Кровь

      Одетые в темно-синие мантии с гербами Росс, Алеша и Миона выжидательно смотрели на сопровождавших их магов. До отправления в Хогвартс оставалось несколько минут, так как решено было обоих в школу просто аппарировать. Вещи воина и его Леди уже были в школе, в непосредственной близости оставались двое магов — в деревне, так как в школе они оставаться не могли. Целительница уже находилась в Хогвартсе, сильно озадачив школьную медиведьму, которой за бездействие очень сильно светил Азкабан. Ссылки на Дамблдора не помогали, очень уж много вопросов оказалось к мадам Помфри.       — Странно, когда меня наказала МакГонагалл, я думала, что сильней боли не существует, — хмыкнула Миона, вспомнив первый курс. — Я тогда не знала, что такое настоящая боль…       — Постой, она тебя била? — вытаращился Алешка на девочку, медленно зверея.       — Хотела, но я… — Миона вздохнула. — Поэтому она меня магией…       — Простите, а как это ощущалось? — поинтересовался один из магов, ни о каких физических наказаниях в этой школе не знавший.       — Как будто в зад что-то горячее воткнули, или в костер посадили, — ответила девочка. Стесняться она и не думала — не научилась этому за прошедшее время.       — Допросные чары… — задумчиво проговорил тот же маг. — То есть декан факультета применила к ребенку чары, рассчитанные на допрос взрослых магов… Интересная школа.       — А за что она так? — спросил мальчик, понимая, что, если декан хотя бы косо посмотрит в сторону Мионы — будет фарш.       — Ну, помнишь дракона… — начала девочка, а потом рассказала с интересом прислушивавшимся магам о драконе и тролле, ну и о реакции декана.       — Теперь она вас тронуть не сможет, — веско проговорил один из магов, отметив себе необходимость связаться с колдополом. Похоже, у Дамблдора был сообщник. — Готовы?       После кивка девочки оба оказались в двух шагах от ворот Хогвартса. Грустно попрощавшись с магами, Алексей и Миона отправились в сторону школы. Мальчик уговаривал себя не спешить и убивать фрицев так, чтобы никто не видел. То, что будет именно убивать, сомнению не подвергалось. Мионе было опять страшно — в школе полно палачей, а вдруг… Алексей думал о том, что спальни разные, то есть у Мионы могут начаться сны…       Никого не встретив, двое вошли в замок, где их встретила целительница. Внимательно осмотрев Миону, женщина вздохнула — девочке все-таки, несмотря на полное излечение, требовалось прийти в себя, а не ехать в травмирующее место. Но подробности колдомедик знала, поэтому только вздыхала.       — Вам надо протянуть три дня, — напомнила она молодым людям. — Если совсем плохо будет, уложим в Больничное крыло. Но три дня протянуть надо.       — У Мионы ночью кошмары будут, — сообщил Алексей. — Можно ли что-нибудь придумать, чтобы… Приступ же может быть…       — Эпилепсия… — задумалась целительница, припоминая, что магическими способами болезнь вылечить не удалось. — Квинки!       — Квинки здесь, целительница! — это лопоухое существо, как Алексей уже знал, звалось «эльфом» и «домовиком». Эпопеей с Добби он делился с магами, которые и объяснили мальчику некоторые, его не удивившие, нюансы. Ну чего он хотел от фашистов?       — Если девочке станет плохо, перенесешь ее к мальчику, — дала указание женщина, но эльф замотал головой. — Что такое? — озадачилась она.       — В этом нет необходимости, — сообщил ей Квинки. — Они помолвлены, а еще это воин и его Леди, как в легендах! У них одни покои!       — Как Леди? — удивилась не знавшая об этом целительница, после чего махнула рукой только для того, чтобы полюбоваться возникшим золотым ореолом вокруг голов обоих. Хмыкнув, женщина отпустила домовика. — Вам положены одни покои, — сообщила она.       — МакГонагалл удавится, — хмыкнул Алексей, к профессору теперь уже относившийся… плохо.       — Это ее проблемы, — усмехнулась проводившая обоих до Большого зала целительница.       Стоило только Мионе и Алексею войти в зал, как раздался звон, заставивший всех там уже находившихся, замереть. Взметнулись, как от порыва ветра, флаги факультетов, в воздухе сформировался образ меча лезвием кверху, и зазвучал голос, идущий со всех сторон.       — Хогвартс приветствует воина! Да хранит он свою Леди!       