Элберта

      Просыпаться Леджеру было тяжко. Свинцовый затылок никак не желал расставаться с мягкой подушкой, а веки — разлипаться. Ему казалось, что он вот-вот очнётся от сна, и снова проваливался в полудрёму. К тому же ужасно хотелось пить, но от одной только мысли — подняться и добраться до колонки внизу, — становилось муторно, а голова болела сильней. Леджер несколько раз проводил по простыне рукой в надежде растолкать спящую по обыкновению рядышком Вилну, но не получалось её нащупать. И он опять засыпал.       В какой-то момент естественные потребности организма всё-таки оказались сильнее похмелья. Леджер очень-очень медленно приподнялся на локте, щурясь из-за слепящих солнечных лучей. Затем осторожно сел, потирая виски и стараясь привыкнуть к свету. Когда наконец-то получилось и глаза перестало щипать, он застыл в немом удивлении.       В комнате всё было не так. То есть, совсем. То есть, это действительно была комната. Самая настоящая: просторная, чистая, с огромным окном, широкой кроватью и платяным шкафом в углу. Ничего похожего на его конуру. Чего уж там, помещение даже приблизительно не напоминало самые дорогие апартаменты «У Лавиньи» или спаленку Вилны, а она-то не просто работница — внебрачная дочурка хозяйки с привилегиями. Да и самой Вилны нигде не было видно.       Странности на этом не заканчивались, а только начинались.       Не веря своим глазам, Леджер откинул одеяло — тоже настоящее, стёганое, заправленное в белоснежный пододеяльник, а не тот перепачканный в саже и масле лоскут, к которому давно привык. Посмотрел по сторонам, отчаянно силясь вспомнить, чем закончился вчерашний вечер.       Судя по всему, перед сном он хорошенько вымылся — от кожи исходил душистый аромат мыла, — чего на его памяти не случалось уже очень и очень давно. «Холодная баня» за пенни на углу в прачечной раз в неделю — не в счёт. А ещё на нём была чистая одежда.       Чистая. Одежда.       Широкая светлая рубаха, расстёгнутая на груди, и такого же цвета кальсоны. Без единой прорехи или пятнышка. Даже широкие кружева на голенях — целёхонькие.       — Что за хрень?..       Леджер, шатаясь, встал с постели, настороженно прошёлся по комнате взад-вперёд. Заглянул в шкаф, окно и даже под кровать. Своих старых вещей так и не обнаружил, а симпатичный вид на городской сквер мало чем помог и уж точно не объяснил, почему и каким образом Леджер находился сейчас здесь. И где это «здесь», хотелось бы знать.       У Леджера болела челюсть и голова. Тщетные попытки восстановить в памяти вчерашние события только усилили ноющую боль в затылке. Желание пить и не только тоже никуда не делось.       Он снова оглядел себя.        «Мда… В одних кальсонах и босиком далеко не уйдёшь».       Оставалось уповать на удачу.       Леджер, стараясь не шуметь, приоткрыл незапертую дверь. Сначала просунул в образовавшуюся щель голову — в полутёмном длинном коридоре было пусто, а его комната, как выяснилось, находилась в самом конце и выбора, куда идти, не предлагала. Осмелев, он медленно двинулся вперёд.       Большинство дверей были заперты. Открытые подсказками не баловали — за ними располагались такие же просторные комнаты, как та, в которой он очнулся. Может, какой-нибудь приличный отель? Если да, за ночлег обязательно придётся расплачиваться, а ему, как всегда, было нечем. Последние деньжата, заработанные переводом для какого-то студентика-неуча, он как раз и пропил накануне.       В полном одиночестве Леджер добрался до конца коридора и обнаружил, что тот упирается в широкую лестницу — начищенные до блеска каменные ступени убегали вверх и вниз. Пару секунд поколебавшись, Леджер всё же решил подняться — вдруг в одной из свободных комнат найдётся хотя бы халат. Тогда уже можно будет спуститься в холл и, если договориться со служащим о рассрочке не удастся, есть шанс удрать. Например, через окно или ещё как-нибудь.       