Лабиринт мести.

      Наруто после выписки был задумчив, что было на него не похоже, это заметили все, кто приходил его проведать, кроме Учихи и Намикадзе. Луна тоже приметила задумчивость и, когда спросила, то он лишь неоднозначно ответил, что как разберется в этом, так и скажет.       Луна не стала давить, и она еще Джирайе не надавала тумаков за Наруто. Да и еще одно очень важное дело нельзя откладывать в долгий ящик.       Узумаки долго копался в себе, как в темном лабиринте, пытаясь найти выход. Но после долгих раздумий и раскопок в глубине души, словно луч света, пробивающийся сквозь тучи, он осознал важную истину и не без труда принял окончательное решение.       Он разбирался в своих чувствах, как начинающий художник в красках, смешивая и перебирая оттенки. И к вечеру, когда солнце клонилось к горизонту, отдавая оранжевыми оттенками, он наконец-то понял, что всё это время пытался выразить.

***

      Найдя Саске на том же мосту, на котором он всегда сидит, когда задумчив или грустит, Наруто подошел к нему и, немного постояв, будто решаясь на что-то, сел рядом. Его сердце билось в унисон с тихим шепотом ветра, а мысли плыли, как облака в безмятежном небе. Мост, казалось, был мостом времени, связывающим прошлое и настоящее, и Наруто чувствовал, как прошлое и настоящее переплетаются в его душе. Он знал, что этот разговор может изменить всё, и его решимость, наконец, была тверда, как скала.       – Саске... Я подумал о том, что ты сказал мне в больнице... – блондин запнулся на секунду, словно его слова были тонкими нитями, которые могли порваться от малейшего прикосновения.       В его голове роились мысли, как листья на ветру, и он пытался ухватиться за одну, чтобы понять, что же ему сказать и как преподнести сложные мысли.       Наруто чувствовал, как его сердце бьется быстрее, а в горле пересохло. Он понимал, что этот момент может изменить всё, и потому сомневался до последнего. Саске смотрел на него, словно пытаясь прочитать его мысли, и Наруто чувствовал, как его уверенность тает.       В воздухе повисла тишина, тяжелая и напряженная, как перед грозой. Наруто чувствовал, что должен что-то сказать, но слова ускользали от него, как песок сквозь пальцы.       Саске терпеливо ждал, когда Наруто продолжит говорить, и смотрел на него, как охотник наблюдает за своей добычей. В его глазах читалось напряженное ожидание, словно он ждал, когда ветер принесет долгожданные слова. Наруто, словно яркий маяк в ночи, излучал уверенность и решимость, и Саске чувствовал, как его сердце начинает биться быстрее в совершенно разных догадках. Он был готов к любому повороту событий, как воин перед битвой, готовый встретить вызов судьбы. Он уже давно обдумал, давно смирился.       – Я думаю, что... Я думаю, что чувствую то же самое. Я буду пытаться разобраться в себе, мне все еще трудно... Не верится, но я принимаю твои чувства, – промолвил Наруто и устремил взгляд на поверхность воды, в которой отражались блики закатного солнца, словно пытаясь разглядеть в её глубинах свои собственные мысли. Его отражение, как зеркало, отражало его внутренние сомнения и страхи. – Только... Давай оставим это только между нами, хорошо?       Его сердце билось в такт волнам, словно пытаясь найти ритм в этом спокойном, но загадочном мире. Он чувствовал, как невидимые нити связывают их судьбы, и понимал, что время раскрыть свои чувства ещё не пришло.       – Спасибо... – чуть слышно пробормотал он одними губами. – Да... Да, я думаю, так будет лучше, – спокойно произнес брюнет и, чуть касаясь, положил свою вечно холодную ладонь на его разгоряченную.       Саске был рад, что отбросил все мысли о побеге из Конохи. Он рад, что сумел отпустить и разобраться, не бросив ни Наруто, ни команду, к которой, он никогда не признается вслух, успел привязаться. Учиха надеется, что сможет разобраться с Итачи, при этом оставив и его, и себя в живых. Надеется, что Наруто поможет ему разобраться в себе.       Двое парней нашли в друг друге нечто большее, чем были до этого. Они ощущали друг друга, как два пазла, которые идеально подходят друг другу, соединяясь в единое целое. Вместе они встречали закат, зная, что будущее будет сложной дорогой, как восхождение на великую гору, полное препятствий и трудностей, но вместе они смогут преодолеть любые преграды, как два орла, парящие высоко в небе. Они оба надеются на это.

