Непредназначенные

Ламберт успел и допить вторую бутылку, и подточить мечи, и посмотреть шесть серий «Жизнь Свена» с телефона, и задуматься поспать уже, когда вернулся запыхавшийся Геральт. Он с удивлением глянул на лежащего в кровати ведьмака. Без вина. Посмотрел на лишь две пустые бутылки у ножки стола. — С каких пор ты перехотел пить? — Просто настроение пропало. Геральт кивнул, повесил свою куртку, обнажив руки, покрытые почти невидимыми розеолами, рубцами, и увидел, что его одеяло отсутствует. — Лютику стало холодно? Он спит? Ламберт присел, дотянулся до зарядки и подключил шнур к мобильному. — Он просто задремал, я его перенёс в комнату, а доставать из-под его тела одеяло не решился. — А… — И перевязал ладони. Всё в порядке. Переведя дыхание и решив не тревожить омегу, Геральт начал готовится ко сну. — Тебе я своё не дам, и не проси, — Ламберт ревностно подмял край одеяла под ноги и натянул его ближе к лицу. — Очень надо, — переодевшийся в просторную футболку и штаны, Геральт выключил свет и лёг к себе. Скоро уже начнётся рассвет, если они хотят быть работоспособными, засыпать нужно сейчас же. Но никого в царство Морфея не тянуло. — Что ещё нашёл в ресторане? Про комнату, от упоминания которой Лютику становится дурно, Ламберт не будет спрашивать. Если он рассказал Геральту, значит, Геральту. Пусть к каждому опекуну выстроятся свои точки соприкосновения и своё доверие. — Хвост белки, прикреплённый ножом. Какой-то знак, но явно не нам. Больше ничего: ни документов, ни следов. — Может полиция подчистила, так как сотрудничала с хозяевами ресторана? — Тогда бы нам не дали так просто уйти, — Геральт протёр глаза. — Но что-то не чисто. Я позвонил Весемиру, кратко описал всё. — Что старый хрыч насоветовал? — Чтоб мы в это не влезали. Эту территорию уже взяли под контроль, и никаких прошлых дел там проворачивать не будут. — А Лютик? — с напором спросил Ламберт. — Если до него ещё какие уроды доебутся? Не влезать? Геральт повернулся на бок, чтоб посмотреть в горящие жёлтые глаза. Такие же как у него. — Ты несёшь чушь. Просто уедем из Франции, никто Лютика в Германии знать не будет. Как твой немецкий? — Предпочёл бы забыть, — фыркнул Ламберт. — Думаешь, за нами не поедут? Геральт хмыкнул и странно улыбнулся. Со злым предвкушением. — Если поедут, они знают, что их ждёт. Из не зашторенного окна показались первые лучи солнца. Они проходили свозь стеклянный стол и разбивались на маленькие радужные пятнышки на полу. Этот день бесповоротно ушёл, оставшись на самых видных полках памяти ведьмаков. Утренняя тишина, прерываемая лишь редкими стрекотаниями кузнечиков, располагала к себе. Но была не способна унять тревоги альф, которые будут с ними до конца пути становления Лютика как ведьмака. — Лютик же не умрёт? Ламберт сказал это так тихо, что шелест кустов казался громом. Он откинул от себя одело и уставился в потолок. — Да, у него же есть мы. «У него есть ты», — подумал Геральт, почувствовав тонкий аромат вишни со стороны кровати Ламберта, устало вздохнул и закрыл глаза.

