Искупление Эдема (The Redemption of Eden)

Кроули полностью потерял способность кричать к тому времени, как Метатрон в последний раз толкнули второй кол, вогнав его еще дальше в стену. Кроули страшно дрожал, чувствуя, как тонкие кости около сгиба его крыла трескаются разводимые в стороны заостренным серебряным колом. Он не мог дышать, не мог сделать достаточно глубокого вдоха, чтобы закричать, мог только бесконтрольно трястись — его тело не в силах было вместить весь объем боли, а зрение практически отказало. Он постоянно отключался, что было бы сладким облегчением, если бы каждая новая судорога боли не выдергивала его обратно на поверхность сознания. Два его крыла теперь были прибиты к стене позади него — по одному с каждой стороны, — и колья держали их крепко и заставляли оставаться раскрытыми, обнажая все его перья так, что любой мог их вырвать. Крыло, сломанное Метатроном, уже мокрое от крови, висело вдоль тела Кроули, касаясь пола, и чувство было такое, будто его переехал грузовик. Остальные его крылья искали укрытия вдоль туловища: Кроули инстинктивно пытался защитить их, прижимая ближе к себе, хотя он знал, что это никак им не поможет. — Вот так, — сказали Метатрон, очень довольные собой, когда отступили назад и критическим взглядом оглядели свою работу. Кроули просто висел там, дрожа и всхлипывая. Ноги отказывались держать его, оставляя весь вес держаться на запястьях. Он не сразу заметил, что Метатрон что-то сказали: его мозг был пустым от боли, а вдохи — прерывистыми и поверхностными. Его недавние метания полностью сорвали швы, и он чувствовал кровь по всему своему боку, просачивающуюся через рубашку и стекающую вниз по внешней стороне бедра. Слабый проблеск надежды появился, когда Кроули подумал, что, возможно, Метатрон с ним закончили, удовлетворенные травмами, которые они нанесли трём крыльям Кроули. Надежда, однако, быстро разбилась, потому что Метатрон подошли обратно, будто бы совершенно не смущаясь тем, что все его ладони и предплечья были заляпаны и забрызганы кровью, и раскрыли одно из оставшихся крыльев Кроули. Дрожь Кроули усилилась, когда он почувствовал, как Метатрон провели окровавленной рукой по ведущей кромке его крыла, как бы выискивая лучшее место, чтобы вонзить следующий кол. Кроули пытался вырвать у них крыло или, возможно, ударить краем по лицу Метатрона, но силы оставляли его быстро, и он едва мог шевельнуть крылом больше, чем на дюйм. — Вот тут будет отлично, — произнес голос Метатрона, а пальцы ухватились прямо между локтевой и лучевой костью крыла Кроули, вдоль сгиба ведущей кромки. Кроули опять попытался выдернуть свое крыло, снова охваченный ужасом при мысли о том, что боли будет еще больше, но Метатрон лишь вонзили свои пальцы глубже. Кроули застонал. Метатрон отпустили крыло Кроули, и оно снова рухнуло к полу. Кроули попытался подтянуть его ближе к себе, но его движения были заторможенными, и оно дрожало так же сильно, как и остальное тело Кроули, и знало, что его судьба предрешена. Кроули всхлипнул, ничего не говоря, и ему наконец-то удалось сделать достаточно глубокий вдох, чтобы пульсирующее яркими пятнами зрение немного прояснилось. — Жаль, что у нас закончилась стена, — мягко сказали Метатрон под аккомпанемент звука удаляющихся шагов. — П-пожалуссста, — взмолился Кроули и глотнул ещё воздуха, вздрагивая сильнее и чувствуя, как кровь стекает по его крыльям, оседая на перьях. — К счастью, — продолжили Метатрон, игнорируя Кроули, — я продумал все заранее. Мгновение спустя ноги Метатрона появились в сузившемся поле зрения Кроули, а их владелец остановился перед ним. Рука Метатрона затем надавила на лоб Кроули, снова прижав его голову к стене, чтобы убедиться, что Кроули их видит. Метатрон поднял руку и показал Кроули очень большой серебряный крюк. Кроули в оцепенении уставился на него, чувствуя слёзы, стекающие по щекам. Предмет в руке Метатрона больше всего был похож на мясной крюк, вот только он был зазубрен на конце, как рыболовный крючок, что означало, что любая попытка Кроули освободиться только загнала бы зубец глубже. — По…жалуйссста, — снова