Расхититель грез

Раз!       Дверь ее покоев распахивается, не выдерживая мощного удара снаружи. Два!       Щепки от покореженного дерева разлетаются веером по всей комнате. Три!       Канкуро единым рывком сдергивает с ее тела одеяло, столь надежно скрывавшее ее от окружающего мира.       Сакура возмущенно вскидывается, злобно буравя взглядом ухмыляющегося марионетчика.       Несколько слуг испуганно выглядывают из коридора, но одного взгляда Канкуро хватает, чтобы их как ветром сдуло. Он кое-как претворяет останки двери и шествует к ошеломленный девушке. – Ты совсем рехнулся, Канкуро, – шипит она, когда он хватает ее за плечи и грубым рывком ставит на ноги. Девушка едва не теряет равновесие, но все же ей удается устоять. Убедившись, что Сакура приняла устойчивое положение, Канкуро резко отводит руку и дает ей звонкую оплеуху.       Харуно недоумевающе поднимает взгляд на суровое лицо бывшего напарника. Вся веселость и едкая усмешка будто вмиг слетают с него. – Почему я не могу защититься? – едва слышно хрипит она, держась за горящую от пощечины щеку, – здесь есть песок.       Еще накануне в ее покои доставляют несколько емкостей, заполненных красным песком, и расставляют их по периметру комнаты. – Дело не в песке, – злобно бросает марионетчик, отходя к окну и распахивая тяжелые шторы, – дело в намерении. В мои планы не входило отрывать тебе голову пощечиной, поэтому песок и не отозвался.       Он мрачно усмехается, видя ее недоумение: – Для самой умной куноичи Конохи… – Канкуро многозначительно умолкает и отворачивается к окну.       Сакура борется с соблазном в очередной раз спрятаться от него и всего остального мира. Она не чувствует клокочущей ярости или обиды на Канкуро. Ей все равно. Лишь бы ее оставили в покое. – Надеюсь, тебе хоть немного стыдно за эту твою идиотскую выходку, – говорит он ей, не оборачиваясь, – я чуть из кожи вон не вылез, пытаясь объяснить гостям, куда же подевалась чествуемая ими имани Сабаку но Гаары.       Она ощутимо вздрагивает, услышав это имя. – Что ты наговорила ему самому, я даже знать не хочу, – рычит Канкуро, все же оглядываясь на нее, его глаза блестят от ярости, – ты просто эгоистичная сука.       Сакура отшатывается от него, услышав эти злые слова. – За все это время, что ты тут, мы все рвемся на куски, пытаясь выровнять ту ситуацию, которая создалась в том числе и по твоей вине.       Он распаляется, кричит, но затем спохватывается, нервно сдергивая с головы капюшон балахона, и начинает мерять шагами свободное от мебели пространство. – Он приказал быть с тобой лояльным, не давить, оберегать от нападений, – Канкуро почти рычит это, стараясь вновь не сорваться на крик, – но ты и Темари потащились в этот квартал, почти умерли, а теперь еще и Учиха вылез.       Он с силой пинает подвернувшийся под ноги стул, отбрасывая его на добрый десяток шагов. – А ты ведешь себя все это время, как гребанная принцесса! Не ты одна лишилась свободы в том ритуале, Сакура! Гаара подставил себя под удар. И то, что ты сделала вчера – это… – Канкуро останавливается, подбирая наиболее подходящие слова, но затем поднимает на нее свои горящие глаза, – это предательство. Самое настоящее, Сакура.       Стыд обжигает ее щеки удушливой волной. Она и сама прекрасно понимает это. В полной мере осознает, что на мгновенье забыла о долге и чести в своей слепой гонке за Саске. Но что хуже всего – после этого она забыла и о своей благодарности и благородстве Гаары. То, что она сказала ему – также было непростительно. И ей остается лишь надеяться, что хрупкому миру, установившемуся между ними до ее попытки побега с Саске, еще можно помочь. – Я не хотела, – шепчет она, – Канкуро, я не хотела никого подвести.       