***

Лютик клацал по клавиатуре ноутбука, который он стащил из сумки Геральта, оба опекуна, кажется, не проснулись от его ловкого проникновения. Очень удобно, что пароль был написан на самоклейке у веб камеры. Видимо, бравые ведьмаки, способные завалить кого-угодно, проигрывали паролю учётной записи винды. Хотя забывал Ламберт, а Геральт просто задолбался ему напоминать, вот и написал на бумажке, приклеив на самое видно место. Да, всё было именно так. Лютик в этом уверен. Кое-как он разобрался со всеми проводами, спасибо модему и интернету. Подключил маленькую магнитолу с пустой кассетой и выбирал композиции. Он нихрена не поспал. Стоило Ламберту закрыть за собой дверь, стоило Лютику остаться в одиночестве, тяжёлые мысли начали давить, стараясь расколоть его плоть и вырвать зубами тонкие сети нервов. Ему хотелось плакать, но слёз не было. Как неудачно сложился прошлый вечер. Его тошнило, но облегчить себя он не смог, потом сухие слёзы, застрявшие внутри и не дающие покоя. А чувство пустоты от разрыва истинности, будто зверь из того же семейства, отступило, чтоб Лютик не извлёк никакого преимущества из своего положения. И ведь обычно омега не сдерживала себя в подобном проявлении эмоций. Ей хотелось плакать, она будет рыдать, хоть на глазах у всех, хоть в грудь матери. К чему себя сдерживать, любой заслуживает право поплакать, когда хочется. И впервые Лютик хотел, но не смог. Он дико хотел, чтобы через слёзы из его головы вышел крик маленького жеребца, что звучал на фоне сознания. Мальчик смог отвлечься только когда из комнаты альф послышался тихий переменный звон металла, а позже закадровый смех и музыка из заставки сериала. Он зацепился за эти звуки, не давал себе возможности вернуться к убитому состоянию. Пока не вернулся Геральт. Он всё слышал. И к облегчению хвост белки не открыл никакой пережиток прошлого. Но всё равно напрягал. Подождав полчаса тишины, омега метнулась, выкрала ноутбук и упаковку с чуть засохшим пармезаном. На одну кассету ушло два часа. Чего Лютик туда только не напихал, перекусывая твёрдым сыром. Пару любимых песен, тройку популярных сейчас и такие редкие экземпляры, которые он записал, чтоб просто посмеяться и отдохнуть. Потому что на серьёзе такое дерьмо слушать не возможно. Когда мальчик начал вбивать любимую песню своей матери, которую он также никогда не прочь был послушать или даже сыграть, змея на шее предупреждающе зашипела. Испытывать себя и её он не собирался, никаких *Странников в ночи. Порывшись в своей сумке, Лютик достал ручку и написал на строках кассеты «Лучший плей-лист Лютика №1». Второй номер он сделает как-нибудь потом, его настроение, чуть поднявшиеся от прослушивания музыки, разрушилось из-за боли в голове. То ли от бессонной ночи, то ли оттого, что у него теперь без этого никуда. Пора будить ведьмаков и просить таблетку. Но у Лютика же было обычное обезболивающее в косметичке. Перед выступлениями от волнения часто болел живот и ибупрофен его постоянно выручал. Пусть Геральт и Ламберт ещё поспят, это точно не будет лишним. Омега, отыскав конвалюту, двинулась к ванной.

***

Сон Геральта был более чутким, чем Ламберта. Этим он обязан своему прошлому. Без старых привычек он бы погиб, не узнав настолько сильно его жизнь поменяется. При всём уважении к его погибшему истинному, быть ведьмаком лучше, чем военным пехотинцем. Жаль желание Геральта покончить с последним и быть в неведении от первого не имело ни для кого значения. Весемир отличный ведьмак. Он хороший боец, имел ум и хладнокровие, чтоб оставаться в более выигрышном положении при переговорах. За это Геральт его уважал, но как опекун… полный пиздец. Это подтвердят и Эскель, который был немного старше Геральта, и Ламберт, которому очень не повезло не иметь других альтернатив. Белый волк смог избежать методов старой школы, больше похожих на пытки в лагерях, при обучении Цири… но до неё был Лео. Обычный клерк Лео, альфа, тридцати лет, мягкий молодой человек. О нём знал только Весемир и Йен, с которой уже тогда Геральт нашёл общий язык. У Лео не было стержня, как сказал Весемир, он умер бы в любом случае на