Истинность

Омега не поехал домой, потому что видеть сейчас Хосока было выше его сил. Ведь теперь он изменил не только в мыслях, но и на действии. Поцелуй-это же измена? Конечно, тут бессмысленно отрицать. Особенно если ты хотел этого поцелуя, так сильно и так давно. С первой встречи? Возможно, Тэхён не ответит точно. Все слилось в одну смазанную полосу под названием «Чонгук». Он остановил машину на берегу реки, вышел и присел на капот. Легкий ветер трепал волосы и обдавал лицо свежестью. Жаль, не мог прогнать мысли из головы, и был не настолько сильным, чтобы сразу высушить слезы, которые бежали по щекам. Как он дошел до всего этого? Почему нет сил сопротивляться Чонгуку? Почему тянет на себя, а не отталкивает? Почему целует, а не бьет по лицу? Ведь если бы это был любой другой альфа, Тэхён бы его с землей сравнял, яйца похотливые в порошок стер. Омега это умеет, годы работы в модельном бизнесе научили этому. Ведь есть экземпляры, которые думают «модель-тире-шлюха», и лапают, не стесняясь. Зажимают, будто так и надо. И омега давно отработал приемы, которые заставляют этих альф сгибаться пополам. Хотя, с Чонгуком все понятно, на самом деле. Не отталкивает, потому что сам хочет. Дико хочет, что не может сопротивляться. И этот поцелуй… Тэхён прикоснулся к губам кончиками пальцев. Губы горели, на языке вкус сандала. Вкусно очень, словами не передать. И конечно, белье испачкано в смазке. Ее немного, но липко и неприятно. Один поцелуй, и все. Тэхён хочет, истекает. Чонгук творит с ним необъяснимые вещи, пугающие жутко и сладко-желанные. А каково будет на самом деле заняться с ним сексом? Что может сделать с ним этот альфа, если Тэхён попадет к нему в руки полностью обнаженный и желающий? Страшно представить. Омега может сойти с ума. Потому что просто близость этого мужчины рушит все внутри Тэхёна. Все принципы и устои, все понятия «честной жизни» и мораль. Омега сам себе признаться боится в том, что просто не сможет сопротивляться Чонгуку, если тот будет продолжать плавить его прикосновениями и поцелуями. Но мысль о Чимине, которого спустя всего каких-то пять минут после их поцелуя, целует Чонгук, отрезвляет жгучей пощечиной. И все верно, так и должно быть, они мужья. Этого не должно быть между ними с Чоном, никогда не должно происходить то, что на самом деле происходит. Интересно, они продолжили? Взял альфа своего омегу в том кабинете? Где? На диване? На столе? В той же позе, в которой сидел Тэхён, пока Чонгук целовал его? Необъяснимо больно от этих мыслей, и слезы текут сильнее. Омега их стирает раздраженно пальцами, потому что плакать он не должен. Точно не из-за этого. Его это не касается, чужой муж касаться не должен. Ни морально, ни физически. А что если уже? Уже везде коснулся, и хочется еще. И больше хочется. А Чимина оттолкнуть хотелось, руками оторвать от губ альфы, которые, оказывается, такие нежные. А Чонгука ударить хотелось, потому что в голове звенело «Нет! Неправильно!». Почему эта мысль пришла вообще? Это так же, как Чонгук тогда сказал про метку Хосока? Что она не должна быть на нем. Захотелось закричать в голос, потому что Тэхён устал от непонимания, от желаний своих запретных. Ведь то, что Чонгук целует своего мужа, это естественно. И секс между ними — это правильно. Тэхён приедет домой, к своему мужу, и тоже поцелует. И сексом с ним займется. Потому что именно так должно быть. Но почему от этого так больно? И чувство злости разрывает изнутри. ____________________________ Чонгук улетел на три дня в Америку по делам, и Тэхён вздохнул спокойно. Он мог больше не бояться, что нечаянно наткнется на альфу, и не надо было бегать от Чимина или сбегать из собственного дома. С той встречи в ресторане Минни они больше не виделись. И Тэхён на самом деле не хотел встречаться с альфой. Он пытался заткнуть внутри все чувства, которые вызывал в нем альфа, пытался жить как раньше. Но это было практически невозможно. Чонгук все равно