Истинность

Тэхён избегал Чонгука как мог. Стоило только в разговоре услышать имя альфы, как парень вздрагивал, покрывался липким потом, а шея горела в том месте, где коснулся кожи язык Чонгука. Если Чимин говорил, что скоро должен подъехать Чон, Тэхён сразу же придумывал дела, по которым ему необходимо уехать. Если Хосок говорил, что Чонгук должен приехать к ним домой, омега быстро собирался, оправдывался, что позвонили из агентства и он должен уехать. Сам же просто гулял по городу или ходил в кафе. Осторожно звонил мужу, проверяя обстановку и можно ли возвращаться домой. Во время этих прогулок Тэхён много думал. О Чонгуке. Господи, да он постоянно о нем думал. Альфа во сне даже не отпускал его. И омега просто терял себя, не понимая, что с ним происходит. Что происходит с ними обоими. Ведь ясно как день, что Чонгук тоже что-то ощущает, что-то, что не может объяснить. Они вдвоем теряются, запутались, и это было видно по реакции Чона в тот вечер, когда он отошел от омеги, пытаясь прийти в себя. Тэхён никогда не любил таких альф, как Чонгук. Резких, давящих силой, тех, кто идет напролом. Самоуверенных, дерзких, упертых. В некоторых вопросах жестких. Казалось, в таких нет места нежности и душевной теплоте. Омега уверен, что в старшей школе Чонгук ходил в рваных джинсах и кожанке, был любимчиком всех омег, чем с удовольствием пользовался. Такой «плохой парень», который заберет тебя на своей тачке, трахнет и потом не вспомнит. И все об этом знают, но все равно тянутся, потому что он красив, ухмылкой и взглядом может заставить захотеть прикоснуться к такой темной стороне. Но Тэхёна такое никогда не привлекало. Он всегда таких отшивал, потому что ему нужна мягкость и тепло, он грелся от этого, наполнялся радостью. А от этих альфа-самцов ждать ничего хорошего не приходится. Омега всегда их избегал, фыркал и не тянулся никогда. Именно поэтому его покорил Хосок. Его муж совершенно не такой. Он добрый, он сияет теплом и нежностью, всегда обходителен. Его прекрасный характер — это то, за что омега любил своего мужа. Хосок не действовал напролом, добивался мягко и с улыбкой, а не зажимал по углам. И Тэхён сдался, с радостью принимая предложение руки и сердца. Но теперь это сердце подводило. Очень сильно подводило, потому что начинало по ребрам стучать и биться, стоило просто подумать о Чонгуке. О том самом альфе, который носит в себе все то, что так не любил омега. Но с ним было все по-другому… И это просто не объяснить. Да, Чонгук был наглым, пошел за ним, хотя должен был отпустить, поняв, что Тэхён чувствует себя неуютно. Зажал, заставил задыхаться сандалом, горячей близостью, влажным прикосновением языка. И вместо того, чтобы оттолкнуть и дать пощечину, как обычно поступал омега с такими уродами, Тэхён ближе тянул, сам жался и тек, как последняя сука. От осознания этого было противно. От самого себя противно, и при том так томно и так жарко внутри, где-то внизу. Где не должно тянуть так сладко от брата своего мужа. Ни разу с Хосоком такого не было. Ни с кем не было. Тэхён не истекал смазкой от «ничего». От жаркой прелюдии, да. От течки, да. Но просто от близости альфы, от пары касаний и запаха этого не было. И этого не бывает. Ни с кем не бывает, Тэхён не слышал о таком. Чувства были самые разные. Неприятие ситуации. Отрицание влечения. Злость и негодование. Неопределенность и неизвестность. Раздражение и страх. Но при этом от воспоминаний бросало в жар и дрожь, потели ладони, учащалось дыхание, заходилось в бешеном ритме сердце. Внутри сладко тянуло и давило. И слезы текли из глаз, когда в супружеской постели он видел над собой не Хосока, а его брата. А осознание того, что хочется по-настоящему, хочется с Чонгуком, убивало внутри что-то. Наверное, это называется эмоциональная верность, верность мыслей. Они умирали, потому что Тэхён не мог это контролировать. Ведь принимать ласки хотелось от других рук и губ. Нет, не хотелось. Омега нуждался в этом. Плакал в душе, стоя под холодными струями воды, но