Сказка для Химико

      Химико сидела за столом, вращая чаван туда-сюда, словно чашу с предсказаниями, однако заветный поплавок хотя бы с намёками на ближайшую судьбу даже не появлялся. Селестия и Анджи мирно попивали «осенний чай» напротив иллюзионистки, даже не смея взглянуть в её сторону. Держась за руки, девушки словно ждали чуда, которое вот-вот должно произойти, но спустя минут пять ожиданий начали ощущать, что рядом с Химико, кажется, застывает время. Взгляд из-за спадавшей на лоб карминовой чёлки поражал своей тяжестью и был излишне суров даже для столь скупого на эмоции человека. В нём помимо, казалось, уже абсолютно естественной для Химико апатии читалась какая-то скрытая агрессия. Такое чувство, что будь у рыжеволосой волшебная палочка, появись в её жизни хоть малейшая искорка, готовая воспламенить спящий вулкан, Химико бы с быстротой молнии прописала нарушителю её спокойствия «Круциатус» или «Авада Кедавру» и даже бы и глазом не моргнула. Она напоминала только что пробивший многометровую крышу подземного убежища бомбу, которая чудом не разорвалась, и сейчас в её присутствии даже дышать жутковато. - Химико-ча-а-а-ан, тебе что, не нравится чай? Ты ни глотка не сделала… не-е-ет, я, конечно же, всё понимаю, но… как же восполнение маны? Или, тебя оно больше не волнует? - ехидно спросила Анджи, стараясь хоть как-нибудь растормошить апатичную иллюзионистку. - Нормально… - холодно бросила рыжая, и затолкав в рот сливочный круассан, съела его в один присест, тут же залпом выпив весь чай до капли. Селестии и Анджи от такого поведения подруги было не по себе. Словно беззвучное требование оставить в покое разносилось в наэлектризованном до предела воздухе, и попытки выковырять Химико из панциря апатии всё больше казались бессмысленной авантюрой. - Химико-чан… - Что? - Может быть, хочешь печенья с корицей? – дружелюбно спросила Селес, подвигая к иллюзионистке жестяную коробочку с изображением Эйфелевой башни. - Пока мне хватает, - всё так же безжизненно, словно отдавая отчёт вышестоящему командиру, произнесла Химико, - круассан с твоим чаем даёт вполне себе достаточно маны, чтобы в таком состоянии протянуть до завтрашнего дня и не скопытиться. С этими словами рыжая закинула босые ноги прямо на коробку. Девушки были в шоке от столь нахального поведения этой, казалось бы, ещё недавно тихой и молчаливой очаровашки, сменившей ведьмин плащ на длинную бордовую «алкоголичку», но терпеть его они были явно не намерены. - Химико-чан, если ты будешь и дальше так беспардонно обращаться с Селес, попомни мои слова, Атуа высосет из тебя всю ману в одно мгновенье, и останешься обмякшей лежать на стуле… - Лично мне кажется, что не изменится ничего… Я всегда лежала, и сейчас отлежусь – отрезала рыжая, - да и потом, кара от существа, живущего лишь у тебя в голове, мне не так уж и страшна.       На кухне повисла гробовая тишина, на мгновение разрываемая звоном выпавшей из рук Селестии чайной ложки. Шокированная готесса молча смотрела на Анджи, боясь даже вздохнуть невзначай. Скрытые спавшей на лоб взъерошенной чёлкой глаза художницы, чуть менее секунды назад похожие на безмятежное голубое небо в ясный летний день, теперь напоминали грозовые свинцовые тучи. Смуглые кулачки гневно сжались сами собой: - Ты заплатишь за свои богохульные речи… - тихим шипящим шёпотом промолвила Анджи, - за каждое слово в адрес Атуа. - Да и если так, пусть карает, что уж мне… - не меняя тона продолжила Химико, - в самый раз для заигравшейся шарлатанки вроде меня… Как известно, ведьм сжигают. А тех, кто притворяется ведьмами, карают ещё более жестоко. Пусть твой ненаглядный Атуа снизойдёт из своих небесных чертогов до простых смертных и научит их благоговейному трепету… Последние слова прошли мимо ушей Анджи. Доведённая до состояния раскалённой лавы в жерле Ронуи, она замахнулась, ясно готовясь