Враг из прошлого

      Да, они едут в университет. Да, проверять, дошли ли документы. Почему? Да потому что Диппер ныл от тревожности, а Билл просто сказал: "— Ну поехали узнаем. — Что? — Поедешь? — мягко совсем предлагает и в глаза смотрит. — Поеду, — и невозможно не улыбаться."       И это что-то невероятное. Почему Билл такой спокойный, серьёзный, обходительный? И очень... Приятный. Причины, по которым так кажется, Пайнс вспоминать не хочет, потому что это невзаимно.       Интересно, нравится ли ему кто-нибудь? С работы, например. Он же до сих пор иногда выходит на смены в кафе. Там, наверное, очень красивые парни работают. Вдруг... — О чём так задумался? — прерывает мысли.       Он весёлый и улыбчивый, что Диппер сам невольно расслабляется. В последнее время с Биллом невероятно хорошо. — Да так... — О, неужели ты хочешь, как в фильме, уснуть на моём плече, пока мы едем в автобусе? — подмигивает и пихает его шутливо. — Придурок, — пытается как можно более серьёзно это сказать.       Вот как на это реагировать? Это же откровенный флирт. Если спросить у Сайфера в таком настроении, нравится ли ему Диппер, тот без вопросов ответит, что "безумно нравится". Но такие шутки были весь год, ещё когда они даже друзьями не стали. И... Можно ли на это вестись?.. В такие слова только дураки влюбляются, а ведь Пайнс не такой.       Нет, влюбился он не во флирт. В его смелость, острый ум... В глаза, которые смотрят так, словно он сам любит без памяти. В бережное отношение к себе, в заботу и внимание. И в то, что он всегда рядом и внимательно слушает. В споры в ночи перед тестом о создании мира. В самые тёплые, преданные прикосновения.       Но как всему этому верить, когда он отвечает прямым текстом: "Нет, не нравишься. Да, мы друзья. Всё.".        "Всё". А Диппер влюбился в того, кто сказал, что они точно друзья. И тут даже мерзко думать с точки зрения того, что он гей, и у Пайнса есть шанс. Билл сказал же сам — они друзья. И наверняка он ищет кого-нибудь себе. Или отдыхает после нескольких лет заточения у Глифулов. — Ты чего такой печальный, а? Мы приедем скоро уже, — Сайфер снова дёргает.       Билл, который и так из головы не выходит, еще и всегда-всегда рядом. Это дразнит ещё больше. — М... — многозначительно отвечает. — Всё хорошо? Не тошнит? — сжимает его запястье, и Диппер умирает. Ну зачем. Зачем Билл его трогает. — Немного, — врёт, чтобы еще немного побеспокоить. Сайфер поджимает губы. — Может, поспишь немного, чтобы полегче было? — искренне волнуется, несмотря на то, что Диппер ужасный актёр. — А ещё и на твоём плече, да? — тот улыбается. — Это как хочешь, дорогой.       "Дорогой", блять.       Ну понятно, что шутка, жаль, сердцу не объяснишь. Стучит предательски громко, хоть бы Сайфер не услышал.       Но ещё громче оно стучит, когда они вывеску с названием университета проезжают. — Приехали! — вскакивает Диппер с видом физически здорового и ментально больного, и Билл выдыхает. — Уже представил, как каждый день сюда ездить будешь?       Они выходят, и то, что Пайнс видит... Это прекрасно.       Огромное здание, чистая территория. — Как же я хочу тут учиться...       Что-то было в этом впечатляющее, волшебное. Новый этап жизни в таком месте... — Как тебе? — Главное, чтобы преподаватели компетентные были. — А здание? Смотри, какие колонны, какое оно красивое, великое, как из... сказки.       "Как из детства" хотел он сказать. Того, где он искал в таинственном, полном "волшебства" городке Гравити Фолз ответы. — Сказки... — повторяет Билл, не отрывая взгляда от здания. — Всё же хорошо, что я с тобой поступаю. Ты красивое в обычном видишь. — Обычном? — Стандартный вуз. На церковь ещё и похожий. — Это готический стиль, — возмущается. — Мне нравится, — добавляет тише, а Билл почему-то поворачивается к нему.       И снова смотрит прямо в глаза. Почти так же, как когда они увидели результаты за экзамен. — Пойдём внутрь?       И от этого вопроса Сайфер просыпается как будто. И пропадает атмосфера тут же. Он молча идёт вперёд.

