Расхититель грез

      Она падает. Когда-то давно в Академии, еще до того, как приступить к изучению техник боя – их учат падать. Дети недовольно сопят и кряхтят в пыли, не понимая, когда же начнется настоящее обучение, ещё не осознавая, что получают один из самых важных уроков в их жизни. Сколько раз за последующие годы она падала? Жалкая слабачка! Сакура видит лицо своей матери, склоненное над ней. Она сокрушенно качает головой, глядя на свою неудачницу-дочь. – Как же так, Сакура, – разочарованно произносит Мебуки, – почему ты опять все испортила?       Харуно ощущает, как весь воздух моментально покидает ее легкие, а на глазах вскипают горькие слезы. Она пытается дотянуться до родного, любимого лица, кричит, но не слышит своего голоса. Во мраке вокруг звучат только укоризненные слова ее матери: – Почему ты позволила ему сделать это с собой? Почему? Почему, Сакура? – Мама! – кричит девушка сквозь слезы и просыпается.       Воспоминания о том, что с ней случилось, обрушиваются на нее, как только открываются глаза. Ей хочется кричать от ужаса и понимания того, что она совершила нечто непоправимое. Руки и ноги сковывает слабость, голова начинает пульсировать и кружиться, едва девушка пытается оторвать ее от подушки. Но самое ужасное, что она не чувствует ничего внутри. Никакого отголоска чакры, никакого блока, который ощущался, когда на нее надели наручники – только абсолютная, безусловная пустота. Будто кто-то вскрыл грудь и вынул оттуда сердце. – Давай же, – она пытается воззвать к крупицам силы вновь и вновь, концентрируясь до сизых кругов перед глазами. – Давай же! – отчаянно кричит Харуно. В один момент девушка вновь теряет сознание, но потом приходит в себя, ощущая легкое прикосновение к руке. Сакура замирает будто загнанный в угол зверь.       Ее окружает темнота, но она безошибочно угадывает обладателя этих холодных пальцев, прикасающихся к ее руке. Она молчит, стараясь унять свое бешено бьющееся сердце. Гаара также не стремится нарушать тишину. Он убирает свои пальцы с ее рук, едва та приходит в себя, но кожа в том месте, где он касался ее – горит огнем. Сакуру переполняет ярость и отвращение, и в какой-то момент она не может больше сдерживать их внутри. – Включите свет, – яростно шипит она, – сейчас же.       Кадзакаге не спорит, и спустя несколько секунд комнату озаряет тусклый светильник. Харуно лежит в совершенно незнакомых покоях, они гораздо больше и уютнее тех, где жила она. От понимания того, в чьей кровати ей приходится лежать – Харуно хочется кричать. – Ты звала свою мать, – Гаара прерывает своё долгое молчание с момента ритуала, впервые с того времени, когда он просил ее верить ему. Лжец! Каждое нервное окончание девушки загорается ненавистью. – Почему я здесь? – задушенно шепчет она, силясь подняться. Гаара, застывший в кресле, стоящем около письменного стола, не делает никаких попыток остановить ее. – Вы в моих покоях, – его голос спокоен и сух, когда он обращается к ней, – потому как сейчас это наиболее безопасное для вас место.       Сакура вновь откидывается на подушки, отдаваясь волнам гнева, накрывающим ее с головой. – В безопасности? С вами? Моя чакра! – она надсадно кричит на него, расходуя последние силы. – Почему. Я. Ничего. Не чувствую?       Ее тело сотрясают беззвучные рыдания. Слабая, бесполезная Сакура! Гаара не приближается, не пытается утешить и успокоить. Он спокоен и отрешен, когда все же произносит: – В процессе ритуала имани отдает своему нареченному свои силы в обмен на абсолютную защиту. Это очень тонкий процесс, к сожалению, у меня не было возможности никак предупредить и подготовить вас к этому. Совет приговорил вас к смерти, – Сабаку но Гаара кидает на нее быстрый взгляд своих холодных нефритовых глаз, – я не мог отменить приговор, как Кадзакаге. Мне пришлось взять вашу вину на себя. – Я ни в чем не виновата, – сдавленно произносит Харуно в ответ, – я не убивала вашего нукенина. Я не писала Саске, – Сакура в отчаянии прижимает ладони к глазам. – Я верю вам и понимаю, что мои слова для вас сейчас – пустой звук, – Гаара все же покидает кресло и начинает расхаживать по комнате, старательно избегая приближаться к девушке ближе, чем на несколько метров, – но я обещаю вам во всем разобраться. Вы очень слабы после ритуала, я настоятельно рекомендую вам отдохнуть. Мы можем обсудить все это позже, когда вы немного отдохнете. – Нет, – с нажимом возражает Харуно, – я хочу знать, что вы сделали со мной, – слезы катятся по ее покрасневшим щекам. Влажные губы кривятся от попыток сдержать рыдания, – что такое имани? Отвечайте!       