Искупление Эдема (The Redemption of Eden)

Кроули сделал еще один хриплый вдох, все его тело дрожало от напряжения. Никогда прежде – даже тогда, когда его раненое змеиное тело попало в руки ветеринаров и когда он горел от лихорадки в Эдеме – он еще не боялся смерти так сильно. Он чувствовал, что начинает угасать: каждый вдох забирал у него больше сил, чем давал, и все больше крови стекало по его истерзанным крыльям и боку с каждым ударом сердца. Он перестал бороться, и у него больше не было сил даже пытаться связаться с Азирафелем. Он просто безвольно висел на своих оковах и медленно терял ощущение конечностей. Ему даже начал мерещиться слабый шепот некоторое время назад – приглушенные голоса, бормочущие ему, что это конец и что скоро его мозг отключится. Всё, что он мог делать теперь – это цепляться за воспоминания об Азирафеле, и это отвлекало его и давало хоть частицу утешения и убежище от боли. Так что он думал о том, как сильно он любит Азирафеля, и как ему нравилось делить с ним жизнь, и как он сожалеет о том, что все закончится вот так. Потому что если Кроули поддастся, он не только покинет этот мир – он утащит за собой Азирафеля. И насколько он знал, на той стороне ничто не будет их ждать – ангела, убитого без его сил, и человека, который уже истратил свой шанс на жизнь после смерти. Единственной его надеждой было то, что, может быть, связь их душ притянет их друг к другу, когда Кроули уйдет из этого мира, и перенесет их к Смерти вместе. Может быть, он сможет увидеть Азирафеля снова, прежде чем Смерть заберет их, и сказать ему в последний раз, как сильно он любил его. Это была надломленная, гаснущая надежда человека, который был на грани потери всего, но это было последнее, что оставалось у Кроули, и он цеплялся за это. Кроули по неосторожности шевельнул одним крылом и застонал, когда новое лезвие боли пронзило его ослабевшее тело. Соблазн просто сдаться был так силен, маня его шансом, быть может, вновь увидеть Азирафеля, а потом навсегда избавиться от боли, погрузившись в долгий, ничем не тревожимый сон, где ему больше никогда не придется ни о чем переживать. Он всегда любил спать, и, если Смерть позволит им с Азирафелем обнять друг друга, пока он будет расплетать их души, то, может быть, это правда будет не так уж плохо. Но каждый раз, когда его мысли пускались по этому пути, он заставлял себя сделать еще один вдох, настолько долгий и глубокий, насколько получалось, и лучше сосредоточиться мыслями на нынешнем, живом Азирафеле. В больнице в Тебризе Азирафель сказал ему, что он был храбрым, раз так мужественно держался за жизнь, даже когда было больно. Но Кроули не казался себе храбрым тогда, и не казался теперь. А казалось ему, что у него вырывают внутренности, и что он вот-вот покинет этот чудесный мир совсем один, прибитый к этой богом забытой стене и даже не в силах будет вздохнуть по всему тому, что он скоро потеряет. Он пытался сделать еще один сдавленный вдох, чувствуя себя так, будто по его легким водят крапивой, когда раздался потрясающе громкий «бах!» – и половина здания взорвалась. Кирпичи и куски камня хлынули на прибитое левое крыло Кроули, и он лишь едва успел поднять одно из своих невредимых крыльев вовремя, чтобы заслонить себя от довольно большого осколка, пролетевшего мимо его головы. Что-то ударило кол, удерживавший его раскрытое крыло, и сбило его на дюйм или около того в сторону, обрушив на Кроули лавину боли и выбив дыхание из его груди. – Я говорил тебе, это слишком много! – довольно громко сказал голос, перекрывая грохот камней и кирпичей, рушащихся один на другой. Кроули медленно опустил свое защитное крыло, с трудом пытаясь сделать вдох, оттого что боль в его пронзенном крыле вонзилась глубже, и он чувствовал, как кровь снова потекла по перьям. Ему удалось сделать полувдох. Голова кружилась, и он мучительно закашлялся, когда вдохнул полный рот белого дыма. Вся комната была полна им – густым, цепким белым дымом, пахнущим порохом и каменной пылью. Справа от него был свет – там, где часть стены здания, по-видимому, исчезла. Он сделал вдох, чтобы спросить, кто здесь, отчаянно ища Азирафеля, но только снова закашлялся: дым обжигал его легкие и раздирал живот. Новая боль охватила теперь его крылья: вспышки поменьше, вызванные ударами камней, но они бледнели в сравнении с волнами, все еще прокатывающимися по телу от его распростертого левого крыла. – Кроули? – окликнул голос, и, хотя он был знакомым, Кроули не мог вспомнить его хозяина. Кроули снова закашлялся. В груди было тесно, и голова кружилась. А мгновение спустя фигура появилась из расступившегося дыма перед ним, махая одетой в синее рукой. – Лю… Людвиг? – удивленно закашлялся Кроули, а потом у него перехватило дыхание и волна облегчения накрыла его. – Приветствую, – сказал Людвиг, и вдруг застыл, увидев, в каком состоянии был Кроули. – Mein Gott, ты в порядке? Кроули мог только судорожно выдохнуть с облегчением, его глаза щипало от мысли о спасении. – Ох, это, пожалуй, был глупый вопрос, – сказал Людвиг, а секунду спустя к нему присоединился Александр Гамильтон, чей красно-коричневый сюртук был покрыт белой пылью. Он поморщился, когда увидел Кроули. – А…Азирафель с вами? – с надеждой спросил Кроули, мучительно осознавая, как слабо звучал его голос. Он попытался снова отыскать своего партнера, дергая руками в наручниках и шаря взглядом по облакам пыли, но он не мог найти его поблизости. – Нет, но он послал нас, – сказал Александр, шагнув вперед и оглядывая скованные руки Кроули. – Как нам тебя спустить? Кроули понадобилось некоторое время, чтобы ответить: мысли путались, оттого что боль и облегчение боролись в его голове. Его крылья получили самые тяжелые ранения, и им не терпелось освободиться со стены при первой же возможности, но он знал, что, вероятно, потеряет сознание, если один из кольев будет вытащен. – На…наручники, – сказал он, вскинув голову вверх и почувствовав, как от этого его охватило головокружение. Он снова откинул голову назад к стене, пытаясь держать глаза закрытыми и тяжело дыша. – Можете… можете их снять? Людвиг развернулся. – Гарри! Гарри Гудини возник из все еще рассеивающегося дыма мгновение спустя, пробираясь через обломки вместе с Отоном, следующим за ним по пятам. – Ты называешь это контролируемым взрывом, Александр? – Я сделал дело, – сказал Александр немного обиженно. – Нам нужна твоя помощь с теми наручниками, о которых говорил Азирафель. – Без проблем, – сказал Гарри, а затем его голос сделался изумленным, когда он увидел Кроули. – Ох, черт. – Просссто… просто снимите наручники, – слабо сказал Кроули, прикрывая глаза, когда боль в крыльях начала по-настоящему разрастаться, угрожая утянуть его в небытие. – Я смогу… вылечить себя тогда. – Сию минуту, – сказал Гарри, шагнув ближе и поднимая взгляд на запястья Кроули. К несчастью, однако, Гарри был довольно невысоким, а запястья Кроули, вытянутые над его головой, были на несколько дюймов выше, чем он мог дотянуться. Гарри повернулся к остальным. – Не мог бы кто-нибудь из вас?.. – Пожалуйссста, – хрипло прошептал Кроули, чувствуя, как свежая кровь стекает по его прибитому крылу, головокружение нарастает и зрение начинает затягиваться пятнами. – Скорее. – Сейчас, – сказал Отон, сложив пальцы и сформировав ступеньку, чтобы подсадить Гарри. Голова Гарри мелькнула мимо Кроули в следующее мгновение, и его грудь оказалась в сузившемся поле зрения Кроули, когда мастер побега прижал одну ладонь к стене над Кроули, чтобы опереться. Он коротким взглядом изучил наручники, затем потянулся за пояс, откуда извлек маленький прямоугольный кусочек металла с несколькими узкими отмычками, торчащими из него. – Тебе повезло, – сказал Гарри сквозь легкое позвякивание наручников Кроули, – что я никогда не видел пары наручников, которые не мог бы взломать. Над головой Кроули раздался громкий