Искупление Эдема (The Redemption of Eden)

– Ты помнишь, что я говорил тебе о Плане Бога? – спросил Иштиар, глядя на Люцифера, который критически изучал мраморный пол, рядом со своим троном. – Что именно? – спросил Люцифер, сделав несколько шагов в сторону и ткнув пол пальцем ноги. – Насчет послания, которое Кроули принес тебе, – сказал Иштиар. – Где говорилось, что я прощаю тебя. Люцифер кивнул, всё ещё ковыряя пол. – Предполагалось, что на этом будет всё. На том сообщении. – Что ты имеешь в виду? – спросил Люцифер, оторвав взгляд от пола и посмотрев на стену напротив, как будто измеряя расстояние. – Я имею в виду, что я вообще не должен был быть здесь. Люцифер коротко глянул на него, а потом снова на стену. – И? – спросил Люцифер, снова бросив на него взгляд, который на этот раз было трудно прочесть. – Ты здесь, и только это важно. Иштиар нахмурился. – Я размышлял над этим, – сказал он, – и я полагаю, что-то пошло не так с Планом. Люцифер не ответил, и только отошел на несколько метров, чтобы осмотреть пол с другой стороны от трона. – И раз что-то случилось с Планом, – подчеркнул Иштиар, следуя за Люцифером, – значит что-то, вероятно, случилось с Богом. Люцифер остановился и оглянулся на него. – И? – снова сказал он. Иштиар сложил руки на груди. – Ты можешь притворяться, что все ещё ненавидишь Его, но Он сделал очень много добра этой вселенной. Если что-то случилось с Ним, я должен помочь, чем смогу. Люцифер нахмурился. – Богу? Ты серьезно волнуешься об Отце? Ты думаешь, Создателю Вселенной нужна нянька? – Да, я серьёзно, – сорвался Иштиар. – План пошел под откос – я в этом уверен. Я собираюсь выяснить, что случилось – с твоей помощью или без нее. Иштиар много вложил в План, когда был непосредственно Смертью, наблюдая, как миллионы и миллионы страдают в свои последние минуты. План был надеждой для всех них, надеждой для каждого мужчины, каждой женщины и каждого ребёнка, которых он когда-либо забрал. Знание о том, что они все в конце концов будут Прощены и что он даже сможет отправить послание Венере, которую он так горячо любил, когда был ангелом, – было бесценно. Во время самых смертоносных войн, природных катастроф и эпидемий то обещание Искупления в будущем было единственным, за что оставалось держаться. И если что-то правда случилось, если План был сорван и Искупление поставлено под угрозу, то он определенно не собирался сидеть сложа руки и на это смотреть. – Ты серьезно, – сказал Люцифер, хмурясь. – Да, – ответил Иштиар, возможно, чуть резче, чем следовало. – Но… Как ты собираешься найти Бога? – спросил Люцифер с искренним любопытством. – Он ускользает от ищущих тысячелетиями. Иштиар сложил руки на груди. – Возможно, я найду Метатрона вместо этого, поскольку это они в ответе за срубленное Древо. Возможно, они что-то знают. – Метатрона? – повторил Люцифер, и его брови полезли на лоб. – Они же серафим, Иштиар. – Вот поэтому могло бы быть полезно, если бы ты решил помочь, – сказал Иштиар прямо. Люцифер нахмурился ещё сильнее. – Я не могу покидать Ад, ты это знаешь. Здесь должен находиться серафим, чтобы не дать Аду погрузиться в хаос. Иштиар поднял брови. – В самом деле? Ты вообще себя слышишь? Люцифер насупился и снова отвернулся к трону. – Ад не нуждается в тебе, – сказал Иштиар более мягким тоном и сделал шаг ближе. – Здесь не назревает восстания, скрывающегося под самой поверхностью, – теперь уже нет. Надежда на Искупление пришла ко всем, – Иштиар слегка наклонил голову, пытаясь поймать взгляд Люцифера. – Даже к тебе. Люцифер отвернулся и обошел вокруг трона, чтобы ускользнуть от Иштиара, раскрывая крылья, которые прятали его фигуру. – Пойдем со мной, Венера, – позвал Иштиар, сделав несколько шагов вслед за ним. – Оставь это всё позади. Давай выясним, что происходит с Планом, а потом останемся на Земле. – Ха, – пробормотал Люцифер вне поля его зрения за спинкой трона. – Я серьезно, – снова сказал Иштиар, сделав ещё шаг ближе. – Я знаю всё о Земле. Там ты можешь