Dragon Age. Путь Стража.

Должен сказать, что меня огорчает скудоумие некоторых личностей. Проще говоря: люди – идиоты. С чего я это взял? Ну… Оглядываясь вокруг, на лежащих вповалку личностей, по снаряжению которых все эти не совсем целые и здоровые личности однозначно опознаются мной как беженцы, я так-то даже и не знаю. А так-то всё не плохо шло… В Лотеринге найти снаряжение под себя мне не удалось. Коней найти так же не смогли – либо это были простые крестьянские тяжеловозы, которых наотрез отказывались продавать, а отнимать у людей шанс на спасение… Я всё же не изверг. Не особенно странно и то, что на Стэна снаряжение тоже не лежало прямо на площади, а его старое Преподобная мать категорически отказалась возвращать. Мол, конфисковано в уплату злодеяний. Хорошо хоть сам здоровяк-кунари не стремился забрать всё обратно силой. Откровенно говоря, Стэн казался мне эдакой безэмоциональной скалой, которой фиолетово на то, что происходит вокруг. Но, возможно, так сказывалась на нём общая усталость. Лелиана, не добившись от Виктории положительного ответа, лишь скорбно разводила руками, при этом глаза её всё же на секунду полыхнули от сдерживаемой злости. Не уверен, правда: это я такой наблюдательный, или бард такой хитрый, что заставляет меня думать, что я такой наблюдательный. М-да… Ах да, личности вокруг… Так вот, попытавшись найти для Стэна снаряжение, мы слегка задержались в деревне. Возможно, это всё же было ошибкой. Остановила нас на тракте гоп-компания из пятерых человек весьма банальным способом – поваленное поперёк тракта дерево. Эти паршивые придурки даже не задумались о том, как они его потом убирать будут. Скорее всего, даже не пытались думать – мозг у имбицилов отсутствовал напрочь. Ничем иным я не могу объяснить тот факт, что мне с гордым видом начали задвигать прямо из кроны поваленного дерева: – Эй, ты, болтают, Серый Страж? Сложи оружие и сдайся на нашу милость. За тебя живого люди тэйрна заплатят больше чем за мёртвого. На моё недоуменное оглядывание, голос пояснил: – Нас тут намного больше, чем тебе кажется. И у нас есть чем вас всех подстрелить. От кунари донёсся вздох: – Не понимаю… – Стэн? – Эта страна странная. Никто не хочет быть на своём месте. Пекарь хочет быть кузнецом, кузнец – гончаром, а эти люди, бросив своё ремесло и земли, теперь хотят быть воинами? Или разбойниками? – М-м-м-м… В твоей культуре, если я не ошибаюсь, есть такое понятие, как тал-васгот? – Истинно серые? – Видя вскинутую бровь, Стэн вздохнул и пояснил: – Так переводится на ваш язык. Так мы называем тех, кто жил по законам Кун, но отверг их. – Да, именно это. Можешь считать этих отщепенцев теми же тал-васготами. – Они не предавали Кун. Они никогда не были в Кун. – Это просто отщепенцы, ладно? Паршивые овцы в стаде. Называй как хочешь. От кроны раздалось злое: – Это мы-то овцы? Ты пожалеешь о своих словах! Эй, ребята! Бей их! В спешно раскинутый щит вонзились несколько стрел – ребята подготовились. Но, при внимательном осмотре, стало ясно, что опасны они были не для всех из нас: денег на настоящие стрелы у вчерашних крестьян не было. Вместо боевых наконечников были охотничьи срезни или просто немного прокалённое в огне остро заточенное дерево. Жалкое зрелище. Даже убивать их расхотелось. Стрелы стучали по куполу не больше минуты, затем обстрел прекратился. На что они рассчитывали – я так и не понял. На дорогу из леса выскочило около трёх десятков человек. Большая толпа, между прочим, по пять на каждого из нас. Среди вышедших из-за деревьев я сумел найти взглядом пятерых с луками и пустыми колчанами. По мрачным и решительным лицам всех бандюганов было понятно, что всю глубину возможной задницы они осознают, но отступать не планируют. Я всё же предпринял последнюю попытку договориться: – Как вы поняли, у нас