Гаара понимает, к чему приведут его объяснения, но скрывать от нее он ничего не собирается: – В переводе с древнего языка пустыни, имани это – “обещанная судьбой”. Ритуал похож на заключение брака, но только куда серьезнее и древнее. Его нельзя расторгнуть. Отныне вы не Сакура Харуно, вы – Имани Сабаку но Гаара. Я сожалею, – он склоняет голову в скорбном жесте.       Сакура замирает, когда страшный смысл его слов наконец доходит до ее сознания и повергает в отчаяние. – Так мы поженились? – ее голос дрожит от ужаса и отвращения, когда она говорит это. – Нет, мы навсегда связали наши жизни нерушимыми нитями, это гораздо серьезнее и важнее – глухо отвечает ей Гаара, – простите меня за это, но у меня не было иного выбора. – Вы могли бы дать меня казнить, – в ярости шипит ему Сакура, – в свете ваших объяснений это представляется лучшим вариантом.       Гаара устало сжимает переносицу и прикрывает глаза прежде, чем ответить ей: – Дело не только в вас, Сакура, – его жестокие, но верные слова ударяют по ней будто брошенные кем-то камни, – что стало бы с дружбой между Суной и Конохой после вашей казни? Шестой Хокаге стерпел бы вашу казнь? Или объявил Суне войну? Сколько крови бы пролилось вновь? Даже если бы Коноха не развернула военные действия, то что бы сделал Наруто? Думаете, он бы просто забыл о вас и продолжил бы спокойно жить?       Мысли о Наруто заставляют ее взять себя в руки. В конце концов, всегда можно что-то придумать. Они с Наруто, Какаши-сенсеем и Саске что-нибудь придумают. Вместе. Разрушат этот идиотский ритуал и найдут настоящих виновников всех этих происшествий.       Ей нужно подумать об этом, а не концентрироваться на своей ненависти к бывшему носителю Шукаку. – Как мне вернуть свою чакру? – Харуно решает, что единственный способ не сойти с ума – двигаться к цели. Она обязательно все исправит, Наруто будет ею гордиться, но сейчас ей просто необходимо вернуть свои силы, без них ей никогда не победить.       Гаара молчит, избегая смотреть на нее. – Пожалуйста, – в отчаяньи шепчет Сакура, не выдерживая его молчания, – неужели ничего нельзя сделать? – В описании ритуала говорится, что сила возвращается к женщине, когда она проливает кровь.       Скрытый смысл его слов будто наотмашь ударяет по ней, ее начинает трясти от отвращения и собственного бессилия. – Если вы прикоснетесь ко мне – я…       На миг Гаара замирает, поднимая на нее свой нечитаемый взгляд, делает шаг к кровати, но затем резко отшатывается, отходя от нее на максимальное расстояние, возможное в этой комнате: – Я никогда не сделаю этого, – его голос тверд и решителен, когда он говорит это, – я не разделю с вами ложе. В сложившейся ситуации это было бы бесчестьем для меня.       Сакура вспыхивает от стыда и горя, ведь выходит, что ей никогда не вернуть ее силы, находясь под гнетом этого ритуала, и тогда она задает свой последний вопрос: – Смогу ли я когда-нибудь освободиться? – ее слова безжизненны и лишены всех эмоций. – Вы станете свободны от наших уз в случае моей смерти, – Гаара поворачивается к ней, бесстрастно наблюдая за вспыхнувшими ненавистью глазами, – но в этом случае вас сразу казнят по предъявленным обвинениям. Так что, Сакура, – он произносит ее имя мягко, почти ласково, – постарайтесь не убивать меня, по крайней мере пока мы не найдем зачинщиков этих событий.       Она резко отворачивается от него к стене, всем своим видом демонстрируя, что не намерена терпеть его присутствие рядом.       Однако Гаара чувствует необходимость признаться ей еще в одной вещи. Он медлит, замирает перед дверью и наконец произносит: – Я мог бы просто убить их всех. Всех советников. Всех Анбу. Всех. Одного за другим. Смешать свой песок и их кровь. И тогда бы вы были свободны. Надеюсь, вы когда-нибудь простите мне то, что я этого не сделал. – Вы могли бы убить их и спасти меня,– бесцветно отзывается девушка. – Вместо этого вы убили меня.       Гаара закрывает дверь в свою спальню, распахивает кабинет и садится в кресло, откуда лучше всего видно запертую дверь спальни. Сегодня он будет охранять ее. Еще одна бессонная ночь – лишь очередная в длинной череде таких ночей.