На последнем этаже было безлюдно и тихо.       Леджер приблизился к одной из дверей, крутанул ручку и заглянул внутрь — видимо, это был кабинет. Стены от пола до потолка были уставлены стеллажами с книгами, посередине у раскрытого настежь окна — огромный деревянный стол, на лакированной столешнице — аккуратными стопками сложены документы и какие-то папки. С двух сторон — шикарные кожаные кресла, а у стены напротив — такой же диван. Комната управляющего? Впрочем, какая разница? Штанов и халата ему здесь всё равно не найти.       Леджер двинулся дальше по коридору. Шагов через пятнадцать с лестницы, оставшейся позади, донеслись приглушенные голоса: писклявый женский и недовольный мужской баритон.        «Проклятые шестерёнки! Сейчас увидят меня и решат, что я — вор. Вызовут полицию, а дальше…»       — Выберусь отсюда, брошу пить. Клянусь, брошу.       Леджер ринулся к ближайшей двери. И на его счастье она тоже оказалась незапертой. Увесистая ручка с лёгким стуком провернулась, скрипнули петли. Леджер торопливо шмыгнул внутрь, наткнулся на железяку — вешалка, что ли? — та завалилась на него, а пока он отмахивался от надушенного шарфика, с грохотом встретилась с паркетом.       Леджер попытался её поднять, но запутался в накидке, и чёртова железяка снова полетела на пол. Махнув на неё рукой, он выпрямился и застыл. Прямо ему в лицо целилось чёрное дуло и не предвещало ничего хорошего.       Леджер машинально отступил назад.       Пистолет держала незнакомая ему фифа в сорочке: растрёпанные волосы цвета меди, бешеные глаза.       — Не двигаться! — взвизгнула она, отступая к окну.       Первой мыслью Леджера было: «Бежать! Бежать как можно дальше и быстрее». Вторая напомнила о перегородившей выход вешалке и голосах снизу. Так что сбежать вряд ли удастся.       — Не двигаюсь, — покорился судьбе Леджер и поднял руки.       Фифа осмотрела его с головы до ног, неожиданно смутилась, пряча взгляд, но оружие не убрала. Дуло револьвера по-прежнему угрожающе целилось ему в нос.       Он скосил глаза вниз, отмечая, что подол рубашки, и без того слишком короткий, теперь задрался, выставляя на обозрение обтянутое кальсонами мужское хозяйство. Леджер машинально опустил руки, пытаясь прикрыться и одновременно следя за реакцией девицы. Не хватало ещё, чтобы она испугалась резких движений и выстрелила. И только сейчас он увидел, что её прозрачная сорочка почти не скрывает нагую точёную фигурку.       — Простите… — пробормотал Леджер, чувствуя, что краснеет.       Фифа опустила пистолет и закуталась в плотную штору — очень своевременно, в противном случае побороть физиологию вряд ли бы удалось, а тонкие кальсоны и так ничего не скрывали.       — О боже… Это вы, мистер Эквилл?..       — Вы меня знаете? — удивился он.       — Имели удовольствие познакомиться… вчера, — фифа возмущённо нахмурилась. Её вдруг как прорвало: — Почему вы врываетесь в мою спальню без стука?! Почему вы вообще врываетесь в мою спальню? Вас же уложили внизу!       — Я… — Леджер стыдливо опустил голову.       Нормального оправдания не было. Что тут скажешь? Ничего не помню? Проснулся в чужой одежде? И в постели неизвестно где? Замучила жажда? Чушь собачья. Никто ему не поверит. И хорошо, если обвинят только в воровстве, а не в чём-нибудь посерьёзнее. Так недолго и в тюрьму загреметь. Снова. Впрочем, там хотя бы исправно кормили.       Но хуже всего, что вопросы не были риторическими — фифа пытливо смотрела на него и ждала ответа.       — Я искал уборную, — стыдливо промямлил Леджер, чтобы не молчать. — Мне очень надо… было… всё ещё надо.       