Лабиринт мести.

      Вдали от Намикадзе Какаши чувствовал себя одиноким, он не мог избавится от пустоты где-то внутри себя, когда расстался с девушкой на такой неприятной ноте. С каждым новым днем затея быть вдали от Луны казалась неразумно детской, возможно, он даже понимал, что делает что-то не то, однако упорно игнорировал это чувство.       Изловив команду, что безуспешно пряталась от мужчины и его тренировок, он пожурил каждого и накинул домашнего задания вдогонку. Каждый смотрел на него одинаково так, словно готовили убийство. В последнее время не понятно для Какаши команда вдруг подружилась – Саске и Наруто все время проводили за соперничеством даже в самых мелочах, а Сакура, тем временем, с усмешкой наблюдала за обоими, втихаря помогая Учихе победить. Между мальчишками чувствовалась какая-то своя атмосфера, которая отторгала и его, и Харуно, но та, казалось, совсем не замечала этого, снова и снова пристраиваясь к их дуэту. Впрочем, внезапное примирение детишек сейчас меньше всего волновало Хатаке, который стремительным шагом топал домой, сокращая путь через рынок клана.       – Ох, Какаши, какие люди! – донеслось до чутких ушей мужчины от одной из палаток с овощами. Куса, улыбаясь внуку всеми зубами, махнул рукой пару раз, подзывая того к себе. – Торопишься?       – Не то, чтобы… - буркнул Хатаке, отбирая у пожилого довольно тяжелую сумку с продуктами.       – Небось в делах весь, да? Давай направо, зайдем туда… Со смертью Хирузена все на ушах стоят, хоть прошло всего ничего, - Куса, не поднимая взгляд на внука, перебирал фрукты, вздыхая.       – Да, это точно… - безучастно отвечал пепельноволосый.       – Пусть Хирузен и великий шиноби, однако возраст все равно никого не щадит… Этого стоило ожидать – рано или поздно, - рассуждал старик, таская всюду за собой Какаши. Таков уж Куса – если речь идёт о политике или сплетнях он тут как тут. – Был бы тут Минато… Ох, как же нам его не хватает… - с грустью опустил руки старик, на секунду останавливаясь.       При упоминании покойного наставника Хатаке чуть вздрогнул, наконец обращая внимание на разговор.       – Ужасно то, как, до сих пор поверить не могу… Я ж его совсем мальцом помню, как в академию пошёл и от Луны люлей получал, хе-хе… - совсем не весело рассмеялся он, забирая у внука полный продуктами пакет. – О, и как он в первый раз на миссию пошел, даже как на Кушине женился. – Кусе стало так невозможно грустно вспоминать крестного в таком ключе, так что он решил перевести тему. – А как женился-то удачно – Кушина та еще женщина! Луну нашу чем-то напоминает, - при упоминании более чем знакомого имени Какаши встрепенулся и вслушался в речь деда более внимательно.       – Чем это? Кушина хоть и была временами воплощением самого страшного кошмара, но, на сколько я помню, никогда не была такой замкнутой и холодной, – размышлял Хатаке, идя рядом с родственником и задумчиво потирая подбородок под маской.       – Ох, хе-хе, это только ты так думаешь, внучок! В нашей Кушине почти с самого детства заточили Девятихвостого демона лиса, она была из разрушенного клана, за эти красные волосы Кушину сильно дразнили – в общем, детство было не очень. Чего стоили постоянные покушения на джинчурики! Малышку Кушину было бы не узнать, сравнив ее с той, которую мы помним – холодно держалась, никому не доверяла, вечно колотила одноклассников, да даже старших ребят.       Хатаке, конечно, было не удивить рассказом того, как Кушина побила кого-то, но услышать, как эта солнечная женщина, треплющая маленьких подопечных мужа по макушкам и целующая супруга на прощанье с яркой улыбкой могла быть такой израненной и холодной как их глава не укладывалось в голове.       – И почему же она… -обескураженно взглянул на Кусу Какаши, который беззаботно выбирал гарнир на ужин.       – Это все Минато, – лаконично ответил тот, заставив внука еще раз недоуменно сверкнуть глазом. – Он не призирал ее волосы, не боялся кьюби внутри нее, не боялся ее. Когда та в очередной раз лезла в драку, Минато помогал ей, расчёсывал волосы и помогал вычистить одежду. Он принял ее такой, какая она на самом деле – шебутная, безбашенная, временами жестокая и Кушина изменилась до не узнавания.       С окончанием рассказа Хатаке окончательно ушёл в себя. Он понимал в глубине души, что это и есть подсказка, что ему прямым текстом сказали, что нужно делать, но тот не сделал этот важный шаг.