внутри, и омега понимает, что скучает. Но сейчас, смотря на Чимина, который улыбается открыто и как всегда много болтает, становится ужасно стыдно за свои мысли о том, что он хотел ударить друга. За чувство неприязни тоже стыдно, ведь Чимин ему ничего не сделал. Относился хорошо, поддерживал, и не знал, что змею на груди пригрел. Змею, которая на его мужа запала и из мыслей выгнать не могла. И Тэхён в который раз убеждал себя, что больше не останется с Чонгуком наедине. Они вдвоем себя не контролируют, и могут натворить такого, что потом уже не исправить. А разве секс стоит двух разрушенных семей? Омега так не считал, и поклялся себе в том, что тот поцелуй был первым и последним. — ТэТэ, я хотел спросить у тебя. — Что? — А вы с Хосоком хотите детей? Тэхён мягко улыбнулся и отпил свой кофе. Они сидели на террасе одного из ресторанов омеги, и наслаждались весенними лучами солнца. Май радовал теплом, и многие предпочитали посидеть на улице, а не в помещении. — Мы, конечно, говорили об этом, — отвечает Тэхён. — И Хосоку уже пора становиться отцом, все же у нас разница в пять лет. Но еще перед свадьбой я сказал, что хотя бы два-три года я детей не хочу, мне нужно развить карьеру, добиться того, чтобы создать свой бизнес. Он, естественно, сказал, что денег даст, развивай ТэТэ, хоть прямо сейчас. Омеги рассмеялись, и Тэхён продолжил: — Но ты же знаешь, что я так не хочу. Хочу сам добиться. Поэтому еще года два о беременности не задумываюсь. Хотя очень люблю детей, и хочу как минимум двоих. — И Хосок, я уверен, тоже, — смеется Чимин. — Он вообще сказал, что как минимум четверых. Три альфы и один омега, чтобы братья защищали слабого омегу от злых альф. Чимин смеется в голос, Тэхён усмехается. Не хочется спрашивать о планах Чимина и Чонгука, но друг и сам все выкладывает. — А мы с Чоном пытаемся. Уже две течки прошло в Америке, но пока без результата. Но и то это я настоял, Чонгук говорит, что нам еще рано, можно год-два подождать, но я-то не молодею. Да и у мужа моего, видимо, никогда не будет времени для детей. Один бизнес на уме. Стало обидно за Чимина, и злость внутри на действия Чонгука. Почему он не хочет? У них же все есть, они богаты и успешны, чего ждать? И вот опять характер Чонгука проигрывает Хосоку. Но почему от этого не легче? А от картинки в голове, где Чимин с большим животом, а Чонгук гладит его своей рукой и улыбается, стало физически плохо. На грудь будто наступили, и пытались раздавить ребра вместе с сердцем. — Так что у нас все наоборот, — усмехается Чимин. — Вы хотите, но не делаете. А мы делаем, но хочу только я. — Минни, не переживай. Чонгук свое мнение поменяет, ведь он альфа, и в любом случае захочет сына. Дела не согреют его, как семья. Тэхён надеялся, что он звучит искренне, потому что внутри до сих пор тяжело, и приходится просто выдавливать из себя слова. Чимин закусил губу и посмотрел на друга. Будто над чем-то раздумывал. Потом вздохнул и сказал: — Хочу быть с тобой откровенным, ТэТэ. Наша с Чоном семья отличается от вашей с Хо. У вас любовь, тепло и взаимопонимание. Вы как образец брака и того, как должны выглядеть супруги. Тэхён судорожно выдохнул и выдавил улыбку. Какая наглая ложь! Они уже не такие, омега постарался, и брат его мужа тоже. Закрутили непонятно что и непонятно зачем, и как из этого выбраться, никому не известно. Это Хосок идеален, как и прежде, но уже не Тэхён. — У нас же с Чонгуком… Мы познакомились в Америке три года назад, когда я переехал туда к родителям. Они уехали еще раньше, но я не хотел покидать Корею. Когда созрел, перебрался к ним. Меня с Чоном познакомил отец на одном из приемов. Молодой альфа искал связи и хорошие контракты, развивал бизнес. А мой отец отличный денежный мешок. Он открывает бары, отели, рестораны, казино. И конечно Чонгук хотел заниматься строительством всего этого. Ведь это миллионы долларов. Он ради своего дела по головам пойдет, в глотку вцепится, но достанет