Она протянула руку к дощечке с колокольцами, висящей на стене, и дёрнула за самый крайний. За дверью послышались топот и голоса, и вскоре в комнату вошли двое: мужчина и женщина средних лет — судя по одежде, прислуга.       Леджер неловко посторонился.       — Отведите мистера Эквилла вниз и покажите ему, где… М-м… Словом, покажите ему, где он может совершить утренние процедуры, — требовательно проговорила фифа из-за занавески, и слуги изумлённо захлопали глазами, но поспешили выполнять приказ.       Леджера тоже не пришлось просить дважды.       Где-то через полчаса он был умыт, сыт, одет и даже обут, но понятнее, что происходит и почему, ему не стало. Прислуга в доме как сговорилась хранить молчание, и ту скудную информацию, что Леджер получил, пришлось почти буквально вытаскивать клещами из кухарки. Слава шестерёнкам, тучная добродушная женщина купилась на его хвалебные оды собственной стряпне и подобрела.       Постепенно выяснилось, что накануне его, пьяного вдрабадан, в сопровождении водителя привезла сюда хозяйка особняка, та самая фифа в прозрачной сорочке. Потом не без помощи охранников и служанок она позаботилась об остальном — отмыть, переодеть и уложить Леджера спать. И хотя он ровным счётом ничего из случившегося не помнил, мысль о том, что его видели голым и лапали совершенно посторонние люди, эйфории не внушала.       А ещё Леджеру было стыдно. Давненько он не испытывал этого чувства, но теперь оно полыхало в груди и выжигало клеймо похлеще заправского палача.        «Нет, нет, нет! Это ж надо докатиться до такого состояния… Больше никаких пьянок! Ну, может, рюмашечку там и сям, но никаких загулов — это точно. А то вон, как в итоге обернулось — сиди теперь перед хорошенькой девушкой и красней, гадая, что мог натворить в пьяном угаре и зачем вообще ей понадобился».       Всё, что удалось разузнать про неё от той же кухарки, происходящее не объясняло. Фамилия Вудвилл мало что говорила Леджеру. Видно, что люди воспитанные и состоятельные. Только зачем богатой наследнице понадобился спившийся и опустившийся мужик? Леджер считал, что должна быть веская причина. Вряд ли почтенная леди приютила его в своём доме и возится с пьяным быдлом альтруизма ради.        «Может, меня привели и усадили в том самом кабинете, куда угораздило вломиться час назад, как раз для того, чтобы всё мне объяснить? Или в чём-то обвинить?»       Не выдержав тревожного ожидания, Леджер вскочил с кресла. Дошёл до двери, намереваясь выглянуть в коридор, но почти прикоснувшись к позолоченной ручке в виде львиной головы, отпрянул назад. Что, если за ним следят? Решат ещё, что собирается сбежать, а раз так, то наверняка или вор, или что-то скрывает. Нет уж, лучше взять себя в руки и дождаться хозяев с объяснениями.       Он подошёл к стеллажам, с интересом пробежался по корешкам книг. Как раз собирался вытащить одну со знакомым названием, как за спиной скрипнула дверь.       Вошла миловидная служанка с подносом, на котором дымился чайник и позвякивали чашки с сахарницей, споро водрузила его на покрытый кружевной салфеткой столик и стала разливать чай. Вслед за ней появилась и хозяйка — та самая фифа, только сейчас в синем платье в пол и с собранными в замысловатую причёску огненными локонами — и внимательно посмотрела на Леджера.       — Вот теперь доброе утро, мистер Эквилл, — любезно поприветствовала она, проходя мимо. Жестом отпустила служанку, а когда та вышла, устремилась к креслу и села, расправив юбки. Кивнула на диван напротив: — Присаживайтесь, Леджер. Не думаю, что разговор будет коротким.       Он после секундного колебания приблизился, но так и остался стоять:       — Значит, мы знакомы, мисс…       — Элберта Вудвилл.       — Очень приятно. Но откуда, мисс Вудвилл?.. Мы разве?..       — Может быть, прежде вы присядете? — она мягко улыбнулась. — Располагайтесь, сейчас я всё объясню.       Леджер попытался вспомнить, когда его последний раз приглашали на чай в приличном доме и говорили почти на равных, и не смог. Но всё-таки сел — на самый краешек дивана.       — Как вам спалось? В западном крыле дома немного прохладно.       — Я… М-м… — Когда-то он умел вести светские беседы, но с тех пор много воды утекло, а вместе с ней — его красноречие и манеры. — Хорошо. Спасибо. Только я не совсем понимаю… как я у вас… зачем?..       — Ах да, — мисс Вудвилл снова улыбнулась, на этот раз виновато. — Думаю, я должна извиниться за то, что привезла вас к себе, Леджер… без вашего прямого согласия. Но получить его вчера было несколько… затруднительно, — она подвинула к нему вазочку с печеньем. — Угощайтесь. Любите выпечку?       Леджер кивнул, но брать аппетитные на вид печенюхи не спешил. Хмуро поинтересовался, сцепляя руки в замок на коленях:       — Что я вчера натворил?       Мисс Вудвилл приподняла брови.       — Натворили? Разве я похожа на полисмена? — спросила она полушутливо, полусерьёзно. — Ничего вы не натворили. Просто были пьяны и не могли поддерживать беседу, только и всего. Я хотела поговорить с вами, но подумала, что разговор подождёт до утра.       — Поэтому привезли меня в свой дом? — искренне удивился он.       — Поймите меня правильно, Леджер, — вздохнула мисс Вудвилл. — Как я могла быть уверена, что вы не выпьете… чересчур много… и сегодня тоже?       — Ясно. И… о чём же вы хотели меня спросить, раз пошли на такие… эм-м… меры предосторожности, мисс?       — Об одном человеке, давно покойном. Профессоре Джоэле Стедмене. И его проекте.       Леджер нервно сглотнул.       — Откуда вы о нём знаете? — спросил он. Может быть резче, чем стоило. Особенно в его-то положении.       — От мамы.       — От мамы?..       — Да. Она… была помолвлена с профессором…       — Неужели? — недоверчиво хмыкнул Леджер.       Прошлое, особенно ту его часть, связанное со Стедменом, он давно похоронил в памяти, но не настолько, чтобы окончательно всё забыть. И уж точно не забыл, что никакой официальной невесты у профессора отродясь не было. Так… несколько поклонниц да парочка влюблённых студенток. Мисс Вудвилл заведомо ввели в заблуждение или она сознательно по какой-то причине ему врёт. Но зачем? Леджер был уверен, что Джоэла Стедмена давно позабыли, и вот надо же! И всё же подозрительно.       — Как звали вашу маму?       — Делоурс Вудвилл.       Имя не звучало знакомо. Может быть, если он увидит эту Делоурс…       — Я могу с ней поговорить?       — Нет, к сожалению, — звонкий голосок мисс Вудвилл дрогнул. — Мама умерла от чахотки, когда я была совсем маленькой.       — Простите. Я не знал, — Леджер стыдливо уткнулся в паркет. Молодец, нечего сказать.       — Мама вела дневник… после её смерти я взяла его себе. Она писала о профессоре, его исследованиях солнечной энергии. О том, что это новая эпоха в развитии науки, — судя по переменившейся интонации, мисс Вудвилл улыбнулась. — Часто упоминала обсерваторию. И вас тоже. Мама очень надеялась, что разработки не останутся на бумаге, а проект не будет забыт. Я… я хочу сделать для этого всё, что от меня зависит. В память о ней.       «Не может быть! Столько лет прошло, всё быльём поросло, а теперь вдруг на тебе…»       — Что именно… ну… сделать? — от волнения у Леджера не сразу получилось сформулировать предложение.       «Неужели эта хрупкая красивая девушка разбирается в физике?»       — Для начала найти саму обсерваторию. Я не знаю, где она находится, в дневнике об этом ничего не было. И… — мисс Вудвилл на мгновение запнулась, — боюсь, мне будет трудно продвинуться хотя бы на шаг вперёд… без вашей помощи.