***

      А когда Сосна мучил людей из приёмной комиссии на тему того, что "Да, ваши документы дошли. Да, вы в конкурсных списках", Билл рассматривал картины, которыми всё восхищался Пайнс.       Пайнс смотрит на него, скучающего и безразличного, и хочет облегчить: — Мы всё сделали, что хотели. Можно ехать.       Билл перебивает предложением: — Пойдём в их библиотеку? — огромную вузовскую. — Мы на автобус опоздаем. — Не опоздаем, — а после прислоняется к чужому уху. — Хочешь, я для тебя любую книгу стащу? — тихо-тихо говорит. — Билл! — с таким возмущением, как будто у него щеки не пылают.       Сайфер надеется, что от близости, хоть и знает, что просто несёт чушь.       Но они всё же идут. Массивные ворота, как, наверное, в замках. Так выглядит сказка, которую видит Сосна?.. — Как просторно... Сколько книг... — огни горят в глазах Пайнса, что для него такую же отстроить хочется.       Он и сам любит читать. В библиотеках можно было укрыться от необходимости идти в дом Глифулов.       Интересно, во сколько лет он впервые научился читать?.. Если он точно помнит, что писать его учил Зантар в фостере, чтобы никто не узнал о безграмотности Билла. — Ты о чём так задумался? — и все мысли сразу становятся неважными.       Сайфер улыбается. — О том, какую книгу хочу прочитать первой. — И какую же? — спрашивает, стоя уже у какой-то полки. Билл идёт следом.       Тут тепло и пахнет старой бумагой... — Не знаю, а ты? — Наверное, что-то интересно-сложное, — и подаёт "Физику вселенной". — Ты на гуманитарную специальность идёшь, зачем тебе эта физика? — Аналитика не гуманитарная наука, — и его аж передергивает от чужого невежества, хоть Билл и специально. — Справедливо, — тут же исправляется, не желая терять разговор. — Дашь глянуть? — Я хотел быть первым, — и подаёт.       Пальцы у него красивые. Как и весь Пайнс. Вот бы можно было ему сказать об этом, а он не обозвал его пидорасом.       Сосне самое место среди книг. Он ходит и восхищенно вздыхает "Тут даже это издание есть!" и "Никогда бы не подумал, что можно по этой теории написать целую книгу". Он спокойный, мягкий, в теплом свете из окна и ламп. Невозможно испытывать больше, чем Билл сейчас.       У них точно будет домашняя библиотека. И Сайфер точно так же будет смотреть на чужие глаза, жадно бегущие по каждой строчке текста, и пальцы, с нежностью оглаживающие уголки страниц. Только смотреть можно будет не как сейчас — украдкой. Можно будет обнять со спины, молча попросить трогать не книгу, а его и целоваться среди их собственной домашней библиотеки с любимыми книгами.       Если хоть когда-нибудь ему такое светит, пусть Сосна сегодня придёт домой с "Физикой вселенной".       Билл смотрит на книгу всё ещё в своей руке. Ещё ни одна вещь не провоцировала на кражу сильнее. — Насмотрелся, можем идти? — подходит к Пайнсу. — Угу, а то опоздаем ещё.       И они почти спокойно выходят, только голос останавливает: — Молодые люди, давайте книгу запишу.       И Билл за ладонь дёргает Пайнса, повернувшегося к женщине. — Бежим, — с его рукой в своей.       Так быстро, чтобы не было возможности их найти. Хоть они и собираются сюда поступать.       Сердце сладко стучит от осознания происходящего, а улыбка не сходит с лица.       Да, Билл сам себя мучит, да. Но как же хорошо быть рядом. Хоть и от бега дыхание сбивается у Пайнса, что приходится темп сбавлять.       Они выдахают окончательно только на остановке. Сосна весь красный после таких нагрузок. — Ну и что это было, Билл Сайфер?       Ничего. Просто хочется за руку взять. — Рискнул ради красивого жеста, — и ласковой улыбки, которая озаряет лицо Пайнса, когда книга оказывается в его руках. — Мы же вернём её, как поступим?       Билл кивает. Вообще это не важно. Ничего не важно, кроме пушистых волос Сосны.        Хочется пройтись. Может, они застанут закат, и Сайфер проглотит ещё одно признание, которое пытается вылететь из его рта. — Пойдём пешком? — Иди. — Я с тобой хочу. — Поехали, полежу у тебя на плече.       Диппер... Лучше бы он, блять, молчал. Как же Билл влюблён. Просто невозможно столько испытывать за одно чужое предложение.       А Сайфер... Он просто надеется... Вдруг Пайнс не шутит. Не про плечо, а в общем. Вдруг ему могут хотя бы немного парни нравиться. Нет. Вдруг ему хоть самую малость нравится Билл. Как парень. Чтобы он тоже хотел Билла поцеловать.       Он же тоже краснеет и чувствует себя неловко, когда они вместе. И вот это "вдруг" не даёт спокойно жить. Одна долбанная надежда только. Но влюбленные люди никогда не спрашивают, точно ли они друзья, а то вдруг что.       И кровь неожиданно вскипает обидой. Почему Пайнса так напрягает, что он гей? Ну почему? Ему просто нравится Диппер. Неловкий, занудный и колючий. Самый лучший человек на всём этом свете. Самый замечательный парень. А этот самый Диппер наверняка думает о том, насколько Билл противный. И вообще как ему могут нравиться парни, когда должны девушки.       Сайфер прикрывает лицо ладонями. — Ты чего? — трогает за плечи.       Уйди, пожалуйста. — Билл?..       Вдох. Выдох. — Всё хорошо, — отвечает он.       Да нифига. Он запутался. Сколько было ситуаций, где можно было сказать, что у них всё взаимно. Где Пайнс влюблен не меньше. И что по итогу? Ничего. Может, он вообще всё надумал, и ничего не было. Всё это ужасно сложно.       И нет, в автобусе Сосна не лежит на его плече.