отвесить этой рыжей нахалке звонкую пощёчину, но вдруг рука художницы недвижно застыла в воздухе. Анджи медленно обернулась и увидела придерживавшую её за запястье Селестину руку. Осторожно и нежно, словно стеклянную розочку, только что извлечённую из обитой бархатом шкатулки. Готесса не издала ни единого слова – лишь легонько покачала головой, умиротворённо взглянув Анджи в глаза. Впрочем, на художницу это бессловесное предупреждение возлюбленной подействовало почти мгновенно. Пряча полный недовольства взгляд, художница вышла из кухни в гостиную. Брюнетка проследовала за ней, перед уходом невзначай взглянув на Химико, которая, похоже, вновь возвращалась в столь «родное» состояние нескончаемой депрессии…

***

      Мелкий, еле слышный шорох дождя за окном превратился в барабанную дробь ливня, вошедшую в клонящийся к ночи город, словно колдовская колыбельная. В квартире на пятом этаже старинного дома царила неестественно сонная атмосфера, которую лишь изредка разбавляли вздохи Химико, оставшейся сидеть на кухне. Анджи и Селестия нашли убежище от усыпляющей ауры ноябрьского вечера в гостиной, облюбовав огромный бархатный диван. - Нда… Никогда бы не подумала, что Химико проломит дно своего уныния – свернувшись в комок невесело промолвила готесса, - какой бы вялой она ни была бы до этого. Но если раньше она напоминала мне стыдливую мимозу, то сегодня уж слишком она похожа на хищный цветок, что стремится уколоть задолго до того, как его попытаются сорвать… - Ты не о том думаешь, – с плохо скрываемым недовольством бросила Анджи, - цветы, какими бы ни были, себя так не ведут. В чём бы ни были причины, её наглость превышает все границы! - Наглость? – полусерьёзно-полунасмешливо спросила Селестия уже подзабытым Анджи тоном Королевы Лжецов, - как по мне это какой-то экзистенциальный кризис. Настолько невыносимый, что она даже демонстративно отвергла свою веру в волшебство… - …и веру в Атуа! – Анджи гневно смяла в руках обшивку дивана, но тут же в нотках голоса художницы вместе с гневом начали проступать оттенки грусти, - я отчётливо помню, как мы познакомились с ней на первом курсе… Тогда Анджи тебя ещё совсем не знала, и честно, ей было в этой стране так одиноко… Лишь воспоминания о родном Папеэте, ежедневно воплощаемые на холсте, да несмолкающий в сердце голос Атуа спасали её от уныния… Лишь они помогали мне получать от жизни радость, пусть даже её приходилось выдавливать, словно недостающую краску из почти уже опустевшего тюбика, когда нет возможности купить или достать новую… А потом, через неделю, мы с ней познакомились в библиотеке, - вздохнула полинезийка, словно в этот просматривала смутно припоминающийся фильм, виденный в далёком детстве, - так вышло, что мы с ней натолкнулись на одну и ту же книгу. Это была «Оккультная история Европы»… - Занятная книжка, - внезапно прервала любимую Селес, - я её на первом курсе чуть ли не до дыр затёрла… А тебе она зачем понадобилась, если не секрет? - Атуа возжелал, чтобы Анджи воплотила в глине участь тех, кто отступает от него. Тех, кто мнит себя способными обходиться и без него, отказывая Всесильному и Мудрейшему в своей вере – источнике его силы влиять на наш мир. В этой книге была изображена великолепнейшая гравюра допроса ведьмы во время Процесса в Бамберге. - Помню её… жуткая картинка… Эта ведьма мне потом неделю во снах являлась… И как бы я хотела, чтобы они не были вещими… А Химико она зачем? Насколько мне известно, она за пределы развлечений для варьете никогда не выходила. Захотела приобщиться к «высокой культуре»? – иронизировала готесса. - Мне кажется, она первее нас к ней приобщилась, - изрекла Анджи, - в тот день, пока искали книгу, она мне целую лекцию про ритуальные клинки прочитала. Надо признать, голос у неё очень приятный. Ничто на этом свете неспособно убаюкать Анджи за десять минут. Но