Три месяца весны

Дазай шёл по коридору больницы, ставшей ему роднее, чем собственный дом. Коридоры, были пустыми и светлыми, стены бело-зелёные, ох как Осаму не любил эти стены. Они навевали неприятные воспоминания. Отвратительно проснуться, увидев сначала белый потолок, а потом перевести взгляд, смотря на стены, которые подросток не переносил. Но ничего не поделаешь, ему надо встретиться с матерью — глав врачом этой больницы Акико Йосано. Дазай не любил больницы, тут неприятно пахло лекарствами, хлоркой, и отчаянием. Подростку это не нравилось, но из-за работы матери, приходить сюда после школы уже вошло в привычку, так же как и заигрывать с медперсоналом. Благодаря одной медсестре, красивой наружности, 15-ти летний парень, выглядящий за счёт роста старше своих лет, выяснил, в какой палате сейчас Йосано. Подросток поднялся на следующий этаж, это место он не любил больше всего. Люди тут бросались из крайности в крайность. Кто-то радовался выздоровлению, а кому-то сообщали о предстоящей смерти. Кто-то смеялся, а кто-то безутешно плакал. На этом этаже, были операционные, и несколько палат, в которых лежали люди после операций. Всё тот же белый потолок, с встроенными лампами, и такие же стены. Тот же запах и пугающая атмосфера. Больницы не на шутку пугали парня, он не понимал, как его мать может тут работать. Но не хотя возвращаться домой, он то и дело приходил в больницу. Забавно, не правда ли? Осаму не хотел задерживаться на этом этаже, тут чувствовалось отчаяние сильнее всего, так что он поспешил в палату, где должна быть его мать. — Мама, — позвал Дазай, без разрешения, открыв дверь палаты. На койке сидел рыжий парень, плечи которого дрожали от слёз и всхлипов, он зарылся руками в свои огненные волосы и в какой-то момент закричал. Такого душераздирающего крика, Осаму никогда не слышал, он повидал многое, в этой больнице, но такой безысходности ещё не видел. Он слышал не один истошный крик в этих стенах, но это единственный раз, когда Дазай проникся жалостью и состраданием к больному. Когда крик прекратился, подросток замявшись сказал. — Я не вовремя, прости. — Он поспешил ретироваться из палаты. Осаму, прижался к стене спиной, медленно сползая по ней вниз, чёрная кофта наверняка будет в побелке, но это сейчас его ничуть не волновало. Всё о чём он мог думать, это рыжий парень, плачущий в палате. Когда Дазай скатился вниз окончательно, он отбросил ненавистный школьный рюкзак к другой стене. Бросил его так зло, как хотел бросить сейчас самого себя. Он не понимал, чем его так зацепил этот пациент, он видел не одного такого, рыжий был не первым плачущим и кричащим тут, но чем-то он всё-таки отличался. Понять бы чем именно. Когда через пять минут в коридор вышла Йосано, Дазаю стало безумно стыдно. Он вот так нагло ворвался, увидев эмоции человека, которые тот явно не захотел бы показывать посторонним. — Осаму, стучаться надо. Сколько можно повторять? — Ругала сына, женщина. — Прости мам, просто в школе просили передать. — Парень взял в руки свой рюкзак, небрежно валяющийся в коридоре, и порывшись, нашёл там нужную бумажку, протягивая её матери. — Это заявление на питание. — Объяснил Дазай. — Хорошо, подпишу. — Взяла из рук сына бумажку, женщина. — У меня скоро операция, посиди пока в моём кабинете. — Ладно, — сказал подросток, когда Йосано развернулась и пошла дальше по