***

      Уже несколько дней все команды генинов работают как единый слаженный механизм, выполняя задания как вместе, так и индивидуально с наставниками.       Хокаге решила провести эксперимент: пригласив наставников команды, она предложила организовать совместную тренировку. И добавила, что рано или поздно им придется взаимодействовать не только со своей командой, но и с другими детьми, как разные реки сливаются в одну большую реку.       Хатаке и другие наставники обвели своих учеников вокруг пальца, словно искуснейшие фокусники, и объявили, что ждут их на тренировочном полигоне под номером семнадцать. И когда все прибыли на место, не хватало только Узумаки.       — Хах, Узумаки испугался, — усмехнулся Киба, довольствуясь поддакивающему тявканью верного пса.       — Киба, может, у него есть важное дело в клане. Всё же он племянник главы Намикадзе, — попыталась защитить возлюбленного Хината, как будто она была его щитом.       Не успел Киба ответить, как заметил Наруто, на удивление, не в своем старом излюбленном комбинезоне, который уже давно пора было выбросить. Он проклинал кого-то про себя, и его лицо было мрачным, как грозовая туча. Хатаке усмехнулся, видя, что глава все же заставила Наруто переодеться в новую одежду, которая была была не пригодна.       — Какаши-сенсей! Вы нашли что-то смешное? — почти крикнул блондин, его голос дрожал от раздражения и детской обиды.       — Нет, что ты, ни капли не смешно, — возразил Какаши, улыбаясь так широко, что его глаза превратились в щелочки.       — Оно и видно, — буркнул Наруто и ушел к своей команде, его шаги были тяжелыми, как груз на плечах.       Саске, увидев Наруто, прошептал, что ему идёт, и положил ему на плечо руку, словно скрепляя их невидимую связь.       Говоря начистоту, Учихе больше нравился новый образ блондина, чем неряшливый прошлый. Старый жёлто-синий костюм, весь перепачканный в несмываемых пятнах, заменил тёмно-оранжевый жилет, так напоминающий жилет джонина. Надет он был поверх причудливой кофты: левая рука полностью скрывалась под тёплым рукавом, а правая проветривалась. Яркие, вырвиглазные штаны сменились на чёрные практичные. Отросшие за время тренировок и путешествий с Джирайей волосы блондин никак не успевал постричь, так что теперь копна пшеничных волос склонялась чуть набок, немного зачёсанные назад.       Саске еще раз окинул Наруто взглядом, отмечая, что повязка не сдвинулась ни на миллиметр, а Хината подозрительно спряталась за спиной Кибы, что-то пища.       — Как же это утомительно... И для чего нас снова собрали? — задал вопрос Шикамару, его голос был как эхо в пустой комнате.       — Что за дети пошли... — пробурчала Куренай, уступая место говорящего Асуме.       — Сегодня у нас будет совместное испытание, вы должны работать вместе, чтобы одолеть нас! Ведь вам предстоит действовать не только в своей команде, которую распределила Хокаге, но и с другими группами, — спокойно ответил мужчина, его слова были как ключ, открывающий новые двери.       — Но сначала разминка! Думаю, надо провести её отдельно, — сказал Какаши, его голос был похож на звон колокольчика, призывающего к действию.       — Верно, во имя силы юности! — крикнул Гай, его энтузиазм был как огонь, разжигающий страсть в сердцах. Особенно в сердце Ли.       Куренай лишь кивнула, её молчание было как тихая гавань, в которой можно найти утешение. И все они, как закаленные воины, дали физическую нагрузку своим ученикам, наблюдая за их прогрессом, словно мудрые наставники, следящие за взлетами и падениями своих подопечных.       Инузука хотел вечно задеть Наруто, как хищник, который не может насытиться, однако его постоянно одергивали взрослые, как строгие родители, которые не позволяют ребенку переходить границы дозволенного. Сам же Узумаки был удивительно равнодушен к этим нападкам, как камень, который не может быть тронут словами.       – Киба, глядя на твое поведение, я понимаю, с кем вечно сравнивают твой клан. И тебя в частности, — ответил Наруто немного холодным голосом, словно ледяная вода, стараясь быть взрослым, расчётливым, похожим на Луну. Он продолжил разминаться с другими ребятами, как будто это было его привычное поведение, не обращая внимания на слова Кибы.       – Ты! – покраснел от злости мальчик. – Да как ты смеешь, чертов сирота, у которого только недавно появился клан и родственники! Еще про мой клан что-то говоришь? Да и не верю я, что вообще глава твоя родственница, понял? — сказал Киба сгоряча, распаленный равнодушием блондина, словно яд, который он выпустил в сторону Наруто.       