***

      Диппер был в похожей одежде, что и когда Билл сломал ему компьютер четыре года назад. Навевало воспоминания. Белая рубашка с длинными рукавами, брюки и длинным пиджаком, который, как сказала Миссис Пайнс: "На вечернюю погоду или на Мейбл накинуть". И та подвязка на шею.       И если можно было удержать руки, чтобы не трогать эту талию, то как не путать пальцы в черной завязанной упавшим бантом веревке, Билл не понимал. Эта штука просто, блять, создана для того, чтобы мять, прижимая её владельца к себе при страстном поцелуе. У Сайфера от калифорнийской жары тёк мозг.       У Мэйбл от жары текла подводка, которой она рисовала ему на предплечьях глаза. Много глаз. Так закатанная жёлтая рубашка выглядела не скучно. Он не мог себе позволить на выпускном выглядеть как нормальный человек.       Мэйбл была среди них, конечно, самая красивая. Если бы Билл не был геем, он бы такую девушку никогда не упустил. Платье в пол, на руке ленты с цветами, которые ещё парными с бутоньерками парней делают. И всё розово-блестящее. Чтобы всех убило просто.       Он осыпает её комплиментами, отчего блёстки на её глазах сияют только ярче. Пайнса младшего он боится комментировать. Потому что стоит ему открыть рот, пиздец всему.       Время подходит. Родители близнецов уже тоже собраны. Билл поправляет волосы в прихожей. В дверь звонит принц Мэйбл. — Привет, Гидеон. Отлично выглядишь, — как будто их ничего не связывает в этой жизни. — Ты тоже.       Но в целом, на самом деле, не то, чтобы Билл врёт. Глифул выглядит хорошо. Под стать Мэйбл.       Билл надеется, что они больше не заговорят.       До школы Мэйбл довозит Бад на машине. — Так, мы точно никого из девчонок не забираем? — Да, пап. — Эх вы, одни танцевать будете.       Билл не сводит взгляда с подвязки на шее Пайнса.

