the Attic

Еще никогда после пробуждения я не чувствовала такого расслабления. Мои руки меня не слушались, когда я решила поменять их расположение, а события вчерашнего вечера… Постойте, я ничего не помню. Я быстро оглядываюсь — хотя, мои движения сейчас точно нельзя назвать быстрыми — и понимаю, что все равно ничего не вижу. Меня окружает темнота. В горлу подкатывает тошнота, кажется, будто моя диафрагма облепила мои органы, так, что в животе образовался комок. Я морщусь, восстанавливая дыхание, и вновь дергаю руками. Все тщетно. Я испускаю короткий вздох, вновь оглядываясь. Мой разум явно отказывается давать логичные заключения мне прямо сейчас. Хныкнув, в уже медленнее дергаю руками. Теперь точно понимаю, что дело не в моей заторможенности после сна. Я привязана. — Нгх… Черт, — я оглядываюсь назад, снова ничего не видя, но теперь явно воображая в голове толстую бечевку, перевязывающую мои запястья. Тяжело вдохнув, я уже собираюсь крикнуть о помощи. Но нужно ли это…? Если меня похитили — стоит подумать о том, как бы обезопасить себя. Хотя бы немного. Например — проверить на наличие прочих барьеров. Я смыкаю руки, прижимая запястья друг к другу, и начинаю тереть, постепенно разводя их в стороны. Медленно, но верно мои действия приносят небольшой успех — веревка уже не так давит на мою кожу, но жжение заставляет меня сомкнуть зубы и продолжать усердно работать. Жизнь стоит любой боли. Даже немного иронично, что в такой ситуации я оказываюсь после просмотра пилы с… Джейкобом. Я резко прекращаю двигать руками. Осознание затягивает меня, что-то обрывается внутри, когда я понимаю, что последний, кого я видела, еще будучи свободной — мой сосед. Который начал мне нравиться, был тем, кто дарил мне безопасность и нежность в последнее время. Какая ирония — тот, кто защитил меня перед Остином пару дней назад — приковал меня к стулу, больно стянув руки за спиной. А самым паршивым оказалось то, что в глубине души я все еще надеюсь, что Джейкоб вновь придет меня спасти. Что это глупое недоразумение. Слеза, крупной каплей покатившаяся по моей щеке, возвращает меня к реальности. Мое дыхание сбито, теперь не паникой, а болью от… Предательства? Я сжимаю губы, и вновь продолжаю отчаянно тереть запястья. Они горят, когда я ослабленно выдыхаю, слегка ерзая на стуле. Мягкая обивка спинки не дает мне удариться спиной и я прикрываю глаза. Конечно, мои стулья с кухни. Неужели, я все еще в своем доме? — Очнулась? — тихий голос окликивает меня. Я распахиваю глаза, поворачивая голову к источнику звука, и с болью отмечая то, что знаю этот голос. Он чаще всего звучал в последнее время рядом со мной. Успокаивающе-тихий, когда мы танцевали в ресторане, угрожающе-громкий, когда Джейкоб вступался за меня перед Остином. А сейчас? Лишенный эмоций. Будто все эмоции, вся искренность утекли. А были ли они? — Ты же сам слышишь… Что да, — я сдерживаю всхлип обиды. Для чего ему это нужно? Шаги утихают, я понимаю, что Джейкоб развернулся и пошел в сторону от меня. Пару секунд я не слышу ничего, и волна тоски вновь захлестывает меня, после чего надо мной загорается один-единственный источник света в помещении — одинокая лампочка. Я слышу грохот дерева по паркету — вероятно, Джейкоб тащит стул. И оказываюсь права. Он ставит стул передо мной, и садится на него. Я отвожу взгляд, пытаясь стряхнуть слезы, образовавшиеся в уголках глаз, но твердая хватка оказавшихся на моем подбородке пальцев Алдена заставляет меня вернуть голову в позицию прямо. Он