выдохнул Кроули с нарастающим отчаянием. — Чего ты хочешь? Я…я…я сделаю что угодно. — Разве мне нужно чего-то хотеть? — спросили Метатрон таким тоном, будто это был интересный научный вопрос, и с совершенным равнодушием к надломленной, прервавшейся попытке Кроули сделать ещё один вдох. — Наказывать зло — это скорее приятное времяпрепровождение. Кроули снова застонал, крепко зажмурившись, когда новая волна боли и страха охватила его. Он попытался дотянуться до Азирафеля, с трудом собирая силы, необходимые для того, чтобы отыскать партнера. Боль подступала со всех сторон. — А ты и есть зло, — продолжали Метатрон спокойно, подходя к крылу, которое только что изучали. Они схватили за ведущий край, подняв его и снова раскрыв. — Какого бы цвета ни были твои перья. Кроули не открывал глаза, безуспешно пытаясь найти способ как-то подготовить себя к боли, которая, он знал, его ждала. Он почувствовал, как кончик крюка соприкоснулся с ведущей кромкой его крыла и начал проталкиваться между перьев к коже. Кончик только-только пробил поверхность — похоже, Метатрон собирались вонзать его медленно, вероятно, в садистской попытке выжать из Кроули как можно больше стонов и всхлипов, — когда со стороны двери раздался резкий, торопливый стук. Метатрон застыли, все ещё сжимая рукой крыло Кроули. Кроули с усилием открыл глаза, и следующий вдох, который он попытался сделать, застрял в горле. Лицо Метатрона превратилось в хмурую гримасу, с которой они отвели крюк от крыла Кроули и устремились к столу. Крыло опало обратно к полу, и каждый дюйм тела Кроули снова задрожал от облегчения. Метатрон бросили крюк на стол, заставили кровь исчезнуть с рук и, пройдя к двери, толчком открыли ее и шагнули наружу. Яркий белый свет заполнил комнату на мгновение, а затем исчез, когда Метатрон захлопнули за собой дверь. Кроули сделал судорожный вдох и впервые позволил себе действительно заплакать, так что свежие слезы потекли по его щекам. Теперь, когда он мог немного побыть один, он с трудом снова опустился на ноги, чувствуя, как бок горит, а ноги протестуют при каждом движении. Ему, однако, удалось это сделать, прислонившись верхней частью спины к стене для поддержки, но даже легкое движение плеч тревожило крылья, заставляя колья тереться о его кости. Поскольку он больше не висел полностью на запястьях, Кроули почувствовал, что какое-то подобие кровообращения вернулось в его пальцы, замерзшие и почти полностью онемевшие. Они неловко шевельнулись, коснувшись друг друга, и он почувствовал прикосновение чего-то гладкого к одному из пальцев. Он вслепую потянулся правой рукой к левой и, найдя обручальное кольцо, попытался с большим усилием найти мужество в его знакомом присутствии. Звук громкого голоса донесся со стороны закрытой двери, и в голове Кроули возникла идея. — По-помогите, — прохрипел он тихим и сиплым голосом, из которого ушла вся сила. Он сглотнул и попробовал снова, заставляя свои измученные голосовые связки попытаться спасти его. — Помогите! — его голос дрогнул, но на этот раз был немного громче, падая в оглушительную тишину, как капля в ведро. — На помощь! — попробовал Кроули ещё раз, и его голос становился все сильнее. — Помо… Дверь открылась вновь, и голос Кроули замер, когда Метатрон проскользнули обратно внутрь, и дверь плотно закрылась за ними. — К великому сожалению, нам придется продолжить в другой раз, — сказали Метатрон недовольным тоном. — По счастью, спешить некуда. Они подошли к прибитому к стене крылу с левой стороны и вогнали кол чуть глубже, вызвав у Кроули слабый стон. Когда они с удовлетворением убедились, что кол не выйдет в обозримом будущем, они обошли Кроули и сделали то же с прибитым крылом с другой стороны. Кроули сжал обручальное кольцо крепче, стиснув зубы и заставляя себя не проронить ни звука, когда второй кол вошел глубже в его крыло, скребя острыми краями по его костям. Метатрон снова подошли к Кроули и посмотрели вверх, скользнув взглядом по скованным цепью наручникам, удерживающим Кроули на месте. Затем взгляд Метатрона стал резче. — А это что такое? Они подняли руку к скованным