Расхититель грез

      Шаг вправо. Резкий поворот. Шаг назад. Выпад. Резкое движение кисти. Песок слушается его неохотно, будто каждая песчинка вмиг потяжелела в сотни раз. Разворот. Снова ловкий пасс кистью. Песок тянется за ним ленивым шлейфом, едва отзываясь на команды. Гаара наконец останавливается, подавляя рвущееся изнутри раздражение.       Запасы чакры были исчерпаны слишком сильно, он полагает, что поделился даже той, что залегала в его жизненных центрах, поэтому и восстановление протекает не так гладко, как хотелось бы.                         Новоприобретенная чакра его имани ощущалась чужеродной, враждебной, когда он получил ее в результате обряда. Но после спасения Сакуры как раз она и устремляется к невосполнимым резервам жизненных сил, заполняя их. Не будь у него этой чакры – он бы погиб в попытках спасти свою имани.       Харуно приходит в себя почти через сутки после того, как он отдает ей часть своей жизни. Благодаря их взаимодействию она не ощущает никаких негативных воздействий отравления ядом или не до конца заживших глубоких ран. Гаара не может больше откладывать разговор с девушкой, как бы ей не хотелось скрываться от него в недрах Резиденции, но приём по случаю их женитьбы все ближе, а это значит, что им придется взаимодействовать.       Ему докладывают о том, что Сакура ежедневно бывает у Темари. В свете открывшихся новостей о ее беременности, Тем вынуждена проводить в кровати круглые сутки, чтобы не потерять ребенка. Ирьенинам удается остановить отслойку плаценты и открывшееся кровотечение, но риск выкидыша слишком велик – и теперь Принцесса Песка тоскливо смотрит в окно на бескрайние просторы, лишенная возможности покинуть свои комнаты. Он также ежедневно посещает покои сестры, беспокоясь о ее самочувствии, но старается не пересекаться с Сакурой, явно избегающей его. – Поговори с ней, – Канкуро как всегда прав, – Коноха ответила любезным согласием не присылать за твоей головой отряды Анбу, пока они лично не убедятся, что с их Вишневым деревом все чудесно.       Он фыркает видя укоризненный взгляд брата и вновь повторяет: – Поговори с ней.       И Гаара сдается. Он является к ее покоям, стучит и тревожно застывает на пороге, ожидая ее разрешения. – Войдите, – ее голос почти не дрожит, хотя Гаара прекрасно понимает, как ей не хочется его пускать. – Добрый день, Сакура, – он старается не прожигать ее взглядом, направляясь к своему любимому креслу, так удачно удаленному от кровати, где сидит Харуно.       Он мешкает, не зная с чего начать и в то же время понимая, что избежать вопросов о ее чудесном выздоровлении ему вряд ли удастся. Сакура же предпочитает полностью проигнорировать столь несвойственную Кадзакаге неловкость. – Я хотела спросить, – тихо начинает она, – должна ли я благодарить вас за свое спасение? – ее рука касается лба в попытке унять резкую боль, пронзающую ее всякий раз при попытке вспомнить обстоятельства дня, когда она вновь чуть не погибла. – Вы можете благодарить, но не меня, – Гаара поднимает на нее свой взгляд, в котором читается неприкрытое восхищение, однако Харуно не замечает этого, – кровавый песок отозвался вам, но эта защита проистекает от вас самой. Была пролита кровь... – Гаара смущенно замолкает, понижая голос.       Сакура шокировано возводит на него свой взгляд: – Кровавый песок? – перед ее глазами встают карминовые всполохи, разрывающие врагов. Она моргает, пытаясь взять себя в руки и осмыслить его слова. – Разве это возможно? – Харуно судорожно ощупывает лоб в поисках ромбика бьякуго, – ведь чакра не вернулась, – ее голос срывается от разочарования. – Это моя чакра, – Гаара ничем не выдает своего волнения при виде ее округлившихся глаз, – благодаря ей вы всегда под моей защитой.       Харуно молча кивает, воздерживаясь от комментариев относительно сомнительности всех предпринятых им мер обеспечения ее безопасности в пределах Суны. Гаара склоняется в легком поклоне: – Однако я приношу свои извинения, что я не смог защитить вас от этого нападения. Урон, нанесенный вам и Темари в бою... – Не существенен, – перебивает его Сакура, – не стоит тратить свое время на извинения передо мной, Кадзакаге-сама.       Ее тон холоден и отстранен, будто она отчитывается ему об очередной миссии. – Мы с ней шиноби в конце концов, – губы Харуно нервно кривятся, – жаль, что я ничем не могу помочь Темари.       