Непредназначенные

Проснувшись, Лютик увидел незнакомый потолок. Запах комнаты не был ему знаком, к тому же адски болела голова. В ней было так пусто, будто он перед сном принял кучу таблеток со снотворным, которое мама принимала после ухода матери. Но не велика беда, самому ему всё равно на эту суку. Думала, что две брошенные омеги не справятся и не смогут жить без неё. Скажешь тоже. Лютик с пяти лет начал привыкать к самостоятельной жизни. Сначала готовил покушать им двоим, потом понял, что маме, пропадающей на работе сутками напролёт, никак не забрать его вовремя из садика, успокаивал и заверял её, что способен возвращаться сам. Только попросил денег на перцовый баллончик. Но несмотря на все трудности Лютик был счастлив. Раз в неделю они ходили в парк смотреть на уточек, а потом покупали мороженое за евро. Самое вкусное в его жизни мороженое. Вечером они забирались под плед и смотрели мультики допоздна. Единственный день, когда Лютик может ложиться позже девяти и засыпать в маминых объятиях. Её запах полевых цветов и росы успокаивал и говорил, что они есть друг у друга. И никто им больше не нужен. Они сильные. Он, Лютик, сильный. А потом оказалось, что и одарённый. В музыкальной гимназии увидели его талант, стали развивать, и в уже в пятнадцать он давал сольные концерты в филармонии. Уговорил маму бросить тяжёлую работу, чтоб не страдало её здоровье, а весь заработок отдавал ей. — Женщины гораздо более грамотней распоряжаются с деньгами, так? — Юлиан, ты не должен всё тащить на себе. — Лютик, мам. Я просил тебя называть меня так. — Но, дорогой, Альфреда так… — Нет. Мне не нужно имя, что она мне дала. Мне ничего от неё не нужно. — Но ты же не отрезаешь себе уши? А они у тебя явно от неё. — Потому что с отрезанными ушами карьеру не постоишь. Надеюсь, со временем они сами как-нибудь укоротятся. Да, им и вдвоём было хорошо. Пока не появилась Лу́на. Тогда всё стало отлично. Уже через годик они узнают её второй пол. Мама ставила на альфу, из-за чего девочка была очень горда. Она, резко вставая на цыпочки, заверяла, что, когда вырастет могучей альфой, будет сама ходить на работу, чтоб у братика было больше времени на себя, и что непременно будет их защищать от всех напастей. А Лютика хотел, чтоб Луна была омегой. Нормальной омегой, без забот о завтрашнем дне, о счетах, о будущем. Лютик не хотел, чтобы она брала пример с него и быстро взрослела. Пусть насладится детством. Лютик попытался приподнять голову, но в глазах потемнело. Он старался вспомнить, как вчера провёл вечер, как попал в… отель? Он что, напился? Когда ему скоро выступать в столице? Где были вчера его мозги? Поморщившись, он приложил ладонь ко лбу. Вдруг по рукам прошла резкая боль. Он в шоке уставился на перебинтованные руки. — Что вчера, чёрт возьми, было? — голос… он был совсем хриплый. Так, без паники. До Дня взятия Бастилии ещё две недели. Он… сходит к врачу ещё раз? Он же был вчера у него? От попытки вспомнить хоть что-то из вчерашних приключений боль пульсом прошлась по голове. Парень цыкнул и напрягся, когда увидел, как в комнату, что-то тихо и гневно обсуждая, заходят двое мужчин. Лютик больше удивился тому, что двое человек были мужчинами-альфами, чем тому, что видел их так чётко (зрение было не самым хорошим). Нет, Лютик любил хорошо провести ночь с альфой, но обычно на утро он никого не видел. Что было только к лучшему. У него не было желания продолжать какое-либо общение с человеком, которым воспользовался на одну ночь. И если на чистоту, то больше Лютик предпочитал альф-женщин. Они объективно красивее. У них не так много волос на груди, хотя тут, конечно, зависит от дальних родственников… но они явно были утончённее, нежнее и опытнее. Не на практике