за эти десять минут Анджи показалось, что она находится на уроке в Хогвартсе! - И при этом она оказалась первой из знакомых тебе однокурсников, что открыли для себя веру в Атуа? - Открыла? Химико была первой, кто отозвался на его зов. И в религиозном экстазе она сумела увидеть Атуа, и описать его так точно, что в искренности её веры не могло быть и сомнений! – Анджи тут же неожиданно села в позу лотоса, словно готовясь к молитве, - правда, без колебаний тут не обошлось. Помню, Тенко была резко против и даже всячески препятствовала нашему общению с Химико, но, к счастью, зов Атуа уже проник в её сердечко достаточно глубоко, чтобы можно было сбить её с пути истинного. Уже через полтора месяца Химико не пропускала ни одной молитвы, свято уверенная, что Атуа наполнит её маной. Она даже была готова принести ему в жертву чистейшую кровь… - Так вы и жертвоприношения устраивали? – вздрогнула Селес от любопытства, - и с кровью? – готесса тут же представила затерянный в горах Восточной Европы замок, окружённый бескрайним лесом, а в голове зазвучали орган и скрипка. - А как же? Жертвы – пища Атуа, и правило первой крови никто не отменял. Химико после уговоров согласилась пожертвовать немного крови Тенко для обряда. Та, конечно же, отнекивалась, но всё же решилась, если это сделает жизнь Химико хотя бы чуточку лучше. И Атуа высоко оценил её решимость пожертвовать кровью во имя любви! Как и готовность Химико на подобного рода жертвы. Стоила ли вся эта выставленная напоказ вера, если сегодня она призналась в том, что Атуа для неё – не более, чем мой воображаемый друг? – девушка, у которой, казалось, удалили негативные эмоции чуть ли не хирургическим вмешательством, похоже, была явно расстроена происшествием за чаепитием. Да на брюнетку поведение их гостьи производило не самое лучшее впечатление. - А тебе не могло казаться… что это не попытка тебя уязвить… а лишь проснувшийся в ней кризис веры? – вставила Селестия после непродолжительного молчания. - Кризис веры? После всего, что она совершила? После молитв и жертвоприношений, на которые никто не был способен? - Ну ведь ты сама заметила эту разительную перемену в ней. Держу пари, что она сейчас ещё будет утверждать, что и веру в Атуа, и уверенность в существовании волшебства ей навязали под давлением, а сама она во все времена считала их чепухой. Я знаю, что это такое. Наверняка виной всему – какое-то жуткое потрясение. Или, во всяком случае, нечто неприятное. - Неужели кому-то всё-таки удалось убедить её в обратном? – художница всегда знала, что пассивная Химико весьма охотно поддавалась влиянию людей, куда более сильных духом, чем она сама, но уверенная в «монополии» на убеждения иллюзионистки, Анджи и не помышляла о том, чтобы кто-то занял её место в качестве «идейного проводника». - Нисколько. Вспомни, сколько «глупых магглов», пытавшихся разрушить веру Химико в волшебство, преуспели на этом поприще? Кокичи, регулярно сыплющий колкостями в её адрес? «Светило науки» Миу? Да и просто скептики навроде Макото и Кёко? Послушала ли она хотя бы кого-нибудь из них? Да и кто бы поддержал её веру в чудо, кроме тебя, да Тенко, от которой она, и то, постоянно отмахивается? Даже если и так, скептиков в нашей Академии несоизмеримо больше. - Подожди… Ты хочешь сказать, что это… - …Личный негативный опыт. Для таких, как Химико, только личная неудача может сломить самую искреннюю веру. И это во сто крат страшнее, чем если бы отречение от магии у неё бы выбили инквизиторы под пытками. Именно поэтому она так и расстроена. Настолько, что вместо привычного закукливания она стала столь раздражительной. Словно хочет показать нам, что… - Ещё жива, когда на самом деле мертва изнутри, - почти синхронно закончила мысль подруги Анджи, - нья-ха-ха! Ну ты и Шерлок Холмс! – Анджи восхищённо схватилась за щёчки, - как ты так быстро додумалась