есть маг, а у вас всех есть жёны и дети. Я бы на вашем месте всё же хорошенько подумал, хотите ли вы оставить их сиротами… – Именно потому, что у нас есть жёны и дети, мы обязаны доставить вас Логэйну. Навались! Ну, я пытался… Купол я свернул сам, не дожидаясь, пока его попробуют на прочность – мне магия ещё пригодится для иного. Массовый паралич – заклинание не самое простое, но весьма действенное, когда не хочешь воевать с большой группой противников. Увы, но меня не хватило на всех – застыло всего-то человек пятнадцать. И даже удивлённый возглас Морриган не прибавил настроения, зато на меня снова накатила злость. Я должен уметь больше. И я даже не стану утверждать, что в этот раз эта злость не моя. Моя и ещё какая. Заклинание приходилось поддерживать – люди, словно обезумели, стремясь разорвать связавшие их невидимые путы. Да, «параличом» называть это заклинание не совсем корректно – цель не лишается подвижности, лишь очень сильно ограничивается, её охватывают незримые путы из маны, которые привязывают цель заклинания к тому месту, где она стояла. Моргать цель может, немного шевелиться – тоже. И, как выяснилось, очень сильно шевелиться… Помочь в начавшемся бою я больше не мог. Как и помешать. Стэн человеколюбием не страдал. С громким кличем: “Ashkost say hissra!” – он бросился, чуть ли не в самую гущу противников, рассекая воздух выхваченными мечами. Воину авангарда вчерашние крестьяне с вилами да оглоблями противопоставить смогли не многое. Да, я помнил, что даже великие воители от обычных вил могут пасть, но тут всё же не город с узкими улицами, а противников – не половина этого самого города. Стэн срубил черенок выставленных в его сторону вил у самого оголовья, лишая противника оружия, а затем и голова незадачливого крестьянина покатилась по дороге. В горячке боя, я не услышал жалобный скрип металла, но, как потом выяснилось, подобный манёвр стоил Стэну одного меча – лезвие сильно деформировалось. Ну, не предназначены дешёвые мечи для таких манёвров… Морриган, в то же время, не страдала фигнёй, подобно мне, стараясь удержать людей от смертельной ошибки. Нет, она просто направила посох на подбегающих оборванцев и, не меняя выражения лица, скастовала огненный поток. Крики заживо сгорающих людей разнеслись над всей дорогой. Естественно, что задела она заклинанием далеко не всех – под огненный конус попало лишь трое. Справа и слева от ведьмы позицию заняли Элисса и Алистер, не подпуская к Морриган людей. Дюран же радостно хекнув, понёсся прикрывать «спину» Стэну. Выглядело это слегка комично, поскольку гном в росте был макушкой едва выше пояса кунари… Всё это, конечно, хорошо, но возник тут у меня один вопрос: а как же я? Меня кто-то будет защищать? Как выяснилось, никто. Оно и правильно: а нафига, так сказать, если с моей стороны активных людей не осталось? Ну как активных… Агрессивно-активных, я бы так это назвал: массовый паралич, как я уже сказал, не был именно «параличом». Но что-то делать с этими будущими трупами надо… Я прикрыл глаза и начал применять взрыв разума. Противное и мерзкое заклинание, если ты не достаточно силён – в голове будто ложкой мешают: мысли путаются, виски раскалываются, сознание уплывает. Мне «повезло» пару раз испытать на себе действие этой дряни, ещё когда я не умел защищаться от магов-наставников. Судя по стонам и звукам рвоты – оценил его не я один. Одна беда – приходилось подходить к объектам, поскольку радиус действия был мягко говоря невелик. Всего-то три метра. И приходилось постоянно медленно передвигаться от одной группы людей к другой, поддерживая одно заклинание и прокастовывая второе. Не будь у меня разделённых потоков сознания – я бы такой фокус не провернул. К тому же, стоило только подойти достаточно близко к очередным жертвам, как дёргаться они начинали