Гаара медлит, прежде чем поднять темы, которые ее явно расстроят. – Есть еще один вопрос, который мне необходимо обсудить с вами. – Через несколько дней состоится прием по случаю нашей женитьбы, – Сакура стремительно бледнеет, пока он произносит это, – и делегация из Конохи уже подтвердила свое присутствие.       Харуно становится трудно дышать, а на глаза наворачиваются слезы. Она понимает, что сюда прибудут все ее друзья, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Что она счастлива быть имани Песчаного демона. – Я… – она пытается вздохнуть, но не может, судорожно комкая в руках простыни. Слезы градом катятся по ее щекам, когда она думает о том, что ей скажет Наруто, а что скажет Цунаде-шишо? Или Какаши-сенсей?       Слабая, жалкая Сакура… Чертова слабачка. Из-за нее столько проблем.       Она почти теряется в хороводе своих мыслей и паники, когда ледяное прикосновение Гаары заставляет ее вздрогнуть и вернуться к реальности. – Никто не упрекнет вас, Сакура, – мягко говорит он глядя в ее широко распахнутые глаза, – вся вина за этот ритуал, а также тяжесть последствий лежит на мне. Вам не в чем себя упрекнуть.       Харуно стряхивает с себя оцепенение и наконец отвечает ему: – Что нам необходимо сделать? ***       Несколько дней перед приемом проносятся перед глазами калейдоскопом ярких цветов и сотен поручений. Вся деревня дышит в едином порыве подготовки к празднику – взбудораженные горожане готовятся к наплыву иностранных шиноби и гостей. Торговцы вытаскивают свои лучшие товары, рассчитывая на хорошую прибыль, хозяева постоялых дворов и гостиниц готовят впрок, чтобы суметь обслужить всех заселившихся постояльцев. Все главные улицы украшают бумажными цветами и тряпичными гирляндами.       Сакура с тоской взирает на яркие цветы, трепещущие на ветру. Как мало общего у этого праздника со свадьбами в Конохе – как мало у этой свадьбы общего с тем, какой она представляла свою.       Гаара почти не тревожит ее своими появлениями в ее покоях. Лишь раз или два ей передают краткие записки от него с просьбами сделать что-то для приема или гостей.       Суна будто замирает перед появлением делегаций.       Шиноби из Стран Земли и Воды появляются одними из первых. Кадзакаге торжественно встречает руководителей делегаций в своем кабинете, равнодушно кивая на колкие комментарии внучки Третьего Цучикаге и вежливо улыбаясь сокрушенным вздохам Мидзукаге. – Ох, Солнышко, – разочарованно тянет Мей, – если уж ты хотел на ком-то запечатлеться, то стоило выбрать меня. – Ты слишком старая для него, – издевательски выдает Куроцучи.       Канкуро удается подавлять волны нервного смеха, разбирающего его при виде двух сцепившихся женщин. – Госпожа Мей, госпожа Куроцучи, позвольте моему советнику сопроводить вас в ваши покои для отдыха.       Канкуро сердито зыркает на невозмутимого брата и уводит недовольную Мидзукаге и будущую Цучикаге в глубины Резиденции. Справиться с праздным любопытством шиноби других стран не представляется Кадзакаге сложной задачей. Волнует Гаару лишь то, как задерживается делегация из Конохи.       Солнце уже скрывается за дальними барханами к западу от деревни, когда дверь в его кабинет распахивается, и смертоносной тенью на него падает атакующий Наруто.       Голова Гаары резко откидывается, встретившись с кулаком друга. Песок лишь бессильно облепляет Узумаки, когда он заносит руку для второго удара.       Но резкий окрик от дверей заставляет его остановиться, однако не удерживает от испепеляющих взглядов. – Достаточно, Наруто, – голос Какаши суров и сух. Его плащ волочится по полу, будто груз тяжелой ответственности давит на Хокаге слишком сильно. – Уверен, твой друг нам сейчас все объяснит.       Пламя в глазах Наруто разгорается с каждой минутой все ярче: – Как ты мог, Гаара? – шипит ему Узумаки.       Кадзакаге вытирает кровь, сочащуюся из уголка разбитой губы и пускается в подробные объяснения. Что ж, ему очень повезло, что его не убили сразу.       