нуждался, необъяснимо и очень остро. _________________________ Чонгук избегал Тэхёна, как мог. Если знал, что где-то должен быть омега, то просто не приезжал, ссылаясь на срочные дела. Если необходимо было ехать к Хосоку, невзначай интересовался, дома ли омега. И неделю у него это выходило прекрасно. Казалось, Тэхён делает то же самое, поэтому избегая друг друга, они могли не встречаться. А встретиться хотелось. Увидеть хотелось. И запах ванили вдохнуть полной грудью было необходимо. Внутри все необъяснимо тосковало по чужому мужу, а собственный муж в постели давно сменился на образ розоволосого ангела. С первой встречи сменился, ничего не изменилось. Казалось, ваниль на языке осела в тот вечер густым медом, растеклась по всему организму, яркой молнией ударив прямо в пах. Альфа возбудился лишь от близости Тэхёна, его вкуса и запаха. От того, как омега вцепился в пиджак и будто безмолвно и неосознанно тянулся навстречу. Чонгук тогда так ярко представил, что возьмет Тэхёна прямо там, у той холодной стены. Ведь хотелось в реальности услышать, как звучат стоны в исполнении этого глубокого хриплого голоса. А потом эта метка… Чонгук себе самому не мог объяснить, почему эта мысль возникла у него в голове, почему сформировалась в слова и слетела с губ. Просто он так почувствовал. Неправильная метка, не так, не на той шее. На шее Тэхёна должна быть другая… Его? Блять, что за бред! С чего он должен хотеть пометить какого-то омегу, которого видит второй раз в жизни? Метка серьезней кольца и штампа в паспорте. Она заявляет о правах, привязывает к себе омегу. Но с этим неправильным чувством никак не справиться. Все, что он чувствовал и все, что ощущал рядом с Тэхёном, было неправильно. И тут дело даже не в том, что омега - муж его брата. Просто вся ситуация приводила в ступор и замешательство. Вызывала ярость и раздражение. Заставляла сжимать кулаки и стискивать зубы. Потому что омега будто толстым канатом привязал к себе все мысли Чонгука. Все внутри хотело его увидеть также сильно, как и не видеть вообще. Хотя к чему обманывать себя самого, увидеть хотелось сильнее. И не только увидеть. Почувствовать. Прикоснуться. Поцеловать. В руках крепко сжать. Внутри оказаться… Это невозможно просто! Так жить невозможно! Чонгук начал со злостью смотреть на брата, потому что тот каждую ночь прижимал к себе Тэхёна, владел его телом, его сердцем, метку свою поставил. А Хосок улыбался брату, смеялся заразительно, смотрел предано и с любовью братской и даже не подозревал, какие мысли в голове у «братишки Чонгук-и». А младший сгорал от стыда и злости, и думал, что по этому поводу чувствует Тэхён? Ведь омега тоже не оттолкнул, ближе тянул, также с непониманием смотрит и теряется в их ароматах. ______________________ И вот сейчас Чонгук подъезжает к дому Хосока и надеется на то, что не увидит омегу. Бред, конечно, надеется увидеть. Но при этом не хочет. И хочет очень сильно. Альфа стиснул зубы и руль в крепких пальцах сжал. Тэхёна по-любому нет дома, потому что если омега узнал, что приедет Чонгук, уже уехал «по делам». От этого стало легче и нет. Не стало, стало хуже. Сука, сколько можно?! И почему Хосок не мог просто приехать в офис? Сбито объяснил, что не получится, и сказал привезти срочные документы. А для младшего каждый такой визит, как пытка. Горько-сладкая, с предвкушением и страхом. Чонгук вышел из машины и с силой захлопнул дверцу. Папку в руке сжимал сильно, чтобы не выпала из дрожащих пальцев. Дверь открыл управляющий и сразу все надежды и ожидания рухнули вмиг и вознесли к небесам одновременно. Ваниль будто одеялом окутала, сразу взорвав мозг и отправляя сильный удар в пах. Что-то не так, не так, как обычно. Запах сильнее, интенсивнее, соблазнительнее. Аромат сладко-пряный, цветочный, с нотками карамели, заставлял захлебываться и провести рукой по вспотевшему лбу. — Прошу, господин Чон, — поклонился управляющий, — господин Хосок ждет вас в своем кабинете на втором этаже. Чонгук слышит его как сквозь толстый