то, что хочет. И вот достал меня. Я не был глуп, и на самом деле думал, что Чон просто через меня хотел добраться до отца. Но узнавал альфу больше, и понял, что он искренен. Только тогда подпустил ближе к себе. И наши отношения закрутились. И естественно, все контракты моего отца пошли к Чонгуку, чему тот очень рад. За моим отцом потянулись другие, и вот они, зеленые бумажки забивают карманы и счета в банках. Чимин смеётся и отпивает свой сок. — Но мы правда любим друг друга, ты не подумай. У нас обычная семья. Я собираю его разбросанные носки, он терпит мои заскоки и таскает любимые шоколадки. Хотя я не могу отрицать и ту выгоду, которую Чон получил от брака со мной. И то, что он не хочет детей еще один маленький звоночек. Не хочет он их от меня или вообще? — Но он же в итоге согласился, — тихо говорит Тэхён. — Значит, видит вас полной семьей. Господи, как же плохо от того, что омега говорит это. Он совсем не хочет выслушивать об их отношениях с Чонгуком. Пожалуйста, не надо больше. Но Чимин его друг, он хочет поддержки, и Тэхён обязан ее оказать. — Ты прав, — кивает блондин. — Но когда я увидел вас с Хосоком, то понял насколько наши семьи разные. У вас совсем все по-другому. Зачем, ну зачем он продолжает это повторять. Хочется крикнуть, что все плохо, а не радужно как в сказке. Потому что сам Тэхён предает, и желает еще предать, лишь бы ощутить на себе запах сандала. Запах мужа друга и брата мужа. Господи, это пиздец какой-то! — Чим, люди все разные. Вы с Чонгуком… Горло будто сжали горячие сильные пальцы, и слова не выдавить из себя. Тэхён прокашлялся, делая вид, что просто в горле запершило, и все же продолжил: — Вы отлично друг другу подходите, дополняете друг друга. Между вами искры летают. И я думаю, что все у вас будет замечательно. И детки будут, которых очень сильно будет любить их отец. Боже, как же больно это говорить. Будто в легкие песка насыпали, и каждый вдох дерёт все внутри. Тэхён прикрыл глаза ладонью и потер лоб. Откуда эти слезы, которые так и хотят упасть вниз и выдать своего хозяина? А Чимин уже плачет. Он с улыбкой и слезами на глазах садится рядом и обнимает друга. Сжимает крепко и выдыхает на ухо: — Спасибо, спасибо огромное, ТэТэ. За то, что появился в моей жизни и поддерживаешь. Я тоже очень надеюсь, все будет так, как ты говоришь. И все же слезы текут по щекам. Но не от того, что он растрогался и переживает за друга. Это внутри эгоистичное чувство, которое говорит, что все его слова ложь, пропитанная чувством собственничества. Потому что Чонгука себе хочется, так подло и сильно. Тэхён желает Чимину счастья, правда желает, но не с Чон Чонгуком. Не может, просто не может. __________________________ Тэхён рано радовался тому, что Чонгук улетел в Америку. Потому что самого омегу отправляют в Нью-Йорк на съемки для рекламы. И Хосок совсем не облегчает жизнь своему мужу. — Я позвонил Чонгуку, он встретит тебя в аэропорту. И ты поживешь в их с Чимином доме. Нет, нет, нет, нет! В голове набатом бьет, и омега чуть в голос не закричал эти слова. Но лишь выдохнул, чтобы успокоиться, и сказал: — Хо, перестань. У Чона там свои дела, он не обязан работать для меня водителем. И жить я буду в отеле со своим агентом и другими сотрудниками агентства. Все уже зарезервировано и оплачено. — Какой отель, ТэТэ? У них замечательный большой дом, ты должен побывать у них в гостях. Что ты делаешь, Хосок? Вот что хотелось крикнуть во все горло. Зачем? Не надо, пожалуйста. Но на самом деле альфа ничего не делал, говорил логичные вещи, ведь они вчетвером семья. Семья, блять! Хотелось зареветь белугой и засмеяться истерически. — И что? — раздраженно выдыхает омега. — Чонгук скоро возвращается в Корею, и я там один буду жить? В чужом доме? Перестань, Хосок. Я буду вместе со своей командой. У Чона и так дел куча. Закрыли тему. Тэхён подходит к мужу, и целует нежно, лишь бы тот перестал спорить и принял позицию омеги. Потому что стоит