запястьям Кроули, и Кроули слишком поздно осознал, что Метатрон заметили кольцо. Он почувствовал, как перехватило дыхание, и сжал руки в кулаки, вонзая ногти в ладони. — Ох, перестань, — сказали Метатрон и начали разжимать онемевшие пальцы Кроули. Страх пронзил Кроули, почему-то сильнее, чем всё, что он чувствовал до сих пор, моментально перекрыв боль. — Н-нет, — прохрипел Кроули и пнул ноги Метатрона изо всей силы. Он почувствовал, как его стопа ударила голень Метатрона, но они не обратили на него внимания, по-прежнему вонзаясь пальцами в кожу рук Кроули. Кроули тогда попытался увернуться, охнул, когда движение потревожило его бок и крылья, но все равно продолжил, дергая руками туда-сюда и тыча локтем в руку Метатрона, которая расцепляла пальцы Кроули. Кроули вцепился ногтями в руку Метатрона и снова начал пинать их, подняв одно из здоровых крыльев и собрав достаточно силы, чтобы ткнуть им в ребра Метатрона, мучительно пытаясь оттолкнуть их любым возможным способом. — Ну-ну, — укоризненно сказали Метатрон, слегка поморщившись из-за атаки, но, похоже, испытывая не более чем легкое неудобство. — Нет! — снова прорычал Кроули, пнув колено Метатрона и почувствовав прилив удовлетворения, когда Метатрону пришлось отступить на полшага назад, чтобы не упасть, на время оставив руки Кроули. — Прекрати это! — резко сказали Метатрон и с силой ударили Кроули по щеке ладонью. Голова Кроули мотнулась назад и врезалась в стену, так что он полностью перестал осознавать, что происходит. Следующим, что он заметил, была новая боль, обжигающая заднюю часть черепа, и он едва мог держать глаза открытыми: зрение застилало красным, а вдохи выходили резкими и короткими, застревая в груди. Он едва почувствовал, как Метатрон сорвали кольцо, подаренное Азирафелем, с его пальца. — Смею ли я в это поверить? — спросили Метатрон, вертя кольцо Кроули в пальцах. — Обручальное кольцо? Вращающееся зрение Кроули слегка выпрямилось, и он заставил себя поднять голову, с трудом остановив взгляд на руках Метатрона и заметив проблеск золота в них. — Ве-верни… верни это. — Кто-то вышел за тебя? — спросили Метатрон изумленно. — За тебя? — Верни… верни его. Метатрон уставились на него. — Ох… это же не… Азирафель? — в их голосе звучало отвращение. Они помедлили немного, очевидно, наслаждаясь сердитой краской, залившей лицо Кроули. — Что ж, тебе совершенно точно это не понадобится, — сказали Метатрон, подняв кольцо так, чтобы Кроули мог лучше видеть его, зажатое между их большим и указательным пальцами. — Ты не… не смей, блядь, его трогать, — прорычал Кроули, дрожа от ярости и наклоняясь вперед так, что наручники врезались в запястья, а крылья уткнулись в колья. — Что? — спросили Метатрон, все еще держа кольцо Кроули. — Как будто ты его заслуживаешь. Брак — это священный союз, а ты осквернил его. И они начали сжимать пальцы, искривляя форму кольца. — Ты… ты ублю… — Кроули дрожал от гнева, злее, чем он был в последние несколько десятков лет, позволяя боли питать его ярость, пока он всё сильнее напрягал мышцы в оковах. Пальцы Метатрона сжались еще ближе друг к другу, кольцо начало краснеть, и его окружность схлопнулась. И тогда, перед самыми глазами Кроули, кольцо потемнело, пока не стало почти черным, а затем просто испарилось. Метатрон развернули свою руку и отряхнули пальцы, с которых слетело лишь несколько черных хлопьев. Кроули уставился на прах в равной мере с ужасом и яростью. Рыдания копились в его груди, посылая иглы боли в бок, разрывая его по новой. — Вот так, — сказали Метатрон, довольные собой. Они скользнули взглядом по Кроули в последний раз, а затем повернулись к двери. Когда Кроули, все еще глядевший вниз на обугленные останки своей самой ценной вещи, не ответил, Метатрон лишь коротко и удовлетворенно усмехнулись и ушли. В первые несколько секунд после того, как захлопнулась дверь, Кроули просто глядел в пол, чувствуя себя полностью опустошенным. Потом его гнев, который так тяжело было сдерживать, начал угасать, и боль ринулась на его место, чтобы заполнить пустоту. Кроули сделал неровный вдох и не сдержал всхлипа, его