быть, кем только захочешь. Тебе не придется быть Люцифером, Царем Проклятых. Иштиар сделал ещё один шаг и прошёл позади трона. Люцифер стоял всего в метре от него, рассматривая высокую спинку. С тех пор как Иштиар вернулся, он не мог не замечать все глубокие морщины, которые его старый друг запечатлел на его воплощении, и видеть резкость, которая появлялась в выражении Люцифера даже при малейшем раздражении. Но теперь, стоя здесь, в тени его трона, он впервые казался похожим на самого себя – на светлого молодого серафима, которого Иштиар встретил так много тысячелетий назад. Его лицо было невероятно грустным и странно мягким, и весь гнев был, наконец, стерт с него. – Этот трон, – сказал Люцифер, глядя на его спинку, – это больше, чем кресло. Я не просто Король Ада – я Денница. Каждый демон в Преисподней находится здесь, потому что он последовал за мной, потому что услышал мой зов и решил последовать ему. Ты думаешь, я сдал Ад ради себя? Какую пользу мне это принесло? – Люцифер отвернулся, и его угольно-чёрные перья стали заметнее, чем когда-либо. – Искупление пришло в Ад, нравилось мне это или нет – пришло, а затем прожгло путь к выходу, путь назад к звездам, – Люцифер показал вверх одной рукой, имея в виду кусок Ада, который Кроули уничтожил во время их с Азирафелем полёта из Преисподней. – Я не смог это остановить. Я подавлял восстания прежде. Вельзевул великолепно умеет выпалывать недовольства, – взгляд Люцифера опустился к полу, и его рука упала вслед за ним. – Может быть, я и Царь Ада, но я также и лидер моих последователей. Я привел их сюда, потому что считал, что это правильно, потому что я считал нашего Отца несправедливым правителем, но… Люцифер пожал плечами, и это движение казалось слишком обычным для такого тяжелого признания. – Но потом тот же самый демон, который выбрался из когтей Ада, Поднявшись, уничтожил большую часть моего королевства и посеял смуту в гигантских масштабах… он отправил мне послание – послание от тебя. – Люцифер повернулся и снова посмотрел на Иштиара. – И если послание было правдиво, если Отец был справедлив, тогда я привел их всех сюда, находясь в заблуждении. Поэтому я сдал Ад и позволил Искуплению распространиться. Чтобы они могли отправиться домой. Но я сам? – Люцифер снова отвернулся, обходя свой трон. – Это была моя ошибка. Я не могу вернуться домой. – …Венера, – сказал Иштиар, следуя за Люцифером вокруг трона. – Ты привел их сюда, да, но ты можешь и снова вывести их отсюда. Будь Утренней Звездой ещё раз. Но Люцифер только покачал головой, постучав кончиком ноги по краю нижней ступени основания трона. – Голгоф теперь их звезда, – сказал он. – У меня был мой шанс. И даже если бы я хотел… это не та революция, которую я должен возглавить. – Но… по крайней мере, помоги мне с Планом, – попытался Иштиар. – Потом мы сможем вернуться сюда вместе, и я… что ж, если ты должен остаться здесь, то я останусь с тобой. Люцифер быстро посмотрел вверх, похоже, сильно удивившись предложению. Потом его лицо поникло, он медленно опустился на ступеньки, ведущие к трону. – Ты переоцениваешь меня, – сказал он мягко, потирая одну руку. – Если бы я покинул Ад и действительно увидел то, что есть в мире – Землю, и Небеса, и все остальное, – я не уверен, что нашел бы силы вернуться сюда. Иштиар опустил взгляд на своего друга, лишившись дара речи. Он знал, что он должен начать искать Бога или Метатрона как можно скорее – и в одиночку, если потребуется, – но казалось таким неправильным оставлять Люцифера здесь, особенно в таком состоянии. Поэтому он подошел ближе и сел рядом с ним, оказавшись так близко, как он осмелился. – Мне жаль, – сказал Иштиар. – Я не осознавал. Люцифер покачал головой, глядя в пол. – Я… я все равно должен выяснить, что происходит с Планом, но это может подождать немного, я полагаю, – сказал Иштиар, осторожно складывая свои руки в перчатках перед собой. – Как ты и сказал, Бог определенно может позаботиться о себе, по крайней мере, недолго.