***

      В смятении и раздумьях Какаши продолжил путь домой, однако встреча с дедом оставила на настроении свой отпечаток и острое чувство необходимости в душе, футоне и новой главе любимой книжки испарилось, словно того и небывало. Хмурый Хатаке решил пока не заточать в четырех стенах собственной квартиры и прогуляется под уходящими за горизонт лучами.       С одной стороны Куса говорил правильные слова, история сенсея и Кушины-сан была и вправду поучительная, но мужчина просто не мог отказаться от своих «идеальных» планов, которые он долго вынашивал в голове. Он все думал и думал, гулял и гулял, пока его внимание не привлек очередной пожилой человек, беспокойно оглядывающий почти безлюдную улицу.       – Извините? – привлек к себе внимание пепельноволосый. – Что-то не так? Вы выглядите обеспокоенным.       – Ох? Извините, молодой человек, не могли бы вы помочь добраться мне домой? С возрастом деменция становится все хуже, уже и не помню, как пришёл сюда и как добраться до дома…       – Конечно, так, где вы живете?       Первые пять минут сопровождения проходили в неловкой тишине, однако потом дедушка с удовольствием завел оживленный разговор, состоящий почти полностью из жизненных рассказов. Не сказать, чтобы Хатаке был против – даже рад отвлечься от надоедливых мыслей.       – Жалко мне на тебя смотреть, молодой человек… - со вздохом заключил старик, вздыхая.       – Х-м-м? Почему же вы так решили? – заинтересованно и немного волнующе спросил Какаши. Его ладони совсем чуть-чуть вспотели от пронзающего взгляда старца.       – Страдаешь ты, по собственной глупости страдаешь, - как в воду глядя заключил тот. – Понимаю я тебя, молодой человек, понимаю, по молодости таким же глупцом был, много дел наворотил да до сих пор расхлебываю.       Молчание снова вернулось в их диалог, но совершенно не на долго – старец снова подал голос, не поднимая глаз на младшего:       – Не поймешь в чем дело – будешь как я до самой смерти страдать. Я, глупец такой, многое захотел, гору на себя взвалил да не унес далеко. Была у меня красавица жена, - впервые за их недолгий поход он заговорил о жене, минуя всеми способами до этого эту тему. – Умница была, красавица, сильная женщина, самостоятельная и так свободу любила, что птицей стать хотела да улететь в небеса и этого старика одного оставить. А я так по уши влюбился, да только не в свою птичку вольную, на в женщину идеальную, которая виделась мне в ней, что так до смерти потерять ее испугался и чуть не отрубил ее прекрасные крылья. Ох и дураком же я был… - с такой болью заключил старик, хватаясь за голову, что Хатаке подумал было остановить рассказ, но эгоистичное чувству интереса заставляло слушать тихо и не мешать.       – Чуть не угробил я своими желаниями желания птички моей, что пришлось ей всю силу свою в кулак собрать и покинуть меня, дурака. Сбежала она посреди ночи из Конохи в Иву, да не добежала – перехватили ее по пути отступники и убили. Только потом оказалось, что убили не только ее одну, но и дитя нашего, которому по глупости моей не суждено было родится. – столько боли в словах кого-либо Хатаке никогда не слышал, история тронула мужчину до глубины души, он неосознанно проводил параллели с собой, Луной и его желаниями.       – Спасибо тебе, молодой человек, что выслушал и до дома довел, да благословит тебя Ками, - убрав руки за спину, старик продолжил путь до дома, оставив Какаши позади, но обернулся, заглядывая будто в душу. – А ты подумай над тем, что я сказал, если дорогое потерять не хочешь, прощай, - и, грустно хмыкнув, завернул за угол.       Какаши остался один в вечерней темноте под тусклым светом фонаря и с тяжелыми мыслями в голове. Что ж, этой ночью ему придется многое обдумать.