снова затрясло, похоже, в равной мере и от боли, и от страха, и от горя. Больше всего на свете ему хотелось осесть на пол и свернуться в клубок, но даже этого он не мог сделать и лишь повис на своих цепях, чувствуя нарастающую боль в крыльях. Он неуверенно потянулся к Азирафелю, отчаянно надеясь получить хоть каплю утешения в знакомом присутствии своего партнера. Ему потребовалось несколько долгих судорожных мгновений, но наконец он нашел слабый проблеск своего ангела, почти потерянный среди его собственной боли и страха. Кроули сразу же ухватился за него, цепляясь за частичку души Азирафеля, спрятанную в его собственной, как будто от этого зависела его жизнь. И в каком-то смысле, так и было. Он знал, что у него не было ни малейшего шанса спастись отсюда самому, когда он был лишен сил. Он, вероятно, мог бы сбежать, будь он хотя бы свободен от оков, но он так отчаянно пытался сорвать свои крылья с этих кольев в прошлый раз, когда был здесь, и он знал, что теперь это было так же безнадежно, как и тогда. Но Азирафель спас его тогда, вытащил его из этого ужасного места, которое преследовало Кроули в кошмарах десятилетиями, и, конечно же, Азирафель спасет его снова. — По…пожалуйста, — выдохнул Кроули, зажмурившись и чувствуя, как слезы уже скапливаются под веками. — Зира… Азира… Зирафель. Он направил все свои усилия на то, чтобы дотянуться до Азирафеля через связь душ, ища фрагменты мыслей или эмоций, которые не были его собственными — то-нибудь, за что он мог бы держаться. Но, хотя он уловил то же далекое ощущение Азирафеля, он был не в состоянии почувствовать ничего, кроме своей собственной стремительно нарастающей боли. Кроули застонал и, как мог, попытался собраться с силами, когда боль нахлынула на него по новой, но его защитные стены быстро рушились, и мозг был не в состоянии справляться с постоянным натиском на его чувства. «Азирафель меня спасет», — подумал он слабо, хватаясь за эту мысль и веря в нее всем своим существом. Как Азирафель спас его из Эдема, так он сделает это снова, доблестный спаситель Кроули. «…но что, если он не знает, где я?» Эта мысль пронеслась в голове Кроули, непрошеная, принеся с собой волну отчаяния. Ему потребовалось время, чтобы побороть ее, цепляясь за слабый отзвук Азирафеля, даже когда неожиданная вспышка боли в сломанном крыле пронзила его, лишив воздуха. Он был абсолютно уверен, что Азирафель сделает всё, что в его силах, чтобы спасти его, но это не обязательно означало, что в силах Азирафеля было много чего, что он мог сделать. Мысли Кроули снова обратились к человеку с крестом на шее, и он задумался, сможет ли Азирафель отследить его причастность. И даже если он выяснит, что Метатрон стоит за всем этим, как он узнает, где искать Кроули? Кроули опять слепо потянулся к Азирафелю, бросая каждую частичку оставшейся силы на попытку связаться с партнером. Затем, когда он почувствовал, что установилась такая надежная связь, на какую он вообще был способен при том, что боль пронизывала его насквозь и путала мысли, он осознал, что у него не было никакого способа передать послание Азирафелю. Всё, что у него было — это связь, и даже если он бы он смог каким-то образом заронить слово или фразу прямо в мысли Азирафеля, он не знал, как описать это место, не знал, как именно оно называлось. — А…зирафель, — надломленно прохрипел Кроули, пытаясь держать связь, не уверенный даже в том, достигают ли его мысли Азирафеля. Он не знал, может ли он передать фразу Азирафелю через связь душ — он правда никогда не пробовал — но он знал, что она передает эмоции, а этого у него уж точно было предостаточно. Так что Кроули закрыл глаза и позволил боли захлестнуть его, заполняя каждую клеточку его существа. Он сосредоточил внимание на мучительно пульсирующих суставах двух своих крыльев, прибитых к стене, пытаясь вытолкнуть боль на поверхность своего сознания. — Как…как в тот раз-ссс, — простонал Кроули, позволив рухнуть своей защите от страха и вспоминая о том, что случилось здесь двадцать пять лет назад, и о том, как он едва ушел живым. Он зажмурил глаза и позволил флэшбэкам переполнить