~~***~~

– Наверняка я могу как-то помочь, – изумлённо спросил Голгоф, когда Азирафель и Астерион приготовились отправляться, а Казариэль уже ушла вперед, чтобы передать послание Михаилу. – Ты слишком близок к тому, чтобы Подняться, чтобы мы могли рисковать тобой, – виновато сказал Азирафель. – Если Метатрон действительно пытается остановить Искупление, если им не удастся заставить Кроули Пасть, они вполне могут просто убить тебя. Ты будешь в большей безопасности здесь. – Если я могу предоставить хоть какую-то помощь, пожалуйста, дайте знать, – сказал Голгоф. – Я попытаюсь достать эту штуку, мобильный телефон. – Их немного трудновато достать, – сказал Азирафель, а затем глянул за плечо Голгофа на Астериона, который сделал ему знак поторопиться. – Удачи, – взволнованно сказал Голгоф, заметив, куда смотрит Азирафель. – Надеюсь, ты доберёшься до Кроули раньше Метатрона. Азирафель похлопал Голгофа по плечу. – Я тоже. Спасибо тебе за помощь. Голгоф кивнул, но Азирафель уже шел вниз по коридору за Астерионом. Они только ушли, когда Голгоф услышал знакомый голос позади себя. – Голгоф! Голгоф! Он обернулся, выглядывая говорившего, а затем замер в удивлении. Зефрад бежал к нему по коридору, зажав кусок пергамента в руке. – Вот ты где! – задыхаясь, сказал Зефрад и, остановившись перед Голгофом, протянул листок бумаги, который держал в руках. – Смотри! Голгоф удивлённо посмотрел на него, а потом – на пергамент. На нем была написана одна-единственная строчка неровным почерком Зефрада – набор цифр и рун, в которых он узнал организационную систему индивидуальных адов человеческих душ. – Я нашел ее! – сказал Зефрад с возбуждением и ужасом на лице. – Первую душу, которую я обрек на муки: Кадрия из Содома – я нашел ее!

~~***~~

Голова Кроули качнулась в сторону, прижавшись к чему-то, в чем он смутно узнал свою руку. Что-то холодное и острое врезалось в мягкую кожу на внутренней стороне запястий, вызывая тупые вспышки боли. Некоторое время спустя он заметил, что находился в вертикальном положении, и от этого-то он и чувствовал тошноту: его бок неприятно кололо. Его ступни касались земли, но ноги, похоже, не держали вес: напротив, это, похоже, главным образом делали его запястья где-то над головой, что, вероятно, объясняло, почему он не чувствовал кончиков пальцев. Голова перекатилась на другую сторону, и он застонал, инстинктивно потянувшись к Азирафелю. Он уловил лишь тончайший отзвук – отдаленный и рассеянный. Он попытался открыть глаза и обнаружил, что веки были тяжелыми и лишь частично слушались. – З-Зира? – прохрипел он, едва разжав губы, тихим и сиплым голосом. – Полагаю, ты все ещё немного не в себе? – спросил голос, который совершенно точно не принадлежал Азирафелю. – Вот. Давай-ка я помогу. Кроули почувствовал руку на своем левом плече, и мгновение спустя чья-то сила прошила его, испаряя остатки наркотиков из его организма. Боль, которую препараты сдерживали до сих пор, резко охватила его, он судорожно вздохнул и вздернул голову вверх. Воспоминание о мужчине с крестом на груди обрушилось на него потом, и ему потребовалось некоторое время, чтобы сложить воедино то, что, по-видимому, случилось и осознать тот факт, что он глядел прямо в глаза Метатрону. – Ч…ч… ты? – Здравствуй, Змей, – сказали Метатрон высокомерно. Кроули попытался потянуться к своим силам, но обнаружил, что доступ к ним закрыт, и, когда он потянул за свои запястья, то понял, что это наручники, а не кандалы врезались в его кожу. А потом совершенно внезапно он осознал, где находился. Волна страха захлестнула его, а вслед за ней – вспышка адреналина. – Радостно, что ты пришел в себя, – сказали Метатрон, спокойно отойдя в сторону и открыв для обзора еще больше пустых белых стен и защищенную заклинаниями дверь напротив Кроули. На этот раз воспоминания были больше похожи на флэшбэки – сильные и такие яркие, что он не мог вдохнуть, следующие один за другим в быстрой последовательности. Он вырывался из чужих рук, прижимающих его к стене, а Самкиэль поднял длинный серебряный кол… он кричал, когда Самкиэль вонзил клинок в его плечо и вытащил лишь тогда, когда Кроули уже ничего не видел от боли… он задыхался от бесслезных всхлипов