Пионы и О́ни

Закусив бледную губу, Киоши наблюдала, как к Рёмену присоединился его отряд. Тихие воины в легких черных доспехах, с лицами, закрытыми масками демонов, темные глаза лишены эмоций, а головы покрыты плоскими каса. Свежий белый снег хрустел под подошвами их легких сапог, жалобно скрипел под железными подковами огненного жеребца Рёмена. Ворота, открытые десятком крепких бойцов, ожидали не союзника и не гостя, а возможную опасность, горькую смерть для всех. Широ забеспокоился, спускаясь со стены по широкой каменной лестнице — он не хотел, чтобы Рёмен брал на переговоры своих воинов, их присутствие нервировало. Киоши, идущая рядом, уловила волнение брата и мягко прикоснулась к наручу его доспеха. — Не тревожься, брат. Если он пожелает, то убьёт нас и без помощи воинов. Широ накрыл тонкой, с длинными изящными пальцами, рукой холодную ладошку сестры. — Я знаю. Уже поздно жалеть о содеянном. Лишь надеюсь, что я не зря тебе доверился. — Не зря, — девушка ласково улыбнулась ему. — Просто будь уверен в своих словах, не заискивай и не пресмыкайся — господин ценит силу. Но и не считай, что ты ровня ему, — высвободив руку, она скользнула пальцами в широкий рукав верхнего кимоно и достала тонкий гвоздь, выкованный из тусклого металла, с широкой шляпкой, по всей длине стержня темнели выбитые руны. — Поможешь? Кио Камо стал главой клана в семнадцать лет, мать его умерла от горячки, едва ему исполнился год. Отец, страстно любящий жену, не стал жениться снова, оставшись вдовцом на всю свою недолгую жизнь. Кио считал его недалеким и даже глупым. В отличие от него, юный глава был одержим идеей большой и здоровой семьи. Он скупал, отнимал и выманивал хитростью свитки и книги с тайными знаниями о медицине, лекарственных травах, сложных операциях и методах лечения. Библиотека росла, под надежным замком храня в себе записи о ритуалах ужасных, жестоких, обещающих восхитительную силу и власть; неведомые практики и техники. Кио укрепил своё тело и дух, развил запасы энергии до предела, взял в жены дикарку без приданого, с внушающим ему отвращение мясистым сильным телом. Она родила ему семерых детей, пятеро из них обладали родовой техникой, что по сути вышло большой удачей, даже Зенины не могли похвастаться таким большим количеством шаманов в одной семье. Две дочери, не унаследовавшие техник и проклятой энергии, не представляли для него никакого интереса, им досталась роль разменной монеты, подарки, которые глава мог преподнести на своё усмотрение. Киоши он выдал замуж, будучи в гневе, повздорив с Цаем и желая тому насолить — самурай неровно дышал к блеклой унылой девчонке. Сора, четвертая дочь, едва начала кровить и отрастила грудь, была также отдана замуж одному из Императорских генералов. Избавившись от ненужных дочерей, Кио не испытывал сожаления. Сейчас глава Камо жалел, что не оставил Киоши при себе. Сейчас, стоя на коленях, со связанной уцелевшей рукой техникой красных пут, поддерживаемой нелюбимой дочерью, обманщицей и предательницей. Сейчас, с вытянутым языком до подбородка, пробитым магическим гвоздем, он жалел об одном — он не распознал змеиную натуру своего отпрыска и не убил её собственными руками. Красная от крови, густыми хлопьями слюна падала на грудную пластину дорогого доспеха. Железка в языке чуть вибрировала, блокируя его техники и энергии. Позади него, приветствуя самодовольного ублюдка, в почтенной тишине замерли Широ и Киоши в окружении отряда синоби. Переворот дался им на удивление бескровно и быстро, значит, планировали они его долго и тщательно. Кио мысленно усмехнулся и прикрыл глаза — перед внутренним взором появился сын Ямато с перерезанным горлом. Синоби, убивший его, переусердствовал с силой, вложенной в удар, рассек шею до позвонка, и в глубокий разрез, влажный и красный, вывалился длинный язык. Тонкие ледяные пальцы впились в его длинные густые волосы на макушке и потянули вверх, заставляя смотреть вперед, на приближающегося Рёмена. — Взгляни, — промурлыкала Киоши на ухо отцу. — Вот идёт твоя смерть. Я передам тебя ей в руки с улыбкой на устах. Безумная ухмылка растянула сухие бескровные губы Кио — даже