только представить, что они с Чонгуком живут вдвоем в одном доме, и жар волной проходит по всему телу. Нельзя! Это не приведет ни к чему хорошему. А с этим альфой надо делать все наоборот. Если чего-то хочется очень сильно, до скрипа зубов, значит надо разворачиваться и бежать. И Тэхён решил, что будет бегать столько, сколько потребуется. Он не верит в их совместный контроль и выдержку, она их подведет, если они долго будут наедине. Омега уверен в этом. — Ладно, — выдыхает Хосок, когда Тэхён завершил поцелуй. — Я позвоню брату, скажу что не стоит менять свои планы, и ты будешь жить со своей командой. Но был еще Чимин. И этого омегу не остановить, и не переубедить так легко, как своего мужа. — Так, ТэТэ! Я позвоню Чонгуку и скажу, что он должен как-нибудь забрать тебя после съемок и показать наш дом. Мне нужно твое мнение. Омега чуть не заскулил в трубку. Чимин, ну почему и ты это делаешь? Господи, что вы все делаете? Зачем просто лбами их с Чонгуком сталкиваете. Боже, вы просто не подозреваете, к чему это может привести. Тэхён жмурит с силой глаза, чтобы белые точки заплясали в темноте. Как все это остановить? — Чимин, перестань. У твоего мужа там свои дела, он не должен со мной таскаться. Тем более, это же не последний мой визит в Америку. Мы можем как-нибудь вместе слетать, и ты мне все покажешь. — Конечно, слетаем, — фыркает омега, и в трубке что-то шуршит. — Я вообще не понял, почему ты не захотел жить у нас в доме. Что за фигня? Зачем тебе эти отели? — Минни, я буду жить со своей командой. Нас будут привозить и увозить со съемок. Все близко и удобно. А ваш дом может вообще в другом конце города от места, где меня будут снимать. И что, я буду вставать на три часа раньше, чтобы собраться и добраться самому? Чимин что-то жевал и причмокивал в трубку. — Ладно, убедил. Но ты все равно поедешь к нам в дом. И точка. Иначе я обижусь. А ты не обидишься, Чимин, если я трахнусь с твоим мужем прямо на вашей постели в вашем доме?! Опять кричать хочется, но Тэхён стискивает зубы и крепче сжимает телефон в руке. Сука, почему все это происходит? Друг продолжает: — И Чонгук не переломится, покажет дом. Вы же вроде нормально общаетесь? Отлично общаемся, заебись просто! Вдох-выдох. Зачем Чонгук? Почему один Чонгук везде? Тэхён так устал уже от всех. От мужа и от друга, которые почему-то считают своим долгом свести их с альфой, чуть ли не лучшими друзьями сделать. Проблема в том, что если так и будет продолжаться, станут они не друзьями, а любовниками. — Нормально, да, — сквозь зубы выдавил из себя омега. — Ну вот, тогда никаких проблем, — «да, блять, совсем никаких». — Чон уже закончил работу и вполне свободен, — «вот и пусть валит из страны, даст нормально вздохнуть». — Все, звоню мужу, обрадую его. Да, Чонгук очень обрадуется. Омега вздохнул и выдавил из себя: — Отлично. ________________________ Альфа ехал в студию, в которой проходила съемка у Тэхёна и сжимал в руках руль. Ладони от волнения потели, скользили по мягкой коже. Когда Чимин позвонил и сказал, чтобы он забрал Тэхёна и показал их дом, внутри все перевернулось и с силой упало вниз. От радости, от предвкушения и от страха перед встречей. Чонгук…соскучился? Нет, это слово слишком мало выражает. Он истосковался весь. Они не виделись полторы недели, но омега всегда в голове, ближе некуда в его мыслях. И альфа ничего не может с этим сделать. Хосок в начале сказал, что Тэхён будет жить в их с Чимином доме. С Чонгуком. У альфы пересохло в горле, сердце пропустило пару ударов от услышанного. Он этого не выдержит. Но что сказать брату, как объяснить, что это соседство — фатальная ошибка, и ничего хорошего ждать от него не приходится. В моральном плане, конечно. В физическом жар прошел по всему телу, тугой узел скрутил низ живота. Потому что Тэхён с ним под одной крышей… Они вдвоем… Блять, это было бы так прекрасно, и так ужасно одновременно. Потому что нельзя! Нельзя прикасаться к мужу своего