Какая разница

Единственное, о чём СыЧжуй горько сожалел — что так мало времени провёл с Ци ПейСинем. Вот бы им встретиться раньше! Даже если бы они познакомились детьми, СыЧжуй был уверен, они бы стали лучшими друзьями. Потому что родственные души притягиваются. В этом он был убеждён. А убеждённость давала ему надежду, что СиньСинь не останется один. Во-первых, СыЧжуй строго-настрого наказал Лань ЦзинъИ присматривать за ним. Тот, конечно, фыркал и ерепенился, но в конце концов пообещал. СыЧжуй знал, что ЦзинъИ будет сильно горевать, а вдвоём они как-то сумеют пережить трудный период, потому что СиньСиня он тоже попросил позаботиться о ЦзинъИ. А во-вторых, раз Ци ПейСинь пока не нашёл в этом мире свою родственную душу, значит встреча ещё впереди. Кольнуло обидное чувство, что это будет не он, а кто-то другой. Отдавать СиньСиня никому не хотелось. Неужели это вот так ощущается ревность? СыЧжуй грустно улыбнулся — поздновато он научился ревновать. А ведь у настоящего Лань СыЧжуя, того, что остался в том мире, всё было хорошо, и он точно встретил свою родственную душу. Неизвестно, у кого больше оснований для ревности, у него или у СиньСиня. Потом вертолёт взлетел, и впечатления были такими ошеломляющими, что СыЧжуй даже грустить перестал. В самолёте интересно было смотреть в иллюминатор только при наборе высоты. А после полёт проходил большей частью внутри облачной массы, и создавалось ощущение, будто снаружи к стеклу прилепили лист бумаги. Лишь иногда облака уходили ниже, и открывался вид на бескрайнюю, ослепительно-белую равнину. В отличие от самолета, геликоптер летел гораздо ближе к земле, и горный пейзаж проплывал под ними во всей красе. Можно было рассмотреть автомобили на дорогах, большие и маленькие деревни, на полях — людей, похожих на муравьишек, заросли на склонах гор, ре́ки и водопады. Порой горные пики были настолько высоки, что вертолет лавировал между ними, и скалы, казалось, находятся так близко, что можно дотронуться. Никогда ещё родные горы не представали перед СыЧжуем такими великолепными. Он был рад, что напоследок насладился их красотой. — А почему не на плато? — с подозрением поинтересовался ПейСинь, когда вертолёт совершил посадку на небольшой ровной площадке неподалеку от деревни Цаи. — Судя по всему, наш противник уже в Облачных глубинах, — пояснил продюсер Лю. — Мы не знаем точно, как много у него там людей, как они вооружены, и прочее. Не хотелось бы сразу выдавать себя. Пусть лучше он подольше остаётся в неведении о нашем появлении. — Так вы пешком собираетесь подниматься? — Да, — кивнул Лю. — Как я понял, в монастырь ведут две дороги, правильно? — Правильно, — подтвердил Лань ЦзинъИ. — Разделимся на две группы. Вы, мальчики, будете нашими проводниками. Одна команда пойдёт по короткой тропе, вторая — по длинной. — Тогда, по короткой — я, — подал голос СыЧжуй. Хотя ЦзинъИ иногда поднимался по крутой тропе, он ужасно не любил этого делать, потому что боялся высоты. Чтобы ему не пришлось терять лицо, признавая это перед всеми, СыЧжуй вызвался первым. Ему самому эта дорога даже нравилась. Но он не подумал о ПейСине. Он осознал свой промах, едва взглянул на беднягу. Тот побелел как бумага, губы сжаты в линию, в глазах отчаяние и решимость. СыЧжуй даже не стал уговаривать его идти со второй группой, понимал, что тот не согласится. — Ты ведь в прошлый раз смог, сейчас уже проще будет, — виновато шепнул ему на ухо ЧжуЧжу. — Я же рядом. — Они будут нам мешать, — нашёл в себе силы улыбнуться ПейСинь и мотнул подбородком в сторону. — При них не поцелуешься. Ребята наблюдали, как люди продюсера Лю проверяют свою экипировку, и удивлялись, насколько хорошо те подготовились. В отличие от них самих. Впопыхах они ничего не взяли, кроме, разве что, курток. А у тех были и спутниковые телефоны для связи, и альпинистское снаряжение, и фонари всех размеров и мощности, и сухой паёк, и оружие, и много чего ещё. Собаки были всерьёз настроены сопровождать СыЧжуя, пришлось ЦзинъИ прицепить их на поводки и увести насильно. После этого и первая команда выдвинулась в путь. Ступая по знакомой тропе, оглядывая открывающуюся панораму родных гор, СыЧжуй остро осознавал, что делает это в последний раз. По крайней мере в этом теле. Воспринимать себя не настоящим человеком было сложно. Сяо Чжань и Вей УСянь попытались объяснить ему природу проекции, но одно дело понимать умом, другое — примерить на себя. Одно утешало — если он не живой в обычном смысле этого слова, значит и не умрет по-настоящему. Душа Вей УСяня, по его словам, вернется в