сейчас, едва касаясь, она тянула из него силы своей техникой. Удивительная техника. Жаль, что он за столько лет не заметил способностей дочери. — Жалеешь? Поздно. Я слышу твою кровь, отец. И, надеюсь, буду слушать, когда ты сдохнешь. Кио дико завращал глазами, мысленно проклиная дочь именами всех своих предков. Странно дернув головой, Киоши отпустила его и отступила назад. Рёмен спешился, лениво осмотрел выстроившихся перед ним людей, взгляд ярко-алых глаз зацепился за девушку в богатом кимоно — она прятала руки в рукавах, покорно опустив взгляд, спрятавшись за спиной брата. Руки чесались схватить её за плечи и трясти до тех пор, пока изо рта у неё не польются мольбы о пощаде. — Господин Рёмен, позволь поприветствовать тебя, — Широ, изобразив неглубокий и вежливый поклон, согласно его нового статуса, обратился к мужчине. — Разделишь ли ты со мной скромную трапезу за беседой? Не удостоив главу ответным поклоном, Рёмен благосклонно кивнул, его проклятая энергия бурлила и плескалась в нем, как кипящая вода в котле, рискуя выплеснуться наружу и опалить всё вокруг. От высокой массивной фигуры физически ощущалась опасность. В небе закричала хищная птица. Расторопный слуга, появившийся словно из воздуха, жестом пригласил следовать за ним. Рёмен присоединился к молодому главе, напоследок резанув, словно лезвием, холодным взглядом хитрую женщину — она не последовала за ними, осталась стоять на месте. Значит, её положение не позволяло ей присутствовать на переговорах. Мужчина усмехнулся, повёл носом — он не чувствовал энергии другого гнусного предателя, коего всю жизнь считал своим другом. Неужели она избавилась от него? Двое из личного отряда молчаливыми тенями возникли у него за спиной для сопровождения — простая формальность, Рёмен был уверен, что в случае нападения он справиться и своими силами. Подметая полами плаща утоптанный снег, шаман направился к крепости.        ***        Когда-то очень давно, когда камень на стенах не был выщерблен злыми зимними ветрами, а проклятые духи спокойно расхаживали по земле, не прячась, как сейчас, в лесах и горах, один из Камо привез в себе жены красавицу-иностранку из-за моря. Молодая дева, оказавшись среди заснеженных полей и суровых мужчин, тосковала по родным зеленым землям и вечному лету, постоянно плакала и хандрила, таяла на глазах от печали. Муж, не способный вынести горя супруги, озадачил лучшие умы построить для неё зимний сад. Теплица стоила много золота и сил, но женщина ожила, прогуливаясь холодными зимними днями среди ярких цветов, специально выращенных для неё. Те люди, как и их имена, давно сгинули, а сад остался доброй традицией для Камо. Метров десять в длину и пять в ширину, сложенная из добротных каменных блоков, с крышей, покрытой мутноватой слюдой, теплица хранила в себе ровное тепло благодаря трубам, нагретым водами подземного источника, вдоль стен и жаровням, пламя которых прикрывали на ночь, чтобы не путать нежные растения постоянным светом, нужную влагу обеспечивали кувшины, закрепленные у колонн под потолком. Смахнув испарину со лба, Киоши сняла теплое кимоно и небрежно бросила на пол. В этом году буйно и красочно зацвели пионы — их разноцветные ряды радовали глаз, аромат, казалось, касался самой души и дурманил разум. Придерживая пышный бутон алого цвета, она наклонилась и вдохнула цветочный запах. Кто знает, быть может, девушка в последний раз в жизни видит цветы? Прогуливаясь среди высоких ярусов, заставленных длинными плоскими ящиками с цветами и зеленью, она лениво размышляла о том, что будет дальше. Согласится ли Рёмен на их условия? Заберет свиток с таким нужным ему ритуалом и уйдет, оставит провинцию Хида и клан Камо в покое. Достаточно ли ему будет остального мира? Покусывая губу, она подняла голову — солнце, расплывчатый тусклый шар через слюдовую пластину — клонилось к закату. Переговоры затянулись, Киоши рассчитывала на пару часов от силы. В залу для гостей Широ взял лишь свою беременную жену Симуру для прислуживания, таким образом демонстрируя Рёмену чистоту намерений и уязвимость. Дверь с оглушительным хлопком закрылась, успев впустив холодный воздух, крупные