Поделись, пожалуйста, своей тишиной.

Наконец бесконечная череда оград и заборов, которые подпирали железнодорожные пути, стала отступать. Дорога шла в гору. Садовые постройки нырнули в просеку под высоковольтные линии электропередач, а промзона, сделав пару благоразумных шагов назад, подтянула свой бетонный подол к краю небольшого оврага. Проснулся прохладный ветер. Кафке даже показалось, что стало легче дышать. Хотя, возможно, у него просто открылось второе дыхание. Черный зев коллектора появился как-то неожиданно. Сначала он обозначился огромным черным пятном на склоне оврага и издалека больше напоминал выброшенную покрышку от трактора «Беларусь». Но по мере приближения стала заметна обрамляющая коллектор слегка разрушенная кладка из силикатного кирпича и черная нитка безымянного ручья, которая пряталась в его бетонном чреве. — На самом деле там река, — махнув рукой, пояснила Веник. — Но глядя на нее, язык не поворачивается назвать ее рекой. Девушка приподнялась на мысках и покрутила головой, пытаясь получше разглядеть далекие садовые постройки и хмурый лес, что темной массой нависал над ними. — Непонятно, откуда она начинается и куда в итоге впадает, — пожала плечами Веник. — Она лишь ненадолго мелькает в этом месте, а потом снова исчезает. Её хорошо заметно зимой, когда деревья и кусты сбрасывают свои листья, а земля покрывается снегом. В остальное же время она прячется в зелени, и её почти не заметно. А может, летом она просто пересыхает, такое ведь часто происходит с мелкими лесными речками. Кафка лишь пожал плечами. — Знаешь, эта речка мне напоминает поток мыслей человека, — задумчиво произнесла Веник. — Мысли тоже непонятно откуда начинаются и неизвестно куда исчезают. Отчетливо их можно различить только в определенное время. У людей ведь, как и у природы, тоже есть свои внутренние времена года, только они почти не связаны с обычным календарем. Поток мыслей, как и эта речка, постоянно течет, неважно: зима, весна, осень, лето — он просто есть. А вот заметить его можно лишь тогда, когда всё, что его скрывает, исчезает. Когда тают эмоции, а внимание ненадолго переключается от забот, планов и переживаний, человек неожиданно понимает, что внутри него постоянно течет его собственная безымянная река. На мгновенье он даже услышит её журчание и даже сможет попытаться повторить его, если захочет. Не зря же у слов «река» и «речь» один корень. Веник замолчала. Стало неожиданно тихо. Но даже в этой тишине были слышны лишь шипящие звуки высоковольтных линий электропередач, завывание запутавшегося в них ветра и отдаленного набатного боя гидравлического молота кузнечного цеха. И никакого журчания реки. Неожиданно над самой головой ребят раздался хлесткий металлический свист. — Нужно спускаться, — спохватилась Веник и указала на узкую тропинку, которая вела вниз к коллектору. — Скоро пойдут электрички. Кафка кивнул, он уже и сам заметил яркую точку, которая робко зажглась в свинцовой мгле вечереющего пригорода. Он опять обернулся и заметил точно такую же точку подбирающуюся к далекой платформе с другой стороны. Осторожно, стараясь не потерять равновесие, подростки стали спускаться. — Ты слишком часто оборачиваешся назад, — заметила девушка. — Лучше смотри... Веник не успела договорить и оступилась. Она попыталась сохранить равновесие на скользкой тропинке, но не удержалась и кубарем скатилась на дно овражка. — Со мной всё в порядке! — Девушка жизнерадостно замахала Кафке, лежа на спине в опасной близости от темной воды. — Так было задумано с самого начала! «Ну-ну, — скептически хмыкнул парень». Спустя минуту он был уже рядом с девушкой и с подозрением поглядывал на белые шапки сугробов и тонкую наледь возле кромки воды. Речка слабо парила, как будто бы сам её дух пытался удрать, прежде чем течение утянет его вместе с потоком в темноту коллектора. — Знаешь, сто лет не каталась с горки, — Веник раскинула руки и принялась делать «снежного ангела». — Вот и решила прокатиться. Потом девушка показала на то место, откуда они спустились, и таинственно прошептала: — Смотри, вот сейчас! Кафка поднял голову. Как раз в этот момент два ярких луча ослепительно схлестнулись между собой, а их источники с шумом пролетели в опасной близости друг от друга. Воздух наполнился пронзительными гудками и ритмичным стуком колёс. Поднялась пурга. В ее мутном танце замелькали желтые окна вагонов. В их отблесках были заметны темные силуэты людей: кто-то возвращался домой, а кто-то спешил на работу. Всё это напомнило Кафке бегущие кадры киноленты старого школьного кинопроектора. Тот же стрекочущий звук, та же мутная картинка… Пашка неожиданно вспомнил, как пару лет назад попытался реанимировать школьный кинопроектор, который без дела пылился в классе физики. Тогда из той затеи ничего хорошего не вышло. Он провозился с проектором несколько дней, и ему даже удалось правильно заправить киноленту и оживить старый механизм, но сколько бы он ни старался, добиться четкой картинки ему так и не