щелчок, и секундой позже Кроули почувствовал, как его силы хлынули обратно в него, будто река, прорвавшаяся сквозь только что сломанную плотину. Он судорожно вздохнул от такого шока, и некоторое время мог лишь дрожать от облегчения, осознавая, что он действительно был спасен. Затем ему схватило здравомыслия, чтобы направить силу в свое израненное тело, чувствуя, как острие боли мгновенно притупилось. Его ноги подогнулись под его весом, когда он опустился на них, а руки, упавшие из того положения, где они были скованы почти час, горели. – Эй-эй, это плохая идея, – быстро сказал Гарри, и Кроули заметил, что Гарри снова был на земле и неловко удерживал его в вертикальном положении, одной рукой придерживая за грудь, а другой – за плечо. Кроули сделал неровный вдох и с удовольствием почувствовал, как его сила входит в измученное тело, снимая оцепенение и ломоту в его руках, но лишь частично проясняя туман в голове. – К-крылья, – хрипло сказал Кроули, вливая свою силу в прибитые к стене крылья и болезненной досадой чувствуя, что колья упорно сопротивлялись его попыткам высвободиться с помощью чуда. – Вытащите… выдерните колья, – выдохнул он. Его крылья дрожали, пытаясь высвободиться самостоятельно. Последовала короткая пауза, а потом Людвиг шагнул к правому крылу Кроули, хрустя камнями под ногами. – Э-эм… как? – спросил голос Людвига. – Просто… вытащите, – нетерпеливо сказал Кроули, переполненный силой и чувствующий, как она сталкивается с его болью, стремясь избавиться от нее. – Мне все равно, как. Он крепче встал на ноги и прислонился к стене, втягивая глубокие вдохи и чувствуя, как из-за них расходится рана на его боку. Гарри осторожно убрал руку с груди Кроули и застыл рядом с таким видом, будто не был уверен, что Кроули не рухнет в обморок в любой момент. – …ладно, – сказал Людвиг после нескольких новых шагов. Александр подошел помочь ему, и Кроули почувствовал, как Людвиг положил руку на ведущую кромку его крыла рядом с колом. Дыхание Кроули участилось от паники, болезненное воспоминание всплыло на поверхность, но он только зажмурился покрепче. – Просто вытащи его сразу, – попросил он, чувствуя, как кол слегка дрогнул, когда Людвиг обхватил его ладонью у основания. Острые края царапнули хрупкие кости крыла Кроули. – Прости, – сказал Людвиг напряженно и выдернул кол. Кроули заорал, когда металл покинул его крыло, а потом судорожно стал глотать ртом воздух. Кровь хлынула потоком из дыры в его крыле с пугающей скоростью, пачкая перья. Он машинально стал притягивать крыло к себе и моментально пожалел об этом, потому что тошнота захлестнула его так быстро, что потемнело в глазах. Он торопливо направил свою силу в рану вместо этого и снова охнул – на этот раз с облегчением, почувствовав, как боль стихает. Несколько секунд спустя его крыло ныло, но было целым. Когда у него перед глазами прояснилось, он увидел, что все четверо его спасителей таращатся на него потрясенно и встревоженно, а рука Гарри замерла лишь в паре дюймов от его плеча на случай, если он отключится. – Сс-ссспасибо, – выдохнул Кроули и повернул голову в другую сторону от себя. Его распростертое левое крыло все еще было прибито к стене, и он помимо своей воли вспомнил о третьем своем раненом крыле – том, которое Метатрон сломал. Оно безвольно висело вдоль туловища, кончики перьев были наполовину погребены под завалами. Ему придется ждать до последнего: Кроули содрогнулся всем телом при мысли о том, как больно будет им шевелить. – Можете… вы не могли бы… вытащить второй? – он дернул головой в сторону своего прибитого крыла. Людвиг опустил взгляд на серебряный кол в своей руке, мокрый от крови Кроули и с кусочками кожи и перьев, прилипшими к нему, и быстро отбросил его. – Я это сделаю, – сказал Отон, который, казалось, лучше всех сохранил самообладание в тот момент. Александр снова подошел помочь, тогда как лицо Людвига приняло нежно-зеленый оттенок. – Положи