Час спустя в кабинете повисает абсолютная тишина, не прерываемая ни вскриками Наруто, ни тихими комментариями Шестого. Гаара отчетливо понимает, насколько огромные усилия прикладывает Узумаки, чтобы не разорвать его на кусочки прямо в этот же миг. Но он лишь прожигает его гневным взглядом и говорит: – Я хочу увидеть Сакуру…       Гаара молча кивает, намереваясь проводить их прямо к комнате Харуно. Но Хокаге заступает ему дорогу. – Мы сами ее найдем, – прочитать эмоции на лице Какаши не представляется возможным, а мелькнувшая мысль, что сенсей его имани может найти ее в огромном здании всего лишь по запаху, зажигает его кровь.       Он молча распахивает дверь перед сильнейшими шиноби Конохи, сгорая от чувства, которое было ему неведомо до этого дня. Сабаку но Гаара отчаянно и безнадежно ревнует.       Дверь в ее покои почти слетает с петель. Она едва успевает испугаться, когда оранжевый вихрь подхватывает ее на руки и начинает кружить в крепком объятии. Наруто! Родной, теплый, солнечный Наруто! Теперь все будет хорошо…       Она сама не замечает, как начинает плакать, чувствуя как ее волос касается теплая рука сенсея.. – Йо, Сакура, – улыбается ей Шестой Хокаге. – Простите меня, – шепчет девушка, – это моя вина. Это я во всем виновата, – она не выпускает из рук слабо улыбающегося ей Наруто. – Теперь все в порядке, – кивает ей сенсей. – Все будет в порядке, – обещает ей Наруто. И ей хочется в это верить. – Мы изучили всю известную информацию о ритуале, – Какаши выглядит очень уставшим, кажется, в уголках его глаз залегло еще больше морщин с их последней встречи, – Наверняка в Суне имеются более обширные материалы об этом. – Но все, что нам известно – не слишком утешительно, – Наруто говорит об этом без тени печали, его оптимизма хватает рассматривать нерасторжимый ритуал запечатления как проблему, требующую некоторых усилий для ее решения. – Хината сказала, что ей необходимо изучить твои каналы чакры, чтобы понять, каким образом произошел переход твоей чакры к Гааре. Возможно, она сможет дать ответ, как это обратить.       Сакура хитро прищуривается, глядя на своего друга и будто невзначай спрашивает: – Значит, Хината входит в делегацию от Конохи? Наруто смущенно чешет затылок, бросая на своего сенсея молящие о помощи взгляды, но тот невозмутимо игнорирует смущенного ученика. – По правде говоря, Сакура-чан, – Узумаки дико краснеет, пока говорит, – мы с Хинатой уже пару месяцев, как встречаемся. – Я очень рада за вас, Наруто, – ее искренние, теплые слова заставляют Наруто просиять от радости. На мгновенье она даже забывает о том, как незавидна ее собственная участь.       Но потом она все же решается задать терзающий ее все это время вопрос: – А Саске-кун с вами? Какаши и Наруто мрачно переглядываются. – Нет, Сакура, он не возвращался в деревню с тех пор, как ушел.       Ее сердце будто ухает в пропасть. Она так отчаянно надеялась, что Саске придет и поможет ей. Глупая, глупая Сакура... – Я отправил ему весточку, что с тобой что-то случилось в Суне, Сакура-чан. Он не ответил, – Наруто смущенно мнется, избегая смотреть ей в глаза.       Боль от этих его слов прошивает ее насквозь. Она медленно кивает, отворачиваясь от своих друзей и безжизненно произносит: – Прием состоится уже через несколько часов, мне нужно приготовиться. Какаши и Наруто кивают и оставляют ее одну. ***       Бледно-розовое кимоно с широким зеленым поясом действительно прекрасно. Ее изысканная, необычная красота так вызывающе чужеродна его родной пустыне, что на миг Сабаку но Гааре кажется, будто древняя богиня жизни, столь почитаемая в Суне, снизошла до него. Ее глаза стыдливо потуплены в пол, как и подобает жене Кадзакаге, а на белоснежной коже лба старательно выведен фальшивый бьякуго.       Канкуро одобрительно хмыкает где-то рядом с его правым плечом. Приглашенные гости замирают, увидев его имани, оценивающе глядя на их странную пару. Мей Теруми выступает вперед, слегка насмешливо кланяясь его избраннице. – Госпожа Имани Сабаку но Гаара, – ее губы изогнуты в ироничной ухмылке, а глаза ищут на лице Сакуры малейшие признаки слабости.       Харуно не вздрагивает, услышав свое новое имя, лишь с достоинством кланяется Мидзукаге и прожигает ее своим изумрудным взглядом.       Абсолютно каждому из приглашенных гостей становится не по себе от напряжения, повисшего между этими женщинами.       