цветки пионов заволновались, недовольные вмешательством в их маленький теплый мирок. Вздрогнув, Киоши обернулась и сухо сглотнула — Рёмен. Ничего не говоря, он сложил руки на груди и оперся спиной о стену, чуть наклонив голову набок. Через тяжелый влажный аромат земли и растений девушка уловила исходящий от него слабый запах сладкого вина и табака — добрый знак. Хотя, быть может, если ей удастся выйти живой, она найдет лишь тела родных и залитый кровью снег. Киоши коснулась пухлого нераскрывшегося бутона; даже не притрагиваясь к мужчине, она чувствовала его эмоции — гнев, нетерпение и… Она с недоверием вскинула голову — тоску? — Переговоры прошли удачно, мой господин? — А если нет? Как ты поступишь? — открыто насмехаясь над девушкой, мужчина прищурился. — Останусь с тобой, как и обещала. Если нужна. — Нужно предупредить Широ, что его сестра — настоящая змея. — При первой нашей встрече ты сказал, что убьёшь весь мой клан, — Рёмен промолчал, позволяя девушке продолжить. — Поэтому я решила отдать его тебе сама. Обойтись меньшей кровью. — Меньшей кровью? — насмешливо переспросил он. Алые глаза, следящие за девушкой, пылали. — На твоих руках кровь того самурая, младшей сестры, отца, старшего брата и немой соплячки. Девчонку ведь ты придушила? Признаю, не ожидал. — Но это мои руки, господин. Не твои. — Обо мне не беспокойся. Поздно уже, — он оттолкнулся от стены, сделал несколько шагов по направлению к ней. — Я слышала, что случилось с деревнями, — Киоши глотнула густого и влажного воздуха, отвела взгляд в сторону, ладони вспотели. — Ещё одна причина дать тебе желаемое. — И чего же я желаю, по-твоему? — Рёмен остановился рядом, почти касаясь грудью плеча девушки. — Ещё большей силы, — она осмелилась взглянуть на него и задержала дыхание, увидев одобрительную ухмылку. — Соперников под стать. Тебе не нужны богатства, власть и почитание. Всё, чего ты хочешь, — сражаться, — девушка несмело, едва ощутимо, коснулась его ладони. — Ты злишься на меня? Рёмен перехватил её пальцы, крепко сжал, намеренно причиняя лёгкую боль: — Да. — Сильно? — Хочу убить тебя. Тихо рассмеявшись, Киоши уткнулась лбом в его грудь и глубоко вздохнула, чувствуя жар длинных узловатых пальцев, переплетенных со своими. — Я скучала. Горячее дыхание коснулось её уха — слегка наклонившись, Рёмен подхватил девушку под ягодицы и, рывком оторвав от пола, усадил на один из ярусов с цветами. Пионы заплакали лепестками, роняя их, подобно розовым и красным каплям, на пол. Их лица оказались на одном уровне, руки Рёмена, мозолистые и тяжелые, на мягких ляжках Киоши, прикрытых тонкой тканью нижнего кимоно. — Докажи. Едва дыша, Киоши подалась вперед и слегка коснулась его губ своими, даря легкий и трепетный поцелуй. Чуть отстранилась и облизала губу, вспоминая вкус поцелуя Рёмена, приправленного легкой кислинкой фруктового вина и горькой сладостью табачной смеси. Так же неторопливо провела ладонью по наручу у него на предплечье и, взяв за запястье, потянула под край своего одеяния, к внутренней части бедра. Чуть слышно вдохнула, когда пальцы сжали мягкую податливую плоть, сильно и грубо, откинула голову назад. Словно очнувшись, Рёмен жадно припал к её шее, покрывая влажными поцелуями, другой рукой скользнув в вырез, плавным легким движением очертил полушарие полной груди, задел розовый твердый сосок. Киоши, цепляясь руками за широкие плечи, мягко застонала, чувствуя, как ладонь на ноге поднимается выше и касается складок, едва покрытых влагой, Рёмен усмехнулся, опаляя шею жарким неровным дыханием, и, подняв голову, заглядывает в затянутые пеленой глаза. Киоши, пьяно улыбнувшись, откинулась назад; растрёпанная, с полуобнажённой грудью, лепестки пионов запутались в длинных тёмных волосах — она больше походила на дивный лесной дух, чем на настоящего человека. — Я очень скучала по тебе, Рёмен, — она ласково улыбнулась, опускаясь на локти, сминая прекрасные цветы спиной. Он навис над ней, устроившись между бёдер, целуя бархатную кожу груди, обводя языком ореолы и слегка покусывая соски, одной рукой сжимая трепетно бьющееся, словно птица в неволе, горло, другой — лаская