На практике понятней

Антон находился в реанимации уже третьи сутки. За всё это время он ни разу в себя не пришёл, но зато его состояние было относительно стабильно. Арсений же, в свою очередь, сидел за дверью, отходя только в туалет. Он не находил себе места. Ему хотелось просто быть рядом. Врачи ходили туда-сюда, смотря на состояние Шаста и иногда поправляя какие-то трубочки и аппараты. В больнице постоянно мелькали какие-то незнакомые люди. Все они приходили, а затем уходили. Все. Но только не Попов. Врачи каждые 10 минут уговаривали его поехать домой, выспаться, поесть по-человечески, привести себя в относительный порядок и приехать только тогда, когда Антон придёт в себя и его переведут в обычную палату. Они говорили, что обязательно позвонят, когда это случится, потому что сейчас всё равно зайти к Шастуну нельзя. На все просьбы о поездке домой Арсений отвечал отказом. Он не мог спокойно сидеть дома, зная что где-то в больнице, находится единственный в своём роде Антон Андреевич Шастун, который сейчас находится на грани вымирания. Врачи не говорили ему, что с Антоном, и ограничивались фразочками по типу «Угрозы для жизни нет» или «Жить будет». Арсений молил врачей пустить его к Антону, выводя тех из себя, но каждый раз получал небольшую лекцию о том, что туда ни в коем случае нельзя. Ближе к вечеру третьего дня пребывания в больнице, у Арсения попросту сдали нервы. Врачи задалбывали его своими просьбами о поездке домой и отказами на просьбу самого Попова, пустить его в палату Шаста хотя бы на минуту, чтобы просто его увидеть. Мысли о том, что Антон может вообще не дожить до завтрашнего дня, добили его окончательно. Он откинулся на спинку небольшого дивана и, не сдерживая эмоций, начал плакать. Он плакал беззвучно. Слёзы катились по его щекам и шее. Сердце болезненно сжималось. Мысли уже давно слетели со своих мест. Он отчаянно пытался собрать их все в кучу, но ничего не выходило. То ли от грусти, то ли от безысходности, Арс смотрел в белый больничный потолок, думая лишь о том, что это его вина, и Шастун никогда его не простит. Даже не так. Он был уверен, что Шаст его не простит. Но ему было на это плевать. Он хотел прижаться к Антону, обнять его и больше никогда не отпускать. Он точно знал, что виноват только он и его дурацкая идея. Если бы не эта собака, то..."блять! - пронеслось у него в голове, - Блять, собака!" Он подорвался с места и побежал к выходу из больницы, находу вытирая слёзы и натягивая на себя пуховик. Попов в срочном порядке вызвал такси, ибо его собственная машина так и осталась стоять у парадной, и ещё минут 10, до приезда такси, стоял и ругался на этого таксиста, который ехал ну очень медленно. Наконец машина приехала, Арсений запрыгнул на заднее сидение, и всю дорогу ехал молча. Когда они проезжали по уже хорошо знакомому Арсению району, он попросил не доезжать до назначенного места и остановиться "около этого жёлтого дома". Пожелав водителю всего хорошего, а мысленно сказав «Да чтоб ты всю жизнь на этой машине ездил», Попов заскочил в магазинчик, который, слава богу, находился недалеко от его дома. Быстро купив корм, он, практически переходя на бег, направился к месту своего проживания. Вот и знакомая парадная. "Блин блинский, да где же эти ёбаные ключи?!" - разговаривал сам с собой очень злой Арсений. Смутное преодоливание трёх этажей по старой лестнице. И вот он на нужном этаже. Попов открыл дверь в квартиру, зашёл и увидел застывшую лужу крови на полу, а рядом с ней ещё несколько капель. Ему стало плохо. В глазах потемнело. Ноги подкосились. Руки дико затряслись. На глазах выступили слёзы. По щекам покатились солёные капли. Даже не от самой крови, а от осознания того, что это кровь Антона и его сейчас могло просто бы не… "Так, этого не случилось, этого не случится. Всё будет хорошо. Всё будет замечательно. Мы ещё сто лет проживём и умрём в старости, в один день." - пытался успокоить себя Арсений, но его тело явно было настроено против него. Конечно, три дня практически не есть и не спать. Он облокотился на стену, пытаясь ухватиться за шершавую поверхность, и, почему-то, продолжал пялиться на засохшую кровь. Но, буквально через 10 секунд, хриплый лай из за двери вырвал его из этого