слой ваты, но кивает и на негнущихся ногах идет к лестнице. И чем ближе ко второму этажу, тем сильнее давит запах омеги. Резкой вспышкой приходит осознание того, что у Тэхёна течка. Только так можно объяснить тот ванильный ад, который творится в этом доме. Хочется сбежать, быстро, без оглядки. Потому что ноги дрожат мелко, руки также, а в штанах уже все готово и головка больно упирается в твердый шов джинсов. Альфа спотыкается на последней ступеньке, но идет прямо и быстро к кабинету Хосока. Теперь понятно, почему омега не уехал из дома. И от осознания того, что где-то в этих стенах течный Тэхён нуждается и истекает, в горле пересыхает, а в паху горит сильно. Чонгук не стучится, сразу входит в кабинет. Нет времени, надо уезжать отсюда. И как можно быстрее, потому что выдержка трещит по швам. — О, Чонгук-и, привет, — Хосок улыбается и тянет руку через стол. — Привет, — хрипит младший в ответ, пожимая руку и кидая папку на стол. — Вот документы, посмотри. Потом позвонишь. — Подожди, мне, возможно, понадобится твоя помощь. Захотелось заскулить или что-нибудь разбить. Но Чонгук хрустнул шейными позвонками и старался дышать через рот. Не помогало, ваниль оседала на языке. Альфа сел напротив брата, закинул ногу на ногу, чтобы скрыть свой стояк. Это просто невыносимо! — Не беспокойся, мы быстро. Понимаешь, у Тэхёна течка началась, первый день. Правда? А Чонгук и не заметил. Не поэтому ли его лихорадит, как в приступе. — И я не могу уехать из дома, ему нужна моя помощь, — с улыбкой продолжает брат. Чонгук улыбается в ответ, но по ощущениям будто скалится на брата. Но тот не видит, уже уткнувшись в документы. «Помощь». Нужна «помощь». Трахать ты сегодня будешь своего течного мужа. А Чонгук просто задыхается, ему вздох не сделать. Он прикрывает свое состояние сбитым кашлем, стараясь не смотреть на брата. Не может. Боится, что не сдержится. — В этот раз Тэхён не такой, как всегда, — «блять, молю, замолчи». — Боль интенсивнее и даже запах немного сильнее, чем обычно. Немного?! Немного сильнее?! Чонгуку захотелось взреветь в голос. То есть та преисподняя, в которой он сейчас горит, это «немного»? Все тело будто в костре плавится. Под кожей рой насекомых бегает, зудит. В голове красным горит мысль о том, что нужно найти, нужно взять, себе забрать, и брать, брать, брать. Чонгук пылает и плавится, задыхается и давится ванилью, нервы, как канат напряжены, все тело сводит, мышцы, как камень. А член просто истекает, потому что перед глазами картина, как Тэхён сжимает подушки между ног и трется промежностью о них. Как пылают его карамельные глаза и белоснежные зубки закусывают нижнюю губу от боли и желания. Чонгук, кажется, умирает. Медленно и мучительно. Почему Хосок такой спокойный? Почему он ничего не чувствует, не ощущает? Как можно ЭТО не ощущать?! Это же невыносимо просто! И как можно сидеть здесь спокойно с братом, перебирать в своих длинных пальцах бумажки, когда твой муж в вашей спальне истекает в течку. Тэхён истекает. Как можно Тэхёна променять на эти черные буквы на белом листе? Да нахер все договоры! Чонгук бы сейчас на месте Хосока… Альфа жмурит глаза и выдыхает протяжно. — Хо, я… Мне в туалет нужно. Ты давай читай быстрей, у меня еще дела. Старший спокойно (как, блять?) кивнул, читая договор, а Чонгук просто вылетел из кабинета. Завернул за угол, пытаясь добраться до ванной комнаты, и впал в ступор, как молнией пораженный. В нескольких метрах от него навстречу шел Тэхён. Одной рукой он опирался на стену, сжимая в кулаке какие-то таблетки. Вторую прижимал к животу. Дышал глубоко и медленно, смотрел себе под ноги. На нем был голубой короткий халатик до середины бедра, который открывал стройные ноги. Он был перевязан поясом, но не крепко, поэтому верх распахнулся и открывал шею, острые ключицы и одно плечо. Чонгуку кажется, что он падает с огромной высоты и сейчас просто разобьется от сильного удара об землю. Тэхён резко останавливается и вскидывает голову. А Чонгук хочет подлететь к нему и в