Охота на Лешего

— Выпей. — Есеня протянула фляжку Оксане, что стояла прислонившись к капоту машины, обхватив себя за плечи. Наткнувшись на подозревающий взгляд блондинки, Стеклова закатила глаза. — Всё, хватит с тебя уроков. Хотела бы отравить — давно бы отравила. Мне доверять можно и нужно. Пей. Амелина взяла фляжку и сделала большой глоток. Алкоголь неприятно обжёг горло, но это меньшее, что её волновало в данный момент. — Сейчас полегчает, — Есеня довольно хмыкнула и забрала фляжку, — а то трясёшься вся. Оксана этого даже не замечала. Ей просто было отвратительно от всего происходящего. Мерзко, неприятно. Она не сможет жить в мире, к которому её готовят. Теперь она это знает точно. Или только вначале так кажется?.. Родион стоял с ней рядом, полусогнувшись. Хоть что-то приятное — свою злость за все проделки Оксана на нём выместила. Даже дышать стало легче. Погасив дополнительный свет на крыше и переключив фары на ближний свет, Есеня вышла из машины и встала напротив мужа. Стёпа же занял место напротив Амелиной, которая ждала от него подробностей, но заговорил почему-то Меглин. — Оперативницу вашу сразу узнал, — сказал он, прижимая к голове гелевый хладоэлемент. — Строгая такая стала, но всё равно жалко её. Слышал про дочку её, сама нашлась. — Лучше б не находилась, — подал голос Данилов. — Да не скажи, — Родион скривился при попытке чуть сместить холод. — Всю жизнь так бы и жила в неведении. А тут всё понятно. Что случилось, то уже изменить нельзя. — И если случившееся изменить нельзя, то вы решили менять людей? — спросила Оксана, переводя взгляд на наставника. — А что оставалось? — Родион взмахнул свободной рукой, будто сотрудники ФЭС всё ещё не понимали само собой разумеющееся, и продолжил рассказ: — Маргарита была в следственной группе по поиску маньяка. Похищал детей, притом маленьких совсем. Классика — похитил, изнасиловал, убил. Следов никаких. Я сразу понял, что слишком маньяк у них осведомлённый. Во время облав никакой активности, слишком осторожный, детей тщательно выбирал из неблагополучных, да ещё и не засветился нигде. Неклеилось что-то. Пригласили тогда какого-то психолога. Нарисовал он им этот самый психологический портрет, где был закомплексованный очкарик по всем критериям, а только нихрена. Не того искали. Это был тот, кто не боялся и знал, как надо действовать. А знают только те, кто с этим работает. — О, Господи. — Оксана закрыла лицо рукой, догадываясь, к чему всё ведёт. — В общем, ваша Маргарита с ним в одном кабинете несколько лет просидела и не заметила ничего. Разумеется, он и не выдавал себя никак, но она так себя винила. И догадалась не сама. Поехала проверить странный вызов, обязана была отреагировать. А там он с ребёнком в какой-то Богом забытой квартире. Тот упырь конечно переобулся сразу, мол девочку нашёл, спрятал пока здесь. И она поверила. Потому что работала с ним столько лет, не могла не поверить. Ну как только бдительность усыпил, то вырубил её и сбежал. Искали долго его потом, но нашли. Маргарита ушла из СК, но точно знаю, что она сама его искала, неофициально. Винила себя и не могла простить. Думала тогда, что раз в этом товарище психопата не увидела, значит и в кругу знакомых мог быть кто-то, кто украл её дочь. Так что, Степан, ты не прав. Она полной грудью вздохнула, когда дочь нашла и поняла, что украл её совершенно незнакомый человек, а не кто-то близкий. Теперь Стёпа знал тайну своей напарницы. Узнал про её страх сближаться, понял его. Самому ему от этой правды стало только хуже. Так отвратительно ему не было ещё давно. Вся её жизнь — сплошной поиск. Психопатов, ответов… Она не просто боялась — она устала. И, возможно, ей не хочется заново учиться доверять, ибо слишком сильно обжигалась. Оксану мучали ряд вопросов, которые она была просто обязана задать. — Почему Лешего ищет не Рита? — утомлённо произнесла Амелина. Как же ей хотелось вернуться в свою лабораторию. Особенно сейчас. — Думаешь, она бы