коридору, он вскочил и поспешил догнать её. — мам, — окликнул Дазай. — а что с тем парнем? — Я не могу рассказать, я его врач Осаму, ты же знаешь. — Устало произнесла женщина, она хотела просто поспать, а ей нужно было идти работать. — А, точно, извини. — Поник Осаму. Парень пошёл в кабинет матери, там было светло и уютно, несмотря на то, что уже вечерело. Сейчас начало весны, темнеет позже. У окна стоял её письменный стол, на котором находился монитор компьютера, пока системник стоял под столом, лежали аккуратно сложенные бумаги и бумажные папки. По бокам располагались большие шкафы с книгами, которые Йосано иногда приносила почитать пациентам, чтобы отвлечь от переживаний и тревожных мыслей. В углу же стояло какое-то растение в горшке, которое Осаму не разбирающийся в ботанике, именовал — фикус. Дазай мог бы пойти домой, но он предпочитал проводить свободное время в больнице. Друзей у него не было. Конечно, когда-то были, но они все отвернулись от него, стоило Осаму рассказать им о своих проблемах. В один день, подросток не выдержав, вскрыл себе вены, сидя у себя в комнате. Он даже не стал отправляться в ванну и набирать воду, ему было всё равно. Осаму, сидел на полу, рядом со своей кроватью, смотря как кровь течёт по его запястью, по кисти руки и растекается лужей по полу. Ему было так холодно и спокойно. Резал Дазай, со знанием дела, вдоль, но мать вернувшаяся рано домой, успела отвезти его в больницу. Она не могла сама прооперировать сына, так что это делал её подчинённый. Когда пришло время выписываться из больницы, Осаму понял что не может спокойно находиться дома, пока он один. У него начинались панические атаки, тут даже его психиатр не мог помочь. Дазай то и дело видел на полу, лужу крови, ему казалось что если он снова останется один дома, то опять навредит себе. Подросток, стал после школы приходить к матери на работу, и сидеть у неё, после чего, они вместе ехали домой. Так ему было гораздо спокойнее. Сейчас состояние Дазая улучшилось, он пил таблетки и ходил на приёмы к своему врачу. Дозу антидепрессантов постепенно уменьшали, и где-то через пол года от таблеток планировали отказаться. Пару недель назад юноша, заверил мать что приёмы у врача ему больше не нужны. Так что Дазай должен был показаться психиатру, только в начале лета. Он мог отдохнуть от всего этого на протяжении начинающейся весны. Находясь в своих размышлениях, парень не заметил, как уже стемнело. Но вместо того, чтобы найти какую-нибудь книгу в интернете и прочесть её, или взять из шкафов матери, как Осаму обычно делал, он решил навестить сегодняшнего пациента. Добравшись до нужной палаты, подросток постучал, ему не ответили. «Спит что ли?». Но он решил попытаться снова, стуча уже громче и настойчивее, пока за дверью не раздалось хриплое и тихое: «войдите». Мальчик лежал на койке, на спине, свесив одну руку к полу. Он даже не повернулся в сторону Дазая, его внимание было сосредоточено, на круглом диске луны в окне. Осаму, сначала растерялся, но затем собрался с силами и сел на край больничной койки. — Привет. — Тихо поздоровался он, боясь разрушить эту тишину, кажущуюся волшебной. — Привет. — Так же тихо прошептали в ответ, не глядя на Дазая. Сейчас подросток мог рассмотреть, лицо пациента. У него были острые черты лица, аккуратный тонкий нос, красивая линия губ, прекрасные большие и такие грустные, словно