быть может. Но в теории точно. Женщины ко всему относятся более ответственнее. Секс не исключение. А тут двое бугаев каких-то. И, что странно, Лютик совсем не чувствовал их запаха. Ничего. Только аромат завтрака где-то в столовой этого здания. «Наверное, из-за голода обоняние обострилось.» Живот буркнул, Лютик попытался сесть, чтоб начать явно неприятный разговор с любителями АОА (прим. АльфаОмегаАльфа), но теперь начало болеть всё тело. — Держи, — тот, что был покрупнее дал Лютику стакан воды и белую капсулу. Второй альфа встал у окна со скрещенными руками и такой миной на лице, будто ему под нос пёрнули. Лютик с недоверием взглянул на таблетку, но взял. — Обычный аспирин. Не самое лучшее решение, пить то, что тебе даёт незнакомый мужик, но эта боль уже так заебала, что насрать. Его инстинкты не трубят тревогу, значит, всё будет нормально. Прислушавшись к себе Лютик понял, что нутро… молчит. Впервые. Он ничего не ощущал внутри себя. Эта не та приятная пустота после слёз, когда ты отпускаешь нервы и отчищаешь себя. Это было новое чувство… подавляющее его утренний аппетит, его желание быстрой разборки с этими альфами, желание делать что-либо вообще. «Нет. Не время сейчас копаться в себе», — с этими мыслями Лютик закидывает таблетку в рот и быстро запивает водой. Морщится от лёгкого дискомфорта в горле и ладонях. — Не напрягай руки хотя бы сегодня. Лютик болванчиком кивнул, закрывая глаза. Боль постепенно отступала. Чувство пустоты притупилось, но не исчезло до конца. — Начинаешь знакомство со лжи, — коротко цыкнув в конце два раза, альфа у окна подошёл к кровати Лютика и сел на пуфик. — Ай-яй, Геральт. — Ты предлагаешь всё сразу вывалить? — Геральт сел напротив альфы, через кровать Лютика на стул, — Ну мы тогда тебя внимательно слушаем. Лютик сел в своей кровати, осмотрел горе собеседников. Тот, что был Геральтом, выглядел как недо-рок-звезда. Кожаные штаны со множеством карманов, черным мощным ремнём, белая обычная майка, кожанка с небольшими шипами на плечах и…боже, это что армейские берцы? Летом? Волосы, явно выкрашенные в белый, были до плеч, верхняя их часть была собрана в пучок и открывала вид на проколотые уши. Обычные стальные кольца с шариком. Второй был хотя бы одет по погоде. Обычные коричневые броги, джинсы, чёрная гавайская рубашка в ананас, на правой руке была какая-то татуировка треугольников и… эм, портупея? На лице были три шрама, которые, к удивлению Лютика, ему шли. — Для начала принято представиться. Я Ламберт, руку не жми, — голос Ламберта был низкий, на пол тона ниже геральтова, и, кажется, Лютик заметил блеск металла во рту. На языке. Пирсинг. Пиздец. Он трахнулся с порноактёрами или что? У них ещё какие-то линзы жёлтого цвета с кошачьим зрачком и кулон с головой волка. Они из секты? Хотят и Лютика к себе затащить? Стоп. Руки… — Что, блять, произошло с моими руками?! — Лютик пытался зло крикнуть, но получилось только хрипло проговорить, — и с голосом. — Голос ты сорвал от криков, а руки были пригвождены к столу. По спине Лютика стекла капелька пота, и он не заметил угрожающего рыка Геральта. — Уж лучше бы клофелином накачали, накой хуй вам мои руки сдались? Мне как теперь играть? — в голове Лютика слишком много тревожных мыслей, и одна летела быстрее другой, — В секту я не вступлю, похищать меня не советую — я буду самым ужасным пленником! А если мы просто переспали, то в трезвом состоянии я уже не принтер, и наде… — Стоп-стоп, — Геральт почувствовал страх исходивший от омеги, — тебе нужно успокоиться, мы тебя не трогали и ничего пл… — А что значит ты не принтер? — Ламберта не волновала их медленно накаляющаяся обстановка и злой взгляд ведьмака, явно недовольного тем, что его перебили. — В меня