***

      Им выдают их долгожданные аттестаты. Простая формальность, но сколько счастья во всём этом. Начинается новая ветка их жизни. Университет, новые люди, много знаний, полноценная работа, любовь.       Дипперу не верится, что он наконец отсюда уходит. Школа его изрядно подзадолбала. Особенно экзаменами.       Билл во время выпускного опять с кем-то шляется, смеётся, бросив друга, Мэйбл тоже занята. И стоит он, одинокий и всеми забытый в углу громкого зала. — Мейсон, че тухнешь? Иди, как твой дружок хоть пообщайся с кем-нибудь.       Дэвид... — Ну или хотя бы со мной.       Диппер с огромной неохотой поворачивается, чтобы стать собеседником. — Привет, — еле тянет улыбку. — О, да ты просто великолепно выглядишь сегодня, — осматривает весь его наряд. — У тебя есть надежда стать королём бала? — Не смейся уж. — Как дела у тебя? Куда поступаешь? Че как с Биллом у вас? — Мы с ним в один университет поступаем. Калифорнийский. — А, крутяк, а я в другой штат уезжаю. Пригласили в команду хорошего университета. — Поздравляю, — звучит равнодушно, потому что Пайнсу похуй. — Так а с Биллом у вас что? — очень провокационные вопросы задаёт. — Ну, мы друзья. — Да ты же сохнешь по нему, как тварь, какие друзья? — смеётся Дейв.       У Диппера от возмущения не находится слов. — Неправда, — это всё банально невежливо. — Да тебе он нравится же. Мэт сказал, что вы не в отношениях, но то, что вы всё никак признать свои чувства не можете, просто смешно. — Это не твоё дело. Ты вообще ничего не понимаешь. — Ну как скажешь. Но выпускной — довольно хорошее место для взаимного признания, — подмигивает Дейв перед уходом.       И ответом становятся пылающие щеки Пайнса.       Вот ещё, блять.

***

      Мэтью подходит к нему самым тихим и милым человеком. — Привет. Можно, Билл, тебя на минутку? — и глаза у него самые что ни есть жалостные. — Что-то хотел? — разрешает с ним говорить. — Ещё раз извиниться. Твоя ситуация не выходит у меня из головы. — Считай, что извинения приняты, — Билл холодный. Но спокойный.       И Мэтью всё равно молчит. Только теперь опустив глаза. Не за этим подошёл. — Слушай, если у тебя есть хоть какие-то доказательства, мы можем...       Засудить Глифулов?.. — Мэтью, не нужно, — и он как будто снова "нет" не слышит. — Я могу тебе помочь. Мой отец не последний человек, так что я могу и хочу тебе помочь.       Билл всё ещё спокоен. И даже немного рад тому, что у них состоялся такой разговор. — Я живой и свободный — нужно ли что-то ещё? Да ладно, я просто по судам не хочу таскаться! — улыбается и смеётся. — Спасибо за предложение. Я ценю.       Он до сих пор нравится Мэтью, и тот, даже в своей извращенной манере, так заботится. — Ты можешь попросить намного больше. — Плевать. Я сам всего добьюсь, — только на этот раз это для самого себя звучит искренне. — Спасибо. Чувствуешь себя виноватым после последней встречи? — и вместо ответа опять молчание и потупленный взгляд. — Ты видел мои руки, неужели никогда не возникало вопросов? — и тишина — Знаешь, почему мне нравится Пайнс? Он говорит о том, что его беспокоит. Извиняется, когда не прав, ставит свою гордость не выше взаимоотношений с близкими и просто говорит, когда ему больно. Ты ничего этого не делаешь и всё как-то сам решаешь молча. Я искреннее извинение от тебя только вот недавно услышал, когда ты понял, что обосрался. Мэтью, ты засранец. И во многом я тебя ненавижу. Но спасибо, что наконец-то ты поговорил со мной.       Сайфер протягивает ладонь в знак мира. Мэтью отвечает на рукопожатие.

***

      Гидеону Глифулу пятнадцать, но ухаживает он лучше её сверстников. Любовь в прекрасную и недоступную девушку делает из парней послушных мальчиков. Мэйбл нравится и такое.       Но ей надо наконец расставить все точки в их отношениях. Билл просил ещё и унизить.       И она танцует с другими. Даже на белом танце Мэйбл выбирает другого. Не важно кого. Главное, что он неловко стоит один.       А когда он забирает её у вполне симпатичного собеседника, вопрос зависает в воздухе: — Мэйбл, что происходит? — Я просто общаюсь, — и никто ей не запретит. — Можешь пообщаться со мной, — в ответ она только плечами жмёт. — Пока, красавчик, — шлёт воздушный поцелуй.       Сегодня всё назло Гидеону. — Ты серьёзно зовёшь меня на выпускной в качестве своего кавалера, чтобы вести себя так? Ты меня игнорируешь. — Я тебе ничего не обещала кроме того, что ты будешь сопровождающим. Ты им и являешься. — А поцелуй? Он ничего не значит? — Абсолютно ничего.       Какое же это удовольствие — отказывать. — И я никогда тебе не нравился? Даже тогда, когда ты меня звала сюда?       Можно обойтись простым "нет", но чем подробнее рассказать, что никогда не испытывала чувств, тем больнее будет. — Я хотела ревности других парней от того, что ты меня так любишь. Ты мне не нужен. — Вот как... Я думал, ты хоть немного изменилась.       Логично же, что нет. — Знаешь, зачем ты здесь? Чтобы у меня было платье, которое мы не можем себе позволить. — Ты и вправду такая... — Какая? — Сука. — Ещё как. И тебя я просто презираю. Ненавижу, — откуда в ней столько желчи?.. — Вот и хорошо.       И он выливает на неё сок и мнёт стаканчик в руках.       Кажется, Билл забыл о том, что обещал обеспечить ей полную безопасность. Вот кажется, кто-то об этом забыл. Ни Билла, ни брата не видно. А люди собираются вокруг них и охают от зрелища.       Мэйбл от удивления успевает крикнуть только "Мудак".