пустые, голубые глаза. Луна в этот день, чем-то напоминала глаза рыжего, она была такой же далёкой и грустной, такой же пустой. — Почему ты плакал? — Разрушил создавшуюся тишину Дазай. — Мне осталось три месяца, поэтому и плакал. — Ответил рыжий. Его лицо не выражало никаких эмоций, в то время как Осаму, видел на нём вселенскую грусть и отчаяние. «Три месяца» повторил про себя Дазай. Он не мог поверить, что такому, ещё совсем юному на вид, парню осталось так мало. Он не мог представить что чувствовал этот парень. Хотя, представить конечно мог, но вот почувствовать — нет. Дазая пугало, то как спокойно рыжий говорил о своей смерти, он напоминал ему себя самого, из прошлого. Того, который спокойно мог перерезать себе вены, не чувствуя и капли страха. Но Осаму пытался отогнать от себя эти мысли «он просто уже наплакался за сегодня, вот и всё». — Как тебя зовут? — Поинтересовался Дазай. — Накахара Чуя. — Рыжий соизволил перевести взгляд на нового знакомого. — Дазай Осаму. — Протянул руку подросток. Чуя же пожал его руку своей, в которую была вставлена игла капельницы. — Можно называть тебя просто Чуей? — Спросил Дазай. Он боялся, что больше не увидит этого парня, будто он прямо сейчас рассыплется, а от него останется только прекрасная голубая, блестящая в свете луны пыль. Он боялся, что не успеет назвать парня по имени. В ответ Дазаю, только кивнули, но этого кивка было более чем достаточно, пока новый знакомый смотрел на него. — А сколько тебе лет, Чуя? — Продолжал расспрашивать Дазай. — 15, а тебе? — Проявил участие в диалоге Чуя. Осаму не ожидал, что рыжий сам его спросит, но был очень рад этому. — Мне тоже. — Улыбнулся Дазай. Палата снова погрузилась в тишину, но на это раз Осаму не стремился прервать её. Он видел что Чуя о чём-то задумался, когда тот снова посмотрел в окно, его взгляд был не такой безучастный как раньше, не такой пустой, сейчас он более задумчивый. Чуя размышлял о чём-то, о чём-то своём, таком далёком и одновременно таком близком, таком страшном и таком блаженном, подросток размышлял о смерти и о тех трёх месяцах, которые ему остались. Они так и сидели в тишине. Она никого не напрягала и не тяготила. Но Дазай не переставал чувствовать отчаяние, витающее в этой палате, ему это не нравилось, подросток хотел убрать это тяжёлое, с металлическим привкусом отчаяние отсюда, подальше от Чуи. — Что можно успеть за три месяца в больнице? — Спросил Чуя. Он спрашивал будто у самого себя, но его внимательный взгляд вцепился в Осаму, в ожидании ответа. — Влюбиться. — Ответил, улыбаясь подросток. — За три месяца, вполне можно успеть. — Так же радостно продолжил он. Чуя в недоумении смотрел на него, он явно не ожидал такого ответа, но потупив взгляд пару секунд, подросток разразился смехом. Он хохотал, словно в припадке, заражая своим смехом Дазая. Они не переставали смеяться, Чуя из-за глупости, которую сказал Осаму, а Дазай из-за радости от того, что его новый знакомый наконец засмеялся. — Ну ты и сказал конечно, Дазай. — Произнёс, чуть успокоившись Чуя, который всё равно ещё немного хихикал. — Называй меня просто Осаму. — Сказал парень, после чего встал с насиженного места и пошёл к двери. Ему пора было искать Йосано и ехать домой. — До завтра, Чуя — Улыбнулся он напоследок. — До завтра, Осаму. — Сказал всё ещё улыбающийся рыжий, когда Дазай выходил из палаты.

