уж реактивный истребитель. Тэ смотрел, как Чонгук тщательно прицелился и с невероятной точностью запустил самолётик через всю комнату. И вот что случилось дальше. Самолётик просвистел мимо Юнги, застав его врасплох. Он отскочил назад, чтобы избежать столкновения, и в результате налетел на Чимина. Всполохнувшись, Чим схватил Юнги и пропустил через его руку десять тысяч вольт. – Яу-ууу! – взвыл Юнги так, что барабанные перепонки окружающих только чудом не лопнули. Испепелённые волоски на его руке дымились. Профессор Ким в испуге выронил книгу, которую он держал в руках, прямо на голову Хосока. Хлоп! Тэхён не верил своим глазам: Хосок уменьшился вдвое от своего обычного размера. Благодаря, так сказать, пониженному статусу Хосока, реактивный истребитель беспрепятственно пролетел над его головой. Затем он сделал вираж, обходя Наён, скорректировал курс следования мимо ушной раковины Миртл и взял прямой курс на Расула и Налена Мустафа. Когда истребитель приблизился к погодной станции, Нален с Расулом потянулись, чтобы перехватить самолёт в воздухе. Но так как они подорвались вверх точь-в-точь синхронно и точь-в-точь одинаково, их руки столкнулись на полпути и послали в полёт их же собственный научный проект. Бах! Погодная станция упала на пол, вращающийся диск отлетел от башенки и с ужасающей скоростью понёсся в сторону. При этом раздавалось угрожающее шорканье. Тем временем бумажный истребитель начал терять обороты и упал бы на пол, но поток воздуха из вентиляции направил его на последнее задание – прямиком к Тэхёну. Вжжжж. Вжжжж. Вжжжж. Все глаза следили за опасно вращающимся металлическим диском, который проносился над классом. Детям недолго пришлось ждать, прежде чем он окончательно определился с целью… Вжжж, вжжж – прямо к Беллиной Принцессе Мадригал. Глаза Беллы округлились. Она потянулась к своему драгоценному творению. Вжжжж. Вжжжж. БЛЯМ! Словно в замедленной съёмке металл перерезал зелёный стебель, и великолепное, красочное, многообещающее растение погибло под гильотиной, а его соцветие отлетело прочь. Прямо на глазах у Беллы Принцесса Мадригал упала на пол, рассыпая вокруг лепестки. Настала чудовищная тишина. Тэхён охнул и закрыл рот рукой, и в то же мгновение никем почти не замеченный бумажный самолётик приземлился на столе перед ним. Белла упала на колени и подхватила свой ненаглядный цветок. Все молчали. Чонгук упивался зрелищем того, как Белла склонилась над умирающим растением, словно вампир, присосавшийся к артерии. Запах, показывающий горе и сожаление, которые испытывала Белла, напитывали его и смягчали жуткую злость, едва не испепелившую его. Он вздохнул с облегчением, и всё тело его обмякло, выпуская напряжение; и в тот же миг оно придавило Беллу. (Как мы понимаем Чонгук совсем чуууточку садист) – Мисс Хароша? Вы в порядке? – профессор Шамкер подошёл к Белле. – Мисс Хароша? Белла не шевелилась, смотря только на цветок в своих руках. Профессор Ким был не самым чутким человеком, но даже кремень посочувствовал бы Белле в этой ситуации. – Мисс… Белла? Белла, вы в порядке? Наконец Белла заговорила, голос её дрожал. – Профессор Ким? – Да. – Я вдруг подумала, что мой цветок по-прежнему прекрасен. Может, если я поставлю его в воду, он всё же расцветёт и даже, возможно, это к лучшему, что так получилось, потому что теперь, когда я выращу другие, я буду знать, как долго мои цветы способны сохранять свежесть. – Словно феникс из пепла, Белла с цветком в руках поднялась на ноги и запах её стал восстанавливаться в привычное состояние. – Ведь что может быть приятнее букета цветов? Верно? Он подарит кому-нибудь улыбку. – Белла в чём угодно могла найти светлую сторону. Она смахнула стоявшие в глазах слёзы, и лицо её приняло свои обычные жизнерадостные очертания. – Пожалуй, я подарю этот цветок доктору Чхве, пусть он порадует её. – Как и все девочки и омеги, Белла преклонялась перед Ён Ой. – Я убеждён, что доктор Чхве это оценит, мисс Хароша. Тэхён широко улыбнулся своей новой подруге, и все наблюдавшие за происходящим лица отразили облегчение… Все, кроме одного. Чонгук не верил собственным ушам. Белла счастлива? Счастлива? Она чокнулась? Да что с ней такое? Его мимолётная умиротворённость мгновенно сменилась злостью и злобой двойной силы. Хватит миндальничать. На этот раз Чон был настроен серьёзно. – Профессор Ким? Я могу проводить Беллу до кабинета доктора Чхве, – невинным голосом предложил Чонгук. – Это с твоей стороны мило есть, Чонгук. Очень хорошо. Вы оба идти можете. Чон подскочил и аккуратно оттеснил Беллу с её дурацким растением из комнаты. В ходе их странствий он позаботится о том, чтобы Белла раз и навсегда усвоила, что к чему. На этот раз промашки не будет. Пока дети поднимали стулья и занимали свои места, взгляд Тэхёна упал на бумажный самолётик, лежавший перед ним. Он подобрал его, и бумага разом развернулась, открыв написанное внутри. Омега прочёл: БУДЬ НАЧЕКУ, НОВЕНЬКИЙ. ТЫ СЛЕДУЮЩИЙ!!! Тэхён в испуге вытаращила глаза, и тут зазвенел звонок, объявлявший о начале обеденного перерыва.