его: укус Самкиэлева кинжала на его плече, его крики, когда вырывались перья, его глубокое облегчение в тот момент, когда он осознал, что был действительно и по-настоящему спасен. — А…зира…фель, — выдохнул Кроули дрожащим голосом. Он цеплялся за друга каждой каплей своих сил, пытаясь подобраться к нему как можно ближе, надеясь, что близость позволит Азирафелю разобрать его эмоции — те же эмоции, которые он испытывал в прошлый раз. Кроули держался так долго, так только мог, утопая в своем собственном ужасе и перенаправляя его Азирафелю на каждом повороте, надеясь дать ему какую-то подсказку. Но через несколько минут он почувствовал, что его прикосновение к Азирафелю ослабело, так как иссякли силы, и он неохотно отпустил. Боль теперь горела внутри него, бок и крылья были мокрыми от крови. Он никогда не чувствовал такой боли прежде — не в таком масштабе, и вот тогда-то он осознал в оцепенении, что был вполне реальный шанс, что он не выберется из этой комнаты живым. Метатрон вернется, вонзит новые лезвия в его кожу и крылья, и в конце концов осажденное тело Кроули больше не сможет терпеть раны, и в итоге сдастся. Даже если возвращение Метатрона задержится, потеря крови из раны на боку и сломанного крыла, наверняка убьют его через день-два, если инфекция не вернется и не прикончит его раньше. Он верил в Азирафеля, но если его партнер не сможет добраться до него вовремя — если он не сможет разобрать спутанное болью послание Кроули, или если непреодолимые препятствия встанут у него на пути — это будет конец. Кроули закрыл глаза, зная, что это правда. Он едва выжил в этом ужасном месте однажды — он не выживет здесь вновь. «И я даже не сделал ничего», — горько подумал Кроули, чувствуя, как боль путает мысли. — «Опять». Он снова подумал об Азирафеле и о том, что все, чего он хотел, было провести с ним вечность. У Кроули горели глаза, но слезы, наконец, закончились, иссякнув досуха. Его онемевшие пальцы грустно сгибались, касаясь друг друга и чувствуя отсутствие кольца, как еще одну рану. Всё, о чем он мог думать, это как Азирафель надел это кольцо на его палец в тот волшебный день четыре года назад — самый счастливый день его долгой-долгой жизни. На мгновение он подумал, что, возможно, Метатрон были правы: может быть, он заслуживал быть повешенным здесь на его грехи. Возможно, ему не следовало желать того, что никогда изначально не должно было принадлежать ему. Но он желал этого, и желал до сих пор, хотел этого так сильно, что у него горела грудь, и он искренне верил, что в этом не было ничего постыдного. Он любил Азирафеля, любил его всем своим существом, и это не могло быть грехом. Ему хотелось только, чтобы у него все еще было его кольцо, чтобы, когда он сделает свой последний вдох, он хотя бы мог покинуть эту жизнь с символом обещания Азирафеля на пальце — обещания, которое значило для него больше всего на свете.

~~***~~

Ангел ждал Азирафеля и Астериона на краю Небес, стоя на площадке из белого кирпича перед вратами на Небеса. Он шагнул вперед, когда они приземлились, Астерион неловко поставил Азирафеля, но не убрал руки с его плеча, глядя на ворота Святого Петра. — Вот мы и встретились вновь, Азирафель, — сказал ангел, наклонив голову. Азирафель посмотрел на него рассеянно, пытаясь не обращать внимания на острые уколы страха в груди, говорившие ему, что Кроули пришел в себя. Ангел казался смутно знакомым — широкоплечий и, судя по виду, очень спокойный — но он не мог его вспомнить. — Напомни мне?.. — Я сопровождал Кроули Прощенного на совет архангелов вскоре после его первоначального прибытия на Небеса, — напомнил ангел. — Меня зовут Гедария. — Гедария, — повторил Азирафель. — Да, я тебя помню. Гнев добавился к страху в его груди в тот момент, и он понял, что время имело большое значение. — Ты нашел Людвига и остальных? — Да, — сказал Гедария. — Их численность возросла. — Хорошо, — сказал Азирафель. — Они знают план? — Они будут у арсенала через считанные минуты, — заверил его Гедария. Азирафель кивнул. — Нам лучше пойти, — сказал Астерион, все еще держа руку на плече Азирафеля, окидывая