***

После школы, Дазай как обычно отправлялся в больницу, Погода была непривычно тёплая для начала весны, но это только радовало. Солнце светило, слепя своими лучами, а Дазай то и дело наступая в лужи шёл в больницу. Придя, и найдя как обычно мать, Осаму сказал ей что пришёл, на что Йосано снова отправила его в свой кабинет. Но сидеть там, Осаму не хотелось, там было слишком скучно, так что подросток пошёл к своему новому приятелю. Подойдя к нужной палате, Дазай постучал, но ответом ему служила тишина. Он постучал снова, опять не получив ответа, потом ещё раз и ещё, наконец он открыл дверь, так и не дождавшись разрешения войти. Но встретил его там, не рыжий парень, а пустая койка. Палата выглядела так, будто в ней никого и не было. Подросток успел напридумывали себе уже кучу всего, то он думал что Чуя не настоящий, что это была просто галлюцинация, выдуманная больной фантазией. Осаму тогда не на шутку испугался, боялся он не того, что ему могут поставить новый диагноз, он боялся что не увидит больше того парня с прекрасными глазами. Потом он подумал, что у Чуи может быть операция, или что он уже мёртв, мало ли что могло случиться, а может у него просто процедуры. Дазай понятия не имел, что же произошло за то время, пока его не было в больнице, но в тоже время успел придумать очень много всего, что могло случиться. Из размышлений и паники, его вырвала проходящая мимо мать. — Он в 17 палате, и сейчас часы посещения, его родители пришли. — Объяснила Йосано. — Что тебе от него нужно? — Да так, поболтать захотел. — Глупо заулыбался Осаму. Конечно, его просто переселили в другую палату, тут же лежат только после операции. Дазай прекрасно это знал, он знал буквально каждый уголок в этой больнице, он знал как она работает, и как тут всё устроено, но при этом не понял куда делся Чуя. «Ну я и идиот. Столько всего напридумывал, а он просто переехал.» Дазай не знал какой термин используют, когда переселяют пациента из одной палаты в другую, по этому он придумал свой — переезд. Сестринские он называл логовом горгон, пожарную лестницу, которая пустовала, Дазай прозвал курилкой, по понятным причинам, операционные были комнатой пыток, палаты он называл номерами отелей, столовая была экспериментальной лабораторией. В общем, всё что было в больнице, имело альтернативное название Дазая, порой это название подходило даже больше. — Часы посещения закончатся в 8, тогда, можешь прийти. — Напомнила Йосано. — Спасибо, мам. 17 палата, да? — Уточнил подросток. — Да, но перед этим зайди ко мне, я ему книги передам. На этом они и попрощались. Йосано пошла работать, а Дазай решил сходить в курилку. Выйдя на пожарную лестницу, которая как раз находилась, рядом с Чуиной новой палатой, Дазай достал пачку «Marlboro» из кармана джинс. Он думал, что можно будет показать рыжему пожарную лестницу, и ходить иногда гулять в сад. Йосано нередко задерживалась на работе, поэтому Дазай хотя бы раз в месяц ночевал в больнице, отказываясь идти домой в одиночку. Мать, была карьеристкой, это Осаму знал с ранних лет. После смерти отца, Акико самой пришлось обеспечивать себя и сына, но она была по-настоящему хорошим хирургом, поэтому смогла быстро подняться по карьерной лестнице. Женщину любили и подчинённые, и пациенты. В тяжёлых случаях, она помогала пациентам тем, что ничего не говоря приносила им книги, принося одну новую каждую неделю. Когда пациенты просили больше книг, она отказывала, соглашаясь приносить только одну в неделю, забирая предыдущую книгу, не терпя возражений. Такая странная, строгая система, на удивление помогала, Дазай сам видел, как пациенты со временем вставали на ноги, пусть и не всегда буквально, случаи разные бывают. Дазай гордился своей матерью, называя её сильной женщиной и хорошим врачом, но