и дрожал, когда Самкиэль шипел очередную угрозу… он молил о пощаде, а Самкиэль искал среди его маховых перьев следующее, которое собрался вырвать… а потом, там, в конце, он рыдал, не в силах ничего сказать, на плече у Азирафеля, пока каждый нерв горел от боли, и он был так благодарен спасению. – Знакомый вид? – спросили Метатрон самодовольным голосом. – Она была выбрана мной специально для тебя. Кроули все еще не мог дышать, застывший в страхе, с дрожащими крыльями. – Ты можешь звать себя ангелом, – сказали Метатрон будничным тоном, снова возвращаясь в поле зрения Кроули, которое уже начинало сужаться в туннельное, – но, если тебе и есть место где-то на Небесах, то оно здесь. Кроули удалось сделать судорожный вдох, между тем как руки уже пытались освободиться от наручников, чей металл, казался совершенно неподатливым. Он смутно заметил, что на нем снова был его костюм – ткань по-прежнему была испачкана кровью и разрезана на боку. Его взгляд нашел Метатрона и остановился на них. – Почему… почему ты это делаешь? Метатрон внезапно остановились и бросили на него резкий взгляд. – Ты еще можешь спрашивать? Большая часть Небес, похоже, забыла, что это Змей искусил человечество и заставил их Пасть, но я – нет. Они снова принялись ходить, отодвинувшись к другому краю поля зрения Кроули. – Что? Я просто… Я ничего не замышляю, клянусь. Я больше таким не занимаюсь. – Ну вот, а у меня-то были надежды, что твоя ложь станет немного изобретательнее, чем в прошлый раз, – мягко сказали Метатрон, остановившись у двери перед столом, на котором Кроули с новой вспышкой страха увидел собрание серебряных инструментов. – П-пожалуйссста, – заикаясь, пробормотал Кроули, и его голос от страха сорвался в шипение. – Что тебе надо? Просссто отпусти меня, – его мысли снова устремились к Азирафелю, и он опять потянулся к нему, пытаясь понять, в порядке ли он. – Я… от меня не будет проблем, я клянусссь. – А, вот и змеиное шипение, – сказали Метатрон, снова обернувшись и подойдя к Кроули. У них ничего не было в руках, но это не помешало Кроули все равно вжаться в стену. Метатрон протянули руку и похлопали по щеке Кроули у уголка его губ. – Все еще там, скрывается за этими белыми перьями. – Я… я ничего не замышляю, – заверил Кроули неровным голосом. – Правда. Метатрон изучали его долгое время своими пронзительными серыми глазами. – И эти слова слетают с языка, обманувшего Еву. Кроули открыл рот, чтобы возразить, но Метатрон отвернулись и уже направились прочь – назад к столу. – Я… пожалуйссста, – сделал попытку Кроули, тщетно дергая за наручники. – Я не желаю Небесам зла. Я… я просссто… просссто… – Скажи мне, Кроули, – сказали Метатрон, оборвав сбивчивую попытку Кроули доказать свою невиновность, – ты знаешь, кто из архангелов порекомендовал Самкиэля для твоего допроса? Кроули почувствовал, как его сердце пропустило удар, но заставил себя открыть рот, боясь, что отказ отвечать может спровоцировать его тюремщика. – М-Михаил? – предположил он. – Верно, – сказали Метатрон, все еще стоя спиной к Кроули и выбирая один из серебряных инструментов со стола. – Но знал ли ты, что это мной он был рекомендован Михаилу? В тот момент Метатрон повернулись, и Кроули увидел длинный серебряный кол в их руке – такой же, как те, что Самкиэль вонзил в его крылья двадцать пять лет назад. – …н-нет, – в оцепенении пробормотал Кроули, глядя, как глаза Метатрона обратились к ближайшему из его шести крыльев, которые он все торопливо прижал поближе к телу. Шесть, осознал Кроули с растущим ужасом и страхом, от которого перехватывало горло. У Самкиэля был доступ только к двум, и это уже была агония. Метатрон сделали еще шаг ближе и потянулись к крыльям Кроули. Волна адреналина захлестнула Кроули тогда, и он почувствовал, как включилась часть «бей» из «бей или беги». Он уже был вздернут на этой стене однажды, и будь он проклят, если позволит этому случиться снова. – Даже не вздумай, – прорычал Кроули. Сердце колотилось у него в груди, и он готовился защищаться. Он обхватил онемевшими пальцами цепь, которую обнаружил над наручниками, и наполовину раскрыл свои крылья – шесть наборов костей и мышц, натренированных полетами. Метатрон потянулись