взглядом зубчатые стены. — Нас заметили. Нам нужно заявить о своих намерениях. Гедария кивнул, и все трое двинулись к воротам. Двое ангелов шли по обе стороны от Азирафеля. — Анаэль! — крикнул Астерион в сторону стены, когда они приблизились. — Позволь нам пройти! Ангел пригнулся к одному из зубцов стены, поглядывая вниз на них. — Назовите себя! — Это я, Астерион! — крикнул вверх Астерион. — Подчиненный Михаила. Именно в этот момент невероятная вспышка боли пронзила Азирафеля, и он почувствовал, как перехватило дыхание. — А я Гедария, подчиненный Азраил! Боль усилилась, сопровождаемая бурей дрожи и свежим приступом страха. Азирафель попытался сделать вдох, но он застрял в горле. — А кто это с вами? — крикнул вниз Анаэль. — Он человек? Новое острие боли пронзило Азирафеля, и он содрогнулся, осознав, где был ее очаг. — О, б-боже. — Он здесь по приказу Метатрона! — крикнул вверх, к зубцам, Астерион, а Гедария бросил на Азирафеля очень взволнованный взгляд искоса. Азирафель зажмурился, когда боль врезалась глубже, и он знал, что крылья Кроули снова были прибиты к стене. Он отчетливо вспомнил прошлый раз, когда он был в заброшенном арсенале, и как Кроули кричал, когда Азирафель выдернул колья из истерзанных крыльев своего друга, залив его оставшиеся угольно-черные перья кровью. — У Метатрона нет власти над человечеством! — крикнул ангел на стене. Азирафель почувствовал, как слеза потекла по его щеке, когда боль вонзилась глубже, а затем замерла. Страх и отчаянье Кроули смыкались на его груди железными обручами. — Поэтому Гедария здесь, — снова крикнул вверх Астерион. — Как представитель Азраил. Новая волна боли прокатилась по Азирафелю, заставив его колени подогнуться, и он понял, что Метатрон взялись за другое крыло Кроули. — Вы прояснили этот вопрос с Иофиилом? — крикнул Анаэль. — Метатрон не отчитывается перед Иофиилом! — крикнул в ответ Астерион. Последовала пауза в криках, а также появление новой агонии, и Азирафель сделал долгий неровный вдох. — Ты в порядке? — тихо спросил Гедария Азирафеля. Азирафель слегка покачал головой, чувствуя, что очень нетвердо держится на ногах. — Мы с Кроули… у нас есть такая связь, и… и… они пытают его прямо сейчас. Боль росла, разрывая его, и ему пришлось напомнить себе, что частью плана Метатрона было именно не убивать Кроули. Лицо Гедарии сделалось обеспокоенным. — Их отвлекут с минуты на минуту, — тихо заверил его Азирафель. — Казариэль позвонила мне всего за пару минут до твоего прибытия и сказала, что Михаил отправил своего человека к Метатрону и срочно призвал их. Азирафель кивнул, с трудом справляясь с эмоциями Кроули. На данный момент лучшим способом помочь Кроули было придерживаться плана, и, хотя он знал, что для этого он должен мыслить трезво, это не мешало ему каждым дюймом своего существа желать разнести эти ворота и сейчас же увидеть Кроули. — Я… я думаю, они сломали одно из его крыльев, — хрипло пробормотал он. — Мы доберемся к нему, — пообещал Гедария, хотя его тон был натянутым. — Послушайте, — снова крикнул Астерион в сторону стены, где другой ангел присоединился к Анаэлю, который показывал вниз на них троих. — Нам все равно нужно послать гонца к Метатрону, чтобы дать им знать, что мы прибыли. Гедария может пойти. Мы с человеком останемся здесь, а потом Метатрон придут и заберут его. Это вас устраивает? Последовала еще одна пауза, после чего ангелы на зубцах возобновили свое совещание. Приступ страха обрушился на Азирафеля тогда — такой резкий и острый, что он чуть не потерял сознание и перестал дышать. — Это приемлемо, — крикнул вниз один из ангелов. — Гедария может пройти. Астерион повернулся к Гедарии и взволнованно глянул на Азирафеля, который пытался внешне сохранять спокойствие, дрожа от ярости, которая принадлежала не ему. «Мы идем», — Азирафель попытался заверить Кроули, чувствуя, как слезы катятся по щекам. — «О, боже, Кроули, мы почти на месте». — Я скоро, — сказал Гедария. — Бог в помощь, — сказал ему Астерион, и Гедария кивнул и поспешно направился к воротам, которые открылись и впустили его. Астерион начал направлять Азирафеля