испытании трав. Но Геральт сомневался, что тогда для его подопечного был лишь плохой исход. Если бы он был более осмотрителен, настойчив в своей опеке, разговорчив в конце концов, альфа смог психически освоиться. Только жизнь не любит сослагательного наклонения, всё происходит только раз и никто не способен повернуть время вспять, так что самоукорения Геральта не имели смысла. Да, на нём лежала ответственность за безопасность Лео, и он делал всё возможное для его будущего. Но будущее в роли ведьмака не то, что подходило обычному офисному работнику, любящему стабильность, фикусы и акции в пиццерии. Все тренировки Лео переносил тяжело. Тело, привыкшее к сидячей работе и готовое разве что к очередному геморрою, не справлялось с нагрузками. Медитация у него переходила в сон, а из знаков максимум — огонёк на свече с помощью Игни. Но в одном ученик точно превзошёл учителя, Лео сделал то, чего у Геральта не получилось. Он покончил с собой. За Лютиком пока суицидальных наклонностей не наблюдалось. Он если любил стабильность, то только финансовую. Геральт спокойно мог представить, как он, будучи подростком, баламутил в школе, не стеснялся в выражениях и шутках, за что часто получал дисциплинарные выговоры, поэтому научился выкручиваться и импровизировать. И будь мальчик трижды хорошим пианистом, его дерзость и вызов во взгляде не придушили официальные концерты. Это поможет ему на тренировках. У них всё получится. Омега может сама ещё не заметила, но её походка уже стала такой тихой, что не разбудила ведьмаков. Организм интуитивно пользовался новыми возможностями. Геральт услышал только звук открывающейся молнии. Жёлтый приоткрытый глаз проследил за Лютиком, утаскивающим ноутбук, пармезан и сумку с оборудованием для кассет. Солнечные лучи, успевшие подняться, немного поигрались в волосах омеги, и замерли на стене, в своём обычном пристанище. Геральт понял, что хотел бы подольше посмотреть на этот лёгкий ореол, украшающий Лютика и придающий его грустному лицу с тёмными синяками под глазами вид благородного мученика, на которого, также как ведьмак, могли бы смотреть сотни глаз, прося защиты или прощения, живя они в другом веке. Это было странным для Геральта. Он видел людскую красоту, но никогда не признавал её. Если самая изящная омега имела прогнившую душу, можно назвать её красивой? Рассуждая как эстет, кончено, можно. Её внешность будоражит, вдохновляет и очаровывает. Большего не нужно. И Геральт встречал невероятной внешности людей, некоторых целовал, с иными лишь разговаривал. Тех нескольких часов, проведённых в их компании, хватило, чтоб разрушить понятие человеческой красоты в голове ведьмака. Он не мог не связывать внутреннее и внешнее, поэтому красота осталась только в архитектуре, в холодном гордом камне, честном и вечном. Своих друзей и Цири Геральт находил просто приятными. Черты их характера вписывались в необычную внешность и создавали идеально подходящие по манере общения и повадкам образы. Альфа не придавал значения их внешнему виду, только глаза Йэннифер, как исключение, всегда притягивали внимание и казались волшебными. Но Лютик… он был прекрасен в своём страдании. В их первую встречу, вчера у моря и буквально только что. Бессонная ночь вымотала и истязала его… и Геральт загляделся на это? Улыбка шла омеге намного больше, она заставляла Геральта самого улыбнуться, её смех так приятен был для ушей, а прикосновение ладони ощущалось как награда за выдающиеся заслуги. Счастливый Лютик был очарователен, словно первый подснежник, дающий надежду древним людям на скорое завершение суровой зимы. Но в глазах Геральта угнетённый побитый Лютик был красивым. Действительно красивым. Опекун знал, что такие мысли далеко не правильные и лучше будет навсегда их забыть, пресекать любые намёки на их появление. Он не поддался им, не трогал омегу, когда та не желала, но в следующий раз Геральт сможет сдержать себя? Скорее всего, да. Ламберт — его личный предохранитель, но лучше не давать волю новым порывам. Они доберутся за час езды по магистрали А16 до парка Кейп-и-Марэ-д’Опаль. На одном из мысов, не облюбованных туристами, есть