Расхититель грез

      Очередной протокол допроса члена Совета ложится на стол. Лишенные хоть какой-то важной информации листы с одинаковыми стройными фразами чванливых старцев – Сакуру уже тошнит от изучения одной и той же лжи, рассказанной на разные голоса. Она с отвращением отбрасывает от себя этот листок и поднимает свирепый взгляд на сосредоточенную Темари. Та усиленно вчитывается в еще одно донесение по запросу. За несколько часов работы они не продвинулись ни на йоту. Как впрочем не продвигается и официальное расследование, и это заставляет кровь Сакуры бурлить в венах. Будь у нее в запасе хоть капля чакры – уже разнесла бы это ветхое здание архива, куда Канкуро, глумливо скалясь, притащил им коробку с документами по делу. – Наслаждайтесь, – мерзко проблеял он несколько часов назад и растворился в лучах рассветного солнца.             Сейчас на улице стоит жаркий полдень, и тепло от разогретого солнцем песка все больше и больше накаляет воздух в их кабинете. Наконец закончив чтение документа, Темари обреченно откидывается на спинку стула и устало утирает пот со лба. – Ничего, – вяло тянет она, – как и в сотне протоколов до этого.       Она тоскливо окидывает взглядом всю ту стопку, которая высится перед ними, и наконец выдает: – Не думаю, что Совет как-то замешан в разжигании конфликта, – она кивает головой на все протоколы допроса Советников, – все они старые маразматики без грамма здравого смысла, но искренне верящие в твою виновность. Вопрос в том, как именно у них возникла эта уверенность.       Харуно тяжко вздыхает, внутренне признавая правоту подруги, ее ноготь почти в кровь раздирает кожу на том месте, где раньше находился бьякуго. – Какие у тебя будут предложения? Вот в этом, – Сакура потрясает стопкой пергаментов, которые они достали из коробки, – нет ни единой подсказки, как нам вычислить того, кто хочет развязать войну.       Темари хитро щурится и заговорщически кивает девушке на маленький лист, вшитый в папку одним из последних. – Нужно наведаться кое-куда.       Сакура лишь непонимающе смотрит на досье убитого Канкуро нукенина, когда Темари вздыхает и поясняет: – Поговорим с семьей отступника, – довольно выдает Нара, – уверена, что это дико взбесит братьев, так что ты должна быть только рада. ***       Дом нукенина находится на отшибе. И чем дальше куноичи уходят от центра Суны, тем шире становятся улицы и меньше строения. Некоторые постройки больше напоминают палатки, а не дома. – Здесь почти у всех так, – объясняет Темари, видя недоумение в глазах подруги, – эти люди – бывшие кочевники, они не хотят менять традиционный уклад. Привыкли жить в шатрах и палатках, для них каменный дом – это клетка. Весь район такой. – В Суне признают власть Кадзакаге, – в Резиденции Темари плотно обматывает голову и лицо светлой тканью, – она абсолютна для шиноби и для гражданских. Однако власть не означает любовь. Некоторые люди все еще не могут простить Гааре годы одержимости Шукаку. Слишком много невинной крови было пролито тогда, поэтому будет лучше для всех, чтобы нас не узнали. У меня есть официальный допуск от Канкуро – это поможет получить информацию от гражданских, так что никаких проблем быть не должно.       Полузасыпанные песком хибары не производят впечатления жилых. Однако Темари почти не удивлена этим зрелищем, она лишь плотнее запахивает накидку, делая Сакуре знак, чтобы та также следила за этим и не открывала лицо.       Харуно становится не по себе, когда она обнаруживает некоторую нервозность подруги. Соваться в неблагоприятный район без веера – главного оружия Темари и без ее чакры – представляется не самой светлой идеей. Однако, девушки не отступают и отправляются в намеченное место.       Желтый покосившийся дом ничем не отличается от других таких же неказистых низких построек – Темари даже приходится наклониться, чтобы попасть внутрь. Внутри постройка оказывается разделена одной большой перегородкой и огромными, как паруса потерпевших крушение пустынных фрегатов, полотнищами грязно-бурого цвета. В первой комнате душно и нет ни единой живой души, Темари зовет кого-то, пользуясь пустынным наречием. Где-то в глубине дома плачет ребенок, а в углу помещения какая-то тварь копошится в куче сваленного дурнопахнущего тряпья. Из-за тканой перегородки выглядывает чумазый подросток лет двенадцати, но тут же скрывается в трепещущем лабиринте из ткани и песка. – Не слишком гостеприимно, – шепчет на общем наречии Темари. – Что вам надо? – невысокая женщина появляется внезапно, на ее руках извивается орущий младенец, а за широкую коричневую юбку держатся еще несколько детей.       