Вечная Принцесса

      »…И вот теперь я, наверное, понимаю почему ты не навещала нас с Лореной так долго. Оторваться действительно бывает сложно, это как зависимость, если не как одержимость. Да простит меня Всевышний, но мы делаем это всегда и везде — мне уже почти даже надоело. Я бы никогда не представила сколько в этом мужчине энергии. Всегда молчит пока не спросят, на охоту ездит в разы меньше мужской нормы, но видимо он просто всю жизнь берёг энергию чтобы выпустить всю разом в наш медовый месяц. Жизнь прекрасна.» Из письма принцессы-консорта Инадзумы виконтессе де Коррере.       Лукреция, конечно же, не получила в письме всех подробностей ситуации Люмин и описаний замужней жизни сестры, факт того что на сближение с мужем ей понадобился месяц тоже остался не упомянутым, но зато личный дневник принцессы хранил в себе все малейшие детали: что о переживаниях в первые четыре недели, что о наслаждении после.       — Ты закончила? — оторвавшись от поцелуев на её шее, практически промурлыкал ей на ухо Дайн.       — Секунду, подпишу, — хихикнула девушка, чувствуя как его горячее дыхание щекочет её.       Писать письма за письменным столом последние две недели звучало просто абсурдно: лучше же делать это на завтраке в столовой, сидя на коленях у своего мужа, чьи руки постоянно скользили под её платье, сжимая стройные ляжки или, когда он особо смелел, пальцы его поднимались выше, иногда даже входя в неё. При последнем раскладе писать, правда, становилось практически невозможно.       — Скорее, мы должны продолжать работать над зачатием наследника, — наигранно драматично промычал юноша, — это дело первой важности.       — Неужели? Это было так срочно что вы решили абсолютно забыть про это дело на месяц и взяться за него-       Договорить у Люмин не получилось, так как напористый страстный поцелуй заставил её замолчать, и пусть она ненавидела когда её перебивают или затыкают ей рот, сейчас она просто растаяла, позволяя Дайну делать что он захочет. Позволяя ему усадить её на стол, целовать её выпирающие ключицы, обхватывать её небольшие груди и сжимать их, срывая с губ прерывистые и всё ещё застенчивые стоны. Позволяя себе неопытно обхватывать его орган через ткань брюк, разводить собственные ноги шире и безмолвно просить о большем.       Легче было бы теперь перечислить какие поверхности замка за эти две недели не оказались задействованы в их познании друг друга, потому что на ум не приходило особо ничего, ну разве что постель леди Сары. Даже письменный стол аристократки уже не попадал в этот список. Хотя их мягкая супружеская постель, конечно, оставалась фаворитом.       Жизнь шла своим чередом, с каждым днём Люмин казалось что она всё меньше скучает по дому и всё больше любит Инадзуму и свою новую жизнь. Иногда, когда снегопад ненадолго останавливался, что, видимо, бывало редко в этой части страны, они выезжали на конные прогулки и, о Боже, виды были восхитительными. Всё было укутано мягким покрывалом зимнего тумана, всё было таким белым, ледяным и холодным. Каэнриахская девочка и представить себе не могла что где-то в мире так бывает в первых числах декабря, а не в самые холодные годы посреди января. Нет, то есть представить она конечно могла, но чтоб вот так увидеть — впервые.       Они с Дайном часто сидели в своей спальне у камина, греясь и подолгу разговаривая. А иногда они не просто сидели, а ещё и занимались зачатием наследника. Хотя Дайнслейф называл это занятием любовью.       — Тебе не стоит так переживать об отсутствии друзей, — успокаивающе говорил юноша, поглаживая супругу по оголённым ягодицам, пока она сидела на нём верхом, — я сам живу здесь всю жизнь, но друзьями могу назвать лишь единицы людей. Такой уж мы народ, холодный, неприветливый.       — А дома… Дома у меня… Было много друзей, — между стонами боли смешанной с наслаждением, полу-шёпотом поделилась Люмин.       Её бёдра делали движения вперёд-назад, в неспешном темпе, всё ещё привыкая к отсутствию пустоты внутри. В моменты тишины они наслаждались звуками того как тлеют дрова в камине, подле которого и находились, разложив там одеяла и подушки, создавая небольшой уютный уголок.       — Ты говоришь что у вас неприветливый народ… Но ваша семья очень даже приветливая, — шевелясь ещё медленнее, заметила девушка.       — Наша семья исключение, а не правило, — покачал головой Дайн, аккуратно убирая прядь волос Люмин ей за ухо. — Не торопись. Не заставляй себя.       Она, как и было велено, перестала двигаться, опираясь своими небольшими ручками в грудь супруга и давая своему телу приспособиться.       — Зато ты подружилась с леди Сарой, — оптимистично добавил парень.       — Верно, — чуть повеселев, кивнула она, — я даже не ожидала что она изменит своё отношение ко мне после нашего разговора. У неё действительно большое сердце, раз она смогла простить такое…       — Тётушка — замечательный человек. Она честная. Это то, что ныне следуют ценить при дворе. Редкая черта.       — Верно… И всё же я не ожидала что она поедет в Наруками чтобы увидеться с Её Величеством.       — Наверняка раз она простила тебя, то и маму тоже, — пожал плечами Дайн. — Но сейчас давай думать о том, как сделать мамой тебя…       От его хитрого тона на лице Люмин расцвела улыбка во все зубы, вскоре перекрытая очередным страстным поцелуем. Любовь. Ей нравится любовь. ***       — Будь здорова.       — Благодарю, — вытирая нос платком, кивнула Сара, всё так же глядя на шахматную доску перед собой, — ваш ход.       — Ох, точно, — нервно хихикнула женщина напротив.       Эи внимательно оглядела свои игральные фигуры, думая над следующим ходом, иногда поднимая взгляд на кузину, будто спрашивая точно ли её черёд.       В её комнате для приёма гостей они в последний раз встречались… Давно. С тех пор многое изменилось, они сами изменились, компания, которой они собирались изменилась. И пусть они и не говорили этого вслух, но они были рады наконец увидеться и поговорить как когда-то тогда, давно. Все обиды не ушли мгновенно, но перестать молчать и выстраивать между собой невидимые стены уже было важным шагом к применению. Откровенно поговорить обо всех своих душевных шрамах они не могли, ведь в паре метров от них, на полу сидели Скарамучча с Лайлой, так же играя в шахматы, пока Сёгун сидела рядом, следя за временем, ведь в ином случае младший брат бы скорее всего жульничал, пользуясь невнимательностью и рассеянностью самой юной из них.       Секундомером для Эи и Сары служила Мико, которая по умолчанию присутствовала на всех закрытых семейных мероприятиях. Королева совершает свой ход и её фрейлина изящно переворачивает песочные часы.       — Это очень дальновидно, — комментирует её стратегию женщина напротив.       — Верно, — почти что с изумлением в голосе соглашается Яэ и Кудзё в очередной раз поражается как её кузина не чувствует этой наигранности в каждом «изумление» своей подчинённой, — как и любой другой ход Её Величества.       Сара знает что Мико говорит не о шахматах.       — Благодарю, — с лёгкой улыбкой кивнула Райдэн.       Недолго комната погрузилась в тишину, Сара походила конём, часы вновь оказались перевёрнуты.       — Мама, Скара жульничает! — по-детски капризно воскликнула Лайла, указывая на их шахматную доску, будто это что-то решит.       Мальчик, услышав такое заявление, с надеждой посмотрел на Сёгун, ожидая чтобы та дала свидетельство о его невиновности, но старшая выглядела не менее растерянно.       — Скара, не жульничай, — даже не смотря в их сторону, спокойно попросила Эи.       — Я не жульничал! Сёгун, скажи! Лайла врунья! — оскорблёно запротестовал мальчик.       — Я не знаю! Я отвлеклась, прошу прощения, — вздохнула Сёгун. — Что он сделал не по правилам, Лайла? Покажи, пожалуйста…       — Мама, скажи Скаре! — так же капризно продолжила младшая.       — Скара, не обижай сестру, — ещё раз без особого энтузиазма проговорила королева.       Мальчик разгневанно встал с пола и пнул игральную доску, переворачивая и её, и все фигуры вместе с ней. Тут же на ноги вскочила и младшая девочка, кидаясь на «жулика» с кулаками. Сёгун, уже уставшая от обоих младших, просто спрятала лицо в ладонях, делая вид что ничего не видит.       — Мико, — королева обратила на служанку просящий помощи взгляд и этого было достаточно чтобы та направилась в сторону детей и очень скоро увела их.       