смотрит отстраненно — не так, как всего… Сколько прошло времени? — Прости, — лишь произносит он. Я вскидываю брови, невеселый смешок вылетает из моего рта. — Прости? Это все, что ты можешь сказать? — он хмурит брови, возвращая взгляд ко мне. — Я доверилась тебе, буквально, ты стал самым близким человеком для меня в этом чертовом городе. А затем я оказываюсь хрен пойми где, привязанная ко стулу. Я беспомощно ударяюсь спиной о стул, закончив свою пламенную речь, пока Джейкоб еще сильнее хмурится. Его пальцы сжимаются в кулак, когда он прочищает горло и вновь поднимает взгляд на меня. — Это… Я не хотел напугать тебя. Это для твоего же блага, — его уголки губ поднимаются, когда он ведет пальцами аккуратные дорожки от моего подбородка к ключицам. — Это все потому что… Я так люблю тебя. Ты и представить не можешь. — Джейкоб, ты знаешь, для выражения любви есть другие… — НЕТ! — его пальцы смыкаются на моей шее. Я прикусываю язык от его резкого движения, распахнув глаза. Его хватка остается статичной пару секунд, пока он не отпускает мою шею, и я громко вздыхаю, получив доступ к кислороду. — Она тоже так говорила. И что в итоге? Все меня бросают. И ты. Ты бы бросила. Я не могу этого допустить. Я очень люблю тебя. — Джейкоб, послушай. Не знаю, о ком ты говоришь, — мой голос слегка дрожит, а взгляд направлен точно на руки Джейкоба. — Но все люди разные. Я не буду давать обещаний, особенно после того как ты привязал меня к стулу, но.. — Я не буду отвязывать тебя. Хотя бы сейчас, — он мотает головой и отворачивается. — И даже, если отвяжу — дальше чердака ты не уйдешь. Дальше чердака? Я на чердаке? Мое сердце замирает, когда я дергаю плечами. — Чердака? — Да, — он кивает головой, поднимаясь со стула и отходя к другому концу помещения. Я покрываюсь мурашками от тревоги, и осознания, что теперь моя жизнь оказалась в руках другого человека. — Ты в своем доме, почти в своей спальне. Лишь на этаж повыше. Зато ты в безопасности. — Я не в безопасности! Я привязана, мать твою! — Если ты не будешь давать повода — я не буду наказывать тебя, — тихо произносит он. Я усмехаюсь и вновь потираю раскрасневшиеся запястья. Кожа явно стерлась, я чувствую влагу сукровицы, капельками собирающуюся между двумя моим руками. Ноги подрагивают — вероятно это от долгого нахождения в сидячем положении. — Конечно, если тебе боль не приносит удовольствия. — Ты ненормальный, — вздыхаю я. Кажется, я иду не совсем тем путем, каким следовало бы. Если Джейкоб так любит меня — вероятно, единственный путь завоевать его доверие — показать, что я люблю его в ответ. Но пока у меня это получается паршиво. Даже учитывая, что я явно возымела чувства к этому больному человеку. — Ты понимаешь, что у меня есть работа и другие знакомые помимо тебя? Они явно зададутся вопросами, когда я перестану делать то, что должна или выходить на связь. Джейкоб молчит и я оборачиваюсь. И только потом замечаю его взгляд — до ужаса спокойный и уверенный — на своем лице. Уголок его губы приподнимается и он вновь садится передо мной. — Вероятно, действие снотворного повлияло и на твою память, — он сглатывает — его кадык слегка дергается, когда он добавляет. — Кратковременную. Я не думал, на самом деле, что все пройдет настолько хорошо. Твои отчеты — дела пары минут. Мне не составило труда написать один пробный и отправить, после чего я понял, что все сделал правильно. Все встает на свои места. Грохотом на чердаке были не летучие мыши — это Джейкоб Алден пробирался в мой дом по ночам, чтобы