до верного решения! И всё так складно получается! - Ну… Какой уж из меня Шерлок Холмс, - иронично ухмыльнулась готесса, - так, всего лишь навсего мадемуазель Люденберг, не более того… Хотя… может быть, в прошлой жизни я была мисс Марпл? Кто знает… - А мне кажется, прошлая жизнь здесь не при чём. Наверняка ты просто от Кёко дедуктивным мышлением заразилась! Стоило догадаться, что вы неспроста в одно и то же время в библиотеке ошиваетесь! И в столовке тоже вас вижу частенько, хоть и по разные углы стола! – Анджи резко придвинулась к ушку Селестии, - а может быть, ты к ней неравнодушна? - Вовсе нет! – покраснела Селес. Впервые в жизни она почувствовала неловкость и даже стыд за такой неожиданный вопрос от Анджи, - между нами ничего нет. Да, Кёко весьма таинственная и загадочная личность. Признаюсь, мне импонирует её образ неприступной лавандоволосой снежной королевы. Просто настоящая эльфийка, словно каким-то неведомым образом затерявшаяся в мире людей… Но не более того. Я совершенно ничего к ней не испытываю, и ты наверняка это знаешь! К тому же, она явно влюблена в того веселого паренька с гнездом на голове… - Я-то знаю, - улыбнулась Анджи, - да только как обуздать наших с тобой однокашников? Подумать только, Кёко лишь однажды коснулась твоих рук, передавая тебе ключ от аудитории – и вас теперь пол-академии шипперит. Я ревную! – Анджи карикатурно надулась, скрестив руки на груди. - Анджи-чан, - готесса нежно взяла в руки ладошку художницы, любовно поглаживая её пальчики, – для меня существует лишь единственная любимая, и я ни на кого тебя не променяю. Ни в этой жизни, ни в следующей. - Даже на божественно красивого мальчика? - Тем более на божественно красивого мальчика. Может быть… Ну, разве что, на Чихиро. Самую малость, - хитро улыбнулась готесса, ластясь к художнице, - он такой очаровательный. - Ах, значит, Чихиро! Ну ты и изменщица! – воскликнула Анджи, протягивая руки к босым пяткам Селестии. - Не смей! Не смей! Не смей! – оживилась Селес, пытаясь спрятать ножки под юбочкой, - на сегодня уже хватит щекотки. Если хочешь дотронуться до них, сделай уж лучше мне чувственный массаж. Я знаю, что твои волшебные руки и не на такое способны, - умиротворённо произнесла готесса, продолжая поглаживать руку полинезийки. - Однажды сделаю, моя сладкая стесняша, - Анджи чувственно чмокнула Селес в щёчку и положила голову на грудь любимой, - однажды Анджи претворит в жизнь все твои самые желанные ласки. - Вот-вот… А ещё я хочу, чтобы однажды ты взяла меня на ручки, - сказала Селестия, покрывая оголённое плечико Анджи поцелуями, - хотя бы на мгновение. - И эта мечта тоже станет былью. Господи, до чего же ты нежное создание… - А разве это плохо? – смущённо спросила Селес. - Нисколько, моё счастье. Это по-настоящему волшебно. И рядом с тобой Атуа переполняет меня вдохновением – настолько, что я готова воплотить это волшебство на холсте… в мраморе… в дереве… в глине… в стекле…       Внезапный поцелуй в губы, равно страстный, жгучий и по-детски осторожный, прервал размышления Анджи о будущих шедеврах. Королева Лжецов вновь разлеглась на коленях художницы и мечтательно взглянула ей в глаза. - Ну что, может быть, попробуем растормошить нашу угрюмую гостью? - Ты уверена, что это возможно? Анджи, конечно же, верит в то, что это временное помутнение рассудка, и Атуа не оставит нашу ведьмочку в беде, но не верится мне, что мы сможем вытащить её сейчас. И, кстати, с каких пор ты заботишься о душевном состоянии тех, с кем ты не особенно-то и близка? - Просто, - потупила взгляд готесса, - мне кажется, что наши пути уж слишком похожи… К тому же… Я глубоко уверена, что не так уж будет отрадно получить ещё одну душу, погрязшую в несносной обыденности… Беловолосая красавица не ответила. Она лишь молча улыбнулась и взяла Селес под руку, удаляясь в приятном полумраке их спальни.