намного активнее – не всем, кажется, нравилось блевать и терять сознание… Ну, это их проблемы. Для меня, в итоге, как такового боя не было. Просто отправил в бессознательное состояние и так не особо сознательных людей. Намного хуже дела повернулись для второй половины этой толпы – Стэн пощады не знал, а потому все, кто так или иначе пытались ткнуть в него острым предметом лишились частей тела, либо просто жизни. Кого-то сожгла Морриган, кто-то напоролся на злую Элиссу, которой надо было спустить пар… В общем, там, где меня не было, относительно целыми и невредимыми остались всего пятеро, которые вовремя успели сдаться Алистеру. Алистер, к слову, тоже не особо активно старался убивать лишенцев: просто глушил их ударами щита по голове. Так что теперь все пятеро имели огромные шишки на лбах. Убедившись, что все выжившие в относительном порядке и в полной отключке, я подошёл к Стэну, задумчиво рассматривавшему один из мечей. – Дрянной меч. – Другого пока нет. – Второй лучше, но тоже не под меня, – кунари выбросил гнутую полосу железа, бывшую когда-то мечом. – Пока что иного оружия для тебя нет. Хотя, быть может, среди того, что отказалась отдать Преподобная мать… – Там нет моего оружия. – Почему же? Его не было у тебя, когда тебя схватили? – Нет. – Тогда как ты убил людей на ферме, голыми руками что ли? – Да. – Всё ещё не понимаю. Где тогда твоё оружие? Ты же не прибыл в Ферелден безоружным? Кстати, зачем вообще воин Бересаада прибыл в Ферелден? – Долгая история. – Ну, – я оглянулся вокруг, убеждаясь, что нас пока не преследует орда порождений тьмы, – у нас есть немного времени. Стэн тяжело вздохнул: – Вы, люди, порой, довольно надоедливые создания. Я должен был стать глазами антами. В Ферелден меня привёл вопрос, который задал Аришок. Аришок спросил: “что такое Мор?” Чтобы найти ответ на этот вопрос, я пришёл сюда. – И как, нашёл ответ? – Нет. Если твоё любопытство удовлетворено, мы можем двигаться дальше? – Нет. Ты всё ещё не ответил на вопрос. Где твоё оружие? Стэн вновь тяжело вздохнул: – Я не знаю. Я потерял его. – Из тебя приходится тянуть слова буквально клещами. Ты не очень-то разговорчив. Может, расскажешь всю историю? Где ты его потерял, как, когда? Очередной тяжёлый вздох, полный раздражения, вылился в неожиданно длинную тираду: – Я и семеро моих братьев из Бересаада выплыли из Пар Воллена в поисках ответа на вопрос Аришока. Мы должны были узнать причину Мора, его цели, методы войны. Последний Мор был четыре сотни лет назад. В наших летописях содержится устаревшая информация. Так решил Аришок. До Ферелдена мы добрались без происшествий. Не встретили ничего угрожающего. Ничего такого, что искали. Пока однажды не встали лагерем неподалёку. Они нахлынули неожиданно и отовсюду. Воины Бересаада не сдаются без боя, и наших сил хватило на то, чтобы убить всех порождений тьмы. Последняя тварь, которую я сразил, успела нанести мне удар, от которого я и потерял сознание. Прочие братья… Мне сказали, что никто не уцелел. Я не знаю, как долго я лежал на поле боя и как меня нашли эти крестьяне. Знаю лишь, что, когда я проснулся, моих братьев не было рядом. Меча тоже. Я начал искать его, но не нашёл. А когда не нашёл – спросил спасителей, что с ним стало. Они не знали. Я убил их. Голыми руками. Над дорогой воцарилось молчание. Судя по всему, Стэн закончил рассказ. Ну, или он так подумал, потому что я снова спросил: – И ты не… – Паршаара! Да, я знал, что у них нет моего меча. Им не было смысла врать. Я сделал это от отчаяния. Потерял рассудок и всех убил. Этот меч… Это не просто меч. Он был сделан под мою руку. Он был со мной с первого дня, как меня приняли в Бересаад. Я должен был умереть, но не выпустить его. Когда я вернусь на родину, меня казнят перед всем антаамом. Воин не имеет права выпускать