к ближайшему крылу Кроули, и Кроули немедленно отдернул его, выбросив вперед другое и с остервенением ткнув им в лицо Метатрона. Метатрон ловко уклонились, и Кроули замахнулся на них третьим крылом с той же стороны, чувствуя, как изгиб крыла врезался в плечо Метатрона. Метатрон быстро схватили его, и Кроули едва-едва выдернул крыло из хватки прежде, чем их руки сомкнулись на нем. Отпрянув прочь, Кроули осознал, что не только его ноги не были связаны, но его, по-видимому, удерживали только за запястья, закованные в подавляющие магию наручники. И хотя его руки были вздернуты высоко над головой, свободной длины цепи было больше, чем в прошлый раз, когда он был здесь, что давало ему больше шансов ухватиться и упереться. Кроули сделал глубокий вдох, дернулся в сторону и подпрыгнул вверх так высоко, как только смог, и подтянул за собой ноги. Вся сила, с которой он опустился вниз, пришлась полностью на цепь, но, к несчастью, ни его запястья, ни наручники не сломались. По инерции, однако, его качнуло дальше на сторону, потревожив рану на животе, когда Кроули всем своим весом отпрянул от Метатрона. Цепь крутанулась, и Кроули качнулся прочь от серафима, отчего плечи и крылья Кроули несколько раз стукнулись о стену и отскочили от ее поверхности. – А ну вернись, – прорычали Метатрон, и через секунду это случилось, поскольку движение замедлилось и пошло назад, заставив Кроули качнуться обратно ко второму серафиму. Кроули развернулся на ходу, закинув крылья за спину и целясь одной ногой в горло Метатрону, а другой – в их руку, державшую серебряный кол. Они отступили назад как раз вовремя, чтобы уклониться от удара в шею, но другая нога Кроули угодила прямо по руке Метатрона, и он услышал, как кол со стуком упал на землю. Затем Кроули снова качнулся обратно, и его крылья и плечи ударились о стену довольно сильно, после чего он почти остановился, потеряв силу инерции. Он опустил ноги, чтобы не качнуться назад, балансируя на кончиках пальцев, но уже не стоя всем весом, а вися на цепи. Он перехватил поудобнее цепь, хотя его пальцы онемели как никогда, а плечи горели. Его бок пылал болью, и он чувствовал, как что-то теплое капает вниз по бедру. Мгновение Метатрон просто яростно глядели на него, а Кроули стоял, полусогнувшись, едва касаясь земли пальцами ног, так далеко от Метатрона, насколько это было физически для него возможно, раскрыв крылья за спиной для равновесия. Затем Метатрон протянули руку, выставив ладонь параллельно стене. – Я тоже могу играть в игры, – сказали они и резко махнули рукой к стене. Невидимая сила врезалась в бок Кроули, и его повлекло в сторону и с силой ударило о твердую каменную поверхность стены. Весь воздух покинул легкие Кроули, он потерял равновесие, завалившись вперед и случайно – обратно к Метатрону. Кроули держал крылья позади себя, стараясь не подпускать к ним близко Метатрона, но к тому времени, когда ноги Кроули снова нашли опору, Метатрон схватили одно из ближайших крыльев Кроули за ведущую кромку. Они дернули его на себя, подтащив Кроули ближе и сбив его с ног снова. – Отпусти меня, – прошипел Кроули, дергая своим плененным крылом, как только мог, в то время как остальные два с той же стороны по очереди пытались ткнуть Метатрона в глаз. – Не дергайся, – прорычали Метатрон. Раздражение в их голосе было ощутимо, но их руки только крепче сжали изгиб крыла Кроули, которое все еще пыталось спастись любой ценой. – Я говорю, – прошипели Метатрон, не обращая внимания на удары и шлепки других крыльев, – не дергайся. А затем они с силой дернули руками вперед и вверх, грубо согнув крыло Кроули назад так, что оно сломалось. Кроули закричал прежде, чем смог сдержать себя, ослепляющая боль обожгла каждый нерв, и в глазах потемнело. Он почувствовал, что крик замер у него в горле, когда кончился воздух, и вдруг задрожал как лист на ветру. Он пытался сложить остальные крылья, чтобы их не постигла та же участь, но он почти не чувствовал их, вот-вот готовый потерять сознание. Он не заметил, как его спина снова врезалась в стену, и едва осознал, что одно из не раненных крыльев было расправлено. Он все еще был ослеплен болью, когда Метатрон вонзили первый кол в его крыло.