тот мир, откуда была исторгнута, через тринадцать лет после его смерти, которые она провела в этом мире. И главная проблема в том, чтобы там оказалось подходящее тело. А вот с душой СыЧжуя всё и сложнее, и проще одновременно. Тело-то его с «основной» душой осталось там, и, скорее всего, сейчас исчезнет только проекция в этом мире. И, когда им доведется столкнуться в том мире, то новое воплощение УСяня встретит уже успевшего достигнуть шестнадцатилетнего возраста Лань СыЧжуя. От всего этого голова шла кругом. Мышцы ослабли за месяцы бездействия, и подъём давался с куда большими усилиями, чем в прежние времена. Раньше СыЧжую практически не требовались остановки для отдыха, а теперь он не просто пережидал, пока остальные переведут дыхание и соберутся с силами для нового рывка, но и сам приваливался к скале, давая ногам и спине расслабиться. ПейСинь обязательно пристраивался рядом. Хотя в присутствии посторонних они не могли целоваться, но руки не расцепляли на всём протяжении пути, где позволяла ширина тропы. Вечерело. В долине уже синели сумерки, но на высоте пока ещё было светло. Впрочем, тех, кто знал горы, это не могло обмануть. Стоит солнцу опуститься за дальнюю вершину, как очень быстро сгустится темнота. По расчётам СыЧжуя команда должна была успеть преодолеть самый опасный участок подъёма как раз до этого времени. Продюсер Лю заверил, что его люди хорошо подготовлены и смогут подняться даже ночью. Ну, члены команды это одно, а вот СиньСинь — совсем другое. СыЧжуй переживал именно за него, а не за незнакомых взрослых дядек. К чести ПейСиня, он вёл себя молодцом. Даже не дрогнул и не замешкался, когда оборвался скальный карниз и показались деревянные мостки. Он лишь посмотрел в глаза СыЧжуя, глубоко вздохнул и криво улыбнулся: — Запомни меня молодым и красивым. Наверное, это была какая-то известная шутка, потому что стоящий рядом мужчина, услышав её, коротко хохотнул. А СыЧжуй подумал, что очень хотел бы, чтобы его память не рассеялась вместе с его ненастоящим телом, а перешла к тому настоящему. Чтобы тот «он» не забыл СиньСиня и их любовь, чтобы сразу узнал его прежнее воплощение, и ему даже не пришлось бы снова влюбляться. Не доверяя дешёвому и изношенному альпинистскому оснащению монахов, люди продюсера Лю нацепили свою собственную страховку. Для СыЧжуя и ПейСиня тоже нашлись запасные пояса. Первым шёл опытный член команды, проверяя надёжность, следом уже остальные. Они действовали так уверенно и деловито, словно находились в спортивном зале, а не на высоченной скале. Ребят хотели разделить, но ЧжуЧжу не позволил. Он понимал, что по отдельности их проще страховать, однако не желал выпускать ПейСиня из вида. В большой компании и дорога показалась короче. — Не буду врать, что не успел испугаться, — сказал ПейСинь сойдя с пружинящих мостков на твёрдую землю. — Я очень боялся! Мне бы не помешала награда, как в прошлый раз. На бледном лице поблескивала испарина, но подмигнул он так залихватски, что СыЧжую стало наплевать на посторонних. Прижав ПейСиня к скале, он обнял его за шею и поцеловал прямо в белые губы. Впрочем, никто не пялился на них и, вообще, все проявили удивительную деликатность. Последний отрезок пути преодолевали уже с фонарями, а на плато вышли поздно вечером, практически ночью. Несмотря ни на что, СыЧжуй был рад вернуться в Облачные глубины. Монастырь не был его семьёй, ни по кому из братьев, кроме разве что Оуян ЦзыЧженя, он не скучал, однако именно тут всегда он чувствовал себя дома. Может, это была память сквозь миры и времена от настоящего Лань СыЧжуя? Посовещавшись, решили послать ЧжуЧжу и одного члена команды разведать обстановку в монастыре. Остальным надо было где-то отдохнуть и подготовиться к дальнейшим действиям, и ПейСинь предложил тот заброшенный дом на цветочной поляне. Почему-то СыЧжую было неловко вести туда чужих, словно явиться в гости без приглашения, но он подавил это чувство — в жилище, пустующее сотню лет, любой имеет право зайти. Что за глупости лезут в голову? Когда они были уже близко, СыЧжую показалось, что он что-то слышит: чьи-то лёгкие шаги или похожий звук. Вряд ли вторая группа сумела бы обогнать их, да и Лань ЦзинъИ не пришло бы в голову вести её сюда. Может, просто лесной зверёк? И всё же, СыЧжуй сделал знак остановиться и первым прокрался к дому, стараясь ступать невесомо, чтобы ни одна старая доска не скрипнула. Внутри было пусто, но ощущение недавнего присутствия было слишком явным, чтобы СыЧжуй списал его на мнительность. Кто-то покинул дом буквально несколько минут назад.