руках сжать. Потому что омега такой… Такой желанный. Без грамма косметики, что делает его еще моложе на вид. Губы влажные от слюны, потому что тот их постоянно облизывает. По щеке стекает слеза, а Чонгук на части распадается, сжимая кулаки. Но эти глаза… Там просто океан чувств. Боль, желание, нужда огромная. И когда он видит альфу перед собой, то глаза прикрываются и томный вздох вырывается из пухлых губ. Этот звук ударом по яйцам отдается, сильным и сладким. Между ними не больше трех метров, и вот Тэхён, руку протяни. Омега смотрит так просяще, будто просто не может справиться с желанием и хочет именно его, Чонгука. Альфа ваниль вдыхает, порцию за порцией, тянет предупреждающе, с рычанием: — Тэхён… — Чонгук, — в ответ хрипло, тихо, будто умоляет хоть что-то сделать. И резкий выброс сандала просто обрушился на них. Омега заскулил и схватился за живот, с хрипом выдыхая. Он смотрит себе на ноги, Чонгук видит, как по внутренней стороне бедра медленно стекает густая блестящая смазка, а следом еще одна крупная капля. И это край. И это всё. Сил больше не остается. Только инстинкты и огромное желание взять, удовлетворить, забрать боль, присвоить себе. Разум затуманился и не осталось никого, ни брата, ни Чимина. Только Тэхён напротив, такой горячий, такой красивый и растрёпанный, со смазкой на бедре и диким желанием в глазах. Альфа уже делает шаг к омеге, как резкая боль бьет в десна, отдаваясь в висках. Чонгук ладонями сжимает виски и шипит, зажмурив глаза. Серые круги плывут перед глазами. Альфа поднимает голову и пытается проморгаться. Смотрит на Тэхёна, который дышит часто, в глазах испуг. Этих пары секунд хватает, чтобы отрезвить мозг, Чон разворачивается и бежит к лестнице. Меньше, чем через минуту, он уже захлопывает дверь своей машины и вдавливает в пол педаль акселератора. "BMW" визжит шинами по асфальту и вылетает на дорогу. В голове все пульсирует, руки сжимают руль, дыхание рваное болью отдается в горле. Только уехать подальше. Подальше от Тэхёна. Чонгук остановился только минут через десять, съехав на обочину. Он уже более или менее пришел в себя, но сердце бьется о ребра, а руки дрожат. Альфа разворачивает к себе зеркало заднего вида и приподнимает верхнюю губу. Блять, этого быть не может! Этого не бывает! Его клыки, до этого аккуратные и чуть острые, увеличились в длине и стали острыми, как кончик ножа. Альфа провел по одному клыку языком, надавил и почувствовал металлический привкус во рту. Он похож на гребаного вампира. Но клыки пульсировали, а перед глазами нежная шея, которую хочется проткнуть этими острыми зубами и заклеймить. Именно в тот момент, когда он будет вбиваться в это горячее податливое тело, сделать его своим навсегда. Чонгук выдохнул через рот, приподнял верхнюю губу в оскале, обнажая новые клыки. Он сейчас действительно на зверя похож, на альфу, который собирается пометить своего омегу. Глаза горят, в их черноте не видно темно-карей радужки. Вид дикий и голодный, инстинкты кричат, что надо вернуться обратно и забрать то, что так сильно хочется. Но таких клыков у альф не бывает. Он не слышал ни одной такой истории от друзей, чтобы так происходило. Только история эволюции в старших классах на задворках памяти подсказывала, что так было раньше. Что клыки увеличивались от сильных эмоций: злость, желание, защита омеги и детей. Но так не происходит уже десятки лет. Клыки альф сохраняют небольшой размер и необходимую остроту, чтобы поставить метку омеге, но никогда не увеличиваются. Почему все это происходит? И что конкретно происходит вообще? Что с ним? Что с Тэхёном? И что с этим делать? Ни одного ответа. И до Чонгука доходит, что он буквально пятнадцать минут назад чуть не трахнул мужа своего брата. Чуть не поддался дикому желанию, которому было невозможно сопротивляться. Он уже как наяву видел, что прижимает Тэхёна к стене, держит за ягодицы, приспускает штаны и входит одним толчком. Альфа жмурит глаза и стискивает зубы. Если бы он это сделал… Это была бы катастрофа. Полная