женское естество, влажное и горячее, тающее и жаждущее. Его собственное возбуждение болезненно пульсировало, но мужчина не торопился, ему хотелось, чтобы она рассыпалась под ним, потеряла разум и покой, как и он когда-то. Кончики пальцев кололо от желания коснуться обнаженной кожи, Киоши, не в силах совладать с креплениями его доспеха, разочарованно захныкала, но спустя мгновение успокоилась, когда её рот оказался во власти Рёмена. Она запустила пальцы в его мягкие волнистые волосы, отросшие за несколько месяцев походной жизни, сладко выдохнула, почувствовав внутри себя два длинных толстых пальца, и, не сдержавшись, застонала в приоткрытый рот мужчины, ловя его прерывистое шумное дыхание. Усмехаясь, он провел языком по её зубам, смешивая слюну, заскользил по нёбу, жадно выпивая слабые женские стоны. Пальцы двигались уверенно, в жестком размеренном темпе, оглаживая внутренние стенки, такие же горячие и влажные, как и внутренняя сторона щеки, вылизываемая языком, большой палец накрыл чувствительную пульсирующую точку над половыми губами, чередуя круговые движения с нажатиями. Девушка не выдержала долго — закричав, она вся сжалась, вцепилась в его волосы и мелко задрожала. Руки безвольно подломились, и она упала на спину, ударившись спиной о ярус, от удара цветы закачались, настоящий водопад белых, розовых и алых лепестков, кружась, осыпал мужчину и девушку сверху. Не дав ей прийти в себя, Рёмен грубым, властным движением раздвинул её ноги, сдавливая столь желанную плоть. Спустил штаны, его возбуждение, тяжелое и твердое, с глухим шлепком ударилось о мускулистый напряженный живот. Помогая себе рукой, он вошел одним коротким толчком. Киоши вскрикнула, сжимая кулаки от резкой короткой рези, сменившейся тупой сладкой болью. Рёмен, стискивая зубы, заворочался, привыкая к узости и теплу, крепко сжавшим его, ладонью провел от шеи девушки к её грудям, к мягкому животу, его пальцы скользили по белой бархатной коже, сминали лепестки пионов и оставляли после себя мурашки. Он за локти потянул Киоши на себя, заставляя сесть, она издала глубокий грудной стон, почувствовав проникновение под другим углом, обхватила ногами таз мужчины, скрестив их на пояснице. Внутри всё горело и дрожало, она превратилась в сплошной комок переплетенных нервов, болезненно реагирующих на каждое его прикосновение. Девушка послушно прижалась к мужской груди, нежась и ласкаясь, словно кошка, ощущая его сбитое дыхание у виска. Рёмен толкнулся вперед, руками обхватил её за обнаженные плечи, сдерживая стон удовольствия, рвущийся из груди. Он двигался мощными размеренными толчками, вышибая воздух из легких и мысли из головы, заставляя растекаться и умирать, молить, чтобы он не останавливался, а взял её всю. Звонкую тишину нарушали влажные тяжелые шлепки, рваное дыхание и тихие всхлипы, полные удовольствия. Влага текла по внутренней стороне бедра, смешиваясь с запахом цветов и земли, пот искрился на коже. Рёмен широким размашистым движением слизал прозрачные бисерины с плеча и внезапно укусил, оставляя глубокие следы крепких зубов. Сбиваясь с ритма, он заломил руку девушки за спину, с насмешкой наблюдая, как расширились её глаза от неожиданной боли. Но она промолчала, не осмелилась попросить остановиться, понимая, что заслужила наказание. Размашисто двигая бёдрами, Рёмен вбивался в неё всё глубже и быстрее, беспорядочные толчки потеряли темп, а рука, держащая предплечье девушки, сжималась всё сильнее. Он излился внутрь одновременно с треском ломающейся кости, Киоши закричала от боли, смешанной с наслаждением. Вновь вцепившись зубами в её плечо, он тяжело дышал, продолжая крепко держать её, не спеша выходить. Слёзы потекли из глаз девушки, а сердце грозилось проломить грудь. — Киоши, — тихо сказал Рёмен, лениво зализывая свой укус на её коже. На памяти девушки он впервые обратился к ней по имени. — Да, господин. — Если ещё раз дашь повод в тебе усомниться, я просто убью тебя. — Я знаю. Баюкая сломанную руку, Киоши позволила ему поправить своё одеяние и накинуть на плечи плащ из шкуры волка, скинутый в спешке ранее. Положив руку ей на лопатки, Рёмен повел девушку к выходу.