***

      Санвуд, тихий чистенький спальный район Элберты, встретил Ламберта и Лусану пасторальной картинкой: кирпичные домики-замки с острыми черепичными крышами, стеклянные террасы, аккуратные зелёные газоны с пёстрыми клумбами, крепкие столетние дубы. Внушительно, надёжно, богато. И красиво. В погожий день здесь даже небо на удивление голубое, как будто рядом не чадит утонувшая в смоге столица.       Особняк младшего Хаксли мало чем отличался от остальных зданий. Разве что черепица была темнее да тайн, скрытых за прочными стенами, намного больше, чем у соседей. Впрочем, не факт. Большинство презентабельных жителей только на первый взгляд — почтенные и благочестивые горожане. На поверку они как просроченные шоколадные конфеты: блестящая дорогая обёртка, а внутри — копошащиеся в прогнившей начинке черви.       Ламберт уверенно взбежал по широким каменным ступеням на крыльцо и с силой надавил на звонок, представляя, как внутренности столетнего дома сотрясаются от пронзительной трели. Но насладиться моментом не получилось — белобрысый крепыш Френн, правая рука брата, его посыльный и дворецкий в одном веснушчатом лице, возник на пороге через секунду.       — Доброго здравия, мистер Хаксли.       Ламберт нахмурился, подозревая, что состояние брата хуже, чем он думал. И всё же сделал несколько настойчивых шагов вперёд с видом, будто абсолютно искренне принимает сухое приветствие за приглашение войти.       — И тебе, милейший, не болеть. Ну, как у вас дела?..       Не тут-то было — Френн на маленькую хитрость не купился. Проём заслонила внушительная фигура заправского вышибалы даром что в пиджаке и при параде:       — Я вынужден просить вас удалиться, сэр. Его Светлость…       «Его Светлость, ага», — мысленно хмыкнул Ламберт.       — …мистер Хаксли настоятельно требовали не беспокоить…       — Позавчера.       — …Его Светлость в ближайшие несколько дней.       — Это было позавчера, Френн, — снова напомнил Ламберт.       — Позавчера, сэр. Вы правы. До тех пор, пока не поступят новые распоряжения. Они не поступали, сэр. Всего вам хорошего, сэр. Вам и вашей даме, сэр, — на одном дыхании произнёс Френн и захлопнул дверь.       «Вот же маленький засранец! Ладно. Один ноль, Клайв».       Ламберт задумчиво окинул каменное крыльцо взглядом, развернулся к «даме», благоразумно хранившей молчание до этого самого момента.       — Это и есть обещанный сюрприз? — с издёвкой поддела она. — Факир был пьян, и фокус не удался?       Вот только её циничных комментариев ему сейчас и не хватало.       — Пошли, — он жестом показал следовать за собой вдоль стены к углу дома.       — Куда это? — Лу выполнять приказ не спешила.       Ламберт раздражённо закатил глаза. Ему очень хотелось верить, что неумение вовремя заткнуться — не обычная женская болтливость, а всего лишь попытка Лу вытянуть из него побольше информации.       «Похвально, но не на того напала, цыплёнок».       — Узнаешь, когда присоединишься, — не оборачиваясь, Ламберт прибавил шаг.       Она что-то пробурчала и всё-таки пошла следом.       «Не может быть, чтобы Трэвис ошибся в этой девице — профессиональное чутьё ещё никогда не подводило старину Бруксби». А значит, стоило дать его затее шанс, в этом Ламберт не сомневался ни секунды.       «Только сначала всё равно Клайв. Без него ничего не выйдет».       Когда они оказались во внутреннем дворе, Ламберт остановился. В северной части дома сто лет, как никто не жил — спальни для гостей бывают на редкость бесполезны, когда этих самых гостей хозяин не приглашает.       Лу налетела на него, ойкнула, неуклюже отступила. Уставилась исподлобья, хмурясь и потирая ушибленный подбородок.       Ламберт показал на плющ, за лето разросшийся до самой крыши.       — Надо влезть туда… Видишь во-он тот карниз на втором этаже?       Лу проследила за его рукой и, задрав голову, кивнула.       — Справишься?       — Чего бы нет, — пробормотала она, с опаской оглядев стену и проём. — А ты уверен, что там никого?       — Почему никого? Там как минимум Френн. Если он услышит, выкинет в окно, — на полном серьёзе предупредил Ламберт. — Ну что? Готова?       — Готова к чему, интересно? Быть выкинутой из окна? Ну-у, даже не знаю! — заёрничала Лу. — Ты первый.       — Опять струсила?       — С чего бы? Просто хочу, чтобы ты был сверху.       — Обычно я предпочитаю быть снизу, милая, — ухмыльнулся Ламберт. — Удобнее и обзор шикарный.       Лу склонила голову набок, ехидно улыбаясь:       — Не повезло. Как раз сегодня мне бы очень хотелось быть снизу, милый.       — Желание дамы — закон, — он ловко запрыгнул на выступ, подтянулся, упираясь пяткой и цепляясь руками за ветви.       «Если гимнасточке хватит ума, полезет за мной. Не хватит — останется внизу и это уже будут её проблемы. В няньки к ней я не записывался», — решил Ламберт.       — Я слышал, в баре на углу Шафтсбери и Даунинг нужны официантки. Можешь попробовать своё счастье там.       — Спасибо за заботу, — буркнула Лу, подёргала ветви, проверяя на прочность, и начала взбираться.       Зря, потому что в следующую секунду нога Ламберта соскользнула с покрытого мхом камня, плющ не выдержал, и оба кубарем покатились по газону к фонтану.       — Ну, браво, мистер бегемот, — прошипела она у самого уха Ламберта.       Он, ещё не успевший толком понять, как они оказались внизу, сполз на траву. Сел, потирая плечо.       — Смерти моей хочешь? Или так просто покалечить? — не унималась Лу.       В его детстве попытки вскарабкаться на второй этаж всегда заканчивались успехом. С тех прошло немало лет.       — Я думал, выдержит. Извини.       — Думал он!.. — Лу вытащила из волос пожелтевшие листья и сухие травинки, сердито швырнула их на траву. Упёрла руки в бока. — Может, объяснишь, наконец, что происходит? Куда и зачем мы лезем?       Ламберт бросил на дом хмурый взгляд.       — Здесь живёт мой младший брат. Ему сейчас… нехорошо и… — Пускаться в подробности Ламберту не хотелось, но что-то объяснить всё же стоило. — Мне надо с ним поговорить. А через дверь, как видишь, нас не пустят.       Лу удивлённо вскинула брови, помолчала, а затем решительно зашагала к палисаднику.       «Не выдержала и решила сбежать? Быстро, однако».       Ламберт хмыкнул. Понятный выбор, хоть и не самый удачный. Но Лу опять его удивила — невысокая, тоненькая, юркая, она с лёгкостью бабочки вспорхнула на остов вертикальной клумбы и ловко вскарабкалась на самый верх. Приложила ладонь козырьком ко лбу и посмотрела на покатую черепичную крышу.       — Кажется, там верёвка…       — Верёвка? — Ламберт вскочил на ноги. Верёвка или какая-нибудь лебёдка были бы сейчас очень кстати. — Где?       — Вон там. У каминной трубы. Видишь? — Лу ткнула пальцем в серые облака, грузно проплывающие по небу. — Нет? Ладно, жди меня здесь.       — Ты хочешь?..       — Ага, — она соскочила на землю, вернулась к стене, старательно вытерла ладони о штаны. Потом ухватилась за крюк для крепления фонаря, оттуда быстро достигла второго этажа и вскоре повисла на водосточном жёлобе под самой кровлей. Рывок, и Лу грациозно, а, главное, благополучно перебралась на крышу. Несколько долгих секунд её не было видно и слышно, затем она свесилась по пояс с внушительным мотком, забытым трубочистом, и помахала рукой.       Ламберт поспешил к стене, взял брошенный ему конец и через мгновение присоединился к компании Лу, которая ждала его на подоконнике. Аккуратно надавил на раму — не помогло. Пришлось повозиться, чёртова деревяшка сопротивлялась и не хотела сдаваться без боя. Проще, конечно, было высадить стекло локтем, но Ламберт не стал рисковать. На шум обязательно сбегутся слуги и уж точно притащится с проверкой Френн. Тот колебаться не будет, скинет вниз без зазрения совести.       Наконец замок побеждённо хрустнул. Ламберт протиснулся в щель и очень осторожно спрыгнул на паркет. Обернулся, чтобы помочь Лу — она не заставила себя ждать и уже в следующий миг стояла рядом, озираясь по сторонам.       — Пошли, — Ламберт неплотно прикрыл раму и занавесил её шторой — так, чтобы открытое окно не бросалось в глаза, но, если понадобится убегать, не стало помехой на их пути. И потянул за собой Лу.