Он отмахивается от ее оправданий, как от назойливого насекомого, поворачиваясь к ней спиной и силясь унять бушующую внутри бурю. – Где мои друзья? – ей хочется обсудить создавшуюся ситуацию с Наруто и Какаши-сенсеем. Понять, как можно все исправить и, конечно, передать послание Саске.       Но Канкуро горько смеется в ответ на ее вопрос. – Действительно, Сакура, где твои друзья? – он притворяется будто осматривает комнату и ищет кого-то в ее темных уголках, – где же они? Ах, даааа… – Их тут нет, – безжалостно рубит он ей в ответ. – Они все с драгоценным Учиха. Впрочем, ничего нового, ведь так, цветочек?       Она низко склоняет голову, признавая его правоту.       Канкуро наконец направляется к выходу, бросая напоследок: – Подумай об этом на досуге, имани но Гаара. *** – Черт бы их всех побрал, – настроение у марионетчика прескверное, хотя разнос этой толстолобой девчонки немного улучшает его, но эффект сохраняется недолго.       Кажется, что абсолютно каждый житель этой деревни решает сегодня сделать все возможное, чтобы этот день становился для него все хуже.       Он замечает в одном из коридоров Мацури, нервно оттирающую покрасневшие от слез глаза, но когда он собирается окликнуть ее и дать поручение – девушка весьма прытко скрывается в хитросплетениях переходов и разветвленных коридоров Резиденции.       Это злит его еще больше.       Гаара сегодня утром отсылает посланных к нему ирьенинов, никак не отвечая на его злобную шутку про заразность глупости и способах ее передачи между супругами.       К его вящему сожалению сомнительные провокации едва ли когда-нибудь долетали до Гаары, чтобы причинить ему хоть какой-то эмоциональный дискомфорт.             Однако Канкуро вполне уверен, что Сакура сказала что-то действительно ужасное. Таким одновременно отрешенным и потерянным он не видел своего брата никогда.       «Свернуть бы этой розовой кукле шею и дело с концом» – злобно думает он, спускаясь к своим пленникам в подземелье.       Все расследования из-за церемонии приостанавливаются. А горе-сыщицы выбывают из строя по вполне понятным причинам. Он спускается все ниже, проклиная свою должность и это расследование. И замирает.       Камера Наруко пуста. Что ж, в одном он был неправ – этот день до этого момента был не так уж плох. *** – Когда это случилось? – Гаара не повышает голос, задавая лишь несколько существенных вопросов. – Никто не знает, – поморщившись, отвечает Канкуро, – из-за суматохи с приемом тюремный персонал не приносил ей еды уже пару дней. Так что побег мог состояться в любой из них. – Ты все проверил? – голос Гаары холоден и спокоен, он ничем не выдает ни малейшей взволнованности фактом побега заключенной. – Конечно я все проверил, – раздраженно отзывается Канкуро, – никаких следов взлома. – Персонал? – В них я уверен, – мрачно заключает марионетчик, – скорее кто-то из многочисленных гостей. Вероятно, незваных. – Наблюдение за детьми? – Гаара устало откидывается на спинку кресла, силясь размять поврежденную ногу. Канкуро усиленно делает вид, что не замечает его болезненно скованные движения. – Поставил, – со вздохом заключает личный советник Кадзакаге, – но не думаю, что она придет за ними.       Гаара молча кивает, соглашаясь с выкладками брата. – Вероятно тело самой Наруко уже давно спрятано в надежное место. – Тем сложнее будет найти нашего “перевертыша”, – обреченно отзывается Канкуро. – Гендзютсу было бы слишком рискованным шагом, – Гаара с силой надавливает на свои веки, стараясь собрать все кусочки мозаики воедино.       Но внезапно их совещание прерывается появлением члена Анбу. Канкуро подаётся вперёд, узнавая в нем ответственного за охрану имани его брата. – Докладывай, – отрывисто приказывает он застывшему перед ним шиноби. – Что с ней?       