руку туда, – велел Александр, когда они залезли на камни к прибитому крылу Кроули. – Просто держи его, а я вытащу. Кроули снова закрыл глаза, держа свою магию наготове и собравшись с силами, насколько только смог. Он наполовину проглотил крик на этот раз, когда почувствовал, как кол дернулся из его мышц, но потом он за что-то зацепился. Он издалека услышал, как Александр выругался, когда кол царапнул по кости второй раз, вырвав у Кроули стон. Потом он наконец высвободился, накрыв его волной боли. Он отогнал ее таким же потоком магии и втянул несколько хриплых вдохов, чувствуя, как боль постепенно стихает. – Ты в порядке? – обеспокоенно спросил Гарри, когда Кроули снова откинулся на стену. Зрение медленно прояснялось и мысли переставали путаться. Он опустил взгляд на свое сломанное крыло – последнее, которое оставалось вылечить. – Мне нужно… нужно вылечить это, – прохрипел Кроули, позволив своим освобожденным крыльям опуститься со стены и начать складываться, и притянув их ближе к мнимой безопасности за плечами. Четверо человек посмотрели на крыло, на которое указывал Кроули – мокрое от крови и искореженное, висящее безвольно вдоль ноги Кроули. – Я шагну вперед, – сказал Кроули, делая глубокие вдохи и чувствуя, как перед глазами все больше проясняется, – а потом вам нужно будет распрямить его. – Распрямить его? – повторил Гарри с таким видом, будто ему было нехорошо от этой мысли. – Я не могу… не могу вылечить его так, – сказал Кроули, у которого все еще кружилась голова. Он поднес одну ладонь ко лбу, пытаясь прогнать боль, и его ноющее плечо недовольно отозвалось при этом движении. – Кости должны быть выровнены. Последовала короткая пауза, а затем Александр сказал: – Ладно. Кроули бросил взгляд на Гарри, и тот послушно ушел с дороги. Кроули глубоко вдохнул и сделал два неровных шага вперед, отодвинув свои другие крылья от раненого. Он влил немного силы в раненое крыло, боясь лечить его слишком сильно, пока кости еще были сломаны, чтобы неправильное заживление не сделало его недееспособным. Когда он на три шага отошел от стены, его сломанное крыло начало протестовать против движения, кончики перьев тянули обломки камней, под которыми они застряли. Кроули постепенно остановился и сделал настолько глубокий вдох, насколько смог, раскрывая или складывая другие свои крылья, чтобы дать сломанному больше места. – Ты не мог бы… оно… оно застряло… – запинаясь пробормотал Кроули, его дыхание прерывалось, и он услышал, как Людвиг и Отон подошли ближе, чтобы расчистить обломки камней. Когда он почувствовал, что давление на кончики его перьев отпустило, он сделал еще один неровный шаг вперед и рухнул на колени. Когда он опускался на пол, он почувствовал, как что-то в его крыле шевельнулось, и лезвие боли пронзило его от плеча до груди. Он упал вперед, прежде чем успел удержать себя, схватился за камни, судорожно глотая ртом воздух. – Рассс-рассспрямите его, – охнул Кроули. Камни вокруг него застучали, и мгновение спустя он почувствовал, как руки осторожно коснулись искореженных останков его крыла. Они подняли сломанный сегмент крыла, и это движение выстрелило обжигающей болью в грудь Кроули. Кроули застонал и начал заваливаться, едва поддерживая себя руками, чтобы не упасть на камни. Боль присмирела мгновение спустя, и Кроули заметил, что они ждали, чтобы убедиться, что он в порядке, прежде чем продолжить. – Просссто… просто сделайте это, – прошипел Кроули, втянув неровный вдох и чувствуя, как слезы начинают щипать глаза. – Ради всего… Его крыло дернулось, и Кроули потерял всякое понимание того, где он был, когда в глазах полностью побелело и боль обожгла каждый нерв и на мгновение лишила его сознания. Он вернулся слишком рано, оттолкнувшись от кусков камня и дрожа всем телом. Его сломанное крыло горело, пронзая агонией все тело с каждой проходящей секундой. – А… это… – попытался Кроули, и его голос прозвучал октавой выше и