из руки меч, пока дышит. Раз уж ты вытащил меня из той клетки – я помогу тебе в борьбе с Мором. Если мы сможем его остановить – я искуплю свою вину за безумие. А затем вернусь в Пар Воллен, где приму смерть за своё преступление перед народом Кун. Теперь мы можем идти? – Э-э-э, да, скоро выступим. Спасибо за рассказ, Стэн. – Иначе ты бы не отстал, – бросил здоровяк, отходя от меня. Ну, в целом его историю я и так знал, но теперь не возникнет особых вопросов, если, вернее, когда я верну Стэну его долбанный меч. И лучше бы ему оказаться действительно хорошим мечом… После разговора с кунари, я пошёл в сторону задумчивого Алистера, намереваясь уже отправиться на встречу с эльфийками, но нарвался на очередной разговор. И уже не по моей вине! – М-да-а-а… – Что “мда”, Алистер? – Знаешь, Дайлен, я как-то не думал, когда вступал в Серые Стражи, что мне придётся убивать обычных крестьян. – Да ты вроде бы… – Ну, так-то да, я слегка утрирую, но в целом суть осталась та же. Какие-то не особо геройские дела мы в последние несколько дней совершаем. То бежим от орды, то убиваем солдат действующей армии, пусть и армии предателя, то режем вчерашних крестьян. – Тебе осталось только сесть в ближайший кустик и поплакать над своей несчастною судьбою. – Спасибо, Морриган, за твой ценный комментарий. Но Алистер в чём-то прав. Могли бы обойтись и без убийства. Если бы у меня хватило сил… Я отвернулся было, с целью порефлексировать, но подошедшая Морриган схватила моё лицо двумя ладошками, поворачивая обратно: – Знакомо мне то заклинание, что применил ты. Мать говорила: “Толпу большую не удержать подобным заклинанием, хотя ты можешь попытаться. Стремись познать границы своей силы”. И я тренировалась в глубинах Земель Диких на существах, о коих ты, возможно, даже и не слышал. И даже там я не смогла подобным заклинанием сковать шесть целей. Ты же остановил в три раза больше. Не понимаю я, чем недоволен ты. – Ты фнаеф, у тефя дофольно сильные, руки, – ладони девушки с моего лица пропали, а я продолжил, – хотя ладони при этом очень мягкие. Но разве три десятка человек – это много? – Для некоторых магов, умелых, умудренных годами – возможно, что немного. Но для вчерашнего ученика из Круга, который применяет магию почти запретную? Пожалуй, немного перебор. – Дайлен, о чём она говорит? Ты же применял не магию Крови, верно? – Алистер, понимаешь, многие школы магии официально не запрещены, но их изучение не особо поощряется Церковью. Начинающих храмовников этому, возможно, и не учат, но школы Энтропии и Разума весьма ограничены в изучении и применении. Они, пожалуй, ближе всех к магии Крови. И ученикам редко дают эти знания, разве что у тебя открылся талант к той или иной… Мнэ-э-э… К тому или иному искусству магии, скажем так. Меня обучали Разуму, но Энтропию пришлось учить почти что тайно. И я никогда до этого момента не применял подобные заклинания. Так что я даже не совсем в курсе, что я могу и что не могу. – “Талантом” подобное умение назвать язык мой повернулся бы с трудом. Скорее уж – феномен. Или скрываешь что-то ты от прочих. Я лишь усмехнулся на эту манипуляцию, смотря прямо в жёлтые глаза ведьмы. Одними губами я произнёс: “Как и ты” – после чего нахмурившаяся Морриган отвернулась и отошла от нас. – Не доверял бы ты ей, Дайлен. Она тебя до добра не доведёт. – Алистер, я это уже слышал. И не только от тебя. Полного доверия она, конечно, не заслуживает, но и подозревать её в плохих намерениях пока что нет причин. Она даже тебя не попыталась отравить за всё то время, что мы обедали вместе. – В смысле “даже меня”? – Алистер недовольно засопел. – В том смысле, что вы с первой же минуты знакомства ведёте себя как кошка с собакой, постоянно оскорбляете друг друга и пытаетесь выставить в невыгодном свете. И при этом вы оба всё ещё