Пусть сейчас Сара смотрела на Сёгун, Скару и Лайлу, видела она всё равно Макото, Саки и Юрико, тогда, давно. Макото была такой же доброй и всегда ответственной за младших, Саки — такой же вспыльчивой и бесцеремонной, а Юрико так же умело пользовалась тем, что младшая, зная что никаких последствий за её действиями не последует. Интересно, какие они сейчас? Кроме, разумеется, Макото, ей не посчастливилось дожить до сегодняшнего дня.       — Они замечательные дети, — тихо подметила Кудзё, — похожи на всех нас в детстве.       Эи медленно и осторожно подняла взгляд на кузину, будто любое резкое движения могло было бы привести к взрыву. Всё же шло так хорошо когда они наслаждались настоящим, почему Саре обязательно вспоминать прошлое? Хотя, если бы сама Райдэн оказалась на её месте, вряд ли была бы лучше…       — Сёгун похожа на Макото, — полу-шёпотом согласилась женщина, — даже внешне, полная её копия.       — Да. Да, верно, — будто с комом в горле ответила Кудзё, — а… А Скара и Лайла…-       — Саки и Юрико, да, — поняв её с полуслова закончила королева.       На какое-то время они замолчали. Казалось до ужаса глупым не знать какие слова подобрать в разговоре с человеком, с которым вас раньше объединяло так много. Когда-то они знали друг друга так же, как знали самих себя, а сейчас кажется будто это было в прошлой жизни.       Смотря в глаза Эи, Сара видела свою королеву, а не свою сестру. Даже если когда-нибудь она сможет избавиться от обиды, то от этого ужасного страха, леденящего кровь, она не избавится никогда.       — Ваше Величество… Вы поддерживаете с ними контакт? — еле слышно поинтересовалась женщина.       — Они отказались иметь со мной что-либо общее. Вышли замуж, переехали далеко, к границе с Сангономией, если мне не изменяет память. Юрико не отвечала на письма вовсе, Саки как-то прислала мне в ответ свиное сердце. Подписала «напоминает о тебе», а после этого и от неё больше не было ответов. Но я продолжаю писать, шлю деньги, поздравляю с праздниками. Ответов, правда, уже не жду.       Вот как. Сара сжала губы, всё так же не смея поднимать взгляд. Она-то думала Эи запретила им появляться при дворе, боясь смотреть в глаза, зная что убила и их братьев тоже. А она писала им. И пишет до сих пор. Скучает.       В попытках защитить свою корону, Райдэн потеряла всех, кого любила. Она, безусловно, была королевой любимой и почитаемой своим народом, однако никто не видел пронзающего насквозь одиночества, которое она чувствовала. Сколько бы ей не давал всего Исиро, сколько бы она не проводила времени с детьми, сколько бы не подписывала торговых соглашений — она одна восседает на своём окровавленном троне с руками по локоть в крови, с кровью вместо слёз, идущих из её глаз, в одеянии пропитанном кровью. Кровь везде. Кровь, пролитая во имя её власти. Кровь. И одиночество. Только маленький верный дьяволёнок сидит у неё на плече, убеждая её что всё она делает правильно.       Сердце Кудзё заболело от жалости к кузине. Она как никто другой, по крайней мере из живых сейчас, знала как чувствительна Эи. То, что она превосходная актриса — тоже правда, но душа её была ранимой и хрупкой. Сара всё равно считала что та сама виновата во всех своих бедах, но даже если так — Бог велел своим детям быть милосердными и прощающими, если в судный день они хотят такого же отношения к себе. Прощающей как Божество стать, конечно, не получится, но постараться понять человека, когда-то ей близкого — можно.       — Эи, — мягко, будто даже не слышно, а шевеля одними лишь губами, позвала Кудзё, — прости что так сказала на празднике. Я была груба и даже не подумала о твоих чувствах. Мне не позволено было так себя вести.       — Нет, я не злюсь, — тут же поспешила заверить её та, — я не расстроена, вовсе нет. Я заслужила как раз такое отношение.       — Тоже верно, — с грустной усмешкой согласилась Сара, — но… Ты знаешь, недавно я услышала очень мудрые слова от очень неожиданного человека: «Жизнь слишком коротка чтобы злиться на семью». Это так невозможно легко, но за всё это время я так и не смогла прийти к этой мысли сама…       — Значит ты не злишься на меня? — с надеждой в глазах спросила Эи, сжав руки в замок.       — Я… Я не буду врать, я злюсь. Я до сих пор не понимаю твоего решения и до сих пор поражаюсь твоей… — она прикусила язык чтобы не сказать «жестокости», — …решимости. Но мы потеряли слишком много чтобы потерять ещё и друг друга. Я тебя… Боюсь. А иногда даже не узнаю. Но я точно знаю что ты мне не чужой человек.       