состояния. "Собака. Точно. Так. Тшшшш. Спокойно." - пробормотал себе под нос Арсений. Он попытался встать на ноги и сделать шаг самостоятельно, без надёжной и такой нужной поддержки стены. Тогда Попов присел на пол и расстегнул куртку. Полегчало. Сознание немного прояснилось. Тогда он попытался встать. Получилось. С трудом сделал шаг. Второй. Третий. И вот он уже у двери, за которой жалобно скулила собака. Арсений толкнул деревянную дверь и, не снимая с себя куртку и ботинки, зашёл в комнату. Там он увидел распластанную на полу собаку. Собаку, которую он купил для Антона. По виду ей было неимоверно тяжело двигаться. Да и жить в принципе тоже. Ещё бы, не кормить щенка три дня. Попов насыпал ей немного корма в миску, которую любезно втюхал ему продавец в зоомагазине, и набрал номер Серёжи. Когда собака радостно дожевала весь корм в миске, Арс подхватил её на руки и, закрыв дверь в квартиру, вышел на улицу. *** -Спасибо тебе, Серёг, огромное. Выручил. - быстро протараторил Арсений, пожимая Матвиенко руку. Серый на Арсеньеву удачу приехал в Питер по каким-то своим делам, зная это, Попов быстро сориентировался и обратился за помощью. -Да не за что, Арс, пустяки, почти... — Серёжа немного улыбнулся, но тут же стёр улыбку с лица, увидев совершенно пустые глаза собеседника. Он всё ещё был бледным, как смерть и очень похудел. Матвиенко осмотрел его с ног до головы. — Расскажи лучше, как там Антон? И что вообще произошло? — Серёжа был единственным, кто удостоился чести знать о том, что Антон сейчас в больнице. -Да вот...Я...Он...Там…В общем…Это…Я…Я…Антон… — в уголках глаз предательски защипало. Казалось, ещё слово, и он опять разревётся, как маленькая девочка. Он закрыл руками лицо, сделал глубокий вдох, как вдруг почувствовал, что Серёжа прижал его к себе. -Тише, тише. Спокойно. Тихо. Тшшшш. — Серёжа успокаивающе и по-дружески гладил Арсения по спине, надеясь, что так ему станет немного легче. — Можем поговорить об этом позже, хорошо? — продолжил успокаивать его Матвиенко, — Но только если ты захочешь. -Спасибо тебе, Серёж, спасибо. Что бы я без тебя делал, я бы загнулся наверное....я... -Не загнулся бы. — перебил его Матвиенко, - Ты сильный, Арс, очень. Ты всё сможешь выдержать, понял? — услышав в ответ тихое "угу", он продолжил. — Если нужна будет помощь, звони, пиши, приезжай, только не сдавайся, слышишь? Я всегда здесь, я никуда не денусь, я рядом. Если вдруг что-то случится, ты сразу же звонишь и я приезжаю. Понял? — вновь услышав "угу", он снова обнял Попова и, спросив у него что-то про собаку, скрылся за дверью парадной вместе с этим, всё ещё безымянным, щенком. Серёжа был очень дорог Попову. Они давно дружили и Арсений точно знал, что Матвиенко единственный, кто сможет найти для него правильные слова поддержки. *** Арсений всё же решил не ехать сегодня в больницу и как нормальный человек выспаться дома. Он ещё в первый день пребывания в больнице оставил врачу свой номер телефона, так что если Антон придёт в себя, ему обязательно позвонят. По крайней мере, он на это очень надеялся. Солнце уже село. Шёл тихий мартовский дождь. На улице людей мало, все сидят по домам. Они наверняка счастливы. Не то что Арсений. Он вообще никогда в своей жизни не был счастлив на 100 процентов. И это огорчало. По дороге домой Арс заскочил в магазин, работающий 24 часа, купил немного еды и побрёл домой, даже не пытаясь укрыться от редких капель дождя. Зайдя в квартиру, он снова увидел кровь. Но на этот раз, никаких эмоций не испытал. Он был выжат. Как морально так и физически. (Сейчас ему бы отлично подошло прозвище Сенька-лимончик-Попов.) Он вообще сейчас не хотел испытывать никаких эмоций, поэтому попытался их выключить. И это у него, на удивление, получилось. Попов взял старую тряпку и, намочив её, принялся вытирать пол. Через несколько минут пол почти блестел от чистоты, поэтому Арсений, покончив с натиранием паркета, сварил себе макароны и разогрел котлеты, купленные в магазине. После еды он набрал себе горячую ванну и, сняв одежду, залез туда. "Антон бы сейчас обязательно пошутил про то, что вода тут такая же горячая, как и сам Попов" - подумал про себя Арсений и улыбнулся, но улыбка тут же пропала с его лица, ибо он услышал телефонный звонок. «Сука, да кому