захотела? — Родион привычно усмехнулся. — Да нахрен ей эти поиски не сдались. Ей это не нужно. Тем более, наискалась она уже. — А я этого хотела? Мне это нужно? Родион развернулся к ней и внимательно посмотрел в её глаза, в которых ещё виднелась не до конца выплеснутая злость. — Так тебя никто и не просил, — сказал он так твёрдо, будто забил гвоздь в и без того потерявшую покой её душу. — Ты сама хочешь его найти. Сама терпишь меня, когда ни одна другая не стала бы. Тебе тоже нужны ответы, и поэтому ты здесь, у чёрта на куличках. Покорный выдох. Ей действительно хотелось найти его самой. Когда бессильны все экспертизы, когда нет никаких следов и малейших связей. Когда кажется, что она может его знать… Стёпа вежливо согласился отвезти Оксану домой, чтобы она наконец могла более-менее нормально поспать, но как уснуть после такого? И самое страшное — осознание, что из колеи выбило не нападение Меглина. Это было скорее ожидаемо, где-то на уровне подсознания был страх, что подобное когда-нибудь повторится. Самое страшное — осознавать, что будто бы знаешь маньяка, его повадки кажутся знакомыми, и эта ситуация с Ритой, которая произошла когда-то давно говорит о том, что возможно Амелина могла чего-то и не замечать в своих близких, знакомых… Стёпа вёл машину и находился в глубокой задумчивости, поэтому Оксана решила не мучать его своими догадками. Она подозревала об его особом отношении к Рите и теперь, когда он был настолько погружён в себя из-за открывшейся правды, поняла, что не ошибалась. Амелина украдкой бросила на него взгляд. Он так хотел узнать о произошедшем, а теперь не знал, что с этим делать. Его напряжение выдавали сильно сжимающие руль пальцы, отстранённый взгляд. Оксане хотелось как-то его поддержать, но слова в такой ситуации было крайне трудно найти, поэтому ехали молча. В самом начале поездки она спросила, зачем он поехал искать её, и Данилов ответил, что хотел поделиться с ней обнаруженной информацией, а потом будто замкнулся в себе и всю оставшуюся дорогу не проронил ни слова. Тем временем своими неспокойными мыслями Стёпа дошёл до того, что тот капитан-педофил, которого искала целая следственная группа наверняка был чересчур обаятелен, раз никто ничего не замечал. Выстроил себе прекрасный имидж — разведён, но активно участвует в жизни маленькой дочки, отличный друг и коллега, хороший сотрудник и прочее. Сколько же лет на самом деле он вёл двойную жизнь?.. За гранью привычной сферы деятельности он становился настоящим зверем, а через некоторое время, когда вдоволь насытится такой игрой, вновь натягивал на себя образ хорошего человека, чтобы дальше выживать в этом мире и ни в коем случае не выдать себя. По окончании поездки Стёпа настаивал на том, чтобы проводить Оксану до квартиры, но она вежливо отказалась и тогда коллеги сошлись на том, что девушка просто сбросит СМС, как будет дома. Дождавшись сообщения, Данилов выехал со двора и не знал, куда держать путь. Ему очень хотелось увидеть Риту, но как? Он не мог просто так заявиться посреди ночи и сообщить: «Я теперь всё знаю». Стало любопытно — а связывали ли ещё какие-либо отношения, кроме товарищеских, того маньяка-педофила и Риту. Разум твердил, что вряд ли, если только для надёжного прикрытия… Стало ещё противнее на душе и Стёпа надеялся, что всё это лишь его домыслы. И здесь раздался лёгкий тревожный звоночек — а ведь он испытывает чувство, близкое к ревности, если не её саму. Не ту ревность, что возникает при виде соперника, а ту, что какой-то моральный урод мог касаться столь прекрасного человека, как капитан Власова. Его капитан Власова. Чертовски хотелось повидаться с ней, только у Данилова всё на лице написано будет. Он словно злился на себя за то, что докопался до этой правды и был огорчён той ситуацией, ведь Рита — близкий человек. И с такими мыслями Данилову пришло чёткое осознание, что он хотел быть бы гораздо ближе, чем просто хороший напарник, и что с этим нужно что-то делать.