не будут вставлять цветной, — Лютик, вздёрнув нос, перевёл взгляд с Ламберта на Геральта, — и чёрный картридж. Ламберт прыснул в кулак, Геральт тяжело выдохнул, но кажется никто не злился. Это немного успокоило Лютика. — У тебя много вопросов, я знаю. Мы тебе всё объясним, но сначала тебе нужно поесть, — большая ладонь медленно и невесомо накрыла правую руку Лютика, — Хорошо? Живот омеги без её одобрения угукнул. «Предатель.» Лютик кивнул. Он быстро разберётся со всем, может потребует материальную компенсацию за раненые руки, пойдёт домой и больше никогда их не увидит. У него ещё есть свои планы. — Мы будем ждать тебя внизу, в столовой. Я Геральт, а ты Юлиан, верно? — Лютик, зовите Лютиком. Геральт немного сжал ладонь, кинвул, а потом направился к выходу, окрикнув напарника. — Если что, твои вещи в сумке у зеркала. Можешь переодеться, — бросил напоследок Ламберт, — Только аккуратнее, — он кивнул на забинтованные ладони. Лютик конкретно ничего не понимал, но старался себя не накручивать. Геральт прав, сначала нужно покушать. Самый важный приём пищи — это завтрак. После него он может такой скандал поднять. Омега аккуратно встала с постели, потянулась и подошла к сумке. Странностей всё больше. Вещи были сложены так, как сделал бы сам Лютик. Расчёска, косметичка, его цветные рубашки и ремни… новые рубашки? Он таких не помнит. Какой-то полухалат в полоску. Нагнувшись, чтоб вытащить приглянувшуюся вещь, он почувствовал тяжесть на шее. Медальон в виде змеи, который он тоже не помнит, чтоб покупал. «Что за частичная амнезия?» Он хотел его снять, но, когда рука потянулась к замочку, глаза змеи сверкнули в предупреждении. Лютик погладил холодный метал, будто успокаивая магическое украшение. Он почувствовал связь с амулетом, почувствовал, что ему самое место на его шее. И по-другому не может быть. Пусть так и будет. Мысли вернулись к одежде. Лютик достал лёгкое хаори. Красные, белые, берёзовые вертикальные полосы сменяли друг друга. Главное, что ничего застёгивать не нужно. Омега нашёл чёрные шорты до колен, к ним красный пояс, белую майку под хаори и начал аккуратно переодеваться. Кеды нашлись у двери. Порывшись ещё немного он наткнулся на документы, кошелёк и перцовый баллончик. Года идут, а привычка быть готовым к самообороне осталась. Хоть Ламберт и Геральт явно же желали ему зла, сомневаться в людях никогда не плохо. Проверив срок годности, Лютик положил баллончик в задний карман шорт. Потом парень пытался найти свой мобильный… его он не мог не положить в сумку или карман, если собирался куда-то, даже в магазин через дорогу. Ладно, он ещё спросит об этом. Проверив свой внешний вид, омега кивнула и развернулась к двери. Но метнулась к зеркалу. Зрачок был ненормально вытянут, как у кошек. Лютик попытался увидеть края линз на глазах, жмурился и шлёпал по щекам. Игрой света это быть не может, что тогда это за чертовщина. Зашумевшая от порыва ветра штора привлекла внимание омеги к окну. Лютик увидел море… море, которого нет в его городе. Но самое странное, что, смотря на эти полупрозрачные синие волны, омега не чувствовала шока. То есть удивление было, но оно подавлялось дырой, которая цепью сковывала чувства Лютика и не давала им развиться или как-то сильно влиять на него. Да, ему было тревожно среди незнакомых альф, но не так, чтобы сорваться и убежать. Да, его забинтованные руки вызывали кучу вопросов… но все раны же затягиваются. Он удивился побережью, но как он сюда приехал, так и уедет. Для обычно очень эмоционального Лютика такое не было нормальным. Из-за гормонов иногда находила апатия, но это была явно не она. — Для начала мне нужен телефон, — парень целенаправленно вышел из комнаты на поиски столовой и двух странных альф.