Гаара резко распахивает глаза, понимая о ком речь и кто именно предстал перед ними. – Господин Канкуро, господин Кадзакаге, – члена Анбу сотрясает нервная дрожь, – госпожа имани пропала. – Как? – марионетчик ревет как дикий зверь, – я велел тебе следовать за ней попятам. У неё даже чакры нет, идиот! – Госпожа Мацури сказала, что у неё приказ от вас лично, господин Кадзакаге. Она увела меня от Резиденции и применила какое-то дзютсу. Я отключился. Когда пришёл в себя – сразу отправился к вам.       Гаара застывает на несколько мгновений, судорожно обдумывая полученную информацию. Ее слишком мало, чтобы делать какие-то определенные выводы. Ясно лишь одно – Сакуру нужно найти в кратчайшие сроки.       Дверь в покои Гаары вновь распахивается, а на пороге застывает очередной член Анбу. – Что за проходной двор вы тут устроили? – Канкуро в бешенстве подлетает к замершей на пороге куноичи. – Послание для Кадзакаге, – она протягивает Канкуро небольшой конверт. – Какое к чертям послание, Аканэ? – Канкуро вырывает потрепанный кусочек пергамента из рук Анбу. – Кто тебе его дал? Ты сегодня должна была присматривать за делегацией из Конохи.       Атмосфера в комнате с каждой минутой становится все более гнетущей. Кто бы ни играл против них – он явно опережает их на несколько шагов.       Аканэ начинает усиленно тереть виски, силясь вспомнить. Но мысли разбегаются, девушка оказывается не в силах сформулировать, кто и когда ей дал это поручение. Ее глаза стекленеют и закатываются, а из носа начинает течь кровь.       Канкуро не слишком обходительно перебрасывает ее на руки другому Анбу и раздает указания: – Отнеси ее в госпиталь. После отправляйся в штаб и проследи за тем, чтобы абсолютно все приняли задание искать Мацури.       Когда Канкуро оборачивается к брату, то видит как тот взваливает на плечи свою тыкву и направляется к выходу. Записка бесследно исчезает где-то в недрах его камзола, и это очень не нравится Канкуро. Он собирается окликнуть его, но Гаара опережает, оборачиваясь перед дверью: – В случае с провокацией – ты знаешь, куда они направят гонцов. Постарайся… – он осекается, не вполне понимая, что можно предпринять, если до Конохи все же дойдет какая-то информация.       Канкуро лишь кивает. Сакура – важна. Как для политических игр, так и для Гаары. Что ж, он позаботится о Суне, а Гаара позаботится о Сакуре. ***       Харуно медленно приходит в себя на холодном металлическом полу в абсолютно пустой комнате. Ощупывает тело, но не находит никаких ран или повреждений. Ее голова ясная и чистая, но при воспоминаниях о том, что же случилось – мысли расторопно разбегаются от нее, оставляя зудящую пустоту. Симптомы интоксикации отсутствуют, как и головная боль от применения гендзютсу.       Правда, проверить это у нее нет никакой возможности – чакра все также запечатана, а поблизости нет ни единой песчинки.       Холодный ум и трезвая оценка. Она встает и ощупывает каждую пядь стен своей темницы. Ее пальцы скользят вдоль подогнанных пластов металлических пластин. Нет ни единого выступа, ни одной даже самой маленькой вмятины. Металл обработан идеально.       Она решает, что успокоиться и привести в порядок мысли – будет самым правильным решением в сложившейся ситуации. Скрестив ноги, усаживается на пол и все же пытается вспомнить обстоятельства того, как она попала в это место. Последнее, что встает перед глазами – это желтая стена коридора Резиденции, ведущего к покоям Темари.       Сакура морщится от нестройности своих мыслей, однако, вскоре вспоминает чье-то касание. Кажется, около покоев Принцессы Песка она встречает служанку...       