и бесповоротная. И почему Тэхён так вел себя? Да, у него течка, ему необходим альфа. Но ни разу Чимин, да и другие омеги в этот период не выглядели… так. Так просяще, так умоляюще и будто нуждаются только в нем. Муж его не смотрел так, как смотрел на него Тэхён. Как будто хотел только его и был готов отдаться, не мог сопротивляться альфе. Кажется, Чонгук навсегда запомнит это лицо, раскрасневшиеся щеки, желанные сладкие губы и карамельные глаза, которые так просили… Чонгук расстегивает джинсы, спускает белье и выпускает стоящий член на свободу, выдыхая громко. Крепко сжимает пальцами и проводит по всей длине вниз-вверх. Еще и еще, ускоряя темп. Голову откидывает на сиденье, закрывает глаза. И видит, почти чувствует, что это пальцы Тэхёна сейчас на его плоти. Они у него длинные и изящные, альфа не мог взгляда отвести на приеме, когда омега в них держал бокал шампанского. И эти пальцы сейчас сжимаются крепче, двигаются быстрее, вырывая рычание сквозь зубы. Тэхён перед глазами мелькает, красивый и растрепанный, накрашенный и нет, полностью в одежде и в одном халатике, который больше открывает, чем скрывает. В ушах звучит хриплое, умоляющее «Чонгук», альфа кончает обильно, пачкая пальцы и футболку. — Черт… Тэхён… _____________________________ Тэхён со стоном падает на кровать и сдирает с себя тонкий халат. Невыносимо жарко, просто огнем вся кожа горит. Внизу всё скручивает от желания и боли, а перед глазами Чонгук. Такой красивый с этими черными глазами, которые пылают похотью, эти губы сжимаются от напряжения, а черные волосы спадают на лоб. Господи, что же это?! Он чуть не отдался этому альфе прямо в коридоре и никогда еще в жизни Тэхён так не хотел, чтобы его взяли. Чтобы овладели его телом. Стонать и скулить хотел, выпрашивая желанное проникновение в себя. Глубоко, туда, где сейчас все горит и просит альфу. Нет, Чонгука просит. Потому что сандал везде, такой терпкий и приятный, что хочется им захлебнуться. Омега дышит часто и мечется по кровати. Два пальца проникают внутрь и невероятное обилие смазки хлюпает в тишине комнаты. Ее так много, как никогда раньше. А внутри так горячо и узко. И как же сильно хочется трения, быстрого и несдержанного. Пальцы двигаются и Тэхён, закрыв глаза, представляет, что это пальцы Чонгука. Что альфа возвышается над ним, придавливает своим крепким телом, как тогда, за домом Юнги, языком, влажным и горячим, проводит по шее. Тэхён второй рукой обхватывает свой член и двигает руками в одном темпе. Чонгук хотел, Тэхён это видел. Альфа уже сделал шаг к нему, а омега должен быть ему благодарен, что тот остановился. Иначе бы это был конец всему. Но сейчас Тэхён не может думать об этом. Он дышит часто и громко, чтобы сандал все заполнил изнутри. Ведь запах этот остался в доме, яркий и желанный. Омега скулит и губы кусает, представляя, что это Чонгук прикусывает их, пока двигает своими пальцами в нем. Это просто наваждение. Будто заколдовали все тело и разум и настроили на одного единственного человека. А течка срывает барьеры, все инстинкты вытаскивает наружу и требует этого сильного альфу себе, в себя. Этого не должно быть, так происходить не должно. Но вот он, Чон Тэхён, стонет и мечется, удовлетворяет себя и думает о чужом муже, ни разу не вспомнив о своем собственном. Дверь открывается и заходит Хосок. — Детка, ты как? — Иди сюда, — стонет омега, и вынимает из себя пальцы. — Я не могу больше. — Это ненормально, ТэТэ. Может, врача вызвать? Ты весь горишь. — Ты издеваешься? — шипит Тэхён. — Мне нужен альфа, а не врач. Возьми меня. Хосок быстро раздевается и накрывает своим телом. Не тот аромат, не то тело, и губы не те целуют. Перед глазами Чонгук и внизу его касается Чонгук. — Так много смазки, — шепчет Хосок. — Так никогда не было. — Просто… замолчи и войди уже. Мне больно. Хосок надевает презерватив и входит плавно. А хочется грубо. Двигается умеренно, а хочется быстро. И нарцисс практически не пахнет, везде сандал. Тэхён даже глаз не открывает, у него своя