Три месяца весны

— Нет, ну ты там, конечно, эффектно появился. — Рассмеялся Дазай, лёжа на больничной койке Чуи, пока её владелец старался спрятать смущённое лицо у парня под рёбрами, но это плохо получилось. Осаму мягко потрепал парня по волосам. — Это было приятно, спасибо. — Уже ласковее сказал он. — Меня потом так Йосано отругала, за то, что из больницы сбежал. — Постепенно успокаивался Чуя, решаясь поднять взгляд на лицо подростка. — Да, уже май. — Вспомнил Дазай, взгляд его потяжелел, это насторожило Чую, но Осаму невольно усмехнулся, вспоминая что-то. — Напомни, сколько уже недель тебе книги не носят. Накахара успел совсем забыть о книгах, которые ему должны были приносить Дазай и Йосано каждую неделю. Это было нужно, чтобы парень мог отвлечься от своих переживаний, переключить внимание на что-то другое, но напечатанные слова больше не нужны, их заменили настоящие, добрые и ласковые, порой с некой усмешкой и издёвкой, но всё равно столь приятные и любимые слова, сказанные Осаму. Прошло почти три месяца и подростки смогли безумно сильно сблизиться за столь короткий срок. Что они только не пережили за эту весну, что только не натворили, но ни один из них ни о чём не жалел. Дазай не жалел о том, что вломился в палату Чуи в злополучный день, а пациент не жалел о том, что позволил подростку вломиться и в его сердце, с ноги выбивая дверь и ломая её в щепки. Пусть и прошло всего ничего, казалось, что они вместе целую вечность, казалось, что они уже много-много лет лежат вот так вместе на больничной койке, словно это самая любимая и уютная кровать в их огромном доме, который для обоих заменила собой больница. Больницы уже не кажутся такими страшными и неприятными, не вызывают отвращение и угнетение. Сейчас больница пахнет не отчаянием, а самыми светлыми и невинными чувствами, какие человек способен испытать. Здание стало светлее, уютнее, но заставляет хотеть остаться внутри, вдвоём. Логово гаргон не пугает, еда из эксперементальной лаборатории не так уж и плоха, курилка практически не посещается подростками, а вот отельный номер кажется таким уютным и чудесным, койка, ставшая кроватью, вечно тепла от лежания тел на ней. Если бы Дазай мог, он бы не покидал стены здания, возвращаясь домой переночевать, если бы он мог, он стал бы единым целым с Чуей. Но эти чувства слишком сильны, слишком больны и страны, но в то же время столь естественны. Критическое мышление включает красную мигающую лампочку и вопит сиреной в голове о том, что они знакомы то всего ничего, но чувства способны перекричать сирену, говоря лишь одно слово, произнося его шёпотом, и слово это — любовь. Люди не столь возвышенны, а чувства их не такие уж и невинные, особенно, если речь идёт про двух подростков. Тут и им и окружающим понятно, что в их отношениях имеют место быть не только мягкие поцелуи и нежные объятия. Но они не могли себе позволить что-то большее, Чуя боялся отпугнуть, сделать что-то не так, выглядеть глупым. А Дазай боялся сломать хрупкого фарфорового пациента, что лежит на больничной койке, как коллекционная зарубежная кукла в подарочной коробке. Но на эту куклу можно только смотреть, трогать руками не позволят взрослые, но рано или поздно непослушный ребёнок возьмёт хрупкую игрушку в руки, и там уж видно будет, сломает или нет. Пришло время открыть коробку, сейчас или никогда, потом будет уже поздно, потом никто из них не решится. Но Дазай лежит, поглощенный этими мыслями, не позволяя себе ничего больше лёгких поглаживаний головы возлюбленного. А Чуя не маленький, и сам понимает чего хочет он и чего так же сильно хочет подросток, он знает, что времени всё меньше, так же как и шансов воплотить желание