***

Гаральт ещё вчера договорился с Ламбертом, что они ни при каких условиях не будут рассказывать Лютику какие-либо детали вчерашнего вечера, дабы не стриггернуть воспоминания. А этот упёртый ведьмак как ни в чём не бывало говорит про гвозди в руках. И как теперь им объяснить это омеге? — Ну не раскисай, красавчик, — видимо всё недовольство Геральта было написано у него на лице, — Хочешь я всё ему растолкую? — Ламберт, продолжая намазывать масло на тост, легко улыбнулся своему напарнику. Они одни сидели за столиком на террасе, остальные гости отеля предпочли сесть в зале с кондиционером. Лишь бы глаза не мозолить на ведьмаков. Да, в этой стране их точно не любили, а некоторые вообще не знали, что такие мутанты существуют. Интернет ограничили ещё тогда, когда он появился. Информацию о них особо не нароешь. Главы государства нарушали свои же собственные законы, а ведьмаки, имеющие везде независимость, легко могли помешать их планам. Раньше Геральта привлекала мысль учинять справедливость, но жизнь показала, что общество, нежелающее этого, не примет все его старания. И как говорил Ламберт, благородством сыт не будешь. Но иногда можно постараться для простых добрых людей, даже за спасибо. Ведьмаки имели разные точки зрения во многих вопросах, часто из-за этого спорили, иногда ругались, но понимали, что своими различиями отлично дополняют друг друга. И, казалось, в вопросе безопасности и стабильного состояния их общего подопечного, они царапаться не будут… да, казалось. — Ты так спокойно это говоришь, будто не понимаешь, насколько всё серьёзно, — Геральт, выпив немного холодной воды, помешивал свой эспрессо. Улыбка Ламберт исчезла так же быстро, как она проявилась. — Знаешь, когда Лютика половину ночи трясло будто в припадке, и я думал: «Всё, пацан прям у меня на руках откинется», в то время как ты просто уехал в отделение полиции, — тост с маслом был отложен на тарелку, Ламберт сложил пальцы в замок, стараясь не повышать свой голос, — Я считаю, что настроен серьёзнее тебя! — Мне нужно было проверить, были ли у него правонарушения, — Геральт сделал маленький глоток кофе и взял стакан с водой в руку, — лично увидеть, как они стирают все данные о Юлиане. — Ах, да, это же такое важно дело, — Ламберт в два укуса прикончил свой тост, — которое точно не сделать, совершив один звонок. — Они могли блефануть. — Соврать ведьмаку? — бровь Ламберта приподнялась. — Геральт даже тут полиция не настолько охуевшая. Просто признай, что ты побоялся остаться с нами. — Ничего подобного, — Геральт делает глоток воды, — это просто ради его будущей безопасности. Мышцы на лице Ламберта дёргаются. — А о его безопасности в эту грёбаную ночь ты не подумал? — руки уже чесались дать Геральту по его пафосно-правильно пьющей кофе роже. — Ты же за ним приглядывал, мне можно было не беспокоиться. Ты прекрасно справился. Вот так всегда. Снимает раздражение каким-нибудь комплиментом. — Только твоя нефильтрованная речь может прибавить поводов для беспокойства, поэтому следи за ней лучше. — О, да, — Ламберт тянется к их маленькой тарелке с фруктами и смачно кусает грушу, представляя на её месте какой-либо участок кожи Геральта. — И что бы ты, мне интересно, сказал про его руки? Через пару дней всё должно будет зажить, Лютик снимет бинты и увидит шрамы, вполне ярко показывающие способ их появления. — Вот через пару дней я бы и сказал правду. — А можно мне сейчас сказать правду? У меня имеется большой список вопросов. Геральт обернулся на хриплый голос. Он удивился росту омеги, примерно метр восемьдесят. Его плечи не были такими широкими как у Ламберта, а мышцы — накаченными как у самого Геральта. Но для своего второго пола сложен Лютик был замечательно: икры на вид очень крепкие; осанка не нарушена; из-за широких рукавов накинутого хаори нельзя было точно сказать, насколько руки мальчика знакомы с тренировками или тяжёлым трудом. Но у Лютика не будет выбора, тренировки для рук станут обязательны каждый день, как только раны затянутся. А тренировки для всего тела стоит начинать уже сегодня. Приседания, прыжки, скручивания, подъемы корпуса лежа с касанием к носкам в верхней точке, планка обычная, с поворотом корпуса, с движением таза вверх-вниз… нет, пожалуй, для первой тренировки это немного многовато… «Можно начать с бега… за Плотвой. Да, прекрасное начало.» — Геральт предвкушающе улыбнулся. Тем временем омега плюхнулась на стул и внимательно осматривала выбор на завтрак. Мальчик потянулся за графином со