сцена в голове. И на вдохе: — Чон… А на выдохе язык до крови прикусывает, чтобы не добавить желанное «Гук». — И давно ты меня в постели по фамилии называешь? — смеется Хосок. — Быстрее, давай… Пожалуйста… И мерзко, и противно от себя, но омега ничего сделать не может. Это внутри и нет сил сопротивляться. ___________________________ Чонгук заходит в кабинет в офисе брата и здоровается. Хосок лишь взгляд бросает на младшего, пробубнив в ответ «Привет». — Ты куда вчера сбежал? Я ждал тебя, а телефон отключен. — Мне позвонили, — отвечает Чонгук, отводя взгляд. — Надо было срочно уехать. А телефон сел по дороге. — Понятно, — безразлично ответил Хосок, что-то просматривая в своем ноутбуке. Чонгук смотрит на старшего и хмурится. Хосок выглядит как-то не очень. Бледный, с синяками под глазами и недовольством в глазах. — Что с тобой, Хо? Что-то случилось? Альфа трет переносицу и смотрит на младшего. — Тебе правду сказать? — Чонгук кивает. — Лааадно. Я не спал практически всю ночь. Тэхён… Я переживаю за него. Он себя так не вел ни в одну течку. Омега будто с цепи сорвался. Я мужа своего не узнавал. Не дал мне выспаться, три раза меня ночью будил. Плакал и стонал, что больно. Думаю, необходимо вызвать врача. Омеги не ведут себя так во время течек, такого я еще не видел. Поэтому я волнуюсь. И я просто затрахался сегодня ночью, брат. Хосок усмехается слабо, а у Чонгука перед глазами красная пелена. Все тело, как пружина, кажется, одно мелкое движение, его сорвет и он налетит на брата. Руками шею родную свернет. — Ясно. Мне надо позвонить, — хрипло говорит младший и выходит из кабинета. Влетает в туалет, закрывает дверь на замок. Смотрит на себя в зеркало и не узнает этого человека. Дикий взгляд и губы в оскале изогнуты. Клыки пульсируют внутри, но не удлиняются. Надо успокоиться. Надо… Резкий удар со всей силы и кулак взрывается адской болью от столкновения с каменной стеной. — Блять! Сука! Рычание отлетает от стен, но боль отрезвляет разум. Чонгук открывает кран и, не обращая внимания на боль, двумя руками черпает холодную воду и плещет себе в лицо, затем на голову, полностью намочив волосы. Надо остыть. Но внутри все ревёт и бушует, и брата сейчас видеть нельзя. Ведь перед глазами то, как старший трахает Тэхёна, берет из раза в раз. Сука, он еще и жалуется! У него есть возможность держать это тело в руках, придавливать сверху к постели и брать всю ночь напролет. А альфа жалуется, что не выспался. Как можно быть таким идиотом?! Врача он хочет вызвать. Отымей своего мужа хорошенько, у него же течка. Сука, как же бесит! И сейчас опять в кабинете сидит, а не со своим омегой дома. Ведь течка не пройдет в один день. Хосок не достоин этого омеги, он совсем не ценит его. А Чонгук, похоже, ценит, хотя и не владеет им. И что же, ты достоин его, Чон Чонгук, пролетает в голове. И звонкое «ДА» в мозгу звучит. _____________________ Это была самая ужасная течка за всю жизнь. Тэхён еще никогда так не мучился. Четыре дня ада на земле. Боли сильные и дикое желание скручивали постоянно, а секс почти не приносил успокоения. Хосок волновался и порывался вызвать врачей. Но Тэхён его останавливал, потому что… Что он скажет? Что истекает и изнывает по брату мужа? Что именно его член хочет внутри? И сандалом хочет пропахнуть с головы до ног, каждой клеточкой впитать? Но больше всего он боялся, что врачи ему могут сказать. Может, они бы ответили на все вопросы, но Тэхён не готов делиться этим ни с кем, и не знает, готов ли к правде. Ведь он ни разу за эти дни не занимался сексом с Хосоком. Физически — да, но в голове «Чонгук, Чонгук, Чонгук». Язык весь искусан и болит от того, сколько раз омега его прикусывал, чтобы не простонать имя того, кого хотелось на самом деле. Тэхён противен сам себе, его тошнит физически от себя. Да, он мужу не изменял. Но что лучше: измена телом или разумом? Душой? И то, и то ужасно, никогда Тэхён не мог подумать, что это будет происходить с ним. Что он будет предавать мужа. Ведь он любит