~~***~~

Люцифер и Иштиар смеялись, когда Вельзевул толчком открыл дверь в тронный зал и просунул голову внутрь. Они оглянулись, увидев, что Вельзевул прошел в зал, и их смех стих. Они сидели на ступеньках трона Люцифера, но Люцифер встал, когда Вельзевул приблизился, и улыбка на его лице начала таять. – Вельзевул! – поприветствовал его Люцифер, оправляя свой камзол и оглядываясь на Иштиара, который тоже поднялся на ноги, наполовину сложив за спиной белые крылья. – Чем я могу тебе помочь? Вельзевул слегка замедлил шаг, приблизившись и переводя взгляд с одного из них на другого. – Чем вы двое занимаетесь? – Хм? – спросил Люцифер, снова оглянувшись на Иштиара. – О, просто разговариваем. Вельзевул ждал разъяснений, но никто не торопился говорить. – А ты?.. – подсказал Люцифер мгновение спустя. Вельзевул сделал шаг к Люциферу, пытаясь не смотреть на Иштиара. – Я… я хотел узнать, нельзя ли переговорить с тобой наедине. Улыбка Люцифера окончательно исчезла, и он бросил еще один взгляд на Иштиара, как будто ему сложно было выпускать его из вида. – Разумеется, все, что ты можешь сказать мне, ты можешь сказать и Иштиару? Вельзевул неохотно скользнул взглядом по ангелу, с трудом пытаясь сохранить свой тон насколько это возможно, нейтральным. – Ты… долго планируешь удерживать его здесь? Я уверен, у Иштиара много других дел в качестве Смерти. – Вообще-то, не так много, как ты думаешь, – мягко сказал Иштиар. – Он останется пока что, – сказал Люцифер. Вельзевул снова обратил свой взгляд на Люцифера. – Мне бы правда хотелось поговорить наедине… – Я пойду, – предложил Иштиар. – Нет, тебе не обязательно, – быстро сказал Люцифер, поворачиваясь к нему. – Это не страшно, – сказал Иштиар, уже повернувшись и уходя от них по залу к дверям, оставляя их наедине. Люцифер повернулся к Вельзевулу, нахмурившись. – В чем дело? Вельзевул сделал вдох и помедлил. Его взгляд проследил за Иштиаром, а потом вернулся к Люциферу. – Я… э-эм… Люцифер нахмурился сильнее. – Он… он такой, как ты ожидал? – спросил Вельзевул, которому не нужно было уточнять, о ком он говорил. Люцифер скрестил руки. – А тебе что за дело до этого? Вельзевул отвел глаза. – Я… я просто… ну, мы так долго его искали, вот и все. – Я ему очень рад, – сказал Люцифер резким голосом. – И я был бы признателен, если бы ты перестал заставлять его думать иначе. – Я… не в этом дело, – сказал Вельзевул, глядя на плечо Люцифера. – Так в чем же тогда? Вельзевул прикусил щеку изнутри. – Я просто… я… – Вельзевул смолк. – Ты не хотел бы, может быть, пройтись со мной патрулем по девятому кругу? Люцифер удивленно посмотрел на него. – Зачем бы это? – Проверить защиту, – сказал Вельзевул. – Предупредить стражу, чтобы не расслаблялись. Ну, знаешь, как мы… всегда делали раньше. – Но я же сдал Ад, – сказал Люцифер таким тоном, будто, по его мнению, это должно быть очевидно Вельзевулу. – Нам не нужно проверять защиту. Вельзевул неловко попереминался с ноги на ногу, упав духом. – Кроме того, – сказал Люцифер, как будто немного озадаченный тем, с чего Вельзевул вообще это предложил. – Я занят. – …с Иштиаром? – предположил Вельзевул без выражения. – Да, – подтвердил Люцифер, глянув на Иштиара, который стоял около двойных дверей, глядя