в жизнь, пришло время действовать. Юркая рука пациента проскальзывает под футболку Дазая, Накахара всё же смог уговорить его не носить вещи с длинными рукавами если жарко, а бинты его не смущали, хотя сейчас Осаму смог их снять, сегодня он открыт, сегодня он и в одежде чувствует себя голым, так что вздрагивает от лёгкого поглаживания живота, медленно переходящего на грудь. — Осаму, — тихо зовёт Чуя, он боится не меньше. — Давай займёмся сексом. — Эти слова даются тяжело, слюна становится вязкой, её сложнее проглотить. Но Чуя прекрасно знает, что лучше говорить о том, что тебя волнует, лучше говорить о своих желаниях, за эти три месяца он понял это. Дазай не знает что сказать, хочется крикнуть слова согласия, да так, чтобы услышала вся больница, а стены её содрогнулись, но он слишком переживает, переживает за пациента. — Ты уверен, что нам стоит? — Так же тихо спрашивает Осаму, убирая свою руку с головы возлюбленного. Он старается не позволять голосу дрожать, пока у него это получается. Дазай хочет выглядеть увереннее, хочет внушить Чуе доверие, сказать, что всё будет хорошо, спрятать, защитить от злого мира и жестокой болезни, но знал бы пациент как ему самому страшно, знал бы, как вечно храбрящийся рыцарь боится будущего, бится настоящего. «Возьми себя в руки!» Кричит сознание подростка, и от старается слушать приказ, дыша глубже и обнимая Накахару. — Я хочу этого. — Мягко произносит пациент. Он понимает, что как бы невинна их любовь не была, они оба люди, а у людей есть свои желания и потребности. — Хорошо. — Всё же пересиливает себя Осаму, кивая. Он решает взять инициативу в свои руки, так что привстаёт на койке и оказывается сверху Чуи, лежащего на спине. — Всё будет хорошо, не волнуйся. — Дазай сам не может точно сказать, успокаивает он себя или партнёра, но несмотря на это приближается к лицу Накахары и целует пациента. Горячий язык Осаму проникает глубже в манящий рот, они целуются далеко не в первый раз, но ощущения кажутся другими, новыми, заставляя нутро трепетать от нежности происходящего. Чуя отвечает на поцелуй, стараясь не отставать, он не старается забрать инициативу, принимая роль ведомого, сейчас он совсем не против такого расклада. Чуя закидывает руки на шею Дазая, сжимая того в объятиях в попытке притянуть ближе, но Осаму приходится отстраниться, воздух имеет свойство заканчиваться, а будущий медик знает, что кислород необходим человеку. Руки Дазая с длинными и чуть несуразными пальцами, аккуратно поддевают и задирают футболку Накахары. Губы выцеловывают мокрую дорожку от шеи до груди, пока руки ласково гладят бока. Осаму не собирается оставлять засосы намеренно, ему это не нужно, он и так знает что они с Чуей принадлежат друг другу и никому больше, разве что себе самим. Дазай прикусывает шею ближе к плечу, стараясь унять волнение Чуи, отвлечь, он делает это несильно, но пациент от неожиданности айкает. — Извини. — Тут же говорит Осаму, настороженно смотря на лицо Накахары, стараясь прочесть его эмоции. — Ничего, просто не ожидал. — Отвечает Чуя, стараясь показать, что всё хорошо. — Продолжай. Подросток ничего не отвечает, возвращаясь к манящему телу. Его штаны, что раньше казались удобными и свободными, начинают мешать, хочется стянуть их поскорее, вместе с бельём, освобождая встающий член, но Дазай не хочет торопить события, так что выцеловывает грудь Чуи, доходя до пупка. На пижамных штанах пациента с забавным принтом виднеется пока ещё небольшой бугорок, но Осаму безумно рад тому, что его действия вызывают такую реакцию, это даёт стимул сделать нечто большее. Дазай легко прикусывает розовый сосок, в то время, как второй принимается чуть сжимать