И вот на секунду перед ней снова сидит не Её Величество королева-консорт Инадзумы, а Эи, её старшая сестра Эи.       — Сара… — еле держа слёзы проскулила женщина.       Её губы задрожали, грудь вздымалась вверх-вниз, в попытках ухватить воздух даже с таким сбитым дыханием, а глаза стали влажными.       Сара невольно улыбнулась. Сейчас она узнаёт свою Эи.       — Твой ход, — спокойно напомнила она. ***       — Шире открывай, шире!       — Я не могу шире, и так больно…       — У тебя не такой маленький рот, можешь ты шире!       — Сейчас у меня вообще настрой пропадёт.       Люмин закатила глаза.       — Ладно, попробуем так.       Отступив пару шагов назад от сидящего в кресле Дайнслейфа, девушка прищурилась, прикидывая свои шансы на успех. Виноградинка полетела… Опять мимо.       — Я говорил тебе, это глупо и безнадёжно, — вздохнул парень, наконец закрывая рот и сглатывая слюну, накопившуюся за время пока жена заставляла его участвовать в её демонстрации своих игр детства.       — Я клянусь, у Лукреции всегда получалось! — расстроенно воскликнула Люмин, наступая на пролетевшую мимо ягоду своим каблучком и вдавливая её в ковёр.       Знала ли она что грязь в доме пропадает не сама собой, а только с помощью работающих в нём служанок, а её импульсы только добавляют им хлопот? Было ли ей до этого дела?       Поудобнее усевшись поперёк коленей супруга, Люмин обвила руки вокруг его шеи, всё ещё выглядя недовольной.       — Мой рот был удачливее. Или она метче…       — Рот удачливее, ты прекрасно целишься, — пальцы юноши сразу же зарылись в любимые золотые волосы, которые специально просил оставлять распущенными. — У меня не такой удачливый рот как у тебя.       — Ты бы так понравился моим сёстрам, — проговорила она с таким выражением лица, будто сама себе не верит, — из нас двоих, ты бы стал любимчиком. Серьёзный и умный когда необходимо, Лорене понравилось бы.       — И пытаюсь ловить виноград ртом, так что Лукреции тоже.       Люмин зажмурила глаза, улыбка расцвела на её устах.       Ей нравилось то, как он заставлял её себя чувствовать: любимой, нежной, мягкой, вне нужды скрываться за фасадом серьёзной, политичной и холодной наследницы. Рядом с Дайном, она почему-то вспоминала что вообще-то у неё ещё будет много времени побыть внушающей ужас правительницей, как её мать, какой она всегда пыталась казаться, а пока она может быть молодой, неопытной и несерьёзный, и не стесняться этого. Люмин и понятия не имела что на самом деле она такая весёлая и активная, ведь большую часть жизни она скрывала это, то ли осознанно, то ли нет, стараясь подражать матери, но теперь, когда она поняла сколько у неё ещё есть времени, она могла спокойно позволить себе кидаться виноградом вместо чтения книг и получать от этого удовольствие, не чувствуя ни вины, ни стыда.       Как хорошо иметь время.       — И мне ты очень нравишься, — наконец-то отозвалась Люмин, улыбаясь. — Я люблю тебя, Дайн. Ты ведь знаешь это?       Он прикрыл глаза, зарываясь лицом в изгиб её шеи.       Ему нравилось то, как она заставляла его себя чувствовать: обычным, нормальным, человеком в своём уме, живущим без паранойи и боязни своей тени. Люмин вселяла в него уверенность в логичном и забирала мысли об этих глупейших предсказаниях. Звёзды ему, видите ли, что-то говорят, да она бы рассмеялась ему в лицо, если бы услышала! И правильно. Она вся такая идеальная, умная и рассудительная, значит она не может быть не права. Она пообещала защищать его от всего, угрожающего их любви, она надёжный человек, она не соврёт. Рядом с ней Дайн не просто чувствовал себя спокойнее, его душа действительно успокоилась: никаких больше приступов и провалов в памяти. Если он действительно был проклят с рождения, как всегда и считал, то Люмин тогда точно была его противоядием, его спасением.       Как хорошо жить без вечной тревоги.       — Я тоже тебя очень сильно люблю. ***       — Его Величество хочет войны с Фонтейном, Сёгун выходит замуж за короля Сангономии, каэнриахка не беременна. Что ещё?..       Яэ задумчиво посмотрела в окно, поднося кончик пера к губам, перед тем как облизнуть их и продолжить.       — Ах да, её приданное. Когда мы получим всю денежную его часть? — перо снова коснулось бумаги, записывая новую заметку. — Это тоже важно…       Сидящая в кресле у камина Эи кинула ещё одну сложенную пару раз бумагу в огонь, не пряча отсутствие интереса в том, что говорит фрейлина.       — Ваше Величество, — немного громче положенного окликнула её Мико.       — Да? — глаза женщины округлились и она повернулась к служанке.       Кажется, действительно не слышала.       — Вы слушаете?       — Слушаю.       Райдэн вновь отвернулась к камину, её задумчивый взгляд остановился и замер на огне. Она очевидно не слушает!       — А ещё, Ваше Величество, я выхожу замуж, — полным серьёзности голосом объявила Яэ, проверяя проигнорирует ли Эи и полный нонсенс, если услышит его, — за вашего младшего сына. Потому что я уже беременна от него.       Коротко проверив обратила ли королева на неё какое-либо внимание и поняв что ответ — нет, женщина заговорила вновь.       — И на самом деле у нас уже есть семеро детей, просто я прячу их в конюшне, чтобы их никто не нашёл. И ещё я занимаюсь колдовством и я ведьма. Ах да, ещё я больна потницей и скончаюсь со дня на день.       Эи хранила молчание, кажется не услышав даже этого.       — Вы как-то прокомментируете это, Ваше Величество? — уже раздражённо вопросила фрейлина, откладывая бумагу в сторону.       Мико, пусть и сердитая, медленно подошла к собеседнице сзади, расположив ладони на широких плечах той, разминая их.       — Прокомментировать ваши со Скарамучей прелюбодеяния? — спокойно спросила она, позволяя фрейлине касаться её.       — Значит вы слушали, — скрыв удивление и неловкость и заменив их на осуждение в голосе, заметила женщина. — Ваше Величество, вы слышали что ваш муж разжигает войну, выдаёт вашу дочь за варваров и каэнриахская королева держит нас за идиотов, не платя остаток приданного уже больше месяца?       Пусть вопрос и был риторическим и ответ на него очевидным, Райдэн промолчала. После нескольких секунд режущей воздух тишины, когда Яэ была в секунде от того чтобы вскипеть, Эи вдруг повернулась к ней и неуверенно спросила:       — Мико, ты помнишь мою мать?       Молчание возобновилось.       — Помню, — коротко ответила Яэ, садясь в соседнее кресло и опуская взгляд в пол, — леди Мэй когда-то взяла меня на службу, как тут не помнить…       — Леди Мэй, — со сдавленным смешком повторила её собеседница. — Суждено ли мне тоже когда-нибудь прийти от Её Величества королевы к леди Эи?       Вопрос, очевидно, не требовал ответа, которого фрейлина и не дала, продолжая сверлить взглядом пол. Нечасто она участвовала в разговорах, которые заставляли её чувствовать неловкость.       — Знаешь, Мико, иногда я думаю о том, что вообще не должна была становиться королевой Инадзумы, — тихо, будто боясь услышать саму себя, поделилась женщина, — мой отец ведь даже обещал меня ныне-покойному принцу Натлана до всего случившегося… Я должна была уехать отсюда, а королём должен был быть Сэтоши, а не Исиро…       — На всё что случилась была Божья воля, Ваше Величество, — в момент паузы напомнила ей Яэ. — Мы, смертные, не всегда можем понять замысел Всезнающего, но это не значит что Он не прав.       — Это был не Божий замысел, Мико, мы обе это знаем, — со спокойной уверенностью заявила Райдэн.       — Иногда Божий замысел осуществляется человеком, — настояла на своём та.       — Он осуществляется человеком в тех случаях, — немного повысила голос королева, — когда этот человек — монарх. Когда Бог послал его вести за собой людей и вершить их судьбы. Казнь моих братьев к этой категории случаев не относится, — отрезала она.       Опять за своё! Яэ прикусила губу, чтобы не сказать лишнего, ведь её королева сейчас явно была не в настроении, это было понятно не то что по тону, а по словам Райдэн. Когда она в хорошем расположении духа — она согласна с тем, что казнь её братьев-отродий было верным решением, спасшим страну от очередной гражданской войны между кланами, когда в плохом — во всё виновата Мико, она детоубийца и позволяет себе больше положенного.       