к основанию стены, где они могли подождать, почти не видимые для стражи. — Что происходит? Азирафель только покачал головой, благодарный Астериону за руку, поддерживающую его под локоть: его ноги совсем ослабели. Он опустился на колени у основания стены, чувствуя, как волна гнева сменилась бездной отчаяния, такой глубокой, что ему казалось, он утонет в ней. — Просто передохни минутку, — посоветовал Астерион с явным беспокойством в голосе, когда Азирафель опустился дальше на землю. Азирафель кивнул и сделал вдох, чувствуя, как страх поднимается в нем, теперь смешанный с его собственным. Затем он почувствовал, как Кроули потянулся к нему — боль усиливалась по мере того, как Кроули укреплял связь. — Я здесь, — пробормотал Азирафель, закрывая глаза. Боль усилилась, особенно в области его крыльев — далеких, но очень реальных, — вонзаясь в кости, которых у Азирафеля в данный момент не было. — Мой дорогой, я здесь. Переполненный болью и страхом Кроули, Азирафель почувствовал, как слезы снова потекли по щекам, и эмоции усиливались, как будто Кроули пытался перелить всего себя через связь между ними. Потом, внезапно воспоминания, которые не принадлежали самому Азирафелю, замелькали перед его глазами: разрозненные фрагменты белых стен, зловеще ухмыляющееся лицо Самкиэля, а потом отчаяние, боль, страх, и глубокая тоска по Азирафелю, другу, ради защиты которого Кроули сдался. Фрагменты воспоминаний были слишком конкретными для нынешнего положения Кроули, чтобы быть совпадением, а канал связи для их передачи Азирафелю был слишком сильным, чтобы это было случайностью. «Он пытается сказать мне, где он», — в ужасе осознал Азирафель, и слезы снова наполнили его глаза. Спустя, казалось, вечность, воспоминания начали тускнеть, и Кроули теперь просто цеплялся за него. Боль в его боку стала сильнее, и Азирафель даже положил ладонь на свой собственный бок там, где Кроули был ранен, чувствуя настоящую боль, как свою собственную. Тогда он вспомнил, что Кроули говорил недавно — о том, что их жизни связаны вместе. Кроули умирал, и это означало, что Азирафель умирал тоже, вместе с ним, и канал связи между их душами расширялся теперь, когда они теряли свою независимость: судьба Кроули становилась судьбой Азирафеля. Азирафель попытался передать какое-то ободрение Кроули, какую-то надежду тому, кто принес надежду столь многим, но он не мог разобрать, прошло ли послание через стену боли. Поэтому Азирафель только зажмурился и попытался терпеть, ощущая отчаянные призывы Кроули о помощи — призывы к нему о помощи. «Только держись», — с дрожью подумал Азирафель. — «О, дорогой мой, мы идем».

~~***~~

— Чего ты ждешь? — прошипел Александр, выглядывая из-за скопления хвойных деревьев, чьи иголки были подернуты серебром. — Ханиэль заходил. Метатрон ушли. Идем же. — Гедария велел нам ждать его, — ответил Людвиг. — Он может открыть дверь, и так мы не привлечем внимание всех на мили вокруг, применением грубой силы. Александр фыркнул. — Он дело говорит, парень, — сказал Отон. — Это гораздо менее безрассудно, чем твой план, к тому же, — добавила Бет. — Говорю тебе, ты просто обрушишь здание на беднягу. — Хочешь сказать, ты считаешь, что я не знаю, что делаю? — спросил Александр обиженным тоном. — Я воевал на войне, знаешь ли. — А кто не воевал-то? — проворчал Отон. — Я просто говорю, дай Гедарии еще минутку, — сказала Бет, защищаясь. — Мы сами только что сюда добрались. Александр скорчил мину, но скрестил руки на груди, с тоской глядя на маленький бочонок с порохом, стоящий у его ног. — Еще кое-что, — сказал Людвиг, повернувшись и оглядев их всех. — Если вы в данный момент живы, просто останьтесь здесь, ладно? Если мы в итоге используем метод Александра, вы должны знать, что иногда он обходится чересчур свободно с порохом. Александр издал обиженный звук, и Бет нахмурилась и сложила руки на груди. — Нам лучше остаться здесь, — сказал Берт Энн с легким беспокойством в голосе. — Пусть они этим займутся. Энн подняла бровь, но ничего не сказала. — Ну что ж, — сказал Людвиг. — И… — Вот он! — быстро сказал Александр, и деревья