живы. Захоти она причинить тебе вред – она бы уже причинила. Но ты жив, здоров, и бурчишь тут о том, какая она подозрительная. Может, стоит хоть немного быть терпимее? – Я и так терпимее некуда, знаешь ли. Но я подумаю. – Это будет почти достижением, – донеслось откуда-то из-за спины Алистера под скрип его зубов. * * * Встреча с эльфийками была назначена у приметного дуба, в нескольких часах пути от Лотеринга. Предполагалось, что там они не найдут себе лишних проблем и нежелательной компании. Предположения оправдались лишь частично, поскольку подходя к разлапистому дереву, я услышал очередную подозрительно знакомую фразу: – Колдовство! Где они их откопали? Как? Почему? Ну нахрена? – Да, мой мальчик, невероятная история. А ваши спутники, юная леди… – Уже здесь. Расположились эльфийки в компании двух гномов с другой стороны от дерева. Разумный выбор места, явно принадлежит Лине – с дороги их не особо видно, а они, при желании, увидеть нас могут. Каллиан уже более-менее оклемавшаяся, протягивала гномам миски с похлёбкой, которую она же, судя по всему, и сварила. Лина же спрыгнула с нижней ветки – видимо, пряталась в кроне, следя за дорогой. Наше появление стало неожиданностью лишь для гномов: Лина едва заметно улыбнулась и кивнула, приветствуя нас, а Каллиан лишь спокойно отметила: – Мы вас заждались уже. Пока вас не было, эти славные гномы хотели купить у нас пса Элиссы. А Сэндал и вовсе старался на нём покататься. Но по какой-то причине пёс его боится… Бодан Феддик выглядел обычным среднестатистическим гномом. Ничего такого, что выделяло бы его из толпы. Светлые волосы, серые глаза, борода, заплетённая в несколько кос… А вот Сэндал выделялся. Во-первых, отсутствием бороды. Во-вторых, у него были редкие для гнома синие глаза. А в-третьих… Я в эти глаза старался не смотреть. Меня прошибало дрожью каждый раз, когда я сталкивался с этим взглядом. Никакой особой жути, просто… Казалось, что на меня смотрит нечто древнее. Куда древнее Митал. Вне всякого сомнения, Сэндал – Безупречный. Может, не до конца «безупречный», всё же с его речевым аппаратом что-то случилось. Или, скорее, с мозгом. Но на него однозначно воздействовал титан. Вот только где и как Сэндал умудрился с титаном познакомиться… Загадка. О том, что он сам может являться титаном или его воплощением и думать не хотелось. Тем временем Бодан вещал, расписывая себя и своего приёмного сына: – Мой мальчик может смастерить магический предмет практически из ничего, если, конечно, дать ему время. Он мог бы даже открыть собственную лавку, если бы знал, как. Увы, знакомство с лириумом сильно повредило его рассудок, так что мне приходится постоянно следить за ним. – Колдовство! – Да-да, мой мальчик, колдовство. Меня прошиб жгучий научный интерес, и я повернулся к Стражу: – Алистер, не одолжишь мне меч? – Меч Мэрика? Ну, да, конечно, держи. Но… Я взял протянутый клинок и достал его из ножен, направляясь в сторону Сэндала. Бодан застыл в ступоре, а затем бросился мне наперерез: – Стой! Что вы хотите сделать с моим сыном? – Ничего, гноме, не волнуйся. Я хотел показать ему меч с этими рунами. Мне они не известны, но может твой сын в них что-то поймёт, раз он так хорош, как ты описываешь? – Может он и поймёт, – успокаиваясь, но всё ещё косясь на меня, сказал Бодан, – но что ты хочешь узнать от него? Как я и сказал, он слегка повредился умом после контакта с лириумом. Его словарный запас весьма ограничен, хоть я и пытаюсь это исправить. Но, кроме слова “колдовство”, от него редко можно услышать что-то ещё. Сэндал протянутый меч взял с уверенностью и даже какой-то жадностью. Он осматривал руны на мече, касаясь их, проводя по ним пальцем, будто выписывая или запоминая. На мгновение каждая руна после прикосновения вспыхивала, чтобы вновь померкнуть, но я был