порой ему её не хватало. Из-за работы, мать не заметила, что с сыном что-то не так, и ели успела перевести его в больницу, когда тот вскрыл вены. Ёсано всё ещё винила себя в этом, хотя по словам Осаму, она тут вообще ни при чём, он не пытался привлечь внимание матери таким ужасным способом. Он понимал что Ёсано занята, что она должна работать и старался быть взрослым, не требовать много внимания. После двух сигарет, подросток, отправился в кабинет матери. Столкнувшись по пути со вчерашней медсестрой, он разговорился с ней, пока та покупала кофе в автомате. Отвлёкся он только тогда, когда услышал кашель сзади. — Осаму, отнеси своему другу эту книгу. — Йосано протянула сыну сборник стихотворений. — Его родители только что ушли. — Хорошо, мам, спасибо. — Сказал Осаму, беря книгу, и улыбнувшись на прощание медсестре, на что та, кокетливо засмеялась. — Ему 15. — Уточнила Йосано, когда сын ушёл, после чего пошла в свой кабинет, пока медсестра провожала её удивлённым взглядом. «Надо поговорить с Осаму на эту тему.» Было как раз, 8 вечера, за окном уже стемнело, так что Осаму уверенно шёл к Чуе, зная, что часы посещения закончены и им никто не помешает. Дазай же бесцеремонно, вломился в 17 палату, забыв постучать. И как выяснилось, он зря так сделал, подросток увидел Чую снимающего больничную зелёную одежду, одевающего вместо неё, удобные пижамные штаны и растянутую домашнюю футболку. Рыжий похоже не видел Осаму отвернувшись к окну, но когда Дазай не удержавшись, присвистнул, в него тут же прилетела подушка, схваченная со скоростью света, с койки. — Стучаться не учили?! — Злился рыжий. — Вот теперь ты выглядишь гораздо живее, чем вчера, уже злиться можешь. — Смеялся Осаму, кидая подушку, попав точно Чуе по лицу. — Давно ты тут стоишь придурок? — Продолжил злиться Чуя, но на этот раз, он уже не пытался запустить подушкой или чем потяжелее в Осаму. — Да вот только пришёл. — Врал и не краснел Дазай, раздвигая руки в стороны. — Ты лучше посмотри, что моя мать просила передать тебе. — Твоя мать? — Не понял рыжий. — Акико Йосано. — Пояснил Дазай. — Так это ты вчера, зашёл. — Осенило Чую. Только сейчас до Дазая дошло почему его вчера не побили. Чуя будто с цепи сорвался, ринулся к Дазаю, но тот успел отскочить к койке, и кинуть книгу на близстоящую тумбочку, дабы спасти прекрасные стихи. Рыжий же, не теряя времени догнал, подростка и повалил его на кровать, ударяя сначала в челюсть, а потом в кадык. Осаму, хрипел лёжа на койке, начав задыхаться, пока успокоившийся Чуя, слез с него, рассматривая принесенную книгу. Дазай хотел было возмутиться, или даже построить из себя обиженного, но вспомнив, что получил за дело, решил не нарываться снова, но и извиняться не стал, чисто из принципа. Отдышавшись, он сел, заглядывая из-за плеча, рыжего в книгу, заметив там знакомое стихотворение, он встал, сделал пару шагов вперёд, чуть прокашлялся, дабы привлечь внимания драчуна, и начал читать по памяти. — В этом море ты русалок не увидишь. В этом море одни только волны. Под мрачным небом северное море Зубами волн скрипит то и дело, Небесам посылая бессильные проклятья. Проклятья, которым ни конца, ни края. Не увидишь ты русалок в этом море, Гуляют там одни только волны. — Чуя слушал не перебивая, Дазай и правда очень красиво читал. Его низкий голос, чуть с хрипотцой из-за сигарет, так завораживал, что рыжий выпал из мира на пару секунд, представляя море, о котором говорил Осаму. — Ты представил это море? — Поинтересовался подросток. — Да. — Ответил Чуя, вернувшись в реальность, отвлёкшись от картины, тёмного ночного моря. — А мне представлять не надо, я могу увидеть его в твоих глазах. — Усмехнулся Осаму, но эта усмешка была вовсе не злой, от неё исходило тепло. — Это ты ко мне подкатить пытаешься? — Удивлялся