***

По непрерывному звонку в дверь Оксана безошибочно могла определить, что же за гость к ней пожаловал с раннего утра. Девушка наспех выбралась из постели и направилась к двери, на ходу надевая шёлковый халат, чтобы не показывать гостю свою, можно сказать, интимного характера пижаму. Как только дверь открылась, Меглин тут же ввалился в квартиру. Выглядел возбуждённым, будто в такую рань они уже куда-то опаздывают. — Собирайся, поехали, — сказал он и был будто удивлён, почему Оксана ещё не готова, хотя никто её не предупредил, конечно же. — Куда? — непонимающая Амелина скрестила руки на груди, ибо она была не готова к такому резкому подъему из-под тёплого одеяла и слегка замёрзла, а ещё и Меглин дверь не торопился закрывать. — Куда-куда, — запричитал Родион, удивляясь тому, что она всё ещё до сих пор задаёт ему вопросы. — Едешь или нет? — Пять минут, — начиная немного понимать, что он и на сей раз затеял для неё что-то особенное, Оксана удалилась в комнату, а Меглин остался стоять в прихожей. — Две, — бросил он ей в след, показывая, что не намерен ждать больше. Оставалось надеяться, что поездка будет действительно стоящей. Есеня привычно была за рулём и в этот раз Оксана решила, что поедет впереди. Родиона она больше не боялась, так как словно чувствовала, что больше он просто не сможет причинить ей вреда, ибо она всегда сможет дать серьёзный отпор. Ну, возможно ещё и потому, что благодаря его внезапным урокам, она готова к нападению в любую секунду. Всю дорогу был туман. В Москве его почти не было, но по мере удаления от города он всё больше и больше сгущался. Есеня не выглядела напряжённой из-за непростой дорожной обстановки с далеко не самой лучшей видимостью. Скорее, наоборот, она была расслабленной от дальней дороги. Родион дремал на заднем сидении, практически не просыпаясь даже для того, чтобы взглянуть в окно и узнать, сколько им ещё осталось. Перед началом рабочего дня Оксана отправила смс начальству, что для новых деталей расследования они уехали, и не покидало чувство, будто она соврала. Перед Рогозиной необходимо было отчитаться, но за какими деталями они в этот раз отправились? Она сама не знала, куда и зачем едут. И когда она наверное в тысячный раз прокрутила этот вопрос у себя в голове, Есеня будто решила слегка приоткрыть для неё эту тайну: — Тебе доводилось когда-нибудь общаться с по-настоящему уникальными людьми? — Ежедневно, — усмехнувшись, ответила Амелина, но не стала уточнять, что уникальными считала как раз именно её и Родиона. И, в какой-то степени, себя. Стеклова едва заметно улыбнулась, понимая, что возможно она говорит про них, но на самом деле она ещё ничего не видела. Вскоре их путь закончился у особняка, построенного явно не в этом веке. Он не был огромным, но имел довольно большую прилегающую территорию, ограждённую забором с секциями из сварной металлической решетки. Возможно, когда-то это поместье принадлежало небольшому помещику, а теперь в нём проживали его потомки, очевидно дорожившие памятью предков, раз не сильно изменили облик строения. Автоматические ворота пропустили внедорожник внутрь и понадобилось ещё какое-то время, чтобы попетлять по извилистой дорожке, прежде чем добраться до самого дома. Оксане даже как-то неудобно было выходить из машины, ибо вокруг всё так идеально: ровный газон, ни одного торчащего листочка в саду. Должно быть, садовник получает свою зарплату не зря. Компания прибывших никак не вписывалась в местный интерьер и старлей мысленно поёжилась. Подозрительно идеально. — Просто наблюдай, — попросила Есеня, поднимаясь по лестнице вслед за Родионом. — Сегодня от тебя ничего не требуется. «Отлично», — подумала Амелина. — «Так и скажу Рогозиной, что сегодня я наблюдала, а маньяк так и не найден.» Усмирив свой