Вообще да, она позволила себе намного больше чем должна была когда взяла на себя смелость распоряжаться печатью королевы и писать смертные приговоры от её лица. Да, она когда-то воспользовалась тем, как сильно Её Величество ей доверяет, да, фактически она виновата в смертях детей, но это ведь всё было ради Эи! Она сама пришла к ней с мыслью о казни братьев, пусть потом и сказала что «это наверняка не лучший способ ответить восставшим» и извинилась даже за такие мысли. Но по тому, сколько раз она ещё поднимала эту тему, Яэ поняла что всё чего не хватает её королеве — решительности. Она просто помогла ей! Выгоду бы она получила в любом случае: Мэй и Эи хотели её в роли своей приближённой одинаково, победит Мэй — она будет при дворе, Эи — то же самое. Что-то большее чем просто здравый смысл и поиск само-выгоды руководило ей. Она хотела победы Эи.       И она сразу рассказала своей королеве о том что передала указ о казни в палату и что те никак не возражали, кроме, может, единственного из палаты лорда из рода Кудзё, но всё решает большинство. Конечно, Райдэн была в ярости, чуть не убила Мико на месте, но через неделю, в день когда была назначена казнь, Её Величество там появилась и лично наблюдала как оба ребёнка взошли на эшафот. Если она была так несогласна с указом, который Яэ написала её почерком от её имени, почему позже его не отменила? Чтобы потом был повод винить её во всех бедах?       — Ты сама хотела их казнить, — с глубокой обидой исходящей из сердца твёрдо ответила служанка, — ты виновата не меньше меня, вот что я скажу если ты хочешь правды. Тебе нравится слышать от меня что ты не виновна? Нравится слышать что Сэтоши и Такаюки убила я, а Масао — Исиро?! Тогда помолчи и прекрати тычить меня лицом в дерьмо, говоря о том какая я плохая и что я виновата во всех твоих проблемах!       — Помолчи! — ударив сжатым до побеления костяшек кулаком по подлокотнику кресла, прикрикнула королева. — Тебя ещё не тычили лицом в дерьмо, но если ты не изменишь своего отношения, это обязательно произойдёт. Не забывай что ты сама ничего не стоишь! Как быстро я тебя возвысила, так же быстро и верну в свинарник если посчитаю нужным.       Комната вновь погрузилась в тишину. Они обе умели бить друг друга по самым слабым местам.       — Я согласна с Исиро во всём, Мико, — сменила тему Эи, делая глубокий вдох, — Каэнриах с нами, а значит и их военная мощь тоже. А кто может сокрушить фонтейновскую армию если не две сильнейшие страны этого мира?       — Если бы мы тоже были сильнейшими, нам бы не нужна была ничья помощь, — горько отозвалась фрейлина.       — Они отступили и не ждут что теперь уже мы нападём первыми, — проигнорировала она ещё одну попытку подруги начать спор, — а мы нападём. И с браком Сёгун я согласна. В конце концов с Сангономией пора заключать мир.       — Сангономия это восставшие изменники. Они провозгласили себя отдельной страной и решила идти против нас, их нужно перерезать, а не отдавать им вашу дочь.       — Они шли не против нас, Мико, — строго, но уже не так угрожающе как пару минут назад опровергнула её заявления королева, — они шли против моего прадеда, сейчас правительство сменилось, времена сменились. Пусть они считают себя отдельной страной, пусть они считают себя кем хотят, но истина в том что они просто часть Инадзумы и война с ними есть гражданская война, а такого наша Родина уже натерпелась. Раз армия будет занята Фонтейном, значит Сангономие повезло и с ней мы всё решим мирно — бракосочетанием представителей наших династий.       — Это идиотское решение.       Райдэн прикусила губу, сдерживая порыв вновь напомнить собеседнице что они не просто подруги, а ещё и королева и подданная, но, если честно, ей действительно больше нужна была подруга, даже если иногда она упёртая, сердце её явно не золотое, а руки не чисты от крови. И язык явно не аристократки, а солдатской дочери.       Она положила руку на колено Яэ.       — Я просто задумалась о своей матери и обо всей той ситуации, — призналась она, — она меня расстраивает и по сей день, но это точно не твоя вина.       — …Я знаю, — та накрыла чужую ладонь своей, — но Сангономия действительно не заслуживает вашей милости.       Уголки губ грозной и беспощадной королевы поползли вверх совсем не по-грозному.       — Я просто вспоминала… Ты ведь помнишь как она прокляла нас с Исиро? Сказала что династия прервётся из-за нас, что мы последние настоящие правители, — с комом в горле вспоминала женщина. — Я ведь тогда ещё вынашивала первенца… Она сказала он и всё чего он касался будет проклято, он закончит династию.       — Вы думаете что.? — не закончила вопрос фрейлина, немного побледнев.       — Я лишь размышляю. Я не имею права отрицать что Дайн действительно был рождён чтобы занять окровавленный своими родителями трон, что даже пока он был в утробе своей матери он присутствовал на казнях, наблюдал подписи смертных приговоров, так что можно считать что и он с рождения запачкан нашими грехами…       — Но сейчас всё хорошо, — Мико сжала её ладонь, — он живёт прекрасную жизнь, он умён и здоров. Проклятие леди Мэй не подействовало, он родился обычным ребёнком. Обычным для короны, разумеется.       — Да… Да, верно. Но я всегда боюсь что что-то случится и… В последнее время мне кажется что это «что-то» так близко…       Эи вспоминала о том, как она делилась своими беспокойствами на этот счёт со своей старшей дочерью, однако Сёгун поспешно убедила её что бабушка теряет рассудок из-за горя и возраста. Настолько поспешно, что почти подозрительно.       Возможно если бы она сказала что знает о состоянии старшего брата, о его приступах, видениях, то Эи бы что-нибудь придумала, как-нибудь помогла бы, сделала бы что угодно чтобы оставить своего первенца в живых и подальше от ужасных предсказаний что он видит. А может и нет, может всё было предрешено с самого его рождения, может за миллионы лет до их жизней звёзды уже сложились так как сложились. ***       Время шло быстро и вот скоро уже должна была расцвести весна, так же как цвела супружеская жизнь будущих короля и королевы. Наследника не было ни в колыбели, ни в утробе, но ведь это не единственный показатель, верно?       Со временем их отношения переходили на новый уровень и Люмин очень нравилось наблюдать за всем этим процессом, делать выводы, умозаключения, приводить сравнение любви с… С войной, как бы странно это не звучало. Но для неё это не было странным — она выросла среди войны, её мать не отказывалась от военных походов даже когда носила под сердцем дитя, да и отец был куда более талантлив как полководец, нежели правитель страны. Было лишь логичным что их любимая дочь перенимет от них мысль о том, что всё вокруг — война. Но свою войну Люмин вела не против Дайнслейфа, как она обычно «воевала» против других, в этот раз она видела его союзником. Пусть она и была молода, но уже умела находить отличия себя от матери, но это, конечно же, не означало что её драгоценная мама была в чём-то не права, нет!       Лусия считала что потери союзников не важны в случае если в конце концов её ждёт победа.       Люмин считала что победа не имеет смысла если на пути к ней ты потеряла слишком много союзников.       Поэтому Дайна она терять не хотела.       Она будет прикрывать его тыл, бинтовать раны, точить его меч, ковать ему доспехи, делать так, чтобы не пришлось выбирать между ним и победой. Она придёт к победе не потеряв его. Она так решила.       Победой она бы назвала… Для начала, рождение ребёнка. Потом, успешное правление страной. А потом… А не к чему планировать всё настолько наперёд, верно? Кто знает, может ветер сменится.       Очередной вечер Люмин, Дайн и Сара проводили в гостиной, играя в карты и коротая время за приятной, ненавязчивой беседой. Время уже близилось к позднему, но это будто только усиливало их желание продолжить игру.       По одному каждый делает свой ход, злорадствует над другими и делает новый глоток вина, к которому чужеземка очень пристрастилась в последнее время.       С момента своего возвращения из Наруками, Кудзё стала намного доброжелательнее, как будто там случилось что-то, успокоившее её душу. Люмин всё ещё иногда заставала её за разговорами с чьими-то картинами в галерее, Сара всё ещё подолгу сидела наедине с собой, бессмысленно смотря в одну точку, но зная что в этом поместье прошли годы её детства и молодости, девушка относилась ко всему этому с пониманием. Время лечит. Ей просто нужно ещё немного времени.       —…вот так вот, — закончила рассказ от каких-то дворцовых сплетнях Сара. — И все по-прежнему ждут новостей о будущем наследнике, Ваше Высочество.       Женщина подняла аккуратный и любопытный взгляд на Люмин, который давал понять что интересен этот вопрос не только аристократам из Наруками, но и ей самой.       