одинокий домик, там можно провести тренировки для мальчика и выбрать ему оружие получше перцового баллончика. Но это позже, пусть пока подготовит для них хорошее музыкальное сопровождение. Геральт перевернулся на другой бок, отчистил разум, задремал и вскочил с кровати, когда услышал глухой стук. От шороха простыней и быстрых шагов босых ног ведьмака, убежавшего в комнату Лютика, проснулся Ламберт, метнулся к мечам и прислушался. До сознания доходило только рычание волка, почувствовавшего угрозу для младшего собрата. Раздался крик Лютика, и Ламберт, не медля, пошёл на него. Омега полулежала в уборной, облокачиваясь одной рукой за ножку маленькой ванны, другой сжимала край лёгкой рубашки спального костюма у правого плеча. Лютик часто дышал, его глаза непроизвольно колебались с высокой скоростью, а на лице высвечивалось красное пятно. — Ты влепил ему пощёчину? — Ламберт дёрнул Геральта, сидящего на коленях перед Лютиком. — Он никак на меня не отреагировал, — буркнул альфа. — И его, конечно, нужно ударить, — Лютик говорил через силу и горько заметил, — абьюзивный супруг — горе в семье. У меня так в ушах звенело, что не до приветствий было. Взгляд Лютика не концентрировался, Геральт заметил пачку обезболивающего на полу. — Сколько ты принял таблеток? — Всего одну, а что? — Мне кажется у тебя передоз. Мальчик дёрнул голову в испуге. — Ты серьёзно? От одной таблетки? — Ламберту, как и Лютику не понравилось громкое слово от Геральта. Оно всегда присутствовало в контексте наркотический веществ и часто несло за собой новости о летальном исходе. — Ламберт, ты же знаешь, что человеческие лекарства по-другому на нас действуют. — Ну не с такими же последствиями, — ведьмак сел на колени рядом с Геральтом. — Пацан, ты как? — Кожа будто под палящим солнцем, особенно… — Лютик поджался и опустил голову, обдумывая свои слова, — не важно. Голова кружится и болит. И чётко ничего не вижу. Ламберт вопросительно посмотрел на напарника. — Идти сможешь? — Лютик кивнул и Геральт продолжил, следя, чтоб его голос оставался ровным, — Тогда пойдём в комнату, сначала выпьешь капсулу, если не пройдёт, придумаем что-нибудь в Кейп-и-Марэ-д’Опаль. — Я не думаю, что пляж — это панацея, — Лютик принял руку помощи Ламберта, поднялся и не собирался её отпускать. Геральт хмыкнул и первый вышел из ванны. — Пляж нет, а вот алхимия помогает почти везде. — Будем колдовать? — заинтересованно спросил Лютик. Крепкая ладонь Ламберта и уверенный, спокойный голос Геральта разрушали его резкий утренний испуг, а сама компания ничем не пахнущих альф прогоняла из головы ночные… неприятности. Опекуны точно с этим разберутся, ему нечего бояться, когда они рядом. — Будем колдовать, — Ламберт ответил за Геральта и, заметив пустую упаковку на столе в комнате Лютика вскрикнул, — когда ты успел съесть весь сыр? Омега, хрюкнув, догнала другого ведьмака и вцепилась за его локоть, ни в чём не признавшись.

***

После принятия капсулы Лютику стало значительно лучше, прошло всё, кроме головной боли. Ламберт предложил массаж, а омега начала кричать что-то про попытку харассмента. В балагане из криков пререкания этих двух Геральт быстро перетащил вещи в Плотву, отдал ключи владельцу и вернулся, когда перепалка свернула куда-то не в ту сторону. — Геральт, Геральт, — затараторил Лютик, — вот ты как считаешь, деньги делают человека лучше или хуже? — Они просто показывают какой человек на самом деле, — Геральт внимательно осмотрел комнату, не забыли ли они чего. — Пойдёмте в машину, нужно по пути продуктов купить, завтракать будем с превосходным видом из окна. — Значит, я прав, — поднимаясь с кровати, сказал Лютик, — благотворительных фондов больше всяких гангстерских группировок. — Потому что тебе известны только те, что пойманы, пацан. И часть фондов основана плохими парнями просто для отмывки денег. — Денег, значимая доля которых пойдёт тем, кто в них очень нуждается. Они уселись в машину и Геральт спросил: — Чего вы про это заговорили? — Да я вспомнил своего одногруппника, он так же брови хмурит, как Ламберт. И он рос, сменяя приюты, улучшенные молодой парой, выигравшей