пальцами. — Ах — это вызывает пока ещё тихий, но уже стон со стороны Чуи, что не может не радовать. Оба партнёра постепенно начинают успокаиваться. Но Накахара не был бы собой если бы и дальше просто так лежал, бездействуя, он хочет принести наслаждение, а не только получать его. Нога пациента сгибается, а острая коленка надавливает на пах, склонившегося над ним Осаму. Из-за чего подросток забавно шипит, вызывая улыбку на лице Чуи. Он зарывается пальцами в волосы партнёра и повторяет действие коленом. Дазай в ответ на это, тихо ахает, после чего сильнее кусает бусину соска, мигом зализывая укус. Пациент не может сдержать рвущийся наружу стон, да и не хочет этого делать. Осаму решает скрутить второй сосок пальцами чуть сильнее, чем делал это прежде, но не доставляет боли. В ответ он вновь получает довольный стон. — Быстрее. — Чуя не готов дальше ждать и терпеть издевательсва, такими лёгкими ласками, он хочет большего, и он это получит. — Хорошо. — Ухмыляется Дазай, отстраняясь от пациента. Знал бы Накахара, что подросток носит с собой в больницу смазку с презервативом уже две недели, расстроился бы, что не предложил переспать раньше. Но Осаму ему об этом не скажет, так же как и не сообщит о нерешимости в том, чтобы предложить нечто большее, нежели мокрые поцелуи. Дазаю приходится встать с больничной койки, чтобы взять смазку с гладким квадратиком из своего рюкзака. Чуя не теряя времени избавляется от, кажущейся лишней одежды на теле, оставаясь полностью нагим. — Давно ты смазку с собой носишь? — Уточняет Чуя, желая, скорее, не получить ответ, а перевести свои мысли куда-нибудь подальше от виднеющегося бугорка в штанах Дазая, у обоих уже стоит. — Сегодня взял, — врёт Дазай. — Вот как чувствовал. — Усмехается он, возвращаясь на больничную койку, но принося с собой не только смазку, но и презерватив, который благополучно кладёт на край кровати. Осаму снимает с себя футболку, кидая её куда-то на пол, сейчас местоположение ткани не имеет значение, о её поисках он позаботится позже. Дазай заворожено смотрит на стоящий член Накахары и свободной рукой легко касается его. Чуя не сдерживает вздох облегчения от прикосновения Осаму. Дрочить на сухую не так приятно, но подросток аккуратно сжимает ствол и опускается ладонью вниз, оттягивая крайнюю плоть, позже рука вновь возвращается в головке, а большой палец проходится по уретре. — Давай ещё медленнее. — Шипит Чуя, сквозь стоны, ему явно не нравится такое, он не собирается кончать от таких нежных и медленных движений, он не будет так позориться, пока Осаму даже штаны не снял. — Ладно, ладно — бурчит Дазай, напоследок сделав ещё несколько движений рукой, слушая тихие стоны. — Не торопись так. Чуя не успевает ничего ответить, да и не решается, смотря на то, как возлюбленный смачивает пальцы смазкой. Он может лишь заворожено смотреть на то, как вязкая жидкость течёт по руке Дазая, он явно вылил слишком много, но так всяко лучше, чем причинить Накахаре боль, от слишком маленького количества смазки. Осаму раздвигает ноги Чуи шире, удобнее устраиваясь между ними, пока смущённый пациент прячет краснеющее лицо в сгибе локтя, он только сейчас понял, на что подписался. Указательный палец касается анального прохода. Холодная смазка продолжает тягуче-медленно течь. — Готов? — Спрашивает Дазай, в ответ на что, получает прерывистые кивки. — Я тебя не слышу. — С издёвкой говорит он. — Да готов, готов. — Бурчит недовольный Чуя, убирая руку от лица. — Мне важно слышать тебя, — уже без издёвок и шуток вкрадчиво говорит Осаму. — Так что не сдерживайся. — Ладно. — Всё-таки соглашается Чуя, он понимает, что не только для него это впервые, он понимает, что не один