Но к счастью Мей невзначай заслоняет собой следующая делегация, и остальной поток гостей не создает никаких проблем Гааре и его нареченной имани. Гости насторожены, но крайне любезны, их попытки разобраться в сложившейся ситуации могли бы показаться даже забавными, но Сакура усердно изображает достойную правителя Суны степенность и благородство. – Благодарю вас. – Очень рады, что вы почтили нас своим присутствием. – Суна – мой дом, я не планирую покидать ее.       Она замечает в толпе гостей фигуры своих друзей. Наруто и Какаши расшаркиваются с шиноби соседних стран, не забывая исподволь наблюдать за ней. Ее сердце сжимается от невыносимой нежности. Ее друзья, ее семья. Они заботятся о ней даже на этой скоморошьей свадьбе, которая на самом деле подобна арене с голодными львами, готовыми растерзать ее. – Госпожа Имани, – ей удается подавить испуганный вскрик, когда перед ней склоняется Орочимару собственной персоной, – как жаль, что на Приеме отсутствуют столь много дорогих вам людей.       Его змеиные глаза с маниакальной страстью ищут на ее лице признаки эмоций, когда он продолжает: – Разумеется, Цунаде обязательно навестит тебя позже. Надеюсь, друзьям из Конохи здесь всегда рады.       Все ее самообладание уходит на то, чтобы не вздрогнуть от легкого прикосновения руки Гаары к ее талии. Он приобнимает свою имани, обращаясь к гостю с холодностью, граничащей с угрозой: – Друзьям мы всегда рады, – Гаара ловко загораживает ее собой, отводя подальше от посмеивающегося безумца. “Он намекал на Саске”, – с тоской думает она. Эта мысль ломает ее, она поднимает умоляющий взгляд на своего сурового мужа и шепчет: – Мне нужно наружу.       Он внимательно всматривается в ее лицо, затем кивает и сопровождает ее до выхода из зала. – Уверен, что вы понимаете, как опасны сейчас одинокие прогулки, – Гаара следует по хитросплетениям коридоров Резиденции, не оглядываясь на нее. – Однако навязывать вам себя в качестве охраны я не намерен, поэтому, – он распахивает перед ней небольшую дверь, замаскированную под эркер в стене.       Сакура удивленно хлопает глазами, всматриваясь в густую зелень, разросшуюся в маленьком внутреннем садике. Этот удивительный оазис в пустыне производит на нее впечатление, она хочет что-то сказать Гааре, поблагодарить его, но видит лишь мягко притворившуюся дверь.       Харуно скидывает неудобные гэта с ноющих ног и погружает пальцы в колкую траву, покрывающую берег небольшого пруда. Ей хочется кричать от этого давно забытого ощущения. Ей хочется позвать маму и попросить забрать ее из этой чужой для нее страны. Забрать от чужого, навязанного мужа, от политических интриг и заговоров. Но ее мама далеко, и никто не сможет забрать ее отсюда. Девушка судорожно вздыхает, подавляя рвущийся наружу стон, когда вдруг краем глаза улавливает чье-то движение.       Она всем телом разворачивается навстречу незнакомцу и внезапно перестает дышать.       Вышедшая из-за облаков огромная желтая луна, похожая на золотой кругляш освещает лицо юноши так отчетливо, что ей кажется, будто она сошла с ума. – Сакура, – его низкий, с хрипотцой от долгого молчания, голос звучит в тишине замершего сада раскатами далекой грозы. Она удивляется глупости своей первой мысли – разве в пустыне бывают грозы? – Саске, – еле слышно шепчет она.       Ее голова разрывается от огромного количества слов, которые были с ней все эти годы его отсутствия. Столько признаний, упреков, просьб, надежд, вопросов, боли – всего, что у нее остается от него каждый раз, когда он уходит. – Это правда ты? – ее рука сама тянется к его бледному лицу, желая убедиться, что это не фантом ее измученного сознания, не призрак разрушенных грез.       Саске мягко перехватывает ее руку своей и тянет к себе.       Его ладонь теплая и совсем немного шершавая, как нагретая весенним солнцем кора дерева. От него пахнет песком и пустыней, но сквозь эти запахи отчетливо пробивается еще один – запах костра и срезанной травы. Ее сердце радостно трепещет в груди. – Нам надо торопиться, Сакура, – Учиха ведет ее куда-то по едва различимым в темноте тропинкам, – пока они чествуют новую имани демона, мы должны сбежать отсюда.       