дрожал. – Хватит двигаться! – резко потребовал голос Отона, и Кроули смутно заметил, что его крыло дрожало очень сильно, и новая боль вгрызалась в него с каждой судорогой поврежденных мышц. Кроули попробовал сделать, как ему велели, стиснув зубы и попытавшись сдержать себя, таращась вниз на свои руки, на широко расставленные пальцы на усыпанном камнями полу перед ним. Его взгляд обратился на левую руку и остановился на бледной полоске чуть более светлой кожи на безымянном пальце. Последовала невероятная вспышка боли в крыле Кроули, и он чуть не отключился снова; перед глазами потемнело так, что единственным, что он мог видеть, был его голый палец. – Есть! – сказал голос Александра. Кроули попытался определить по одному только ощущению, верно ли были поставлены кости, но он не мог понять этого за всей болью и не доверял себе, что сможет оглянуться через плечо и полностью не отключиться. Он принял это на веру и влил свою силу в крыло, застонав, когда почувствовал, как мышцы снова срастаются вместе, сухожилия соединяются и раздробленные фрагменты костей снова сливаются воедино. Боль вспыхнула сильнее, Кроули схватился за обломки камней под ладонями так, что костяшки побелели и сосредоточил все усилия на том, чтобы остаться в сознании. Спустя, казалось, целую вечность, боль начала отступать. Когда она по большей части прошла, Кроули снова влил свою силу в каждый дюйм своего тела, вытягивая болезненные ощущения из мышц и изгоняя кровь с кожи, одежды и перьев. Спустя несколько долгих секунд у него в голове наконец прояснилось и он окончательно осознал, что стоит на четвереньках на усыпанном камнями полу ужасной белой комнаты, воздев над собой крылья. Он все еще чувствовал сильную усталость и неестественный жар, и, когда он слегка шевельнулся, то ощутил уже почти знакомую боль в боку. Кроули, пошатываясь поднялся на ноги, притянув к себе крылья и сложив их за спиной. Его голова слегка закружилась, и он положил руку на свой перевязанный бок, догадываясь, что большинство швов, если не все, разошлись. Он снова обратил внимание на четверых своих спасителей, все еще дрожа от остаточных ощущений боли последних нескольких часов. – Где… где Азирафель? – пробормотал Кроули, чувствуя, что не совсем ровно стоит на ногах. – Он в порядке? – Всё с ним хорошо, – сообщил Людвиг, с тревогой глядя на Кроули. – Ты-то в порядке? – В…осссновном, – прошипел Кроули. Он снова глянул вниз на свой бок и поморщился, зная, что ему нужны новые швы как можно скорее, желательно, наложенные профессионалом. Эта мысль показалась такой оптимистичной, что он почувствовал, как улыбка эйфории появилась на его лице: он все-таки действительно выберется отсюда. Он потянулся к Азирафелю через связь душ и нашел его в считанные секунды. Волнение и тревога охватили его разом, и у Кроули защипало в глазах, когда он почувствовал ободряющее присутствие Азирафеля, такое острое и чистое теперь, когда его тело не мучилось от боли. Он попытался послать успокаивающее сообщение Азирафелю, вливая все свое облегчение и благодарность в связь и надеясь, что его партнер сможет почувствовать, что он исцелился, а потому спасен. – Азирафель прислал нас, – сказал Гарри, делая шаг вперед. – У него есть план, как разоблачить Метатрона. Метатрон, – вспомнил Кроули и его пронзила вспышка страха. Он торопливо окинул взглядом комнату и заметил свободно простиравшиеся поля Небесной ослепительно-зеленой травы всего в паре метров от него, где одна из боковых стен маленького строения когда-то стояла. – Нам надо убираться отсюда, – сказал он быстро, делая шаг к этому. – У нас есть немного времени, – сказал Людвиг, поднимая руку и шагая, чтобы перехватить Кроули. – Михаил устроил отвлекающий маневр. – Михаил? – переспросил Кроули, нервно потирая место на безымянном пальце, где его обручальное кольцо когда-то было. – Какое он имеет к этому отношение? – Мы объясним, – сказал Гарри. – Вот каков план.  