Темари обращается к ней, быстро произнося незнакомые Харуно слова и протягивая допуск, переданный им Канкуро.       Женщина замирает, слушая Темари, а затем разъяренной кошкой выхватывает у той лист с допуском и остервенело рвет его на мелкие кусочки. Ребенок на ее руках вновь заходится плачем, пока она зло шипит: – Уходите! Кея мертв, что вам еще надо? Уходите! Темари пытается что-то еще сказать, но та яростно ее перебивает: – Мне сказали, что Кея – отступник, но я не позволю порочить его память! Убирайтесь! – она яростно выталкивает Темари из дома.       Девушки переводят дух, когда внезапно что-то тонко звенит рядом с ухом Харуно, и лишь годы тренировок и хорошая реакция спасают ее от неминуемой гибели. Кунай врезается в стену дома в нескольких миллиметрах от ее лица. Темари бросается в подворотню, утягивая Харуно за собой за секунду до того, как на место, где стояли девушки обрушивается шквал оружейной стали. – Беги, – посеревшими губами шепчет Темари, – и тут Сакура с ужасом замечает расползающееся красное пятно на подоле платья Темари. – Тем! – вскрикивает девушка, – Тебя задело? Губы Принцессы Песка искажает жалкая вымученная улыбка: – Нет-нет, не так, – она начинает оседать на песок, чуть не попадая под очередной залп кунаев. Сакура толкает ее за рассохшуюся стену какой-то заброшенной лавки, пытаясь понять, куда ранена подруга. Ах, если бы у нее была чакра… – Сакура, беги, – повторяет Темари уже не пытаясь встать, лишь прижимая руки к стремительно краснеющему подолу. – Шаннаро!!! – Сакура кидает несколько кунаев вслепую, пытаясь выиграть время и что-нибудь придумать. Ситуация выглядит откровенно паршиво, она сдергивает с себя платок и подкладывает его Темари под голову. – Если это ниндзя, то почему они не используют никакие техники, чтобы нас достать? – лихорадочно соображает Харуно. – Не хотят привлекать лишнее внимание, – еле слышно шелестит Темари, ее лицо становится бледнее с каждой минутой, – в их глазах мы легкая добыча. “Так оно и есть” – в отчаянии думает Сакура, судорожно перебирая все медикаменты в поясной сумке.       Деревянная стена перед ними отчаянно трещит под натиском атакующих их убийц. Наконец она находит лекарство, которое используется при большой кровопотере и пытается влить его Темари в раскрытые губы, но та лишь вяло мотает головой: – Его нельзя… Нельзя беременным, – она жалобно смотрит на оторопевшую Сакуру. – Давно собиралась сказать, да случая не было, – голос Темари почти тонет в глухом стоне рухнувшей стены.       И Сакура не думает. Просто не может думать о себе в тот момент, когда ее любимая подруга погибает под кунаями подосланных за ней убийц. Она выскакивает из укрытия и вслепую несется навстречу атакующим ее шиноби. Без капли чакры, без капли надежды. Она полна гнева и ненависти к этим людям, и все, на что она может надеяться – это то, что они оставят Темари, когда наконец убьют ее.       Она слышит свист воздуха разрезаемого кунаями, а потом падает, будто натыкаясь на стену. В ее животе пульсирующими толчками разливается кроваво-красный цветок оглушительной боли. Сакура выплевывает кровь, текущую ей в горло, шарит по песку руками, пытаясь найти точку опоры и встать. Встать и встретить свою смерть, как полагается настоящему шиноби. – Ш...шаааа...шаннароооо, – стонет она, приподнимаясь на локтях. Из распоротого кунаями живота хлещет кровь. Рана выглядит по-настоящему паршиво, Сакура видит сизые края внутренних органов, когда ей все же удается встать. – Я убью вас! – кричит она надсадно, – я вас всех убью! Убьюубьюубьюубью, – кровь набатом стучит у нее в ушах. Что ж, если это конец, то пусть хотя бы он будет достойным. Сакура кричит, когда видит летящие в нее кунаи.       Но внезапно смертоносные ножи звонко отскакивают от кроваво-красной преграды, выросшей прямо перед Харуно. Рубиновые волны песка, расходящиеся от ее ног раскрываются подобно диковинному смертоносному цветку. И кровь убийц, до которых в мгновенье ока добираются эти всполохи, обагряет горячий песок перед домом нукенина. Сакура теряет сознание, захлебываясь в собственной крови.