уверен, что ничего плохого необычный гном не делает. Я закрыл глаза, пытаясь поглядеть на его работу, но увидел ровно ничего – настолько ярко сиял сам Сэндал в энергетическом плане, что затмевал собой мелкие проводимые им работы. Когда я выпал из видения энергий, Сэндал как раз заканчивал с лезвием и перешёл на рукоять. Там он тоже что-то начал чертить, от чего прочие руны стали мерцать. Как он это делал с драконьей костью, да пусть даже с сильверитом – я не понимал. Прочнейшие материалы, однако, охотно принимали на себя писанину гнома. – Надо же, мой мальчик так увлёкся, что сам решил улучшить ваш и без того отменный меч. Не стоит его отвлекать. Уверяю вас, что денег за это мы так же не возьмём, всё же, это его инициатива. Пусть это станет платой за прекрасный обед и беседу, которой развлекли нас ваши спутницы. – Ты делец и купец, Бодан, но не станешь брать деньги? – О, поверьте, именно потому, что я делец, я и не стану брать деньги. Я как никто знаю, что нежданная услуга ничего не стоит, потому, что некоторым она может быть неприятна, иные же просто откажутся платить за то, чего они не просили. А с вами, Серыми Стражами, опасно иметь дело. Не вскидывайся так, друг мой, я не верю в слухи о том, что это вы убили короля Кайлана. Быстро он меня в друзья записал, однако. Но к словам я придираться не стал, следя за действиями Сэндала, а Бодан, видя, что я потерял к нему интерес, начал присаживаться на уши другим личностям в отряде. В частности Морриган он начал предлагать посмотреть на искусный золотой браслет, который совершенно случайно был куплен им по дешёвке, и который отлично подойдёт к цвету её глаз. Ведьма казалась не особо заинтересованной, хотя в глубине глаз промелькнуло что-то такое, что Бодан аж рассыпался в комплиментах безделушке. Сэндал тем временем закончил работу с мечом и поднял взгляд пугающих меня глаз: – Колдовство! Я протянул руку, намереваясь взять меч, но гном отдёрнул его, качая головой. Затем ткнул в Алистера, что стоял чуть поодаль и снова произнёс: – Колдовство! – Алистер! Пойди и возьми меч. – А? А почему я? – Не уверен до конца, но ты, всё же, сделай, как я сказал… – Ну, ладно. Алистер подошёл и потянулся за мечом. В этот раз Сэндал не стал препятствовать, а наоборот, почти сам вложил рукоять в руки Стража. Алистер в недоумении повертел меч и повернулся ко мне: – И что изменилось? – Не знаю. Ты мне скажи. – Я никаких изменений не ощутил. Может, ты сам попробуешь понять? Алистер протянул меч мне, рукоятью вперёд, но в его руку вцепились крепкие гномьи пальцы и настойчивый голос упрямо повторил: – Колдовство! – Знаешь, Алистер, – наблюдая эту картину, задумчиво протянул я, – не стану я касаться этого меча. И советую вообще никому его не давать. Неспроста Сэндал так настойчиво уговаривает его не трогать… – Колдовство! – Не уверен я, что это была за эмоция, но то, что мои слова подтвердили – вне всякого сомнения. Забрав у Каллиан мешок со своей бронёй, я удалился на несколько десятков шагов в лес, дабы переодеться без лишних глаз. Стянув с себя остатки одежды, ставшие тряпьём, не забыть бы отдать их Алистеру, я ещё раз огляделся и, убедившись, что никого рядом нет, отцепил от руки протез. Ну, что я могу сказать, мне не показалось, но легче от этого не стало. Дюран отсёк мне руку чуть ниже локтя когда-то, но после ритуала Посвящения и моего изменения в Тени случилось кое-что новенькое: рука, спустя столько лет, начала регенерировать. Наросло едва ли миллиметров пять плоти, но я, уже хорошо изучивший, где начинается или где заканчивается рука, тут как посмотреть, эту разницу увидел моментально. Оставался вопрос: а какого, спрашивается, хрена она начала восстанавливаться только сейчас и сама? Только не говорите, что это действие Скверны. Я задумчиво стал натягивать на себя