Рейс Москва — Владивосток

      Я осознал, что действительно куда-то еду, лишь на подступах к аэропорту.       Рейс был вечерним, и всю поездку на такси я наблюдал за тем, как святящийся диск солнца медленно опускается за громады протянувшихся вдоль трассы серых многоэтажек, и щурился от отражавшихся в их мутных окнах бликов. По мере приближения к аэропорту вата облаков становилась всё более розовой, а здания постепенно теряли свою численность, пока промышленные районы полностью не сменились лесополосой.       В один момент, когда до аэропорта оставалось менее десяти минут езды, всё пространство подсвеченного золотого неба, которое попадало в поле моего зрения из окна машины, заслонил силуэт заходившего на посадку самолёта. Его серый корпус ослепительно сиял в лучах закатного солнца и несокрушимой стрелой прорезал воздух. Вперёд и только вперёд.       Я никогда не видел садившийся самолёт настолько близко и наивно потянулся за камерой, чтобы сфотографировать его. Разумеется, не успел: он скрылся за кромкой леса так же быстро, как появился, и неудивительно, ведь он летел со скоростью не менее трёхсот км/ч, не ведая никаких преград, в то время как автомобиль полз по шоссе в заторе.       Именно когда такой близкий самолёт — протянешь руку и дотронешься, — исчез с моих глаз, я понял, что отступаться некуда, я на финишной прямой и пути назад нет. Или правильнее было бы сказать, что я был в самом начале? По большому счёту это не имело особого значения, поскольку я, как никто другой, знал, что очень часто начало — это в первую очередь начало конца.       Я высадился из такси возле входа в терминал B и, пройдя через рамку металлоискателя, направился к стойкам регистрации. Указатели мне не требовались. В последний раз я был в Шереметьево в сентябре, когда летел в Турцию, а до этого в августе, когда летел в Китай, и мои воспоминания об этих поездках были настолько свежи, что я помнил планировку аэропорта как свои пять пальцев и передвигался по нему, не рискуя потеряться. Это было по-своему печально.       Когда даже в таком большом аэропорту, ежедневно обслуживающим более 100 внутренних и международных рейсов каждый час, ориентируешься так же просто, как в метро, в котором ездишь пять дней в неделю, невольно натыкаешься на мысль о том, что в тебе что-то умерло.       Раньше совершенно любое путешествие, будь то долгожданная поездка куда-нибудь за границу или же более обычная по России, вызывало у меня почти что детский восторг. Теперь же в груди не было никакого трепещущего чувства воодушевления и предвкушения приключений. Я не чувствовал себя ни исследователем, отправляющимся в экспедицию, ни отчаянным первооткрывателем, пускающимся навстречу новым свершениям на просторах неизведанных краёв.       Я не крутил головой по сторонам, не изучал табло с рейсами, чтобы узнать, куда одновременно со мной отправлялись тысячи других человек, не всматривался в окружающих, не прислушивался к чужим разговорам, не прилипал к окну, рассматривая самолёты на стоянке, и нисколько не ощущал, что меня ждёт перелёт на другой конец страны.       Понимал, но по-прежнему не ощущал.       Когда то, что тебя прежде будоражило, воспринимается как само собой разумеющееся, начинаешь видеться себе в некоторой степени поломанным. Я всего лишь принял решение. Купил билеты. Собрал чемодан. Заказал такси. Доехал до аэропорта. Сдал багаж. Прошёл паспортный контроль. Прошёл таможенный контроль. Нашёл свой выход на посадку. Ничего особенного — только определённая последовательность действий, в которой не было ничего волшебного.       Тогда я говорил себе, что просто еду скоротать время и ничего более, но сейчас думаю иначе. Мне кажется, что иногда мы заранее знаем, куда направляемся, даже когда думаем, что это не так.       Уже сидя в зоне ожидания, я достал книгу. Я взял с собой «В дороге» Джека Керуака — роман, который начинал читать и бросал около четырёх раз, добравшись в лучшем случае до середины. Я предполагал, что книга не идёт, поскольку само её название говорило за себя: читать её определённо стоило в поездке, а не в рутинной повседневности рабочих будней.       Тем не менее смена атмосферы не сделала книгу более увлекательной, и через несколько десятков минут я отложил это чтиво, решив вместо него почитать на телефоне один из последних романов Стивена Кинга «Сказка», вышедший в сентябре 2022 года и потому не имеющий в России печатной версии. Судя по всему, ужасы мне были ближе, чем истории свободных битников, пребывающих в поисках себя и смысла жизни.       