пыл, она шла за следователями, уже в который раз. Было ожидаемо, что откроет кто-то из обслуживающего персонала и приторно скажет, что их ждут. Оксане ещё больше хотелось сбежать отсюда. Атмосфера давящая, но до конца не было понятно, почему. Вряд ли из-за чопорности обстановки вокруг. Было что-то ещё. Стены особняка украшали портреты, очевидно предков, которые оставили владельцам это состояние. Сам особняк внутри был такой же серый, как и снаружи; мрачный, будто по своей воле не пропускал внутрь солнечный свет. Мебель вычурная, будто бы досталась хозяевам из прошлого и служила не один век. — От такой атмосферы убиться хочется, — прошептала Амелина близ находящейся Есене. — Или убить, — бросила через плечо в ответ ей девушка. Вот и подсказка! По всей видимости, они приехали к психически нездоровому человеку. Теперь всё ясно. Осталось выяснить, кто это. Ну или попытаться определить самой, но в слух не озвучивать. В конце концов, это отличная тренировка и ещё одна возможность доказать, что Оксана здесь не просто так. Наконец, просторный зал, в котором, судя по всему, всегда принимают гостей. В нём были двое: мужчина средних лет и женщина явно старше его. Чутье подсказывало Оксане, что они явно не супруги. Их скорее связывает родственная связь. Сходство минимальное, но всё же прослеживается. Амелина мысленно начинала готовиться к извечному вопросу от Меглина: «Что видишь?». Видела она может быть не так много, а вот чувствовала… Оказалось, что хозяева очень рады приезжим. Оксана была представлена как дальняя родственница Есени, хотя они не были похожи от слова совсем и, казалось, хозяйка дома — Елизавета, это сразу отметила. — По отцу? — приподняв бровь, спросила она недоверчиво. — Ну не по матери же, — Родион вальяжно опустился в кресло, будто бывал здесь уже много раз. От цепкого внимания эксперта не укрылась излишняя опека над взрослым мужчиной, который так и не был представлен. Его бледность слишком сильно сочеталась с мрачной обстановкой особняка. К тому же, по всем признакам он являлся представителем редкого генетического заболевания — альбинизма. Длинные волосы, собранные в низкий хвост были практически белоснежными, как и ресницы. Голубые глаза излучали болезненный блеск. В одном из коридоров Оксана заметила портрет, отличающийся от всех остальных: мужчина на нём был явным носителем того же заболевания, ибо его чересчур светлая кожа намеренно выделялась среди остальных портретов и был сделан акцент на светло-голубые глаза. Видимо, хозяин вместе с поместьем наследовал ещё и редкую болезнь. Только дело здесь не в этом… Вряд ли Меглин привёз её сюда, чтобы показать альбиноса. Нужно смотреть внимательнее. Хозяин дома представился Александром и был куда дружелюбнее, чем его родственница. Позже, в ходе разговора за чаем, он пояснил, что она — его двоюродная сестра, проживающая по определённым обстоятельствам в этом же имении. За эти слова Родион и зацепился. — А можно нам краткий экскурс по особняку? — спросил он, игнорируя в миг устремившийся в него испепеляющий взор Елизаветы. — Наша Оксана — ценитель искусства. Думаю, вы найдёте общий язык. Амелина нервно сглотнула, ведь её и искусство отделяла гигантская пропасть. Но подавать виду нельзя, поэтому она слабо кивнула, ссылаясь на напускную стеснительность. — Картины обожает, — добавила Есеня. — Ей крайне интересно взглянуть на Ваше творчество, Александр. Хозяин был польщён этими словами, но оказался на редкость скромным и чтобы не смущать гостью и не смущаться самому, попросил Есеню также поучаствовать в мини-экскурсии по дому. Как только трое покинули гостиную, Елизавета порывалась отправиться с ними, но Меглин одним только взглядом присёк её желание, а затем подсел к ней ближе. До удаляющейся Оксаны долетел обрывок фразы