изучить его и… Меня. Последний отправленный отчет это не моя работа в бреду, это тоже мой чертов сосед. Я начинаю подрагивать, когда мужчина касается руками моего лица вновь, поворачивая к себе. — Я не хочу причинять боль. Только не тебе. Я лишь боюсь, что ты меня бросишь, — шепчет он, и я закрываю глаза. Он маньяк! Сколько передо мной было таких же девушек? У него явно имеется в этом опыт, он предусмотрел все. Даже ключи от моего чердака, хотя, кто знает, быть может он просто взломал замок. Я глубоко вздыхаю. Паниковать стоит в поседнюю очередь. Вероятно, это самый лучший план — довериться ему, или хотя бы сделать вид, и быть паинькой. — Я хочу верить в это, Джейкоб, — он переводит на меня взгляд. После чего стягивает с переносицы светлую оправу и нежно улыбается, пока кончик его большого пальца поглаживает мою щеку. Моя шея горит от его прошлой выходки, я чертовски сильно дрожу от страха перед всеми его существом. Но продолжаю выдавливать из себя слова, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно мягче. — Но ты сам не даешь мне выбора. Я могу начать бояться, будучи привязанной к неудобному стулу… А еще моя шея болит, после… — Я не могу себя контролировать рядом с тобой, — он падает на стул и закрывает глаза руками. — Я не могу допустить, чтобы и ты бросила меня. Я знаю, какими были твои прошлые отношения. Как ты страдала из-за этих придурков, которым до тебя и дела не было. Я делаю это и для тебя. Ты заслуживаешь сильной любви, обожания... Тебе просто… Стоит это понять. Я слышу его тяжелый вздох. В голове роятся мысли, их целая куча. Страх, беспомощность, обреченность. И почему-то сочувствие. Я опускаю голову, понимая, что моя эмпатия, даже в ситуации, когда я жертва, не даст мне просто возненавидеть Джейкоба. У него явно есть свои травмы и демоны, и он явно болен. Даже человек, совершенно далекий от психологии, поймет это. Нужно найти подход, втереться в доверие. Если я хочу выжить. Именно так — это игра на выживание. Он чуть не задушил меня, когда я попробовала возразить. Значит, нужно притворяться влюбленной. И к сожалению, я уверена, что у меня это получится. — Я понимаю. Но надеюсь, что ты все-таки поймешь, что не все люди одинаковы, и развяжешь чертовы веревки, — шепчу я и облизываю губы. Он кивает и подходит ко мне, размещая свои ладони — большие и теплые — на моих коленях. Я сдерживаю тихий вздох, когда он приближает лицо к моему и убирает прядь моих волос за ухо. — Не бойся. Я развяжу тебя. Ты привыкла в прошлые разы, поэтому я уверен в тебе. Прошлые разы? Так это были не сны. Я вздрагиваю, когда он касается пальцами моего бока. ОН ЗНАЛ! Этот синяк — от уколов снотворного, которым он пичкал меня. Мое сердцебиение повышается, но я не подаю виду. Нет, не сейчас, когда он так близко. Его глаза смотрят внимательно — он явно хочет моей реакции. Ждет, чтобы усомниться. — Солнышко, посмотри на меня, — я покорно поднимаю лицо, и он тихо усмехается. — Спасибо. После чего его пальцы вновь обхватывают мое челюсть, приближая его лицо к моему. Он мягко целует меня, неторопливо сжимая мои губы своими, проходя по ним языком. Он аккуратен, хочет доказать, что мне действительно нечего бояться. Его пальцы бережно очерчивают контуры моего лица, переходя на затылок, путаясь в волосах, пока мои руки горят от постоянного трения о веревки. Но я отвечаю на этот поцелуй, с таким же усердием и нежностью, как и он, чувствуя, как в уголках глаз начинает пощипывать. Как бы я не хотела быть привязанной сейчас.