удалось. Видимо, заезженные учебные пособия ослабли и просто отказывались делиться своими заезженными знаниями. А может, они просто поняли, что их знания выцвели и уже никому не нужны? — А ты знаешь, — прокричала Веник, пытаясь переорать шум пролетающих вагонов,— если к любому существительному прибавить прилагательное «заезженный», оно теряет свою силу и цвет. Кафка недоверчиво посмотрел на свою спутницу. — Заезженность — хуже, чем болезнь, — авторитетно закивала девушка. — Разок коснется — и пиши пропало: всё внутри сожрет, останется только бесполезная оболочка. Парень ничего не ответил. Он задумчиво досматривал немое кино, в котором заезженные вагоны электричек увозили прочь заезженных людей. А ведь пройдет совсем немного времени, и он будет сидеть в точно таком же заезженном вагоне и куда-то ехать. Интересно, заразится ли он этой странной «заезженностью» или нет? Он моргнул, и внезапно всё закончилось. Так же внезапно, как и началось. Теперь о том, что сейчас проехали электрички, напоминала лишь белая взвесь, которая уже начала оседать, и хлесткий свист проводов. — Знаешь, это место необычное. Непонятно почему, но пути следования поездов всегда пересекаются именно в этой точке железной дороги. Не веришь? Кафка отрицательно покачал головой. — Зря, — хмыкнула Веник. — Думаешь, как я это место обнаружила? Парень неопределенно пожал плечами. *** Почему-то жизнь устроена так, что самые интересные открытия сваливаются на человека совершенно внезапно. Ведь согласитесь, не бывает так, чтобы человек, проснувшись рано утром, сам себе сказал: «Сегодня буду делать интересные открытия». Во всяком случае, я о таких людях не слышал. Венера тоже специально не собиралась делать никаких открытий и уж тем более она не подозревала, что открытия можно совершить, сидя в переполненном вагоне электрички. Хотя, любопытную закономерность, которую обнаружила девушка, трудно было назвать полноценным открытием. Итак, Венера ехала в переполненной электричке и читала брошюру про фокусы. В её голове был приятный белый шум, похожий на шум моря, чередующийся с ритмичным перестуком колёс. Хоровод мыслей, повинуясь своим непонятным законам, то усиливал свой бег, то, затухая, оставлял девушку в покое. Брошюра была не особо интересная. Венера то и дело отвлекалась от чтения и смотрела в окно. Скучный зимний пейзаж тоже особо не радовал. Девушка раздосадовано подумала, что зря взяла в библиотеке это дешёвое издание. Почему-то ей казалось, что про фокусы нужно писать гораздо интересней. Надо признаться, что тут Венера отчасти была права. Брошюра, которую она читала, действительно была написана очень мудрёным языком. Поэтому было неудивительно, что всё её существо упорно сопротивлялось чтению. «Видимо, брошюры про фокусы пишут не фокусники, — подумала Венера. — А может быть, просто фокусники не хотят делиться своими секретами?» Единственную любопытную вещь, которую почерпнула Венера из прочитанного, это то, что фокусник перед началом совершения магического действия всегда переключает внимание зрителей, заставляя их отвлечься от происходящего на сцене. Это может быть всё что угодно: вспышка, громкий шум, нелепая шутка. Фокусник сбивает с толку зрителя, а когда его внимание приходит в себя, магия уже произошла, и ему остается только удивляться: как так получилось? От нечего делать, девушка крутила эту мысль у себя в голове, как кубик Рубика. «Ведь в мире происходит очень много непонятных вещей, — думала Венера. — И человек не всегда понимает, как так вышло, что он вовремя не заметил очевидную иллюзию, которую подкинул ему окружающий мир. А иногда человек даже не замечает того, что с ним вообще провернули фокус! Так и живёт, храня в своей памяти чужие, ловко подстроенные иллюзии, принимая их за свои реальные воспоминания». В этот момент в вагон ударила звуковая волна пролетающего мимо скоростного поезда. Все люди, как по команде, повернули голову на жуткий источник шума... *** — И тогда я поняла: «Это и есть настоящий фокус»! — торжествующе воскликнула Веник. — Понимаешь? Всё это цирковое представление со встречными поездами нужно только для того, чтобы все пассажиры в нужный момент отвернулись от чего-то очень важного. И тогда я решила, что специально буду глядеть в оба и не позволю себя облапошить таким дурацким образом. В общем, так я и приметила это местечко. А ты, небось, даже не догадывался, что у нас под носом есть настоящая лесная река? Наверное, тоже все время на встречные поезда оборачиваешься? Кафка, улыбнувшись, кивнул, откинул рюкзак и помог девушке подняться. — В общем, когда ты понимаешь, что твое внимание просто пытается отвлечь какой-то хитрый иллюзионист, всё становится на свои места, — отряхиваясь, хмыкнула Веник. — Неподготовленные пассажиры электричек не должны обнаружить это место, поэтому с ними постоянно проворачивают элегантный фокус со встречными поездами. Кто проворачивает? Я не знаю. Возможно, эта странная речка находится в тайном сговоре с расписанием электропоездов?