Алешка внезапно обнаружил у себя на поясе короткий меч, откуда-то зная, что тот может стать любым холодным оружием. Встрепенулся, с удивлением глядя на мальчика, профессор Флитвик, пораженно застыла мадам Спраут, с интересом посмотрели немногие присутствующие школьники. Шагнув к своему столу, Алексей внимательно осматривался, Миона же старалась не поднимать взгляд, чтобы случайно не увидеть черные одежды палачей.       Минерва МакГонагалл все пропустила по причине того, что встречала первачков. Почему-то Аргус Филч, бессменный завхоз Хогвартса был арестован буквально за два дня до начала учебного года. Минерва считала, что это мог отомстить кто-то из магглокровок, у которых, конечно же, основания имелись, только вот раньше… Но «сейчас» было не «раньше», и «эта грязь», по мнению Минервы, кое-где сумела занять высокие посты. Себя же профессор считала в полной безопасности.       Профессор Флитвик был задумчив. Поглядывая на испуганную девочку с короткой прической рядом с воином, полугоблин наблюдал не всем заметную корону Леди, что означало очень многое в Мире Магии. Как минимум, так называемое «полное» благословение, то есть — награда от Магии. Чего боится эта девочка, профессору было непонятно. Филиусу еще был неясен статус Воина у мистера Поттера. Ведь героем его назвали люди, а судя по цвету меча, который сейчас подвергался разглядыванию мальчика, тот сам убивал своих врагов — не меньше десятка. Когда юный воин успел? Ну и объявление в Хогвартсе означало, что Поттер стал воином в стенах замка, что совершенно не нравилось профессору.       Мадам Спраут смотрела на девочку с гербами знатной семьи на мантии. Видя состояние ребенка, женщина вспоминала таких же — потерянных, испуганных, шарахавшихся от всего. Поттер тоже изменился — в его взгляде на магов горела ненависть. Учитывая, что мальчик стал воином — это было очень опасно. Помона смотрела на этих двоих и видела перед собой детей войны, а вот такого вовсе не могло быть, если только слухи об Альбусе не были правдой. Увидев жест Поттера, мадам Спраут едва слышно всхлипнула — она знала этот жест.       Выдав Мионе кусочек хлеба, сразу же сунутый за щеку, что девочку успокаивало, Алеша спрятал сиявший каким-то голубым светом меч в ножны. Новости о том, что ему и девочке положены отдельные покои, порадовали, потому что, сильно пугаясь, Миона могла устроить приступ, а тогда было важно вовремя успеть. Представить, что в замке ничего девочку не испугает, мальчик не мог.       Постепенно в Большой зал заходили школьники. Миона привычно уже прижалась к Алеше, погладившему ее по голове. Девочка спрятала лицо в мантии вздохнувшего мальчика. Ситуация была вполне прогнозируемой — Миона боялась. В зал ввели первачков, выглядевших так, как будто их собрались расстреливать. Дети были серьезно испуганы, что вызывало у Алеши подсознательное желание защитить, но с кондачка он решать не стал, припомнив свое распределение. Возможно, так было нужно. Хотя кому нужно так пугать детей, мальчик не знал.       — Рыжих нет, — задумчиво проговорил Алеша, еще раз внимательно осмотрев стол факультета. — Совсем нет.       — Вот плакать не буду, — глухо произнесла Миона, не поднимая головы.       Алеша погладил невесту, думая о том, что ближайшие три дня будут сложными. Факультет почему-то внимания на них двоих совершенно не обращал, что для Гриффиндора было не слишком нормально, но планам мальчика соответствовало.       Миона чувствовала себя номером. В этом самом месте, уже привыкшая к тому, что у нее есть имя, девочка чувствовала себя номером девять-ноль-четыре-пять. Страшно было, как в первые дни «там». Помогал только кусочек хлеба за щекой, даривший какую-то уверенность, и рука Алеши, которую Миона обнимала всей собой. Девочке казалось, что вот сейчас ворвутся эсэс и начнут ее бить, убьют мальчика, и… перед глазами потемнело, но титаническим усилием Миона удержала себя от обморока.       Возникшая перед самым носом еда вызвала неожиданную тошноту у девочки, только ощутившей запахи. Алеша сразу же заметил бледность Мионы.       — Квинки! — позвал он. — Нас в Больничное крыло срочно!       Через секунду они оказались среди кроватей. Целительница встревоженно поднялась им навстречу, сделав какой-то жест. Нахмурившись, женщина призвала какой-то фиал, выдав его Алексею.       — Выпей, моя хорошая, — мягко попросил Миону мальчик. Выглядела девочка не очень — она была очень бледна, над верхней губой обнаружилась испарина, губы посинели. — Что с ней?       — Отравление, — ответила женщина. — Вы ели что-нибудь? Когда ей стало плохо?       — Когда блюда на столе появились… — растерянно ответил Алексей. — До тех пор только наш хлеб ела.       — Полежите-ка здесь, — попросила целительница, отправляясь в Большой зал.       Миона медленно приходила в себя, тихо всхлипывая. Ее опять хотели убить, отчего она сильно боялась, поэтому, стоило из камина кому-то показаться, и у не выдержавшей всего этого девочки начался приступ, сразу же купированный наработавшим за лето руку Алешей. Утомленная приступом, Миона задремывала.       — И пары часов не прошло, а уже покушение, — вздохнул маг из сопровождающих. Именно он и вышел из камина, дав начало приступу.       — А почему Магия не наказала отравителя? — поинтересовался Алексей. — Ведь говорили же…       — А кто тебе сказал, что не наказала? — спросил его маг. — Наказала, только вам от этого не легче. Это ж догадаться надо было…       Оказалось, что перед Мионой стояло блюдо, в которое кто-то влил приворотное зелье, а так как девочка помолвлена, то среагировала на пары, как на яд. Сейчас выясняли, кто именно оказался таким глупым, чтобы исключить из школы или же взять под стражу. Школу наводнили авроры под предводительством очень недоброй Амелии Лавгуд. Женщина только представила реакцию малышек на такое известие и моментально впала в ярость.

***

      В выделенные покои Алексея и Миону доставил домовик. Нужно было переодеться, помыться, но девочка еще никак не могла прийти в себя, а мальчик чувствовал желание накромсать хоть кого-нибудь.       — Я снова чувствую себя в лагере… — пожаловалась Миона, включив в голове Алеши целую сирену. Его девочка чувствует себя тут в постоянной опасности.       — Ничего, маленькая, два дня осталось, — очень ласково проговорил мальчик. С чем связано это требование именно трех дней, он не знал, но принимал информацию как факт. По-хорошему, Миону следовало бы домой, но это, к сожалению, зависело не от них. — Давай баиньки укладываться?       Решив, что сегодня душ без них обойдется, Алексей медленно, успокаивая поглаживаниями, переодевал свою девочку. Ему очень не нравились ни слова Мионы, ни ее бледность, ни попытка отравить. И, главное, конкретного врага не было, а убивать вообще всех и пусть кому нужно сортирует, Алексей, все-таки, считал неправильным.       — Моя хорошая девочка будет засыпать, а я тебе песенку спою, — по-русски произнес Алешка, начав петь колыбельную, которая очень Мионе нравилась.       — Ты волшебный… — прошептала она, засыпая.       А вот Алешка спать ложиться не спешил. Достаточно хорошо зная девочку, он понимал, что ночью придут сны. Раз она опять себя чувствует в лагере, то есть не человеком, а номером, то будут эти проклятые сны. Мальчик понимал, что ему спать нельзя, потому что приступ во сне — та еще радость. Самым обидным было то, что дома приступов не было. Только на волне страха и никак иначе…       Номер девять-ноль-четыре-пять бежала, она бежала к случайно вышедшей из барака двухлетке, за которой не уследили другие. Это было очень, просто смертельно опасно. Кто-то из палачей с веселой улыбкой на лице медленно отстегнул поводок, и почти бешеная собака с утробным рычанием метнулась к ребенку. Номер девять-ноль-четыре-пять не задумывалась о том, что будет с нею, важно было спасти малютку, спасти во что бы то ни стало, но бежала истощенная девочка медленнее откормленного пса. Казалось, еще мгновение и раззявленная пасть коснется…       Миона кричала так, что Алешка подскочил с места. Столько боли и отчаяния было в этом крике, сменившимся приступом эпилепсии, что мальчик после того, как успокоенная девочка затихла, еще долго не мог перевести дыхание. Это было просто жутко — слышать такой крик. Алешка понял — три таких дня не выдержит и он. Надо было что-то делать, а для этого дотянуть до утра. Гладя Миону по волосам, мальчик сидел, глядя в стену, постепенно задремывая, но не засыпая. Проходила первая ночь в школе Хогвартс.