снаряжение. Времени на изучение этого открытия сейчас нет, но я знаю, куда нам надо отправиться, чтобы получить небольшую передышку и время на изучение. Редклиф. Когда мы вытащим Эамона из его полумёртвого состояния, замок станет весьма надёжной опорой для нашей группы. Да и в целом позиции пока несуществующей оппозиции станут довольно твёрдыми. Уже с поддержкой Эамона и, возможно, Кусландов, если они добрались до его замка и находятся в полном здравии, можно будет давить и на Круг, и на Логэйна. И даже на подгорное племя. В общем и целом, Редклиф, пожалуй, лучшее место для старта. Полностью облачившись, я повернулся и наткнулся на взгляд изумрудных глаз, выглядывающих из-за дерева. Ну, Лелиана, ну ёп твою мать! *То же время. Денерим. Дворец короля.* Спешно собранные эрлы и банны шёпотом переговаривались в приёмном зале. Весть о поражении при Остагаре и смерти короля Кайлана облетела Ферелден с такой скоростью, с которой, порой, не летают и птицы. Как это удаётся слухам – никто и никогда не мог узнать. Магия, не иначе. Да, прибыли ещё не все – отсутствовали тэйрн Кусланд и эрл Эамон, банны дальних земель так же не успевали на собрание, но собравший их самопровозглашенный регент при королеве Аноре, тэйрн Логэйн, ждать никого не собирался. Отдельной группой ото всех стояли банны, что лично присутствовали при Остагаре. Большая часть из них была подавлена, но некоторые, включая банна Тегана Геррина, брата эрла Эамона, просто полыхали злобой, огрызаясь почти на каждое высказывание. Но всех прибывших из-под Остагара объединяло одно – они не стремились разговаривать. Все люди, собравшиеся в замке, ждали выступления тэйрна Логэйна, а он, нынче, заставлял себя ждать. И это тоже было странно. Наконец, двери парадных залов распахнулись, и из них вышла королева Анора. Хотя, по мнению многих, это звание за ней не могло закрепиться надолго – она так и не дала трону наследника, а теперь, со смертью Кайлана, династия Тейринов угасла. И теперь кому-то иному придётся взойти на трон. Хотя, никто не сомневался в том, что это будет Логэйн… На какое-то время. А вот что произойдёт после его смерти… Следом за Анорой шёл и сам Логэйн. На его лице было вечное недовольное выражение, которое менялось только в те моменты, когда он расчёсывал пышную гриву своей дочери. Видели это немногие, и только лишь самые близкие, но слышали об этом почти все. Анора подошла к тронам, но садиться на свой не стала. Вместо этого она встала подле трона Кайлана, положив на него руку, а сам Логэйн спустился на пару ступеней ниже трона, обращаясь к собранию Земель: – Лорды и леди, все вы, кто откликнулся на мой зов в это сложное для Ферелдена время. Мы все скорбим о скоропостижно покинувшем нас короле Кайлане, который ринулся в бой, не убедившись в надёжности тылов. Вместе с ним пали многие славные сыны и дщери моего любимого Ферелдена, но орду порождений тьмы это не остановило – лишь ненадолго задержало. И у нас нет времени предаваться горю, в эти суровые времена. Армия понесла серьёзные потери, но земли Ферелдена велики, и я рассчитываю, что каждый из вас найдёт нам людей. Мы должны восстановить потерянное при Остагаре, и как можно быстрее. Многие готовы сыграть на нашей слабости, позволь мы им это. Мы должны отразить нашествие порождений тьмы, а затем быть готовыми к вторжению Орлея! Из толпы раздался злой рык: – Милорд, разрешите! К ступеням, что вели на вершину королевского помоста, протолкался банн Теган. Логэйн лишь скрипнул зубами. Среди всех баннов, что прибыли под Остагар, этого банна тэйрн опасался больше всего. Не из-за его риторики, земель или военной мощи, вовсе нет. Просто братец Эамона имел большое влияние на Кайлана, самого Эамона, а так же на его родную дочь – Анору. А ещё он громче всех оспаривал приказы Логэйна, призывая вернуться на