волнуется, но надеется и старается верить в то, что Дазай знает, что делает, и не навредит ему. Указательный палец осторожно проскальзывает в сжимающуюся дырочку. Это причиняет Накахаре дискомфорт, но не боль, он не шипит, не вскрикивает, только хмурит лицо, пока рыжие бровки ползут к переносице. Осаму внимательно наблюдает за реакцией партнёра, он читал в интернете о том, что растяжка — неприятное и болезненное явление, так что старается быть аккуратнее. Он медленно сгибает палец, на-пробу растягивая, Чуя хмурится сильнее, но не издаёт никаких звуков, это напрягает. — Всё хорошо? — Волнуется Дазай. — Неприятно, — решает не врать Накахара, сейчас лучше быть честным. — Но не больно. — Добавляет он. — Продолжай. — Как скажешь. — Кивает Осаму. Он двигает указательным пальцем внутри, периодически доставая его, оставляя внутри только одну фалангу, после чего снова входит на всю длину, он пробует сгибать и разгибать палец. Партнер старается отвлекать Чую тягучими мокрыми поцелуями и покусыванием сосков, это частично помогает. Дырочка сжимается уже не так сильно, Дазай может двигаться свободнее, а пациент наконец расслабляется, не хмуря лицо. Осаму решает добавить второй палец. Становится труднее, а Чуя тихо всхлипывает, но просит возлюбленного продолжать, он не сдастся так легко. Пальцы аккуратно двигаются, постепенно переходя к тому, что бы раздвигаться на манер ножниц, желая растянуть узкий проход. Как вдруг, на очередное движение пальцев пациент чуть выгибается в спине. — Аах, — протяжно стонет Накахара. Пока его брови движутся в обратном направлении от переносицы, вставая домиком, так же как сильнее встаёт его член, начиная вновь медленно сочиться предэякулятом. — Нашёл. — Победоносно улыбается Дазай, теперь дело пойдёт проще, намного проще. Вскоре два пальца уже свободно двигаются внутри, Осаму вновь целует Чую, прикусывая и оттягивая нижнюю губу того, пациент что-то недовольно и неразборчиво стонет, не так сильно замечая, когда в него погружается третий палец. Ощущение растяжения неприятно и приносит дискомфорт, но это больше не болезненно, а при стимуляции простаты даже приносит удовольствие. — Ей. — Ворчит Чуя, когда пальцы выходят из него, заставляя дырочку сжиматься. Ему не нравится ощущение опустошения. — Подожди немного. — Успокаивает его Дазай приспуская штаны вместе с бельём. Наконец его стояк ничего не сдерживает и он может прикоснуться к себе, проходясь мокрой от смазки рукой по всей длине, уменьшая боль. Давно он хотел это сделать, но не мог, был слишком сосредоточен на пациенте. Подростку хочется эффектно открыть упаковку презерватива зубами, который ранее покоился на койке, забытый всеми. Но Осаму боится, что не справится и будет выглядеть глупо, так что собирается открыть его руками, пока его запястье не перехватывает рука Чуи. Он лежит уже не на спине, а облокачивается на локоть, заведённый за спину, пациенту пришлось немного привстать, чтобы схватить руку Дазая. — Я сам хочу. — Объясняет Чуя, чем удивляет партнёра. Накахара решил набраться смелости, чему возлюбленный несказанно рад. — Хорошо. — Кивает он, отдавая упаковку Чуе. Он же ловко открывает её, будто делает это не в первый раз, и достаёт содержимое. Накахара медленно раскатывает презерватив по члену Дазая, заставляя того простонать от движений проходящих по всей длине. Чуя сделал ещё пару завершающих манипуляций рукой, и отстранился, ложась обратно. Он не решился достаточно сильно раздвигать ноги, из-за чего это пришлось сделать Дазаю, он не решился поцеловать головку члена сквозь презерватив, но у него наверняка ещё будет возможность это сделать в будущем. Подросток выливает часть оставшейся смазки на