Посадка началась по расписанию ровно в 19:50, когда на улице опустилась тьма.       Я забронировал место заранее: как обычно в середине самолёта возле иллюминатора, чтобы как можно меньше взаимодействовать с соседями и бортпроводниками. Однако в этот раз мне не повезло. Сбоку от меня сидел грузный мужчина в военной форме, не помещавшийся в своём кресле, из-за чего мне в течение всего полёта приходилось вжиматься в угол, чтобы не соприкасаться с его массивным плечом. Он ехал с СВО (хотя я предпочёл бы иное название данного мероприятия) и больше суток находился в дороге, отчего от него исходило соответствующее амбре. Спасало меня только то, что я был не особо брезгливым и восприимчивым к резким запахам.       Ложиться спать было рано, и первые несколько часов полёта я продолжал читать. Затем принесли ужин, и я, обнаружив, что достаточно голоден, с удовольствием его прикончил.       В общем-то еда в поездках всегда приобретала для меня неповторимый вкус — она могла быть совершенно простой и мало отличимой от той, что готовится дома, но факт того, что ты ешь на высоте более 10 000 метров, превращает обычный приём пищи в занятный опыт. Картофельное пюре в пластиковом лотке становится деликатесом. Тонко нарезанные свежие овощи в точно таком же пластиковом лотке будто только доставили на борт самолёта из теплицы. Красное вино в бумажном стакане, среднее по цене и качеству, отдаёт не меньшей терпкостью, чем более дорогие и настоявшиеся марки. А происходит всё это потому, что в дороге любые повседневные ритуалы и обыденные вещи приобретают привкус новизны.       Ужин закончился в полночь. До завершения полёта оставалось ещё пять часов, и я попытался заснуть. В результате остаток пути я проделал, балансируя на грани сна и реальности, каждые несколько минут просыпаясь то оттого, что упирался в руку сидевшего рядом военного, то оттого, что затекали ноги, то оттого, что мне в принципе никак не удавалось отыскать удобное положение и пристроить голову, норовившую завалиться набок, как только я начинал дремать.       Мы приземлились 11 марта в 12:10 по местному времени, выиграв гонку с солнцем и телепортировавшись на семь часов вперёд. В Москве в это время было пять утра.       Аэропорт Владивостока, носящий причудливое название Кневичи, не мог похвастать внушительными размерами, поэтому буксовка самолёта не заняла много времени, и это было мне на руку. Я был измотан и мечтал как можно скорее добраться до конечного пункта своего маршрута, от которого меня отделял ещё час езды.       По прилёте я быстро отыскал на ленте выдачи багажа свой красный чемодан — специально купленный в таком цвете, чтобы он бросался в глаза, да и мне попросту нравился красный, — и вышел из терминала на улицу.       Меня встретила по-настоящему весенняя погода: яркое полуденное солнце и тёплый ветер, что никак не вязалось с зимними десятью градусами мороза и горами снега в Москве. Свежий воздух отчасти взбодрил меня, но после бесплодных попыток заснуть в самолёте я всё равно чувствовал себя помятым и туго соображающим. Нужно было добраться до города, и я стал вбивать в приложение такси адрес съёмной квартиры. Должно быть, делал я это слишком заторможенно и в целом выглядел как идеальная жертва для лёгкой наживы. Стоило мне занести палец над кнопкой вызова машины, как ко мне подскочил здоровый детина в чёрном спортивном костюме, выросший будто из-под земли.       — Вам куда? — выпалил он, схватившись за ручку моего чемодана, вместе с тем накрыв своей лапищей мою руку.       — В центр.       — Что, прямо в центр? За косарь подкину.       Не дожидаясь ответа, он перехватил у меня чемодан и покатил его к стоявшему через дорогу чёрному минивэну. Выглядело это как попытка похищения человека среди белого дня, но сопротивляться я не стал, поскольку предложенная цена была на несколько сотен ниже той, что высветилась в приложении. Да и в целом мне было всё равно.       Нашлись ещё пара человек, которым было со мной по пути, и мы поехали вместе. Это была женщина, прилетевшая отдохнуть в приморском санатории (как по мне, могла бы выбрать приморье и поближе к Москве), и мужчина, судя по всему, занимавшийся закупкой японских автомобилей, о чём всю дорогу без остановки трепался со своим партнёром по телефону.       К слову, «японки» стали первым, на чём я всё-таки смог осознанно сконцентрировать внимание, покинув аэропорт. Увидев, что руль у минивэна находится справа, я написал ему одно из самых глупых сообщений в своей жизни:       «Погоди, у вас правостороннее движение? Шансы того, что меня тут собьют, возросли».       