Кровь

      Утром, часов в шесть, Миона подскочила с места, но была остановлена невыспавшимся Алешей. Мальчик обнял девочку, укладывая слабо сопротивлявшуюся Миону в постель и принимаясь гладить. Сны у девочки были тяжелыми, но таких, как первый, не было, что дало возможность Алешке хоть немного поспать.       — Ну куда ты побежала? — устало спросил мальчик.       — Перекличка же! — ответила номер девять-ноль-четыре-пять.       — Ох, маленькая… — прижал к себе девочку Алешка. — Тебя зовут Миона, Миона, а не номер девять-ноль-четыре-пять! Лагеря больше нет, тебя защищают, малышки дома, с папой и мамой, все хорошо.       — Нет лагеря… — произнесла номер… Миона. Она обняла мальчика и тихо-тихо заплакала, выпуская из себя пережитый за ночь ужас.       — Да… Это будет сложно, — погладил ее по голове Алеша. — Пойдем мыться?       — А можно… — Миона явно подбирала слова, что мальчика удивило. — Мне страшно…       Алеша понял — девочке было страшно одной даже в ванную. Им было, конечно, не по десять лет, но ничего страшного мальчик в этом не видел. Смущаться он не умел — сколько раз его самого мыли медсестры, а Миона уже давно не смущалась, поэтому мальчик просто кивнул. Скрывать Алеше было нечего, девочку он уже видел, а вот приступ в ванной мог быть опасен.       Хотелось спать, поэтому обливание теплой и холодной водой могло помочь. Только надо было сначала помыть дрожавшую неизвестно отчего Миону. Алексей, впрочем, понимал, отчего дрожит его милая девочка — ее пугает Хогвартс, поэтому взял дело в свои руки, благо опыт был — с узниками рук зачастую не хватало, вот и он бывал на подхвате. Нужно было медленно и ласково водить мочалкой, обязательно с Мионой разговаривая. Ну а потом, уложив помытую девочку в постель, Алеша сделал себе то, что товарищ старшина называл «контрастное обливание». Душа на фронте не было, только два ведра — с горячей и холодной водой.       Выдав Мионе кусочек хлеба, все еще безотказно действовавший в качестве успокоительного, Алеша быстро оделся и принялся одевать девочку, благо тетя Эмма показала, что и как правильно надевать. Одевая такую милую сейчас Миону, мальчик думал о том, что будет на уроках. Сегодня у них были Зелья и Трансфигурация, поэтому Хогвартс теоретически мог лишиться двоих профессоров. Но вот как перенесет этот день девочка?       — Квинки! — позвал Алексей.       — Квинки тут! Что может Квинки сделать для воина? — поинтересовался домовик.       — Спроси целительницу, пожалуйста, — попросил мальчик, глядя на Миону. — У нее есть что-нибудь успокаивающее?       — Сейчас! — кивнул эльф и исчез. Вернулся он вместе с целительницей.       — Плохо? — спросила она Алешу.       — Сейчас только страх, вот ночью… — мальчик вздохнул. — Она так кричит, просто невозможно как.       — То есть ты всю ночь не спал, — утвердительно произнесла женщина и вынула из кармана пузырек. — Выпей, силы тебе понадобятся.       — Спасибо, — кивнул Алеша, выпивая предложенное. Номер… Миона смотрела на него во все глаза, девочка поняла, что мальчик не спал всю ночь, спасая ее от лагеря. — Она себя опять номером чувствует, — пожаловался он.       — Эх, дети… — вздохнула целительница, протянув мальчику еще один пузырек. — Напои свою девочку, надеюсь, хоть немного поможет. Постарайся сегодня не поубивать всех, — попросила она Алешу.       — А что с отравителем? — поинтересовался мальчик, спаивая зелье Мионе. После выпитого он ощущал бодрость, как будто неделю проспал.       — Лишился магии ваш отравитель… — женщина явно хотела выругаться, но сдержалась. — «Пошутить» он хотел. Шутник выискался…       — Значит, больше не опасен, — заключил Алеша и погладил Миону. — Ну как ты, маленькая? — ласково спросил он девочку.       — Почти совсем не страшно, — робко улыбнулась номер… Миона в ответ.       — Тогда идем кушать, — предложил мальчик, на что девочка неуверенно кивнула.       