Она замирает, будто пронзенная чидори, и Саске недовольно оборачивается на нее, желая поторопить. – Саске, – с ужасом произносит Сакура, – я…       Слова признания будто застревают у нее в горле, не желая сорваться с губ. Учиха нетерпеливо дергает ее за руку, а когда и это не помогает, он подхватывает ее тонкую фигурку на руки и готовится покинуть сад по скату крыши. Луна качается над головой, насмешливо наблюдая за ее страданиями. Ей так хочется поддаться этому сладкому чувству, развивающемуся у нее в груди. Просто уйти с Саске. Он все поймет и простит, ведь она так сильно любит его. – Саске, послушай, – она пытается привлечь его внимание, но внезапно мир переворачивается. Ее подкидывает в воздух, резко вырывая из рук Учихи. Нити чакры утягивают Сакуру с крыши в зияющий провал сада. Пояс ее великолепного кимоно надсадно трещит, цепляясь за ломающиеся ветви деревьев. Сакура падает прямо в руки взбешенному Канкуро.       Весь ее неуклюжий полет занимает не больше нескольких секунд, но Саске тут же атакует марионетчика. Он двигается со смертоносной скоростью и абсолютно бесшумно, и Харуно вскрикивает: – Нет! Не надо! – катана Учихи разлетается на сотни осколков, сталкиваясь с песчаным щитом ее мужа.       Шаринган Саске загорается кровавой луной. – Отпусти ее, – злобно шипит он.       Канкуро не двигается, его пальцы судорожно сжимаются на ее плечах. – Уматывай, змей, – резко кричит он Учихе, – не усложняй ее положение еще больше.       Саске оскаливается, вновь намереваясь атаковать застывшего на месте марионетчика, но тут, будто сплетаясь из ночных теней за его спиной, появляется Гаара.       Сакура испуганно вскрикивает. Мрачная решимость, застывшая на его лице, по-настоящему наводит ужас. Никакого улучшенного генома – только смерть. – Уведи ее, – рычит он Канкуро, – сейчас же.       Однако Саске не собирается сдаваться так просто. Он уворачивается от молниеносного выпада Кадзакаге и вновь приближается к Канкуро.       Алые всполохи песка рассекают ему скулу и кисть, отбивая его атаку, направленную в голову марионетчику.       Учиха пораженно застывает. Его шаринган позволяет ему увидеть, кто именно отбивает его атаку. Лицо Саске искажается яростью, когда он понимает. – Имани Сабаку но Гаары, – выплевывает он ей в лицо. – Я объясню, я все тебе объясню, Саске! – задыхается она от сдавливающих ей грудь рыданий.       Но Учиха не желает ничего слушать – он тут же разворачивается и атакует Кадзакаге. – Канкуро! – яростно кричит оцепеневшему брату Гаара.       И Канкуро наконец приходит в себя, бросаясь прочь, увлекая с собой ослабевшую девушку. «Все кончено», – стучит у нее в висках.       Канкуро преодолевает все коридоры, ведущие к ее покоям. «Все кончено».       Он грубо вталкивает ее внутрь и захлопывает дверь, не проронив при этом ни слова. «Все кончено».       Девушка обессиленно падает на кровать. «Все кончено».       Через несколько часов в дверь стучат. Сакура никак не реагирует ни на стук, ни на посетителя. Гаара заметно прихрамывает, но это остается незамеченным ею. Харуно игнорирует его присутствие, упорно глядя в одну точку.       Он садится на пол в неосвещенный угол комнаты, наблюдая за девушкой, и наконец произносит: – С Саске все в порядке, он сейчас с Наруто, я думал, это может быть вам интересно.       Сакура вздрагивает, пряча свое лицо в ладонях. Так она застывает на долгое время, но затем все же отвечает ему. – Я бы хотела уйти с ним, – произносит она с надрывом. – Зачем ты меня остановил?       Сакура злобно поворачивается к его фигуре, скрытой ночными тенями, не замечая, как впервые обращается к нему на ты. Ее стена ледяной вежливости разрушается под натиском ненависти и боли. Гаара также отбрасывает формальности. – Если бы ты ушла с ним, то все страны объявили бы тебя отступницей, – ровно отвечает ей Кадзакаге, – даже Коноха вынуждена была бы признать твой статус предателя. – За измену навязанному мужу? – зло фыркает она в ответ. – За измену родной деревне. Ты была признана виновной, – вновь раздается из темного угла, – если ты отвергаешь мое заступничество, значит, принимаешь свою участь нукенина.       Она в отчаянии обхватывает себя за голову, затем поднимает на него свой горящий ненавистью взгляд: – Ты чудовище, Сабаку но Гаара. Жертва Чие была напрасной. Лучше бы ты умер тогда.       Харуно зажмуривает глаза и закрывает уши, чтобы не слышать и не видеть ничего из того, что он может ей ответить на это.       Гаара в полном безмолвии покидает ее покои.