Ответ пришёл мгновенно, хотя я знал, что он сидит на паре.       «Почему? Ты же в РФ, по стране везде одинаковое движение. Просто машины японские».       «Понял».       «Добро пожаловать на Дальний Восток, ахах. Ты как в итоге поехал? Походу не на аэроэкспрессе».       «Угадал. На такси. Вернее, на его подобии, но, думаю, до квартиры меня всё же довезут».       «Уже нашёл приключения на свою пятую точку?»       «Скорее сэкономил 200 рублей».       «Ору. Ладно, у меня учёба до пяти, потом соберусь и к тебе приеду. Буду около семи».       «Отлично. Я как раз успею проспаться».       «Слушай, а можно странную просьбу? Я тут в общаге постирать не успеваю, у тебя на квартире будет стиралка?»       Я улыбнулся. Мне всегда импонировала его непосредственность.       «Думал, я уехал в отпуск, чтобы отдохнуть от бытовухи, но ладно, так и быть, стирай».       «Кайфово. До встречи».       Он вышел из сети, а я невидящим взглядом уставился в окно. Я пытался удержать в сознании хотя бы фрагменты тех картин, что проносились мимо, но по итогам смог запомнить только две: вздымающуюся высоченными буграми сопок оттаявшую землю и вид Золотого моста, внезапно прорезавшегося между зданий, когда мы подъехали к дому, в котором мне предстояло жить ближайшие пять дней.       Моё пристанище располагалось в историческом центре города на относительно небольшой высоте над уровнем моря, чему я был несказанно рад. Когда я выбрался из минивэна и обогнул дом, чтобы попасть во двор, я присвистнул. Дом стоял в низине, и над ним возвышалось бессчётное множество других построек, стройными рядами поднимающихся в гору. Конечно, он предупреждал меня о том, что город построен на сопках, но в тот момент я всё равно порадовался тому, что мне не придётся тащиться вверх с чемоданом по бесконечным лестницам. Я валился с ног от усталости, и мне вполне хватило подъёма в квартиру на третий этаж, чтобы чуть не испустить дух.       Я не любил отели и предпочитал снимать квартиры, дабы не ловить на себе косые взгляды портье во время полуночных возвращений, особенно, когда знал, что буду ночевать не один. Более того, я получал особое удовольствие от общения с местными жителями.       Хозяйкой однушки оказалась милая женщина с явным фетишем на маяки и китов, изображениями которых были исписаны не только плитка в ванной и декоративные подушки, но и чашки с тарелками. Навязчивый морской стиль по всем параметрам можно было назвать неуютным, но я был равнодушен к столь аляпистой обстановке. Причина была проста: я нигде не чувствовал себя как дома. Когда я так говорю, многим кажется, что это звучит ужасно, но в неприкаянности есть и свои плюсы. Если у тебя нигде нет дома, это значит, что и чужим ты нигде быть не можешь. Любая квартира, любой отель или хостел с отдельным номером, необходимый минимум вещей для жизни, умещающийся в чемодан, — этого мне было достаточно, чтобы не испытывать дискомфорта, поэтому с безвкусными маяками и китами я легко мог смириться.       Квартира была новой, однако хозяйка не стала брать с меня залог. Почему-то подобное проявление доверия к совершенно посторонним людям из раза в раз приятно удивляло меня. Возможно, из-за того, что я сталкивался с ним только в небольших провинциальных городах, но никак не в Москве или Питере, где даже за аренду клоповников, в которых и портить-то толком было нечего, хозяева просили вносить депозит.       Мне провели краткий инструктаж по бытовой технике, в том числе, как бы иронично это ни было, по стиральной машине, и пожелали приятного отдыха.       Хозяйка посоветовала несколько кафе в округе, где можно было пообедать, но есть мне не хотелось. Оставшись один, я сходил в душ, чтобы смыть с себя двенадцать часов дороги, и попытался заснуть, надеясь, что сон добавит мне осознанности.       Где-то за стенкой играла скрипка. Невидимый музыкант неумело водил смычком, то и дело сбиваясь с ритма, и под его неубедительную игру, лёжа в кровати, я впервые задумался о том, где нахожусь.       С десяток часов, и ты совершаешь скачок в будущее, оказываясь в другом часовом поясе, другом климате, другой части земного шара, и сам уже толком не понимаешь, какое время суток и какое число.       Моя поездка началась вчера или всё же сегодня? Я не знал, потому что для меня двое суток слились в один длинный день.       Вскоре я заснул, и этот сумбурный день наконец-то закончился.