***

      Они отходят подальше от всей музыки, чтобы обсудить всё произошедшее — А мне Мэтью помощь предлагал с судом насчёт Глифулов. — А ты? — Отказался. Не хочу с ними иметь ничего общего.       Интересно, как там Мэйбл. Хотя вряд ли что-то плохое могло произойти.       А они всё куда-то бредут. В какую-то совсем пустую часть школы, куда не факт, что им можно. Особенно если учитывать тот факт, что Билл снял с двери замок. — Тут намного тише, — Сайфер садится прямо на пыльный подоконник. — Да, спасибо, — Пайнс перед этим ладонью чистит место для себя. Смешной.       И очень красивый. В потёмках тем более. Нарядился для праздника свободы.       Да и ладно с этой красотой. Каждый его жест — искусство, от которого взгляд не оторвать. Билл жадно впитывает, запоминает.       Как тот хлопал, когда Мэйбл вручали аттестат, как хмурит лоб и вскидывает брови от вида не очень приятных знакомых. Как заволновался, когда стоял с аттестатом сам.        Красивый. Эмоции у него красивые. И душа. И лоб с Большой медведицей.

***

— Хорошо сегодня, — про вид из окна заброшенной части здания для выпускного.       Никто не видит, не слышит их. Да и музыку чувствуешь только толчками под ногами.       А взгляд у Сайфера такой, что ничего кроме спокойствия в атмосфере быть не может. Издевается? — Ну и какие у тебя мысли сейчас? — сверкает рыжими глазами. — По поводу? — По поводу окончания школы.       Жаль, что не по поводу Билла. — Круто, — жмёт плечами. — "Круто"? А как же тоска? — Я не захочу вспоминать о месте, где я всё время соревновался за первенство. Я от этого немного устал.       Конечно, Билл не знает, что это такое, когда тебя не признают. Он только заходит в комнату, и все знают, что он самый умный. Человек, рождённый никогда не иметь конкурентов. — А зачем оно тебе? — Я хочу быть лучшим во всех дисциплинах. Самым первым. Номером один.       И Билл ложится ему на колени. Это неожиданно, и потому Пайнс изо всех сил пытается показать, что всё в порядке.       Исходящее от него тепло согревает кожу и обжигает чувствами: до идиотизма простыми и банальными. Он влюбился в лучшего друга. И сам этого боится. — Я думаю, ты уже номер один, — выдыхает Сайфер.       "Выпускной — довольно хорошее место для взаимного признания" — Что? — губы не слушаются. — Что ты сказал?       Билл в отличие от Пайнса не нервничает. А тот надеется, что его не начнёт вот-вот потряхивать. — Что ты замечательный. А ещё очень дорог мне. Наверное, самый дорогой человек для меня.       Звёзды внутри загораются от его слов. И всё тянет, ноет, и Диппер одновременно не знает, куда себя деть, чтобы всего этого не чувствовать, и как остаться в этом миге навсегда.       Билл... Тоже?.. Или он всё-таки про дружбу?..       Диппер протирает о штаны потную ладонь и запускает в чужие волосы, неловко перебирая пряди. Сердце просто его доведёт сейчас.       Что же это такое... Надо что-то сказать?.. А если он неправильно понял?       Слова — это очень сложно. И Пайнс их не отпускает. Потому что просто не знает, что сказать. А в голове пульсирует "Самый дорогой человек для меня".       Надо признаться. А если всё это глупая шутка? Билл же может так пошутить?.. Или он серьёзен, но это Пайнс всё надумал, и...       Сайфер смотрит.       Осторожно убирает его руку и садится напротив. Блеск его глаз завораживает.       У Пайнса в груди всё колет волнением. Не покалывает, а колет. Это отвратительное предчувствие. — Можно я тебе кое-что скажу?       Господи. — Нет.       Он не готов. Он не хочет.       Билл впадает в ступор.       Да, это точно должно было быть признание. Такая атмосфера... — Нет?       Нет, пожалуйста, пусть он скажет это. Ведь это значит, что всё точно взаимно.        Нет, лучше пусть никогда не говорит этого. Что, если Диппер всё испортит? Блять, он всё уже портит прямо сейчас. — Нет, — повторяет.       Он никогда в жизни не испытывал волнения хуже.       Что же он, блять, творит. — Ты мне отказываешь? Или что это вообще?       Страшно. Диппер не знает, просто не знает. Он не хочет ничего решать. Он не хочет лишиться лучшего друга.       Если это шутка. Если это не взаимно. Если это взаимно. Если они уже разойдутся просто потому, что Пайнс уже что-то сказал.       Как хорошо, что они едва видят лица друг друга. У Диппера вот-вот слезы пойдут. — Не говори ничего, пожалуйста.       А что, если это было не признание? Вдруг он что-то сказать хотел другое.       Но на другое не спрашивают разрешение.       Нет, это точно признание.       Диппер решается поднять взгляд. Билл смотрит на него, только эмоции из-за темноты не понять. А потом не выдерживает.       Встаёт и уходит. Молча.       Пайнс всё испортил. Или это всё же был Билл. В пиздеце виноваты оба.