вверх на потемневший сводчатый потолок. – Хотя, полагаю, он, может быть, сам не прочь прогуляться, раз уж ты об этом упомянул. Может быть, я спрошу его позже. Вельзевул уставился в пол. После долгой паузы Люцифер снова обратил свой взгляд на него. – Ты в порядке? Вельзевул сделал глубокий вдох и был горд, когда тот лишь немного дрогнул. – Да. Прости, что побеспокоил. Он повернулся и зашагал прочь, не отрывая глаз от пола, оставив озадаченного и взволнованного Люцифера позади. Иштиар сделал несколько шагов к Вельзевулу, когда тот направился к двери, и открыл рот, чтобы что-то сказать. – Не трудизззь, – прорычал Вельзевул, проходя мимо Иштиара, и рывком открыл дверь в зал. Он не останавливался, пока не оказался за несколько коридоров оттуда, дыша чуть быстрее и чувствуя себя так, будто он только что потерял основу, на которой была построена вся его жизнь. Когда Вельзевул убедился, что он один, он тяжело опустился вдоль стены коридора, где мерцающий свет факела играл на полированном обсидиане. Он закрыл глаза и просто сосредоточился на дыхании, игнорируя жжение в глазах и говоря себе, что он должен был это предвидеть. Теперь было ясно, что его действительно заменили, и очень основательно. Люцифер покончил с ним, покончил с Адом – отбросил старое и устремился к новому. Или, возможно, устремился к еще более старому. В любом случае, было ясно, что у Люцифера теперь новая правая рука. Когда-то, вероятно, Вельзевул сделал бы все, что в его силах, чтобы дискредитировать, подорвать доверие или даже убить любого, кто попытался бы сместить его, но он обнаружил к своему собственному удивлению, что у него просто не поднималась рука на этот раз. В конце концов, это не Иштиар поступил с ним несправедливо, не его вина в том, что память Люцифера, по-видимому, была так коротка. Вельзевул сунул руку в карман и вытащил яблоко, которое сорвал с Древа Познания Добра и Зла. Он рассматривал его некоторое время, чувствуя в этот момент такой соблазн, какого не испытывал никогда прежде. Он не думал, что сможет вынести еще хоть мгновение в Аду – не теперь, когда это означало быть рядом с Люцифером и его новым лучшим другом. Он думал, что сможет остаться и просто мириться с присутствием Иштиара, но его решимость быстро рассыпалась, когда он видел, как Иштиар забирает себе все больше, и больше внимания Люцифера. Один из них должен был уйти. Вельзевул знал, что он должен откусить от яблока, должен оставить Люцифера гнить с Иштиаром, пока он сам сделает отчаянный рывок к Искуплению, но… Но он знал, что не сможет оставить Люцифера в Аду, оставить его здесь, пока он будет искать лучшей жизни. У них обоих были мизерные шансы на Искупления, но Люцифер, по крайней мере, наслаждался бы новой жизнью на Земле, или, может, даже на Небесах, со своим новым именем и новым другом. Но Вельзевул… по-видимому, у Вельзевула не было никого, кроме него самого. И какой бы толк был, если бы он был Прощен, если некому было разделить с ним это чудо? «Прощальный подарок, стало быть», – подумал он, и эти слова закрепились в его мыслях, когда он глядел вниз, на яблоко в своей руке. – «Таким образом, один из нас может быть спасен. И, возможно, благодаря этому, однажды он снова подумает обо мне с добротой».