брата. Но как сдержаться, если на языке будто до сих пор ваниль после поцелуя. Но брат позвонил и сказал, что омега будет жить в отеле со своей командой, ему так удобнее. Умный омега, с усмешкой подумал Чонгук. Спас их обоих. И альфа благодарен ему за это, и одновременно хочет взреветь от безысходности. Но вот уже и студия, и скоро они встретятся. Чонгук волнуется, как перед первым свиданием. Хотя он никогда не волновался перед встречами с омегами. Что Тэхён делает с ним? И почему он это с ним делает? Альфа понять не может, но выходит из машины и заходит в здание. Его встречает молодой смазливый омега, который при виде Чонгука стушевался весь и кокетливо взмахнул ресницами. Альфа усмехнулся. — Добрый вечер? Чем могу помочь? — Добрый. Меня зовут Чон Чонгук, я приехал к Чон Тэхёну, у него съёмка проходит здесь. — Д-да, все правильно. Но туда нельзя. — Я брат его мужа, и Тэхён в курсе, что я должен приехать за ним. Я же смогу посмотреть на съёмку? Он против не будет. Альфа облизывает губы и усмехается. Темные глаза смотрят пристально на омегу, и тот кажется, оплавился по краям от этого взгляда. Омега судорожно вздохнул и покраснел, а альфа широко ему улыбнулся. Кажется, перестарался, потому что омега кивает быстро и чуть ли не бегом идет в нужную сторону. — П-п-прошу, за мной, господин Чон. Чонгук заходит в темное просторное помещение, взглядом ищет место съемки. Слышны щелчки затвора камеры и яркие вспышки мелькают часто. Он подходит ближе, и видит Тэхёна в процессе работы. Фон нежно-розовый, с белыми и персиковыми крупными цветами, похожими на лилии. Чонгук видит Тэхёна и забывает как дышать. На омеге только белая широкая рубашка до середины бедра, стройные загорелые ноги полностью открыты. Верхние три пуговицы расстегнуты, открывая соблазнительные ключицы и изящную шею, на которой блестящий розовый чокер с палец толщиной. Розовые волосы спадают на лоб легкими волнами. На веках нежно-розовые тени с яркими блестками, розовый блеск сверкает на пухлых губах. Тэхён бросает взгляд на Чонгука, но в лице не меняется, полностью сосредоточившись на работе. Профессионал, с усмешкой думает Чонгук, потому что сам он просто растекается по полу. Тэхён такой красивый, нереальный, неземной, розоволосый ангел, к которому хочется прикоснуться. Выражение лица нежное, с легкой улыбкой на соблазнительных губах. И Чонгук не сдерживается, улыбается широко, потому что не может не. Но то, что приводит в бешенство, это альфа, который снимается вместе с омегой. Красивый американец со светлыми волосами, в которых также есть розовые пряди. Он в одних белых джинсах и с голым торсом, который блестит от масла. Он обнимает Тэхёна, прижимает к себе, омега кладет ладони ему на плечи. Потом Тэхён прижимается к нему спиной, откидывает голову ему на грудь, альфа обнимает его за талию, сцепив пальцы. Это что, блять, за реклама такая?! Что они рекламируют вообще?! Что-то для взрослых? 18+ снимают? Чонгук сжимает кулаки, и чувствует как пульсируют клыки. Хочется эти руки сломать, которые к себе прижимают гибкое тело. Разбить красивое модельное лицо, чтобы нежно-розовый за спиной окрасился красным. А Тэхёна на плечо закинуть и унести подальше от чужих глаз. Чонгук хрустит шейными позвонками, губы кусает и не сводит взгляда с парочки. Глаза почернели от гнева, скулы сводит, желваки дергаются в раздражении. Сука, как Хосок вообще это позволяет? Позволяет ТАК касаться своего мужа? Вообще как-то касаться кому-то другому? Тэхёна хочется себе и всего, чтобы только он мог смотреть и трогать. Резкий выброс феромонов и сандала происходит непроизвольно, его нельзя контролировать, Чонгук не умеет. Он видит, как Тэхён вздрагивает в чужих руках, и испуганно смотрит на Чона. Альфа рядом с ним спрашивает все ли в порядке, омега кивает, и работа продолжается. Очень долгая съёмка, очень. И очень много прикосновений, от которых глаза наливаются кровью и красная пелена закрывает взор. Но