~~***~~

– Ты уверен, что дедушка здесь? – неуверенно спросил Томас, следуя за своим отцом. – Тшш, – шикнул Адам, осторожно приблизившись к особняку, одиноко стоявшему в море сверкающей травы и огороженному безукоризненно подстриженной живой изгородью. – Уверена, папа знает, что делает, – важно сказала Томасу Аннабелль. – Тшш, – снова сказал Адам, одной рукой делая им знак молчать. Особняк казался тихим и пустым, дым не поднимался ни из одной из труб, и света внутри не было видно. Однако, покалывание в его мозгу говорило ему, что Метатрон был здесь – или, возможно, что он будет здесь. Адам приблизился, пытаясь, чтобы его шаги оставались беззвучными, но слишком хорошо слыша своих двоих детей, шумно следующих за ним. Генри, по крайней мере, вел себя тихо: крепко спал на руках у Адама, положив голову ему на плечо. Когда они добрались до двери особняка, Адам остановился и бросил осторожный взгляд на окружающие холмы, выискивая, нет ли там какого движения. Когда он убедился, что они одни, он присел на корточки, осторожно погладил Генри по спине, пока тот не глянул на него заспанно, и поставил его на землю. – Я вообще-то прямо сейчас ищу не дедушку, – сказал им Адам. – Тут есть кое-кто опасный, кого я пытаюсь найти и остановить. – Злодей! – сказала Аннабелль, просияв. – Я хочу… – Нет, – сказал Адам. – Я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас пострадал, вам ясно? – он посмотрел на каждого из троих по очереди, а потом остановил взгляд на Томасе, старшем. – Томас, ты за главного. Проследи, чтобы вы все держались вместе и не влезали в неприятности, хорошо? Томас казался разочарованным, но кивнул. – Хорошо, – сказал Адам, выпрямившись и положив руку на ручку передней двери особняка. Он повернул набалдашник и, толкнув дверь, открыл ее, обнаружив обитый деревянными панелями коридор, протянувшийся вдоль фасада здания, и элегантную лестницу, прямо впереди. Он сделал осторожный шаг вперед и глянул вниз на коридор с обеих сторон. Дверь в конце коридора справа была открыта, свет проливался из-за нее на сверкающий деревянный паркет коридора. Он направился к ней. Он прошел несколько метров по коридору, когда осознал, что Томас, Аннабелль и Генри следуют за ним. Адам вздохнул, повернулся к ним и строго посмотрел на Томаса. Ему, однако, приходилось признать, что он не был уверен в том, что они будут в большей безопасности снаружи особняка, и, по крайней мере, если они будут с ним, он сможет за ними приглядывать. Так что он отвернулся обратно к коридору и продолжил бесшумно двигаться по нему. Дети тихо держались за ним, но скрип их обуви их выдавал. Когда Адам добрался до приоткрытой двери, он остановился, повернулся обратно к детям, и сделал им знак остаться на месте. Томас кивнул, и Адам повернулся обратно к двери. Он шагнул вперед и, медленно толкнув дверь, открыл ее чуть шире и заглянул в ту часть комнаты, что была видна за краем двери. Там был камин, помещенный в ближайшую стену, с остывшим пеплом и снова красивые панели темного дерева. Адам начинал думать, что он все-таки совершенно упустил Метатрона, когда он открыл дверь до конца и увидел тело на мраморном полу. – Чёёёёрт, – прошипел Адам, быстро оглядев комнату и настроив свои чувства в поисках следов Метатрона поблизости. Метатрона он не почувствовал, но почувствовал другую ауру, очень слабую и определенно ангельскую, исходящую от неподвижной фигуры, лежащей на другой стороне комнаты в луже крови. Томас и остальные подобрались ближе, и Адам поспешно сделал им знак остановиться. – Оставайтесь здесь, – сказал он своим самым серьезным тоном и вошел в комнату. Он медленно приблизился к ангелу, пытаясь определить его личность и на чьей он стороне. Потом он увидел вторую пару крыльев, смятых под первой, и у него возникло очень сильное подозрение. – …Михаил? – осторожно спросил Адам, подходя ближе и опускаясь на колени прямо у края лужицы крови. Он не знал, как выглядят воплощения кого-либо из архангелов, но он бывал во множестве церквей, и Михаил выглядел в точности, как на картинах: наряженный в эллинистические доспехи и с длинными вьющимися прядями светлых волос, спадающими на бронзовую щеку. Михаил не отозвался на звук своего имени, его глаза были закрыты, а одна рука прижата к животу, где неровная красная дыра была пробита в его нагруднике. Адам подавил