***

      С утра пораньше мужчина вышел из квартиры, неспешно прогуливаясь по улочкам, залитым утренним солнцем. Сегодня наконец собрались все старейшины и главы кланов для решения вопроса о пустующем месте главы деревни. Помимо этого, жизнь в деревне Лиса проходила как обычно – тихо и мирно.       Взгляд Какаши привлек знакомый силуэт с пшеничного цвета косой и ссутулившийся от долгой сидячей работы спиной. Луна, как и обещала ранее, тренировала трех детишек, что были лишь на год-два старше его собственных учеников. Да, именно такой Хатаке и хотел видеть идеальную Луну – любящая мать, проводящая время с детьми. Однако, словно разбивая его надежды, начался жестокий спарринг – Луна не жалела и не давала продыху подрастающим шиноби. Битва выглядела скорее как избиение младенцев, хах.       И сейчас, после долгой ночь раздумий, пепельноволосый наконец заметил, что нежной, идеальной Луны не существует просто в природе, что он хочет невозможного. Луна одна – жестокая мстительница и суровая глава Намикадзе, девушка, что не нуждается ни в чьей помощи… Нет, тот-то как раз Хатаке опять был не прав – даже такой как Луна Намикадзе нужна помощь и близкие люди.       Смотря на девушку с чистой головой и пониманием все ситуации, Какаши пытался понять свои чувства. Он ожидал отторжения, потери интереса, как это всегда с ним бывает, когда он не получает того, чего ожидал, он думал почувствовать безразличие, даже отвращение, но этого ничего не было. Пустота в голове и путаница в сердце сопровождала мужчину на протяжении всего дня. Он не понимал, как поступить, как будет лучше для обоих. Он прекрасно понимал, что отпустить не получится, но и такая Луна не вызывала дрожи в пальцах и сладкого привкуса на кончике языка. Этого чувства всепоглощающей любви не было, но что он тогда чувствовал?       А может это и не та любовь, которая нужна была Какаши?       Он всегда думал, что без страсти отношения вообще не нужны, что качели эмоций и водоворот чувств обязателен – всегда и везде, но этого чувства больше нет. Однако то, что ощущал в сердце Хатаке смело называлось любовью. Зрелой любовью, которая диктовалась ни гормонами, ни возбуждением, ни идеальными мечтами, а разумом и самыми чистыми чувствами, исходящими из глубины сердца и души.       Какаши понял, как был слеп и глуп, понял, наконец, слова старца и деда, понял поступки третьесортных героев из третьесортных книжек, что не казались ему теперь такими третьесортными. Он отложил на полку любимую книгу «Приди-приди рай» и достал давно забытую «Цветок жасмина».

***

      Изловить Луну оказалось той еще затеей – если уж девушка не хотела кого-то видеть, то этот «счастливчик» мог и до конца жизни не встретится с главой. Однако и Какаши не пальцем деланый – если уж захотел чего-то, то из-под земли достанет. Два сапога пара…       А Хатаке решил во что бы то ни стало отговорить девушку от мести, совершив которую та будет жалеть до конца своих дней. Да, он понимал, что упертость Намикадзе сыграет злую шутку и именно поэтому мужчина был уверен, что придется начать с плана «Б». Все же, как он знал, в темницах резиденции сейчас гостит необычный гость, что, наверняка, уже поддался убеждениям Луны, даже не догадываясь, какую ошибку совершил.