вот фотограф кричит «Стоп!», и Чонгук выдыхает. Наконец-то! Тэхён что-то обсуждает с фотографом-альфой (почему одни альфы вокруг?!), кивает, отвечает, потом поворачивается к Чонгуку и идет в его сторону. Альфа облизывает губы и улыбается. — Привет. Ты просто невероятно выглядишь, очень красивый. Тэхён закусывает губу и улыбается слабо: — Спасибо, Чонгук. Это моя работа. К ним подходит альфа-модель, и Чон переводит на него напряженный взгляд. — Тэхён, ну что, ты подумал? Сходим в кафе, отметим удачный день съемок? Омега кидает взгляд на Чона, губы облизывает, потому что на них оседает сандал, но не успевает ответить. — Он с тобой никуда не пойдет, — твердо говорит Чонгук. — У него другие планы. И вообще-то у него есть муж, мой брат. И если ты вздумаешь посмотреть на Тэхёна как-то по-другому, а не как на коллегу, я тебе глаза твои вырву. За брата. Конечно, ага, за брата. За самого себя вырвет. Потому что это модельное лицо хочется размазать по полу, сверху придавить своим тяжелым ботинком. Альфа смотрит растерянно на них, переводя взгляд с одного на другого. — Чонгук, перестань! — шипит Тэхён и поворачивается к альфе со слабой улыбкой. — Извини, Джексон, но я не могу. У меня действительно другие планы. Альфа сглатывает и кивает: — Хорошо, до завтра. — Пока, Джексон. — Да, пока, Джексон, — зло усмехается Чонгук, и ловит на себе злой взгляд Тэхёна. — Что? — Что? Ты что себе позволяешь? — Что значит «до завтра»? — Какое «до завтра»? — Этот альфа сказал тебе «до завтра». — Я слышал. И что? — Я и спрашиваю, что это значит? — Это значит, что у нас завтра еще съемка, и послезавтра тоже, только в других местах. — Это клаааассно, — со злой усмешкой тянет Чонгук, проводя языком по зубам под верхней губой и сжимает кулаки. — Хватит, Чонгук, контролируй свой запах, я задохнусь сейчас. — Если бы я мог, — шипит альфа. Они напряженно смотрят друг на друга и не моргают. Дышат быстро, заполняют легкие сандалом и ванилью. Тэхён первый моргает и обрывает их безмолвный контакт. — Иди в машину, Чонгук. Я переоденусь, смою макияж и выйду. _______________________________ Атмосфера в машине напряженная. Альфа смотрит на дорогу, и стучит пальцами по рулю. Омега смотрит в боковое окно, и сжимает края своей толстовки. Чонгук первый раз видит Тэхёна таким. В спортивном стиле. Серые джинсы и черная толстовка, на ногах кроссовки, без грамма косметики, и волосы растрепались. Такой домашний, теплый и милый. И такой желанный. Альфа поджал губы, не сводя взгляда с дороги. — Тот…альфа. Он приставал к тебе? Тэхён дернулся от звука голоса Чонгука и посмотрел на мужчину. — Нет. — Но встретиться предлагал. Не вопрос, но Тэхён отвечает: — Ты и сам все слышал. — И как мой брат относится к такой…работе? — Какой «такой»? — начинает раздражаться омега. — Мы просто снимали рекламу, фото делали. И Хосок видит все мои работы, это не первая, где я снимался с альфой. В этом ничего такого нет. — Мммм, правда? — фыркает Чонгук. — А то, что ты почти полностью обнаженный, а этот альфа в одних штанах, и зажимал тебя как хотел, это тоже нормально, да? Хосок оценит? — Да, оценит, — шипит Тэхён. — Потому что он уважает меня и мою работу. — Работу? Снимать рекламы для взрослых? Отличная работа. — Это была реклама духов, — уже повышает голос Тэхён. — А не «для взрослых». — И поэтому ты был в одной рубашке, которая больше открывает, чем скрывает, — уже рычит альфа. — Концепция такая, сексуальный аромат — сексуальные образы. — А завтра вообще будешь голый сниматься? Чтоб прям совсем сексуальная концепция была? — Да если надо будет — разденусь полностью. Но тебя это касаться не должно. Ты мне никто, я не должен перед тобой отчитываться. Они стояли на светофоре, альфа медленно повернул голову и посмотрел на Тэхёна. Его челюсти сжались, глаза сверкали гневом и ноздри раздувались от того, что он глубоко дышал. Кожа на ремне скрипела от того, что пальцы сжимали ее очень сильно. Из горла вырвался