свежевыжатым апельсиновым соком, который обожает Ламберт. Его кисть дёрнулась, когда он подносил графин к стакану, и Ламберт уже собирался рыкнуть на Лютика и всё сделать сам. Было видно, что ладонь не в восторге от выпавшего ей задания. Но юноша не собирался просить помощи. «Ну пока что» — усмехнулся своим мыслям Ламберт. — Сначала меня интересует кто вы и где мы находимся, — Лютик, успешно закончив наливать себе сок, положил себе пару сосисок, омлет и поглядывал на тосты. Он начал пытаться резать сосиски, сжав столовые приборы, что было не самой лучшей идей. Мальчик выронил их почти сразу. Ламберт проследил за падающим ножом и заметил кеды омеги. Шнурки были не то что не завязаны, они даже не заправлены. Просто свисали. Ожидая, когда парень о них споткнётся и расшибёт себе чего-нибудь. Непорядок. — Я и Ламберт ведьмаки, — Геральт, заметив недоумевающий взгляд Лютика, понял, что тому это ни о чём не говорит. — Мы те, кто устраняет потерявших человеческий облик и разум людей за деньги или услуги. Обычно заказы приходят от глав государства, полиции, иногда от обычных людей. А находимся мы на севере Франции… Ламберт, что ты делаешь? — Да я почти закончил. Лютик смущённо пялился вниз и похоже полностью прослушал последние слова Геральта. Ламберт сидел на одном колене и завязывал омеге шнурки. Завязав двойной бантик на кедах, он поднялся, оттряхнул джинсы и сел обратно за стол. — Тебе тосты с маслом или джемом сделать? — Ламберт взял свой нож и ждал ответа, стараясь не думать, как Лютик мило прикусил свою губу… он, видимо, не ожидал такого внимания к себе, хотя почти всё внимание ведьмаков будет уделено ему. Ближайший месяц точно. — И с тем, и с тем, — Лютик повернулся к Геральту, чтоб поскорей забыть вид тёмной склонённой макушки и полностью сосредоточиться на разговоре. Но напоследок буркнул вправо. — Спасибо. — Пожалуйста, пацан. Геральт старался держать спокойное лицо. Ламберт, проявляющий некоторую заботу его удивлял… но с другой стороны — это его первое опекунство, может и последнее. Даже хорошо, что он начинает делать исключения для Лютика. Ведьмак посмотрел на тарелку омеги, куда отправился сделанный Ламбертом тост. Его мальчик съест руками, с омлетом и сосисками такого не провернёшь. Геральт начал нарезать всё по кусочкам. Теперь настало время Ламберта удивляться. «Он его может и с ложечки кормить начнёт?» Брови альфы почти встретились с его залысиной, когда он увидел, как Геральт насаживает на вилку кусок сосиски и подносит его к губам Лютика. — Ну уж нет! –попыталась крикнуть омега, выхватив вилку. — Есть я способен сам. И показательно впихнул в себя несколько кусочков омлета следом за насаженной частью сосиски, потом взялся за тост. — Кстати, что там с гвоздями в моих ладонях? И что вы, ведьмаки, забыли тут со мной? — не переживав, спрашивает Лютик. — Про гвозди и про подробности вчерашнего дня мы не можем тебе ничего рассказать. Ты сам вспомнишь рано или поздно, но лучше поздно. Лютик отклонил голову в немом вопросе. — Если очень вкратце, ведьмаком становятся человек, у которого разорвалась связь с его истинной парой. Из-за ранней кончины, что крайне редко, или предательства, — Геральт набрал побольше воздуха. — Вчера, Лютик, тебя предал твой истинный, ты пока не помнишь его и всё с ним связанное. Ваша связь разорвалась, появился медальон, один из твоих самых важных вещей теперь, и начался процесс мутации. Ты начинаешь становиться ведьмаком, как я и Ламберт. Ты уже видел свои глаза? Лютик ответил кивком. Он не знал, ему продолжить слушать эту чушь, кушая завтрак, или пойти в полицию прям сейчас. — Зрачок ещё голубой, потому что твоё тело только начало переформировываться. Чтобы этот процесс проходил легче тебе нужно пить таблетки, которые мы будем давать. Обязательно два раза в день, утром и вечером. «Ну да, таблетки. Может наркотики, чтоб я совсем соображать перестал и поверил в этот бред.» Но следующие слова Геральта поставили под сомнение мнение Лютика. — Они ещё притупляют чувство пустоты, которое особенно острое в первые дни, оно идёт бонусом к мутациям после разрыва связи. То, что сейчас будет с тобой происходить — это испытание медальоном. Лютик взял свою змею в ладонь. — Ты должен пережить разрыв связи с истинным. Физически и морально. Помогать тебе в этом будут таблетки и опекуны — это мы. — А что дальше? — безэмоционально спросил Лютик, продолжая рассматривать свой медальон. Геральт продолжил говорить, а Ламберт молчал и хмурился. Всё-таки в становлении