зашуршали, когда он выскользнул из-за укрытия из веток. — Оставайтесь тут, — твердо сказал Людвиг собравшимся, а затем последовал за Александром. Гарри не отставал от него. Отон ушел следующим, а Донни шагнула за ним и выскользнула из-за укрытия деревьев. — Донни! — прошипел Берт. Теперь, когда не мешали деревья, Донни видела, как Гедария прошел к маленькому белому зданию впереди, а Людвиг и остальные побежали к нему. Берт выбежал из-за укрывавшего их скопления деревьев за Донни, его рука сомкнулась на руке Донни и потянула ее назад. — Что ты делаешь? Он же сказал всем живым людям надо остаться. Донни полуобернулась к Берту и высвободила свою руку. — Я знаю. Берт снова потянулся к ее руке, и на этот раз схватил край рукава, пытаясь потащить ее назад. — Вот и оставайся! — Но я… — Донни с трудом сглотнула. — Я… я мертва, Берт. Пальцы Берта ослабели на ее рукаве, и он уставился на нее с непониманием на лице. — Ч-что? Нет, не мертва. — Да, мертва, — сказала Донни, внезапно не в силах встретиться с Бертом взглядом. Вместо этого она посмотрела в землю, на такую идеально зеленую траву. — Я… я умерла на том… том дурацком поле, куда ты меня послал, в центре чертова Стэффордшира… — Нет, — проговорил Берт с нескрываемым неверием в голосе. — Нет, не может быть, чтоб ты… — Что ж, так и есть, — сказала Донни, крепко зажмурившись. — Я… я была в Аду, Берт. И рано или поздно они заберут меня обратно туда. — Нет, — снова сказал Берт, на этот раз в совершенном ужасе. Он шагнул вперед, мягко развернул Донни к себе и взял в ладони ее лицо. — Боже, нет. — Мне жаль, — сказала Донни, чувствуя, как слезы покатились по ее щекам, меж тем как она продолжала избегать взгляда Берта. — Прости, что сделала это с тобой тоже. — Нет, ох… — Берт притянул Донни к себе и крепко обнял. — По крайней мере, у тебя будет Энн, когда придет твое время, — сказала Энн, плача на плече у Берта и обнимая его в ответ. Она была так благодарна за эти объятия и за эту последнюю возможность побыть с человеком, которого она любила, даже несмотря на то, что ее время прошло. — Ох, не… не говори так, — сказал Берт, все еще крепко держа ее, и его голос тоже звучал сдавленно. — Мы… мы найдем способ это исправить, я клянусь. Зирафель и Кроули… они мне обязаны. Я… мы проследим, чтобы ты попала на Небеса. Донни разрыдалась еще сильнее в плечо Берта, чувствуя искорку надежды, хотя и сомневаясь, что такую сделку можно провернуть. — Мы с этим разберемся, — пообещал Берт, коротко поглаживая ладонью вверх-вниз по ее спине. Они все еще стояли так, когда Гарри прибежал назад к ним несколько мгновений спустя. — Вы двое должны были оставаться на месте, — сказал он, показывая туда, где Энн нерешительно стояла перед скоплением деревьев, глядя на Берта и Донни. — Вы… вы проникли внутрь? — Донни спросила Гарри, неохотно отрываясь от Берта, но благодарная руке, которой он продолжал держать ее за плечи. — Вы вытащили Кроули? — Эта сволочь сменила запоры, — мрачно сказал Гарри. — Раньше было, что херувим или кто-то выше хором мог открыть их — что означало, что Гедария мог бы это сделать — но теперь они не отпираются. Вероятно, либо только Метатрон может открыть дверь, либо только серафим. Александр готовит порох, пока мы говорим, так что вам обоим надо вернуться назад. И остаться там. — А он? — спросила Донни, кивнув туда, где Гедария уносился прочь, раскрывая крылья позади себя. — Отправился передавать новости о прибытии Азирафеля Метатрону. Отвлекающий маневр Михаила продлится не так долго, а нам может пригодиться дополнительное время, которое у них уйдет на то, чтобы забрать Азирафеля у ворот, прежде чем они вернутся сюда. Но, пожалуйста, вернитесь за деревья. Донни кивнула в оцепенении и позволила Берту, который все еще обнимал ее за плечи, увести ее в безопасность. — Мы с этим разберемся, я обещаю, — тихо сказал ей Берт. — Ты хороший человек:они, должно быть, допустили какую-то ошибку. Донни пожала плечами и промокнула глаза кончиком рукава. Даже когда они подошли к Энн, которая обеспокоенно взглянула на них обоих, рука Берта не покинула своего места на плечах Донни.