А она не знала что ответить. Они стараются. Но каждый месяц она продолжает кровить.       — Много же денег было проиграно у тех, кто ставил на ранние даты, — ответил за неё Дайнслейф, уворачиваясь от прямого ответа.       — Верно, — закивала девушка, — на эти деньги можно было бы купить бесконечный запас лучшего вина, я права?       Все трое посмеялись и вопрос как-то отошёл сам собой. Люмин не знала почему всё ещё не беременна, они ведь регулярно… Пытаются. Её супруг относился к этому вопросу с пониманием, не оказывая никакого давления и убеждая её что на всё Божья воля, если он пока не послал им дитя — это к лучшему. А Люмин это знала! Но всё же никогда прежде ей так сильно не хотелось пойти против Божьей воли. Дайн лишь говорил что им лучше успеть до возвращения его отца с войны с Фонтейном и до выдачи Сёгун замуж, чтобы вся семья была в сборе когда они получат хорошие вести, но даже это не может быть в их полной власти.       — Сара, ваш черёд, — вежливо напомнила Люмин.       — Ах, верно, секунду, — женщина опустила глаза на карты в своих руках, кусая нижнюю губу. Почему-то побледневшую.       — Я хочу ещё, — девушка передала свой пустой бокал супругу, не утруждаясь сказать большего.       — Это точно будет последний, — покачал головой он, всё же наливая ей ещё.       Грохот. Едва молодые успели отвлечься, Кудзё Сара, сидевшая напротив них, потеряла сознание.             Дальше всё было как в тумане.       Служанки помогли донести женщину до её покоев, тут же пригласили лекаря, пока женатая пара крутилась вокруг, не понимая что случилась и пытаясь чем-нибудь помочь.       Потница. Им было велено не приближаться к больной, нельзя рисковать наследниками короны. Как это получилось? Почему так внезапно? Заразилась ли она во время своей поездки к королеве?       Выживет ли она? Лекари сочувственно молчали, не смея поднимать взгляда.       Люмин вся побледнела и ноги её стали казаться менее устойчивыми. Они с Дайном всё ещё стояли в коридоре у покоев больной, пытаясь переварить то, что только что случилось и было сказано. Юноша, конечно, тоже был шокирован, но его мужским долгом было успокаивать более хрупкое Божье создание возле него. Он держал супругу за локоть, пока вёл её к спальне, переживая как бы та не упала. Наверное впервые за всю их брачную жизнь ни один из них не мог придумать как начать разговор: оказавшись так близко к такой ужасной трагедии оба оказались немыми. Люмин регулярно присутствовала на публичных казнях, которые так любила устраивать её мать, она видела как головы летят с плеч и как горят ведьмы, но увиденное сейчас напугало её, может и немногим, но больше: лицо Сары то ужасно неестественно краснело, то обратно бледнело как снег, она хватала воздух ртом с таким страхом в глазах, будто это будет её последний вдох, она что-то невнятно мямлила и её конечности резко вздрагивали без её контроля, и всё это пока она была ну руках у девушки. Она об этом редко задумывалась, но что она действительно может сделать не имея в своём распоряжении столько слуг? Прямо перед ней умирала её подруга, а она лишь кричала чтобы кого-нибудь позвали и с каждой секундой когда никто не появлялся, она чувствовала себя всё более и более маленькой и бесполезной.       — Ты в порядке?       Она проигнорировала вопрос, смотря в никуда в собственных раздумьях.       — Люми, — Дайн нежно потряс её за плечо, — не стоит так тревожиться. Тётушка поправится, главное что мы вовремя позвали лекарей, теперь ей смогут оказать необходимую помощь.       Девушка подняла свой испуганный взгляд на мужа, пытаясь дышать глубже.       Когда это говорит он, получается весьма убедительно.       — Да, верно. Ты… Ты сегодня останешься в моей спальне?       Скажи «да», пожалуйста.       Люмин всё ещё не привыкла к тому, что после их и так затянувшегося медового месяца, им было положено спать раздельно.       — Откровенно говоря, — немного помолчав заговорил юноша, — я бы лучше отправился к себе.       Она лишь слабо кивнула, понимая что в таком состоянии лишь логично хотеть побыть одному.       Так они и разошлись в тот вечер, и не предполагая что будет ждать их завтра утром. Если бы Люмин знала, она бы наверняка не отпустила Дайна.