***

      Что это, блять, было?        "Нет"       Какого хуя? Это отказ? Он ведь даже не выслушал. Это унизительно. Это просто пиздец.       Да что с ним не так?       Нет, он же понимал, что Сосна натурал. Что ему не нужно это признание. Но что это вообще было? Что теперь? Это даже хуже, чем отказ. Биллу даже и шанса не дали.       А чего он ждал? Что Пайнс прервёт его речь поцелуем?       Билл всё испортил. Их дружбе конец. У них нет никакой взаимности, это был бред влюбленного.       Не будет никакой домашней библиотеки. Не будет дома. Не будет общего университета. Не будет ничего.       Какие-либо ожидания — проблема того, кто ожидал.       "Нет"       Хочется сделать себе больно. Биллу кажется, что он согласен даже на порезы рук. Потому что внутри боль уже чувствоваться перестаёт от её количества.       "Нет"       В кармане есть маленький нож. Достаточный для порезов, и даже не страшно, этого хочется. Или не руки полосовать, в ногу воткнуть.       "Не говори ничего, пожалуйста"       Но останавливает одна мысль. Это выглядит как шантаж. Мол, чтобы он, Билл, перестал, ответьте, пожалуйста, на его чувства. Мерзость. Билл этого не хочет. Хоть Пайнс бы точно переживал, если бы Сайфер что-то с собой сделал.       Но вот зачем ему такой искалеченный человек?.. Который при любом волнении хочет себя изувечить.       Хотя Пайнсу вообще никакой Билл не нужен, нет разницы.       Билл убирает нож.       Нельзя.       Надо относиться с уважением к чувствам того, кого любишь. Даже если этот кто-то творит хуйню. Даже если ты тоже вместе с ним.       Ох уж это ебаное "Нет". И почему вообще можно всё сломать парой слов?.. Это так всё хрупко...       Но Пайнс же сам оказывал знаки внимания. Что за долбанная игра над его чувствами?.. "Нет". Ничего хуже в жизни не слышал. Самые жестокие оскорбления звучат лучше, чем простой отказ.       В прочем, кажется, Билл именно от неумения принимать отказ привлёк в свою жизнь Мэтью. Может, вернуться к нему?..       Мейсон Пайнс всё же тварь, какую поискать ещё надо. Так издеваться над чувствами других, разжигать надежду, а потом так мило отказывать.       И Билл не знает, куда себя деть. Домой к Пайнсам он точно сегодня не пойдёт. Но, придумав, начинает бежать.       Пора заканчивать с этими тупыми чувствами. Невзаимными и действительно глупыми. С чужой ориентацией ничего не сделаешь. А, нет, сделаешь — себе больно.       И останавливается он только около могилы Миссис Глифул, давясь воздухом от отдышки. Он с ней ещё не попрощался. А теперь больше никогда не придёт.       Завтра он уедет отсюда.