Родиона, обратившегося вполголоса к хозяйке дома, что-то вроде: «Ты опять?», и стало неясно, за кем нужно следить. Кто из них всех тут больше странный? Их путь к галерее лежал через тёмный коридор и если бы не давящая обстановка, то возможно Оксана бы и не заметила, что действительно что-то не так. Стена коридора была пустая. Её украшали лишь кованые подсвечники, прикреплённые для красоты, хотя некогда наверняка являлись предметом освещения дома. И всё же была странная деталь: где всё же каким-то чудом свет проникал в коридор особняка, имелся не выгоревший след на краске стен, как раз по размеру картины, а если присмотреться ещё внимательнее, то и следы крепления были почти по всему их пути. Почему сняли, спрашивается? Неужели утратили свою красоту и от этого — ценность? Сомнительно. А вот сама галерея была ярко освещённой. Искусственного света было настолько много, что глазам стало непривычно. Видимо, Александр вложил всю душу, обустраивая это место, потому что несмотря на яркий свет, здесь было максимально комфортно. На первый взгляд. Если не присматриваться к картинам. Видимо, хозяин был поклонником нестандартного искусства. На картинах были изображены необычные портреты: люди, позировавшие на них, абсолютно все, продемонстрированы либо с петлёй на шее, либо с кляпом во рту, либо со связанными спереди руками. Оксана занервничала и по своей натуре до последнего верила в хорошее, что Александр рисовал это не с натуры, ибо ужас в глазах этих людей не передать. — Вижу, Вы впечатлены, — раздалось у Оксаны над ухом так, что она вздрогнула и растерянно обернулась. Владелец особняка стоял довольно близко. Мысленно девушка поругала себя — она вновь позволяет подходить со спины. Хотя, возможно, никто бы не одобрил, если бы она резко развернулась и уложила бы не столь осмотрительного товарища мордой в пол. — Более чем, — наконец ответила Амелина, возвращая взгляд обратно. Если бы она только могла задержать его за такое, то он бы уже сидел в машине, прикованный к ручке двери. Тяжело в такие моменты напомнить себе, что она просто наблюдатель и ничего больше. — Это из моего раннего, — сказал мужчина, слегка стыдливо уводя взгляд. Чего он именно стыдился — близости красивой девушки или того, что изображено — Оксана так и не поняла. — Больше я не намерен такое изображать. — Если Вы позволите, я рассмотрю их получше, — попросила эксперт, когда заметила неровные слои краски на одной из картин. А потом ещё на одной. Тревога усиливалась. — О, не стоит, — буднично проговорил Александр. — То, что Вы хотите увидеть, находится не здесь. Оксана, видимо, настолько хорошо вжилась в роль заинтересованной в подобном искусстве, что хозяин дома намерен выложить перед ней все карты. Но, скорее всего ещё и потому, что у него не было причин не доверять Стекловой, которая лениво рассматривала портреты, будто бы видела их сотни раз. Александр проследовал к полотну, что было завешено черной тканью, будто зеркало при трауре. Именно эта аналогия пришла Амелиной на ум, когда они подошли ближе. Мужчина предоставил возможность девушке самой снять ткань, дабы создать должное первое впечатление, и как только Оксана это сделала, то невольно впала в оцепенение. Тон хозяина изменился и стал ниже, насыщеннее, будто бы он вложил в него всё своё природное обаяние: — И, глядя на вас, я понимаю, что вы бы стали моей самой прекрасной моделью. Полотно не могло передать весь страх, который испытывала натурщица, прикованная средневековыми кандалами к стене. Её содранные в кровь колени, локти и разбитая губа сразу приковали к себе всё внимание, но даже это не так сильно зацепило эксперта, как осознание того, что все девушки на полотнах, включая это, по комплекции и цвету волос тоже, как и в деле Лешего, были схожи с Оксаной.