Внезапно за одной из стен раздается скрежет. И часть металлических пластин, ведомых каким-то хитроумным механизмом, съезжают влево, открывая узкий дверной проем. Харуно готовится атаковать. Пусть и без капли чакры, но она все еще остается шиноби, готовым встретить опасность лицом к лицу.       Однако в камеру внезапно вваливается Гаара, падая ничком. Его тело сталкивается с полом с отчетливым стуком кости об металл. Сакура кидается к нему, собираясь проверить его состояние, но он резко вскрикивает, останавливая ее. – Нет! – его окрик такой пронзительный и отчаянный, что она невольно замирает, наблюдая как его сотрясает крупная дрожь. Он стискивает зубы, и жуткий скрежет разносится по комнате, приводя девушку в ужас. Что же с ним сделали?       Она не рискует приближаться к бьющемуся в агонии Кадзакаге, поднимая взгляд к открытому дверному проему и замирает, заметив застывшую на пороге девушку.       На вид ей не больше 20. Черные волосы коротко подстрижены и откинуты со лба, да и сама она настолько тонкая и субтильная, что ее с легкостью можно было бы принять за паренька. – Привет, – радостно щебечет пришедшая, – заранее приношу за это свои извинения, но не двигайся.       Сакура фыркает, резко дергая плечом, и внезапно понимает, что не может пошевелить ни единым мускулом. Даже нахмуриться или округлить глаза от подступающей паники. – Дышать, разумеется, тебе можно, – она танцующим шагом направляется к ней, огибая растянувшегося на полу Кадзакаге. – Что за чудесная штука, тактильный гипноз? – упоенно смеется девушка, вставая над замершей Харуно, – достаточно одного касания и вы уже в моей власти.       Она поворачивается к рычащему на полу Гааре и морщится, видя кровавые полосы на его подбородке. Видимо, в спастических приступах он прокусывает язык. – Большинство из вас. Жаль, что эта его борьба бесполезна.       Она лукаво оглядывает яростно сверкающую глазами Сакуру и довольно тянет: – Песчаный щит столь непроницаем для физических атак, а его сила практически полностью защищает от попыток завладеть сознанием с помощью гендзютсу, – она притворно вздыхает, чертя тонкими пальцами линии на скулах Харуно, – конечно, всегда можно отравить великого Кадзакаге, принесшего столько страданий и горя, но как это возможно, когда рядом с ним его личный ирьенин, столько раз вытаскивающий всю его семейку с того света?       В глазах Харуно вспыхивает узнавание. Тот подросток, что вышел из дома нукенина за несколько минут до нападения… – Вижу, что вспомнила, – девушка разве, что не мурлычет, – а ведь был такой прекрасный план. Казнить тебя – развязать войну с Конохой. Ну ничего, так даже лучше.       Она разворачивается и идет к надсадно хрипящему на полу Кадзакаге, приподнимая его за красные пряди волос. – Сейчас я отдам тебе приказ, Сабаку но Гаара. Совсем простой, но он освободит тебя от страданий.       Гаара обессиленно мотает головой, пытаясь вырваться из хватки этой девчонки. Из глаз Сакуры начинают течь слезы, стереть которые она не в силах.       Девушка обхватывает Гаару за подбородок и заставляет смотреть на Харуно, на его имани, мрачно усмехаясь его слабым попыткам сопротивляться ей. – Ты так силен, – ласково приговаривает она, – и так сильно желаешь ее, Демон.       Сакура испуганно замирает от этих ее слов. До нее начинает доходить, почему Гаара так яростно борется с силой, приказавшей ему что-то. – Ты можешь сделать с ней все, что пожелаешь, Сабаку но Гаара. Она вся твоя.       Его глаза бессильно закрываются, а дрожь прекращается. Он замирает.       Девушка напоследок окидывает их маленькую темницу взглядом и говорит ей: – Теперь ты можешь двигаться. Хотя не думаю, что тебе это поможет.       Дверь их камеры захлопывается с плотоядным лязгающим звуком. И Сакура остается один на один с песчаным Демоном.