ведьмаком мало чего приятного. — Как пройдёт полтора месяца, твоё тело окрепнет, а дух закалится, мы прибудем в Каэр Морхен. Можно сказать, это наше гнездо, укрытие, для некоторых дом. Там пройдёт второе и последнее испытание — испытание травами. Но я надеюсь, что может тебе оно не понадобится. — Почему? — Ты омега, первый омега-ведьмак, хотя скорее недоведьмак пока, при моей жизни. Телу альфы, после окончания мутаций испытания медальоном, требуются более сильные и болезненные мутации, иначе организм начнёт отторгать самого себя. Ты ещё не ведьмак, но уже и не человек. Стать человеком обратно невозможно, поэтому остаётся либо домутировать в ведьмака, либо умереть, — Геральт залпом допил давно остывший кофе. — Пережить сильные мутации мало кто может. Возможно с омегами есть другой вариант событий. Лютик никак не реагировал. Он уставился на виноград в тарелочке фруктов, взял горсть и начал закидывать в рот по одной штучке. Ламберт кидал то на него, то на Геральта настороженный взгляд. Они сидели в тишине, пока Лютик за обе щёки уплетал виноград. Когда он закончился, Лютик поставил локти на стол и закрыл лицо руками. Геральт понимал, как это всё внезапно и несправедливо, как это обескураживает. У тебя заканчивается жизнь, не успев начаться. Он сам стал ведьмаком в двадцать. И предпочёл бы умереть после того, что прошёл… но ему не дали. По-честному, ни у кого из них не было выбора. И чтобы Лютик ни делал или говорил, у него тоже нет выбора. Геральт пусть даже силой, но заставит его жить и пойти с ними. Он насмотрелся смертей, эта омега не станет его очередным бременем. — За заказы хотя бы хорошо платят? Больше, чем за концерты на рояле? — натянуто-оптимистично тихо спросил Лютик. — Нормально, пацан. Мы не жалуемся. Лютик тяжело выдыхает, медленно опускает ладони и облокачивается на спинку стула. — Ладно, попробуем это хуёвое приключение в мир героев меча и магии. Но только с одним условием. Половину заработка вы отправляете моей семье. Номер карты у меня есть в кошельке. И ещё я требую телефон прямо сейчас, — Лютик в нетерпении скорого разговора с матерью возбуждённо дёргает ногой под столом. Ему точно нужно выговориться и найти поддержу у родного человека. Геральт отвечает немного грустным голосом: — Мы не можем принять такое условие, Лютик. Прости. — Почему ты за вас двоих всё время говоришь? — омега старается не слишком сильно повышать голос, чтоб не тревожить пострадавшие связки — Ламберт! Что ты думаешь? Я могу переводить не половину нашей общей выручки, но тогда моя доля удваивается! А с вас поесть. Ламберт только смотрит на него с какой-то тоской, достаёт свой телефон, протягивает его омеге и говорит: — Это всё, что я могу сделать. Ты же хотел позвонить им, так? Геральт был явно против затеи Ламберта, но не успел выхватить телефон. Лютик со скоростью мангуста отбирает мобильник, вскакивает со стула, становится за спину Ламберта и показывает ведьмаку язык. Цокот ногтей по экрану. Топот ноги мальчика. — И что ты этим хочешь сделать Ламберт? — тихо шипит Геральт. Ведьмак пожимает плечами. Переводить деньги мертвецам они точно не будут. Говорить про смерть семьи Лютика тоже. Правда, чего он хотел добиться? Может не обнадёживать парня. Долгие гудки без ответа начнут его тревожить. Он начнёт искать поддержки у него и Геральта. Если омеге в голову придёт мысль поехать в дом, то у неё всё равно не получится. Она не помнила, как приехала в этот город, была удивлена этому месту. Плюс говорила на английском. В её комнате, в доме так вообще стояла не до конца разобранная сумка с вещами, что очень упростило их задачу. Значит, это был не их дом, а истинной пары парня. Либо они вместе его снимали. Топот ноги прекратился. Геральт заметил первую улыбку Лютика за это утро. Широкую и искреннюю. И услышал самое неожиданное из его губ: — Привет, ма! Ты чего так долго трубку не берёшь? Ну ладно, ладно. Омега начала что-то трещать, а ведьмаки ошарашенно смотрели друг на друга. Мама Лютика однозначно не могла ответить. Она, блять, ничего не могла в мёртвом состоянии! Кто бы сейчас не подделывал её голос, это нужно быстрей прекращать. Они вскочили с мест, но Лютик их заметил и начал бежать по террасе, смеясь. — Они дали вам достаточно денег? А это сколько? Чегооо? Ну всё, я кладу трубку, а то эти скромняги кажется крайне недовольны, что я раскрыл их благие дела. Лютик кинул телефон Ламберту в руки, а сам двинулся в здание. — Я попытаюсь принять душ, а потом можем выдвигаться куда скажете.