в рулетке. Они сами росли сиротами, поэтому их вложения не удивительны. До этого они имели проблемы с законом, но деньги их вытащили. — А кого-то свели в могилу. — Ладно, прекращайте, — ведьмак достал из кармана кубик. — Один или два — кассета Лютика; три, четыре — твоя, — он глянул на Ламберта. Красные грани стукнулись о панель под лобовым стеклом, и кубик, ненадолго закружившись, показал шестёрку. Не успел Лютик спросить, что выпало, как посыпалась брань. — Ты блядский шулер! — крикнул Ламберт. — Тебя ебёт каждый пройдоха в карты, и ты решил на нас отыграться своими песнями из шарманки? Мы достойны лучшего! Ведьмак потянул руку к кубику, но Геральт ловко схватил игральную кость и сунул обратно в карман. — Что выпало, то выпало, — довольный альфа нажал несколько кнопок, и послышался лёгких джаз. — Выиграл Геральт? — отчаянно-разочарованно спросил Лютик и, поняв, что оно так, со стоном растянулся на всём заднем сидении. — О, Пресвятая Дева Мария, спасибо, что наши мучения продлятся недолго. — Новое правило, — твёрдо заявил Ламберт, — больше трёх дней подряд никто не выигрывает. Они ехали по автомагистрали под постукивания и хмыканье Геральта, потом готовили завтрак уже под напевы каких-то национальных французских песен от Лютика, которые ведьмакам понравились в основном из-за исполения омеги, в двухэтажном уютном домике. Затем старший ведьмак начал гонять Лютика вокруг дома, в качестве зарядки и переходить после к обычным упражнениям на выносливость, пока Ламберт занимался приведением в порядок кинжалов, приглядевшихся мальчику, и приготовлением томатного супа с поджаренными в масле с орегано булочками на обед. Лютик, не выдерживающий полностью потной футболки на своём теле, уже подумывал броситься с этого мыса в прохладное море, но был пойман за шкирку Геральтом, как провинившийся котёнок, и утащен в душ. После плотного и даже вкусного обеда, за который Ламберт был награждён поцелуем перепачканных красных губ Лютика (бедная омега после тренировки кушала за двоих) в бородатую щёку, на подопечного накатила сонливость, и Геральт предложил сейчас отоспаться, а ночью проехать Дюнкерк, пересечь Бельгию и обосноваться в Дюссельдорфе у Графенбергского леса. Лютику было обидно, что он впервые пропустит гуляния по случаю Дня взятия Бастилии, но ведьмакам, да и ему, не желательно оставаться во Франции. Вымотанная омега предвкушала, как быстро заснёт из-за нагрузки от опекуна, поблагодарила Ламберта за чудную еду, на этот раз объятиями, добралась до своей комнаты, плюхнулась на кровать и закрыла глаза, глубоко дыша. Ей нужно чуть успокоиться, расслабиться, тогда сон охватит уставший организм. Ещё чуть-чуть. Лютик уже чувствует, через пять минуток точно не будет думать, он отключится и глубокой ночью его разбудят. Раздался стук в дверь, Лютик грустно выдохнул и разрешил войти. — Не спишь ещё? — Геральт присел на край кровати и поправил одеяло, чтоб оно плотнее укутывало тело омеги. Из открытого окна шёл прохладный морской ветер. — Тебе не дует? — Нет, всё хорошо. — Не злишься, что умотал тебя? — Ещё как, теперь Ламберт мой любимчик, — Лютик озорно улыбнулся. Геральт хмыкнул и спустя несколько секунд молчания сказал: — Если опять не получится заснуть, скажи мне. Аксий подействует на тебя. — Как ты понял? — ресницы Лютика дрогнули в удивлении. — Твоё лицо тебя выдаёт, — ведьмак, по касаясь, провёл под глазом омеги пальцем. — И ты так ничего у меня не спросил, — они оба поняли, о чём идёт речь, — значит, услышал всё. Лютик поёжился под одеялом. — Не волнуйся, — Геральт пригладил плечо омеги, — завтра уже будем далеко от сюда. Ведьмак поправил прядки на голове Лютика, напомнил, что они прямо под ним в гостиной, и удалился. На лбу ещё ощущалось тепло от ладони Геральта, мальчик мурлыкнул, повернулся на бок и почувствовал, что теперь точно ничто не помешает ему поспать. Он облегчённо выдохнул, голова была абсолютно пуста, и его ничего не тревожило. Через пару минут глаза Лютика резко открылись, он выбежал из своей комнаты и двинулся в отчаянии к лестнице. В голове разносился протяжный, полный боли крик маленького единорога.