ж я так нужен в 12-то часов ночи?! Никогда я никому нахуй не нужён, а тут! Бляяять!» - весьма эмоционально выругался Арсений. Но, увидев на дисплее телефона номер лечащего врача Антона, он сразу же взял свои слова назад. Попов продумал про себя все возможные причины звонка, успел уже трижды похоронить Антона и почти устроил поминки. Дрожащими пальцами он принял вызов, уже приготовившись топиться, так как это было ближе и быстрее всего. "Антон пришёл в себя." - это всё, что Арсений услышал. После этих слов его мозг словно отключился. Он чуть не уронил телефон в воду, но схватив его у самой воды, выскочил из ванной. Со скоростью пули нацепил чистую одежду и направился в больницу. Он не услышал того, что врач сказал что-то типо «Но к нему всё ещё нельзя». Поэтому, очень переживая за Антона и безумно желая прижать его к себе уже 4 дня, он рванул из квартиры, надевая куртку уже на улице. Времени было за 12 ночи, но его это не останавливало. Арсений не подумал что его могут не пустить, его это не волновало, он просто хотел быть рядом. Он просто хотел проводить с Антоном всё своё время. Он просто хотел дурачиться с Антоном и не думать о том, что может произойти завтра, хотя с таким-то парнем, стоило бы думать о том, что он захочет с собой сделать и не допускать этого. Он просто хотел быть счастлив вместе с Антоном. Он просто хотел (Антона?). *** Арсений забежал в нужное отделение, снял куртку, в спешке нацепив халат и бахилы, рванул к палате Шаста. Врач поймал его у самых дверей, сказав, что Антон попрежнему находится в реанимации, и прийти к нему можно будет только завтра вечером, если не послезавтра. В голове Арса разбилась последняя вазочка здравого смысла. Он в спешке пытался собрать её обратно, но у него не выходило. Он ещё с самого рождения терпит издёвки собственной жизни, так что решив, что терять уже нечего он упал перед врачом на колени, закрыл лицо руками и начал рыдать, как от душевной боли, так и от физической, ударившей по всему телу после грубого падения на пол. Затем он поднял голову вверх, убрал руки и закричал на всю больницу какие-то невнятные слова. Врач уже было собрался валить за валерьянкой, но тут же передумал, услышав тихое «Ну пожалуйста, хоть на секундочку, мне бы просто увидеть, просто, мать его, увидеть…я тихонечко…никто не узнает, не увидит, не заметит…пожалуйста…мне очень нужно…просто увидеть…я ж с крыши брошусь…пожалуйста…пожалуйста» и сказанное шёпотом «Пожалуйста…» из уст плачущего Попова и увидев его потерянные глаза, бегающие из стороны в сторону в поисках какой-либо помощи, он всё же не выдержал. Он не смог бы долго смотреть на взрослого мужчину, слёзно молящего пустить его к парню хоть на минутку, и всё-таки разрешил ему зайти на 5 минут. Точно зная, что Попов не навредит Антону. Зная, что сейчас он вообще не способен на что-то плохое. *** Арсений, как и обещал, тихо зашёл в палату и прошёл к кровати, на которой мирно спал Антон, подключенный к разным приборам проводами. Попов присел рядом с койкой и взял руку Шаста, аккуратно переплетая их пальцы, и прижался щекой к ней. Он просто сидел, и смотрел на Антона, иногда позволяя себе медленно и осторожно поцеловать его руку. В какой-то момент Шастун открыл глаза. Веки были очень тяжёлыми, было сложно поднять их, но он ощутил до боли знакомые нежные прикосновения на себе, они не были такими горячими, как обычно. Они были просто ледяные, что странно, ведь у Попова всегда были тёплые, если не горяченные руки, но они всё равно придали ему сил. Он медленно перевёл свой несфокусировавшийся взгляд на Арсения, который всё ещё не заметил, что Антон смотрит на него. -Арс… - собрав все силы, которые он только мог собрать, тихо прошептал Антон. -Антоша, котёнок, чего ж ты так, всё будет хорошо, не переживай, я рядом...я..я... -Ааааарс, - протянул радостно Шастун и улыбнулся настолько, на сколько ему позволяло его физическое состояние. Это было трудно, но он был так рад, что не обратил внимания на тяжесть подобных действий. Организм явно был не рад тому, что его беспокоят такими выходками. И сразу же выдал дикую боль в запястьях. Антон зажмурился. -Тошенька, мышонок, тихо, тихо. Потерпи немного, скоро всё пройдёт, обещаю. – Попов погладил руку Антона и с большой осторожностью коснулся её губами. – Антош, прости меня пожалуйста. Я не хотел, чтобы так случилось, Тош. Я не хотел, чтобы тебе было больно. Я места себе не находил все эти дни. Я так переживал....