Хосока, действительно любит, но каждый раз был не с ним. И Тэхён не знал, как искупить вину, о которой его альфа даже не подозревал. Как отмыть себя от того, что в его голове вытворял с ним Чонгук. Кажется, это невозможно. Поэтому омега облегченно выдохнул, когда течка закончилась. Физически он чувствовал себя как всегда, хотя в голове просто все взрывалось от мыслей и воспоминаний последних дней. Что делать и как быть дальше, Тэхён не представлял. И оставалось надеяться, что следующая течка не будет такой же, иначе омега сойдет с ума. __________________________ Тэхён подъехал к ресторану Чимина. Они договорились пообедать, потому что омеги давно не виделись, а Чимин кричал в трубку, как он соскучился. Тэхён тоже соскучился, но теперь их общение омрачало то, что омега скрипел зубами от того, что Чонгук с Чимином, он его муж, носит его метку и право имеет на это тело, о котором грезил Тэхён все последние дни. И от этого тоже противно, ведь он на самом деле проникся к Минни, считал его другом, а на деле также предавал, желая его мужа. Тэхён запутался и измучился, и мечтал скорее начать новый контракт, чтобы зарыться в работе и хотя бы отвлечься от того, что разрывает изнутри. Омега сидит в кабинете Чимина и ждет. Друг пропал на кухне, у него встреча с поставщиками. Какие-то проблемы с продуктами, со свежестью и сроками. Чимин рычал в трубку, что убьет их нахер, Тэхён посмеялся и ответил, что подождет. Он уже сидит минут десять, а друга нет. Тот пишет, что еще минут пятнадцать, а омега раздраженно выдыхает, потому что кушать хочется зверски. Дверь открывается, Тэхён поднимает голову и застывает с телефоном в руке. На пороге стоит Чонгук и так же в удивлении смотрит на него. Тишина, ваниль и сандал наполняют помещение, оба вдыхают глубоко, не отрывая взгляда друг от друга. Чонгук моргает, заходит и закрывает дверь. — Я не знал, что здесь кто-то есть, — говорит альфа, проходя в кабинет. — Чимин сказал подождать его в кабинете. Привет. — Привет, — выдыхает омега, и сглатывает ком в горле. — Да, я тоже жду его. Они просто не могут оторвать взгляда друг от друга. Это странно и неловко, но по-другому никак. Черные глаза впились в карамельные и не отпускают взгляд. Тэхён видит альфу наяву, а не в своих фантазиях, от этого и лучше, и хуже. Господи, если бы Чонгук только знал мысли омеги, то в пору было бы под землю провалиться. Альфа подходит к столу, садится на него и складывает руки на груди. — Как ты себя чувствуешь? Все нормально… теперь? — Д-да, все хорошо, — только жарко невыносимо, опять. — Я... я хотел извиниться за то… Мне не стоило выходить в таком состоянии из комнаты… — Подожди, Тэхён, — прерывает его альфа и облизывает губы. — Это я должен извиниться. Я повел себя…странно, так не должно было быть. — Да, — кивает омега, — так точно быть не должно. И снова глаза в глаза, оба понимают, о чем они говорят. Потому что на самом деле не должно, но происходит. Происходит каждый раз, повторяется, как день сурка, и каждая встреча, как лавой обжигает и тянет, как магнитом. — Я пойду, — омега вскакивает с дивана. — Мне надо… Мне надо по делам. Тэхён хватает свой рюкзачок. Но когда проходит мимо альфы, то чувствует на запястье крепкую хватку горячих пальцев. Чонгук быстро встает со стола, тянет омегу на себя и сажает его на стол. Бедром раздвигает его ноги, чтобы встать между ними. Тэхён смотрит на него снизу вверх с шоком, открывает-закрывает рот. — Ты не должен уходить, — шепотом на ухо и горячим дыханием по шее. — Должен, я не могу… — Я тоже не могу, Тэхён. Давно уже не могу… Чонгук целует быстро, с напором сминая мягкие губы, и да, они вкуса ванили, такие сладкие и очень желанные. Он лижет их, толкается внутрь, губы приоткрываются, впуская горячий язык глубоко в рот. Тэхён закрывает глаза и обхватывает крепкую шею, тянет на себя. Альфа бедра пальцами сжимает с силой, подается вперед, чтобы быть ближе. И это так прекрасно, так идеально, что от одного поцелуя крышу срывает, и звезды перед глазами. Так