Чуя — Ну да а что? За три месяца, у меня всё получится. — Улыбался Дазай. — Только в твоих мечтах. — Показал свой оскал Накахара. — Посмотрим, посмотрим. — Не унимался Дазай. Чуя же проигнорировал его и сел читать сборник стихов дальше. Он так сидел минут 20, пока Осаму расхаживал по палате наблюдая за ним. В палате, напротив двери, было большое окно, у правой стены, посередине, стояла койка, наклон которой можно было регулировать, рядом с ней была тумбочка и две розетки, напротив, на другой стене был плазменный телевизор. Под ним, стоял длинный стол. «А у его родителей есть деньги, на такой хороший номер в отеле.» Когда Чуя, всё же поднял взгляд, посмотрев на Дазая, он сказал. — Ты всё ещё здесь? — Чуя конечно, до актёрских способностей Осаму не дотягивает, но удивление он всё же сыграл. Он прекрасно знал, что подросток тут, пока читал стихи, краем глаза следил за Дазаем, что бы он не выкинул какую-нибудь глупость. — Конечно, кстати, Чуя, тебе можно курить? — Ухмыльнулся Дазай. Ох, это выражение лица не предвещало ничего хорошего, это Чуя понял сразу. — Можно, но я не курю. — Отрезал тот, не давая идее Дазая воплотиться в жизнь. — Но никогда ведь не поздно попробовать. — Настаивал на своём подросток. — Нет, Осаму, я не буду курить. — Отказывался Чуя. — Никогда! — Никогда, не говори никогда, особенно, если я знаю место, где медперсонал нас точно не заметят. — Нараспев сказал Дазай. Он подумал, что рыжий может отказываться из-за страха быть пойманным. — Это где? — Не понял Чуя, закрывая и откладывая на тумбочку сборник стихов. «Сработало.» подумал Дазай. — Пойдём со мной. — Осаму направился в сторону двери, и открыв её подождал пока Чуя подойдёт. — Дамы вперёд. — Улыбнулся Дазай, придерживая дверь. — Ну так иди. — Скалился Чуя, выпихивая Дазая за дверь. Они стояли и толкались, пытаясь выпнуть друг глуша за дверь, но в итоге, оба упали, оказавшись в коридоре. — Блять, больно! — Не шуми, а то спалят. — Пригрозил Дазай вставая и отряхивая коленки. Пожарная лестница располагалась, удачно близко, с Чуиной палатой, так что Дазай открыв, никогда не закрывающуюся дверь, прошёл вперёд, не рискнув снова шутить над рыжим. — На пожарной лестнице, всегда пусто, а дверь открыта. — Пояснил Осаму, доставая пачку сигарет из всё того же кармана, протягивая одну из них Чуе. Накахара, неуверенно покрутил бумажную трубочку в руках, подставляя ближе к зажигалке Дазая. Он попробовал затянуться как-то интуитивно, поскольку ни разу не пробовал курить, и конечно закашлялся, в ответ на что Дазай разразился смехом. — Хватит ржать, скумбрия. — Пытался откашляться Чуя, ударяя кулаком Осаму поддых, не сильно, так для профилактики. — Я -то скумбрия?! — Возмутился Дазай. — Тогда ты слизень. — Договорились. — Сказал Чуя со слезящимися глазами. «Они ещё больше похоже на море, чем я думал.» решил для себя Дазай. Чуя так и не смог докурить первую сигарету, вечно прерываясь на кашель, в итоге отдав её Дазаю. — Осаму, а ты часто бываешь в больнице? — Поинтересовался Чуя. — Если хочешь позвать меня на свидание, в свою палату, то так и скажи. — Отшучивался Дазай. — Нет конечно! Просто ответь на вопрос. — Я каждый день тут, после школы и пока работа у мамы не закончится. — Понуро отозвался Осаму. — А почему? — Когда-нибудь, я тебе расскажу. — Грустно улыбнулся Дазай, затягиваясь. Грустно улыбаться, разве это возможно? Осаму вот может. Когда Дазай закончил курить, они вернулись обратно, в палату Чуи. — Мама тебе даст новую книгу через неделю и заберёт эту, так что успей прочесть. — Сказал подросток, пока рыжий ложился на койку. — А почему именно через неделю? — Не понимал Чуя. — Не знаю, но она часто так делает. — Отвечал Дазай. — Пациентам помогает. — Ясно. — Протянул рыжий. — Ну до завтра, Чуя. — До завтра, Осаму.