тошноту и заставил себя еще приблизиться, опустившись коленом в лужу крови, чтобы быть достаточно близко, чтобы потрясти Михаила за плечо. Архангел, казалось, не дышал, но за доспехами это было трудно определить, и, поскольку Адам все еще чувствовал его ауру, он, должно быть, еще был жив. Михаил отчасти пришел в себя, когда Адам потряс его за плечо, издал болезненный стон и сделал хриплый поверхностный вдох. Его глаза приоткрылись, и он посмотрел на Адама невидящим взглядом затуманившихся зрачков. – Пришел… позлорадствовать? – прохрипел Михаил. Казалось, каждое слово стоило ему громадных усилий. – Кто сделал это с тобой? – спросил Адам, оглядывая рану Михаила и думая, будет ли он в силах ее исцелить. Если Михаил не смог вылечить себя сам, это ничего хорошего не сулило. Михаил, казалось, на мгновение пришел в замешательство, а потом его глаза снова закрылись. – Ме…татрон, – прохрипел он. – Я… я пытался… остановить его. – Метатрон? – повторил Адам. – Погоди, его? – Он… делал не то… чего хочет Бог, – слабо пробормотал Михаил. – Всё это… время. – Иууууу! – произнес голос Аннабелль за спиной у Адама, и он резко повернул голову, сердито глянув на троих детей, просунувших головы в комнату и застывших у двери, не спуская глаз с лужи крови. – Я велел остаться там! – резко сказал Адам. – Идите подождите в коридоре. – Можно… ему нужна помощь? – спросил Томас с готовностью на лице, пусть и немного посеревшем. – Я этим займусь, – сказал ему Адам. – Ждите в коридоре. Он испытал облегчение, когда Томас сделал, как его просили, и подтолкнул двоих младших ребятишек вперед себя. Адам повернулся обратно к Михаилу, когда архангел сделал еще один прерывистый вдох. Его рука слабо дернулась на смертельной ране. – Какое оружие использовал Метатрон? – спросил Адам, приблизившись и отводя руку Михаила в сторону, пытаясь получше рассмотреть рану. – Разве это… важно? – простонал Михаил. – Меня не спасти. – Это мы еще посмотрим, – сказал Адам, ища ремешки, закрепляющие нагрудник Михаила. Учитывая серьезность раны, чем ближе он сможет к ней подобраться, тем больше шансов на исцеление у него будет. – Я сделал все, что мог… для Небес, – прохрипел Михаил, по виду совершенно незаинтересованный в попытках Адама спасти ему жизнь. – Расскажи им… что я сделал. – Какое это было оружие? – повторил Адам, расстегивая ремни и чувствуя, как нагрудник начинает стягиваться. – Почему ты не можешь исцелить себя? Прошло некоторое время, прежде чем Михаил смог ответить: силы архангела, казалось, были полностью исчерпаны. – Это был… ангельский клинок, – выдохнул он наконец. – Выкованный для… защиты Эдема. Ни один ангел… не может это исцелить. – Я, по-твоему, похож на ангела? – коротко спросил Адам. Михаил глянул на него измученно. – Пожалуй… нет. – Я переверну тебя на спину, хорошо? – сказал Адам, положив руки на плечи Михаила. – Мне нужно снять этот нагрудник. Веки Михаила опустились. – Если так… надо. – Я думаю, я могу спасти тебя, идиот, – сказал Адам и перевернул Михаила на спину. Михаил застонал, а потом судорожно вздохнул, еще крепче зажмурившись, а его ноги дернулись на мраморном полу. Адам быстро принялся расстегивать ремни нагрудника с другой стороны, скользя пальцами по мокрой от крови коже. – Думаешь… Бог… простит меня? – слабо пробормотал Михаил, с тяжелым чувством в голосе. – Ты не умрешь, – сказал Адам, расстегивая последний ремешок и снимая нагрудник Михаила с его груди. – Ты… не можешь мне помочь, – уныло сказал Михаил, глядя полуприкрытыми глазами в украшенный кессонами потолок. – Поспорим? Взгляд Михаила скользнул по Адаму. – Ты… человек. Я… слишком плох… для человеческой… медицины, – его голос действительно, казалось, слабел. Адам закатал рукава. – Я ничего не говорил о медицине. Михаил лишь посмотрел на него равнодушным от усталости взглядом, когда Адам осторожно положил обе руки на живот Михаила. Кровь архангела липла к ладоням, а кожа вздрагивала. Адам позволил своей силе потечь сквозь него, направил ее через свои руки и сосредоточился на темной дыре на животе Михаила. Он услышал, как Михаил изумленно ахнул. – Ч…что? Адам почувствовал, как часть его силы вошла в Михаила, и улыбнулся с облегчением. – Может, эта рана и не может быть излечена ангелами, – сказал Адам, начиная сращивать мышцы Михаила, – но моя сила происхождения не ангельского.