правильно, давно желанно для них обоих, что они просто не могут остановиться. Целуют, лижут, сталкиваются зубами, кусают губы друг друга. Тэхён стонет, Чонгук рычит. И так по кругу, снова и снова, пока воздух не заканчивается в легких. И потом опять. Омега даже подумать не мог, что эти губы такие… нежные. Такие вкусные, и совсем не грубые. Хотя целуют крепко и с нажимом, с жадностью и страстью, но делают это правильно. Тэхён задыхается, вплетает пальцы в черные волосы, сжимает с силой и не может остановить ни себя, ни Чонгука. Губы альфы спускаются на шею, язык лижет, заставляет дрожать. Тэхён делает глубокий вдох, потому что кислород в легких закончился. — Я не могу, — шепчет омега. — Я не могу так больше… — Я тоже. За дверью что-то с грохотом падает и отборный мат звучит очень громко. Чонгук и Тэхён застывают на месте и, кажется, не дышат. Они смотрят друг на друга с испугом и голодом, оба понять не могут, почему их не останавливает ни место, ни время. Ведь это кабинет Чимина, он может войти в любой момент. И тогда в течку, в доме Хосока, только удача спасла их от опрометчивого шага. Почему так происходит? Тэхён отталкивает альфу и выбегает из кабинета. Чонгук отворачивается от двери и дышит тяжело. Да, он не один такой. Они вдвоем ничего не понимают, но желания у них одинаковые. Неправильные, необъяснимые и запретные. Альфа пропускает пальцы через черные пряди, которые недавно сжимали пальцы Тэхёна. Так приятно сжимали и тянули на себя. Хотели ближе и крепче. И Чонгук хотел, и хочет все еще. Но у них есть мужья, а то, что они делают, неправильно, аморально. Но так приятно и сладко, что выть хочется. — А где ТэТэ? — спрашивает Чимин, заходя в кабинет. Чонгук облизывает губы, стирая их с Тэхёном слюну, и поворачивается к мужу. — Ему позвонили и он ушел. — Понятно. Дела-дела. Пообедаем? — Может, кое-что другое? — усмехается альфа и подходит к Чимину. Вот кого ты должен хотеть, вот кого должен целовать, заветом в голове крутится. Но внутри все равно ваниль. — Кое-что? — усмехается омега. — И что же это? — Угадай, — выдыхает Чонгук и целует пухлые, но совсем не те губы. Дверь открывается и появляется Тэхён. Он застывает на пороге и моргает часто. Супруги прерывают поцелуй и смотрят на него. Чимин с радостной улыбкой, Чонгук с удивлением и… виной? — ТэТэ, у тебя дела отменили? Мы пообедаем? — с улыбкой спрашивает Чимин. Тэхёну совсем не хочется сейчас улыбаться другу. Хочется ударить, их обоих. Он смотрит на Чонгука и усмехается: — Нет, мои дела не отменили. Я забыл телефон. Извините, что помешал. Бесят, как сильно бесят! Омега просто весь дрожит внутри, когда идет к дивану и берет свой телефон, который так и остался лежать на коричневой коже. — Ты не помешал, — усмехается Чимин. — На моего мужа что-то нашло… Тэхён кривит губы, пока его лица не видно. Потом поворачивается и идет к двери. — Ну что ты, Минни, это же нормально и правильно, хотеть целовать своего мужа. Так и должно быть. Я же знаю, у меня тоже есть муж. И что может быть лучше поцелуев между супругами. Тэхён видит, как черные глаза вспыхивают злобой, и улыбается. — Ладно, продолжайте, не буду вам мешать. Дел очень много, сумасшедшая течка выбила меня из графика. Я позвоню, Минни. И омега выходит, тихо закрывая за собой дверь. Когда Чонгук вбивается в тело своего мужа, нагнув его над столом в кабинете, то просто повторяет себе «Это правильно, так и должно быть, он мой муж, я хочу его». Но не хочет, и правильным, почему-то, не считает. И стоны высокие не такие, ведь он слышал уже стоны хриплые и глубокие. Альфа уже привык, что перед глазами «Тэхён, Тэхен, Тэхён». Только теперь он знает вкус его губ и сладость его поцелуев. Которые правильные, несмотря на то, что неправильно. Которые желанные, несмотря на то, что желанными быть не должны. — Да что с тобой, Чонгук? — выдыхает Чимин, пальцами сжимая края стола. — Ты как с цепи… ах... сорвался. Но Чонгук не отвечает, только губы сжимает и язык до крови кусает, чтобы в конце не прорычать «Тэхён».