хриплый рык, и омега вжался в дверцу машины, смотря на Чона с испугом. Хотелось подчиниться альфе, обнять и успокоить. Но Тэхён не мог пошевелиться, он задыхался от сандала, который давил сверху и сжимал легкие. — Хватит, Чонгук, — выдохнул Тэхён. — Я задохнусь сейчас. Перестань! Альфа выдохнул и схватил омегу за запястье. Притянул к себе, прижался носом к руке и начал наполнять себя ванилью. Это успокаивало… — Что ты… — Я не знаю, Тэхён. Это успокаивает. Машины сзади сигналили, и альфа нажал на газ. Одной рукой держал руль, пальцами второй сжимал изящное запястье, и прижимал его к носу, и дышал. Вбирал в себя аромат ванили, по которому скучал так сильно. Пару раз омега хотел отдернуть руку, но пальцы просто сильнее сжимались. Но когда Тэхён почувствовал горячие губы на коже и как кончик влажного языка водит по чуть выпирающим венкам, то зажмурил глаза и задышал часто. Боже, как это приятно, так хорошо. — Чонгук, не надо, — хриплым шепотом просит омега. — Пожалуйста, отпусти меня. Последний влажный мазок и пальцы разжимаются. Альфа делает судорожный вдох, а Тэхён ладонью сжимает горящее огнем запястье. Вот опять. Опять они начинают все это. Невозможно им рядом находиться. Это как на медленном огне вариться, жарко и бесконечно мучительно. — Отвези меня в отель. Я не поеду к вам домой. Скажу Чимину, что был у вас, вот и все. Это плохая идея, просто ужасная. — Полностью согласен, — кивает Чонгук. — Но так не выйдет. А что если Чимин спросит, как тебе наш бассейн? Или как тебе его кухня, которую он выбирал три месяца? Или как тебе его коллекция плюшевых авокадо, которую он собирает? Какой тебе больше понравился? Тэхён удивленно моргает и смотрит на альфу. — Плюшевые авокадо? Серьезно? — Ага, — смеется Чонгук. — С ума сойти, — качает головой омега и усмехается. — Это Чимин. — Да, это Чимин. И они оба замолкают, потому что их мужья снова между ними встали, напомнили, что реально, а что нет. Что правильно, а о чем думать вообще нельзя. Да, надо думать о Хосоке и Чимине. Только так можно хоть как-то сдерживать себя. _______________________ Дом был огромным, двухэтажным. Все сделано в современном стиле, подобрано со вкусом. Видно, что в него вложили очень много любви и денег. Бассейн, тренажерный зал, огромное количество спален и ванных комнат, огромная гостиная, кухня и столовая. У каждого супруга свой кабинет. Чонгук рассказывал какие-то истории, связанные с покупкой дома и последующим ремонтом, обустройством и сменой мебели. Тэхён слушал, иногда смеялся и немного расслаблялся. И вот хозяйская спальня. Альфа заходит первым, омега за ним. Он старается не смотреть на огромную кровать, на которую кинуты домашние вещи Чонгука, которые с утра остались лежать, когда альфа уезжал из дома. Чонгук подходит к огромному стеллажу и кричит громко: — Тадаааам! Тэхён смотрит на стеллаж до потолка и не может сдержать смеха. — О господи! Авокадо везде. Маленькие и большие, грустные и веселые, подмигивают и показывают язык. Их огромное количество, не пересчитать. — Я теперь достану Чимина с этими игрушками, — смеется омега. Он подходит к стеллажу, достает телефон и делает несколько селфи на фоне мягких игрушек. Закусив губу, открывает диалог с Чимином и отправляет фото ему. — Все, я отчитался перед Минни. Крепкие руки обхватывают талию, горячее тело прижимается сзади, выбивая из головы все мысли, а из легких весь воздух. И Тэхён расслабляется, не может сопротивляться, это так приятно. Запах сандала кружит голову, а ладони альфы осторожно проникают под толстовку и тонкую футболку, и прикасаются к мягкой коже живота, заставляя мышцы напрячься. Омега облизывает губы и откидывает голову на плечо Чонгука. — Ты же понимаешь, — шепчет Чон, губами проводя по линии скулы, — что сегодня я ревновал тебя к тому альфе? — Да, — выдыхает омега, и чувствует, как горячие руки выше поднимаются, оглаживают ребра. — А ты знаешь, почему я это делал? — Нет. — Я тоже, Тэхён. Я не