я... –Арсений задумался, – и если ты меня не простишь, я пойму... - немного отодвинувшись, наконец выдал Попов. -Арсюш, ты ни в чём не виноват. Это я себя накрутил и всё из-за меня и моей нервозности, прости. - Арсений поднял глаза на Антона. - А чего ты такой бледный? Какие мешки под глазами огромные... - Антон провел здоровой рукой по его щеке. Попов и вправду был белый, как штукатурка с огромными сине-фиолетовыми пятнами под глазами, - Холодный такой…И худой… ты спал вообще хоть раз? Ел? Ты до чего довёл-то себя, Арс? -Ел, один раз. Сегодня вечером. А спал ли я.....мммм, нет... я не спал нормально.... ни разу... - Арсений хотел соврать, что он ел все 3 положенных раза в день и спал минимум по 8 часов, но у него всё равно не получилось бы соврать Антону, ибо его внешний вид говорил об обратном. А точнее о том, что он в рот ни крошки не взял за трое суток, и ни разу нормально не прилёг. А спал только сидя на больничном диванчике, свернувшись калачиком. В общем, вёл себя не так, как ведут себя нормальные люди. И если бы он ещё и соврал, то Антон точно бы очень сильно расстроился. -Ааааарс, ты чего? Это из-за меня всё. Если бы не я, то...как ты себя чувствуешь вообще? - немного перевёл тему Антон. -Всё нормально, не переживай. Я прекрасно себя чувствую. - вот сейчас Попов почему-то почувствовал свободу своих действий и решил немножечко приврать о своём состоянии. А о том, что на самом деле он чувствует себя настолько паршиво, что еле на ногах стоит вообще, он решил не говорить, чтобы Антон не нервничал. Нельзя. - Ты то как? -Арс, ну подумай. Ясен хер, хуёво я. Я ёбаный суицидник, проснувшийся после неудавшегося коварного плана, как думаешь, как я? -Тише, тише. Прости, не подумал. -Ничего. Бывает. - попытался улыбнутья Антон. -Ладно, я пойду наверное. К тебе вообще нельзя, а я вот правила нарушил. - Арсений выдавил из себя улыбку. - Можно это... тебя... ну... обнять что ли? -Конечно. - Шаст заулыбался, а Арсений наклонился к нему и аккуратно обнял своего кота, чтобы, не дай бог, не задеть провода, и собственноручно не проложить ему ковровую дорожку на тот свет. Арсений обнимал его буквально пару секунд, после чего отстранился, собираясь уходить. - Погоди! - Антон взял за руку Арсения и, немного потянув на себя, поцеловал его в губы. Попов улыбнулся, отойдя от Шаста, и направился к выходу из палаты. -Котёнок, я зайду завтра, ладно? Сейчас поздно уже, да и тебе отдыхать нужно, окей? -Да, и ты поспи, Арс. -Хорошо. -Обещаешь, что поспишь нормально? -Обещаю, конечно обещаю. До завтра, Тош, люблю тебя. - Сказал Арсений уже из-за двери в палату, поэтому Антон даже не успел ничего ответить. Ему было очень плохо, но так хорошо. Хорошо от того, что с Арсением всё в порядке, хоть он и не спал и не ел трое суток, но он был жив и относительно здоров, чего нельзя было сказать о самом Шасте. А плохо было просто от того, что он некоторое время назад совершил попытку самоубийства, которая к сожалению (или к счастью?) не удалась, и ему предстоит пройти немаленький путь лечения с психологом, если не психотерапевтом. *** Попов завалился домой ближе к часу ночи. Он был безумно счастлив. Его не волновало больше ничего, ведь Антон был единственным, что имело смысл в жизни Арсения. И его смысл сейчас жив, не здоров правда, но это поправимо. Теперь Арсений был спокоен насчёт его жизни, поскольку его кот находится под чутким наблюдением врачей. Он решил не отмечать второй первый поцелуй Антона и сразу же рухнул на кровать. Рухнул в прямом смысле. Он просто упал, не снимая с себя джинсы и худи. Арсению так хотелось спать, что он лёг в одежде и уснул, накрывшись одеялом. *** Антон лежал на всё той же больничной койке. Арсений ушёл больше пяти часов назад, и за это время ничего не поменялось. Всё те же противные бледные стены и какой-то пищащий аппарат. И Антон. Антон, пяливший в потолок, как натуральный дебил. Он не чувствовал себя плохо, но ему также не хотелось вставать, прыгать, бегать и тому подобное. Телефоном ему пользоваться не разрешили. По крайней