Целительница смотрела на этих двоих детей, чьи воспоминания ей показали. Спокойная, уверенная в себе женщина никогда не думала, что когда-нибудь увидит такое, а ведь эти двое пережили и нечто более страшное. Целительница помнила, как рыдала, не в силах справится с истерикой, и как ее отпаивало все отделение. Каково этим двоим среди врагов? Они, конечно, искали, как разорвать контракт, не убив при этом девочку, но никак не могли найти. Впереди было целых два дня, могущих стать критическими для ребенка. Что делать, женщина просто не представляла.       А одевшиеся дети уже выходили из своих апартаментов, оказавшихся совсем рядом с входом в башню. Писчие принадлежности Алексей сложил в одну сумку, разместив ее так, чтобы не мешала хвататься за меч, если что, и опять остро пожалел об отсутствии ППС. Номер… Миона цеплялась за мальчика, идя в Большой зал. Девочка даже глаза закрыла, чтобы не видеть, поэтому профессора Снейпа не заметила.       Северусу удалось перехватить образы в голове заучки, ибо Поттера он по-прежнему прочитать не мог — ненависть мальчика служила ему отличным щитом. Кроме того, Филиус рассказал, что именно случилось в Большом зале, что это значит и почему коллега обязательно придет на скорые похороны Снейпа. Идея скорых похорон Северусу не нравилась, поэтому он счел нужным сменить цвет мантии на темно-фиолетовый, надеясь на то, что последний Поттер разницу знает. Умирать за цвет мантии было глупо, а озверевший воин, по легендам, магии не поддавался. Вот только образы в голове девочки… Они были настолько страшны, что профессору захотелось убежать.       Усевшись за стол, Алеша осмотрел предложенные блюда и, понадеявшись на то, что отравителей больше пока не будет, принялся делать бутерброды для прижавшейся к нему Мионы. Факультет на Поттера не реагировал, будто не видя его, что абсолютно устраивало Алексея, а Миону интересовал только он.       Получив в руки бутерброд, тарелку с сосисками и яичницей, девочка благодарно улыбнулась, принявшись есть. Она изо всех сил держала себя в руках, стараясь не спешить, но получалось у нее не очень хорошо. Постоянно казалось, что сейчас, вот прямо в этот миг, отберут. Алеша рядом с ней Миону, разумеется, понимал. И ее желание обнять тарелку и поскорее все засунуть в рот… Все он хорошо понимал, поэтому время от времени поглаживал девочку. От дверей за ними наблюдала целительница, понимая, что детям тут совсем не место.

***

      — Ты меня ночью спасал, — проговорила номер… Миона, когда они шли на урок. — Спасибо.       — Ну как тебя не спасать, — улыбнулся Алешка. — Постарайся не пугаться, хорошо?       — Хорошо, — кивнула девочка, продолжая движение.       Алеша вспоминал сидевших за столом соучеников, понимая, что куда-то делась треть факультета. Из тех, кого он помнил — рыжие в полном составе, Лонгботтом, кто-то из девочек. Просто по пустым местам за столом получалось, что треть факультета куда-то делась. С чем это связано, мальчик не понимал. Впрочем, его задачей сейчас было прожить два дня, после чего можно было заявить о желании перейти на домашнее обучение или разорвать контракт со школой. Вот прожить эти дни и было самой сложной задачей.       Первым уроком оказались Зелья. Насколько Алеша понял из памяти Гарри, профессор Снейп был так себе человеком, отъявленным фашистом и носил черное, что его полностью характеризовало. Поэтому мальчик поглаживал рукоять меча, думая о том, куда будет девать труп. Видимо, что-то отражалось на лице воина, ибо подходить к нему не спешили. Слизеринцы, встреченные в подземелье, смотрели во все глаза, но, видимо, спровоцировать его не хотели. Наследники и наследницы древних семей прочитали о том, во что превратился Поттер, поэтому держались от него подальше.       В фактическом окружении слизеринцев номеру… Мионе было совсем непросто. Это видел и Северус, наблюдая за парой. Иррациональный страх девочки он наблюдал все это время, не понимая, как возможно то, что зельевар увидел в ее голове. Мимолетные образы, конечно, но… Такая ситуация могла плохо закончиться прежде всего для него самого, потому что Поттер был готов уже сорваться.       — Все в класс, — почти прошипел профессор Снейп. — Поттер, вы с невестой от сегодняшнего урока освобождены!       Развернувшись так, что полы темно-фиолетовой, но точно не черной мантии разлетелись, зельевар исчез в классе, оставляя в коридоре ошарашенных Алешку и Миону. Переглянувшиеся молодые люди решили вернуться в спальню. Номер… Миона произошедшего не поняла, зато отлично понял ее мальчик, достаточно зло усмехнувшись. «Почувствовал свою смерть, гадина фашистская, — подумал Алеша. — Ладно, живи пока».       Немного успокоившаяся девочка тем не менее чувствовала себя утомленной. Мальчик уже знал, что в таком состоянии виноват адреналин, делающий его девочке совсем нехорошо. Но пока она пугалась, адреналин впрыскивался в кровь, отчего затем наступала слабость. Как и после приступа…       — Ты видел, — тихо спросила номер… Миона. — Мантия у профессора не черная?       — Боится, гад, — с затаенной ненавистью ответил Алешка. — Чует свою смерть!       — Ты меня защищаешь… — прижавшаяся к мальчику девочка почти не давала ему возможности идти. — Еще бы как-нибудь проскочить декана…       — В крайнем случае надо будет подумать, куда убрать труп, — хмыкнул Алеша, направляясь, тем не менее, в Больничное крыло. Нужно было поговорить с целительницей.       Лиасс сразу же увидела состояние девочки, да и бурлящую, требующую выхода, ненависть мальчика, понимая — дети просто не выдерживают. Не говоря ни слова, она выдала по фиалу каждому, и пока Алеша поил Миону зельем, только вздыхала. Британцы отличились так, что вариантов просто не было, а впереди у этих двоих была ночь и день… Как они ее переживут?       — Снейп отпустил, — объяснил Алексей, чувствуя, как его отпускает ненависть, а Миона просто закрыла глаза. — Но у нас впереди Маккошка, она Миону мучила до… До лагеря. И, наверное, не только ее. Я хотел спросить: куда можно будет потом труп спрятать?       — Не надо никаких трупов, — категорично заявила Лиасс. — Я решу этот вопрос на сегодня. Идите к себе, дети… Вы сегодня от уроков освобождены, — целительница что-то нарисовала в воздухе. Как оказалось, в контракте была даже прописана практическая невозможность оказания квалифицированной медицинской помощи в стенах школы. Декларировалось даже нахождение в Больничном крыле.       — Хорошо, — кивнул мальчик, выводя очень уставшую девочку.       — Квинки, — позвала целительница. — Отнеси их в комнату, — устало попросила она.       Как Лиасс и рассчитывала, не прошло и десяти минут, как в лазарет ворвалась Минерва МакГонагалл, лишенная возможности поиздеваться над девочкой. Профессор поднимала палочку, но оказалась немедленно связанной. Целительница тяжело вздохнула, думая о расположении мозга британских магов.       — Чем вы думали, Минерва, поднимая палочку на боевого целителя? — задала Лиасс риторический вопрос. — Теперь вас нужно обследовать.       — Да как вы смеете! — закричала Минерва. — Я вас уволю!       — Да не можете вы никого уволить, — вздохнула целительница. — Вы в должность не вступили, поэтому и прав никаких не имеете.       — Что значит — не вступила? — опешила профессор МакГонагалл.       — Согласно уставу школы, — терпеливо объяснила Лиасс, — вы должны были пройти ритуал принятия, но по какой-то причине этого не сделали.       Целительница видела, что ее слова являются для декана Гриффиндора сюрпризом. Лиасс уже знала, что никто из деканов ритуал не проходил, поэтому контракт разорвать не мог. А управление допросными и пыточными чарами в кабинетах деканов, которые почему-то располагались на месте бывших пыточных, было доступно любому взрослому в отсутствие глав домов. Но в этом был плюс, потому что целительница могла задержать «гостью замка» в Больничном крыле, что сейчас было очень вовремя.       Привыкнув к тому, что ее указания исполняются, целительница забыла приказать домовику проследить за Минервой, чем та при первой же возможности и воспользовалась.