понимаю ничего. Ни тебя, ни себя. — Я тоже. Пальцы добрались до темных бусин и потирают их большими пальцами. Чонгук трется бедрами о ягодицы Тэхёна, возбуждаясь неимоверно от того, что омега так податлив в его руках, так же хочет этого, как и альфа. Чон целует шею, лижет нежную кожу, перекатывает на языке вкус ванили, и слышит как омега стонет тихо, и бедрами навстречу подается. — Я себя понять не могу, Тэхён. Я будто в аду горю постоянно. Если ты рядом, и если тебя нет. — Я тоже. — Скажи мне, те духи, которые ты рекламируешь, они пахнут ванилью? — Нет. — Тогда они нихрена не сексуальные. Ты сексуальный и запах твой. Я когда тебя сегодня увидел, просто взгляд не мог оторвать. Ты как ангел, Тэхён. Такой же красивый и неземной. И я просто с ума схожу по тебе. — А я по тебе. Я устал… — Я тоже. Чонгук одну руку вытаскивает из-под толстовки, обхватывает подбородок омеги пальцами и поворачивает его голову к себе лицом. Сверху смотрит в эти карамельные глаза, обжигается об ту страсть и желание, которые горят внутри. Они опять будто просят, и альфа чувствует, как его контроль, такой слабый перед Тэхёном, крошится в мелкую пыль. Потому что хочется так сильно, и не просто хочется. Альфа нуждается, как в воздухе в этих прикосновениях. — Чонгук… Альфа наклоняется и целует влажные от слюны губы. Оба стонут в унисон, переплетают языки в горячем танце, смакуют друг друга и вкус сандала с ванилью, который взрывает внутри все, сметает преграды. И хочется больше, и еще, еще. Чонгук углубляет поцелуй, зарываясь пальцами в розовые волосы, сжимает с силой. Ближе прижимает, чуть ли не ранит зубами нежные губы. Пальцами массирует сосок, гладит, сжимает, а хочет языком облизать. Тэхён заводит руки за спину, ладони кладет на крепкие бедра альфы, сжимает пальцы и ближе к себе прижимает, чтобы не осталось воздуха даже между ними. Он ягодицами чувствует, как возбужден Чонгук, ощущает твердую плоть, что трется об него через слои ткани. А хочется чтобы об обнаженную кожу, потому что смазка уже выделяется, горячая и влажная, липнет к белью. Свой собственный член уже истекает в джинсах, требует внимания. Омега не может сдержать стонов, а альфа тихих порыкиваний в губы, потому что так волшебно ощущать все это, с этим омегой и с этим альфой. Наслаждение такое, что хочется плакать от удовольствия, и смеяться от счастья. И столько всего внутри, столько эмоций и чувств. Невозможно чувствовать столько за раз, такой спектр в себе ощущать. Чонгук прерывает поцелуй и вновь шею лижет, ванилью наслаждается. Тэхён наклоняет голову вбок, чтобы открыть лучше доступ к нежной коже и пахучей железе. — Я с ума схожу, Чонгук, — шепчет омега, — я не понимаю… — Я тоже, ангел. Но я так сильно хочу тебя. Мне так больно… Омега с силой жмурит глаза, и задыхается. Потому что сам хочет, уже хочет снять эти джинсы, что так мешают и давят, и хочет отдаться Чонгуку. Наконец ощутить его в себе по-настоящему, а не в мечтах и во снах. А Чон просто плавит его своими руками, губами, языком. Также сзади трется, рычит на ухо. Это все невозможно переносить, и в голове «ДА-ДА-ДА-ДА». Тэхён открывает глаза и видит огромную кровать, заправленную кремовым атласным покрывалом. Его пальцы разжимаются и руки опускаются вдоль тела. И будто пелена с глаз упала. Что опять они делают? — Чонгук? А ты меня трахать где будешь? — голос пустой и безэмоциональный, губы альфы застыли на шее. — На супружеской кровати? Или на диване в гостиной? Или на столе каком-нибудь? Есть в этом доме хоть одно место, где ты со своим мужем не занимался сексом? Чимин, Хосок… Вы же ребенка хотите родить, Чонгук. Мы не можем, не подходи больше ко мне. Тэхён поднимает телефон, который выпал из дрожащих пальцев, когда Чонгук проник ладонями под одежду, и выбегает из комнаты. На ходу вызывает такси, и чувствует как слезы, так предательски и так привычно, стекают крупными каплями по щекам. Хочется умереть, чтобы не чувствовать всего этого…