мере ближайшие 2 дня. Спать ему тоже не хотелось. Поэтому он не нашёл ничего лучше, чем просто залипать в белоснежный больничный потолок. В голове бардак, мысли не желали рассортировываться по местам. Это Антона очень расстраивало, ибо при таком раскладе думы не думались, и мысли, соответственно, не мыслились. Ему не нравилось такое состояние, от слова совсем, так как от бездумного залипания в потолок глазки в кучку съезжались. Но просто уснуть он тоже не мог. Не спалось. Вообще. Он пытался, честно пытался заснуть. Ворочался, насколько позволяли проводки, минут 40. Без толку. Причину своей бессонницы он так и не понял, поэтому до семи утра он тупо выжигал глазами бетонную поверхность, параллельную полу. Примерно в 7:15 дверь открылась. Антон уже был морально готов к крепким объятиям, но в палату вместо ожидаемого Арсения вошёл врач. Он сообщил, что парень вполне стабилен, и его переводят в обычную палату, а также назначают работу с психологом раз в день. Шастун был этому рад, так как в обычной палате, вероятно, веселее, чем тут. Да и психолог ему бы не помешал. И Арсений сможет посещать его на законных основаниях. Примерно к трём часам Антон уже был переведён из реанимации в обычную палату и отключён от приборов. Ему даже разрешили вставать и ходить по больнице самостоятельно, но очень аккуратно, держа все острые предметы на расстоянии больше метра. Телефон по-прежнему был под запретом. Это огорчало, но Шаст не унывал, так как скоро должен был приехать Арсений. Он не появился к началу времени посещения, но Антона это не смутило, ибо в Питере тоже бывают пробки, а у Арсения дела, особенно в пятницу вечером. Антон ждал, уже придумав темы для разговоров и обсуждений, но ни через час, ни через два, ни даже через три Попов не объявился. До конца времени, отведённого на посещения, оставалось от силы минут 30. Но Шастун всё ещё не сомневался в том, что Арс приедет. Он обещал приехать. Обещал. Не может же Арсений-граф-Попов не исполнить свои собственные обещания. Верно. Не может. Это его собственный стандарт, которого он ни в коем случае не должен ослушаться, иначе будет себя корить за это долгое время. Именно поэтому Антон точно знал, что он приедет. *** Время посещения уже давно закончилось, а Попов в больнице так и не появился. Шастун в недопонимании. Он и вправду не понимает, как так могло произойти. Он просто сидел на кровати, облокотившись на стену, смотря в противоположную, бледно-персиковую стену и думал, о том, что Арсений всё-же решил его бросить. «И правильно. Кому нужён такой комок проблем, как я? Точнее одна огромная проблема. Верно. Никому я нахуй не нужён.» - не скрывая, говорил вслух Шаст. В какой-то момент в его голове что-то щёлкнуло, и из совершенно спокойного состояния он перешёл в истерику, сам того не понимая. Сначала начали капать слёзы. Он честно пытался их сдержать, но у него это не выходило. Они текли сначала по щекам, а потом и по шее, рисуя на ней влажные солёные полосы. Они катились всё быстрее и больше. И потом в одно мгновение его нервы сдали окончательно, и он громко крикнул что-то наподобие: «Арс – сука! А я дебил конечный, повёлся!» и ударил кулаком о стену. Боль пронзила всё тело и он заорал ещё громче. Антон просто выкидывал разного рода фразы, оскорбляющие как Арсения, так и его самого. Вскоре на его крики прибежал врач. Он подлетел к Шастуну, уже хотел вколоть ему успокоительное и замотать того в смирительную рубашку, как обычно делал с каждым буйным, но что-то в его голове сказало ему «Нет. Этот парень и так натерпелся. Не стóит. Не нужно.» и неожиданно для себя не заметил как обнял его, и начал успокаивать, поглаживая по плечу Шастуна. Антон кричал и вырывался, но в итоге успокоился. Врач спросил у него, что послужило причиной такого состояния. Антон так и ответил. Арс – единственный близкий человек, знающий, что с ним произошло и что он в больнице. И вот этот самый близкий и единственный просто не приехал в первый же день. Шастун высказал всё, что думает про Попова и упал на кровать лицом в подушку, хлюпая носом. Доктор не знал, что на это ответить, но знал, что Антону нужно сообщить кое-что про того самого Арсения. И, смотря на его состояние, понял, что сейчас точно не время для этой новости.