поле боя и вступить в схватку с порождениями тьмы. И он был до ужаса разумен… Или труслив – не сумев переубедить главнокомандующего, он остался в войске, заставляя своими речами сомневаться прочих. А убивать его было нельзя, даже случайно, даже ядом – после такого его, Логэйна, авторитет, мог сильно упасть в глазах прочих. Нет, победить его надо было словом и делом, а не ядом или кинжалом… – Банн Теган? – Вы объявили себя регентом при королеве Аноре и утверждаете, что мы должны собрать силы ради блага нас и нашей страны. Но что на счёт армии, потерянной при Остагаре? Её вы оставили тоже ради нашего блага? Ваш приказ отвести войска был… Неожиданным! По залу прокатился ропот голосов, недовольных, удивлённых, возмущённых, а Логэйн с трудом подавил гримасу на лице. Вот и началось то, чего он не хотел бы… – Всё, что я совершил – я сделал ради независимости Ферелдена. Я всегда верно служил трону этой страны, и вам стоило бы поступать так же! Увы, но сам Логэйн никогда не отличался особым красноречием. У его старого друга, Мэрика, выходило это намного лучше, а Логэйн, произнеся последнее слово, по лицу Тегана и ближайших стоявших подле него баннов понял, что его красноречие опять его подвело. Лицо Тегана налилось кровью, а сам он прорычал: – Банны не станут вам кланяться только лишь потому, что вы этого требуете! Королём Мэриком за нами было закреплено наше право… Логэйн, не слушая дальнейшее пустое рассуждение, перебил Тегана: – Я никому не позволю нарушать безопасность Ферелдена! Тем более в военное время. Ни вам, – палец Логэйна указал на возмущённого Тегана, – ни кому либо ещё. Войска должны начать сбор сегодня же! В зале начала подниматься волна ропота, но Логэйн больше не стал слушать напыщенных индюков, и развернулся, поднимаясь по ступеням и покидая зал приёмов. – Ублюдок! Банн Теган, в раздражении сплюнул на пол. О да, он не был придворным банном, потому, порой, отступал от этикета, вот как сейчас, например. Развернувшись, чтобы уйти, он услышал голос Аноры: – Банн Теган, постойте. Поднимитесь ко мне. Просьбу вдовы короля Теган выполнил. Он помнил Анору ещё совсем маленькой девчушкой, как и Кайлана. Тогда он и сам был довольно юным сопляком, но, с годами, он не только сдружился с молодыми людьми – будущим королём и королевой, но и стал им кем-то вроде наставника. По крайней мере, они его уважали не меньше, чем его брата, Эамона. – Миледи? – Банн Теган, я понимаю, слова моего отца могут казаться грубыми, но он переживает за безопасность Ферелдена. И переживает смерть Кайлана… – Миледи, – Теган зло усмехнулся, не скрывая эмоции. За смерть Кайлана, как же. – Ваш отец переживает не за смерть бедолаги Кайлана. Я сказал бы, что его беспокоит больше трон и полученная им власть! – Теган! Как вы… – Анора, он рискует развязать гражданскую войну! И я сейчас не про его регентство и взятую на себя власть! Банны не потерпят такого к себе отношения! И если бы только Эамон был здесь… Анора несколько секунд колебалась, не зная, кого ей поддержать – Тегана, или своего отца. Она понимала, что Теган прав, прав намного больше, чем сам Логэйн, но она не могла оставить без поддержки того, кто был ей дороже всех прочих ныне живущих. Отведя взор, она произнесла: – Мой отец поступает так, как должно! Брошенные Теганом слова показались ей стуком молотка по крышке гроба: – Как должно? А, хотя бы, сделал ли он всё, что должно, дабы спасти вашего супруга?! С этими словами Теган отвернулся от вдовствующей королевы и направился на выход. Ему стоило как можно скорее прибыть в Редклиф. Только его брат мог остановить зарождающееся безумие внутренней войны. А отсутствие Эамона было не просто непонятным – оно было странным и подозрительным. От него давно не было вестей, и Тегану предстояло разобраться, что случилось с его братом.