член, распределяя её по всей длине, кажется, он снова вылил слишком много, из-за чего часть жидкости падает на простыню. Головка члена касается прохода Чуи. — Готов? — Который раз за сегодня спрашивает Осаму. — Да. — Тяжело сглатывая, отвечает Накахара. Дазай решается, придерживая ствол он позволяя головке медленно войти внутрь, пока дырочка болезненно сжимается. Член Осаму не был таким уж большим, возможно, чуть больше среднего, но даже такой размер неприятно ощущался внутри, это больше чем, пальцы, намного больше. Дазай не двигается, давая Чуе привыкнуть. — Ты как? — Осаму, чистой от смазки рукой, поправляет рыжую чёлку пациента. — Больно. — Это всё, что смог сказать Чуя в тот момент, всё что он чувствовал. — Мне прекратить? — Переживает Дазай, он не хочет причинять пациенту боль, ой как не хочет. — Нет, просто подожди немного. — Накахара помнит то ощущение от стимуляции простаты и он понимает, что вновь получит его, нужно просто немного потерпеть, просто привыкнуть. — Поцелуй меня. — Просит Чуя, а Осаму даже не думает ему отказывать, припадая к губам возлюбленного. Он целует Чую, играя с языком того, ласково поглаживает бока и живот, затем спускается к члену надрачивая, всячески отвлекает Накахару, пока он не разрешает вновь двигаться, чуть двинув бёдрами, самостоятельно насаживаясь на член. Толчки медленные и осторожные, сопровождаемые тысячью успокаивающих и отвлекающих движений, но через некоторое время они становятся более размашистыми, пусть и не ускоряются. Дазай не торопит события, как бы ему не хотелось этого сделать. Но через некоторое время член всё-таки входит на всю длину. Осаму вновь останавливается, давая пациенту привыкнуть, не двигаясь некоторое время, но не прекращая целовать. — Двигайся. — Чуя не хочет ждать, времени не так много, что бы медлить и дальше, Дазай понимает его, так что слушается, начиная двигаться. Толчки становятся быстрее. Осаму поднимает бёдра Накахары, заставляя его обнять ногами свою поясницу, так двигаться становится проще. Дазай держит Чую за бока входя и выходя из него, в один момент, он решает чуть сменить угол проникновения. — Аа-ах — стонет Накахара, вот и случилось то, чего он так хотел. Возлюбленный смог найти комочек нервов, все последующие толчки направлены именно в это место. Боли уже нет, её полностью заменило наслаждение, пусть это и заняло так много времени, это того стоило, Чуя благодарен Дазаю за то, что он был внимателен и аккуратен, он обязательно скажет это, когда из его рта сможет вырваться что-то кроме стонов и некого скулежа. Темп становится всё быстрее, толчки всё размашистее, а оргазм всё ближе. Они могли бы постараться оттянуть этот момент, но ни один ни другой этого не хочет. Так что Осаму берёт в руку член Чуи, начиная водить по нему рукой, надрачивая. Это позволяет дойти до грани наслаждения намного быстрее, чем оба планировали, но они не собираются прекращать, у них нет времени на то, чтобы медлить. — Осаму, — зовёт пациент, сквозь стоны. — Я сейчас. — Он не может договорить, Накахара просто не способен на это, но Дазай и так его понимает. — Я тоже. — Отвечает он, стараясь унять сбившиеся дыхание. Через несколько сильных толчков Чуя кончает, пачкая спермой живот, в то время, как Дазай продолжает вбиваться в перевозбуждённое содрогающееся тело, пока стенки сильнее сжимают его член. Вскоре и Осаму не выдерживает, кончая в презерватив. На то, чтобы восстановить дыхание уходит достаточно много времени, на то, чтобы вытереться ещё больше, но больше всего времени уходит на то, чтобы говорить друг другу слова любви и благодарности. Они хотят сказать спасибо, не только за сегодняшний день, но и за то, что есть друг у друга.