Наруто пропустил это мимо ушей, как ветер, который не может быть остановлен словами. Но наставникам и другим это не понравилось, особенно Какаши и Саске, которые были как два грозных стража, готовые защитить Наруто от любых нападок.       Учиха грозно прорычал:       – Инузука, следи за словами! – голос его был подобен раскату грома. Киба, не сдерживая ярости, возразил:       – Учиха, а что ты его защищаешь? Неужто в мамочки ему подался? – его слова были как молнии, готовые ударить в любую секунду.       Хатаке, словно мудрый старец, вмешался:       – Куренай, твой ученик перешел границы, и я должен его осадить, – его слова были подобны холодному ветру, который остужает пыл.       Куренай, глядя на происходящее, спокойно произнесла, потирая переносицу:       – Иди, если глава Намикадзе узнает об этом, боюсь, будут разборки между кланами, – ее слова были как капли дождя, предвещающие бурю. Она, как никто другой, знала, как может быть конфликтен ее ученик.       Учиха и Инузука, как два льва в клетке, готовы были вцепиться друг другу в глотки, а остальные, словно миротворцы, пытались их успокоить. Хатаке встал между ними, словно непроходимая стена, разделяющая бушующие стихии.       – Так, а ну прекратили этот балаган, – строго произнес Хатаке, его спокойный, но твердый голос звучал как раскат грома, который мог усмирить даже самую разбушевавшуюся бурю. Киба, словно упрямый мул, лишь фыркнул в ответ: «Не мешайте нам! Я все верно говорю» – его слова были подобны ржанию дикого коня, не желающего подчиняться узде.       Хатаке тяжело вздохнул, словно тяжелый груз лежал на его плечах.             — Саске, иди к остальным, а ты, Киба, послушай сюда: во-первых, успокойся! Во-вторых, что касается Наруто, клана Намикадзе и меня, так как я тоже состою в клане Намикадзе, — ты оскорбил! Что тебя, Наруто, тоже касается, – от Узумаки послышалось тихое: «Извините». – В-третьих, ты не имеешь права так разговаривать со старшими! И да, ты не хочешь устраивать скандал между своим кланом и кланом Намикадзе, — строго прошипел Какаши.       Его голос был подобен холодному ветру, который пронизывал до костей, заставляя Кибу почувствовать себя маленьким и беспомощным. Какаши продолжал:       — Ты знаешь, что значит для Наруто его клан? Это его семья, его корни, его сила. Ты не можешь просто так прийти и сказать ему что-то, что тебе не понять. Если ты не понимаешь этого, то и не станешь достойным членом общества.       Киба почувствовал, как его сердце сжалось от этих слов. Он знал, что Какаши прав, но не мог удержаться от того, чтобы не сказать то, что думал. Он знал, что Наруто не поймет его, но не мог остановиться.       — Но он не понимает! Он никогда не поймет, что значит быть частью клана! Он всегда был изгоем, и теперь он хочет изменить это! Пусть не учит меня, хотя сам не учёный.       Какаши покачал головой, его глаза были полны сочувствия.       — Ты ошибаешься, Киба. Наруто понимает больше, чем ты думаешь. Он знает, что значит быть изгоем, и он знает, что значит быть частью чего-то большего. Он просто не знает, как это выразить словами. Но это не значит, что он не чувствует. Он чувствует это глубоко внутри себя, и это делает его сильнее.       Киба почувствовал, как к его глазам подступают слезы обиды и поражения. Он знал, что Какаши прав, но не мог сдержать слова. Он знал, что поступил неправильно, и теперь ему нужно было найти способ исправить это, даже если приходится переступать через гордость.       — Я понимаю, Какаши-сенсей, — сказал он хмуро. — Я понимаю.       После разминки и инструктажа, несмотря на разногласия, команды сражались как единый механизм, их движения были слаженными и отточенными, словно хорошо смазанные шестеренки в часах. В этом танце боевых искусств они превзошли пару своих сенсеев, демонстрируя не только физическую силу, но и духовное единение.       После тренировки наставники провели разбор полетов, указывая на ошибки и недочеты. Все были удивлены прогрессом Саске, который словно феникс восстал из пепла. Однако только Наруто знал истинную причину его преображения.

***

      Однако начали распространяться новые слухи, словно тёмные тени, скользящие по улицам. Говорили, что глава Намикадзе, как коварный паук, поймала невинного, незаслуженного пленника своей зловещей сделки. Эти слухи вызывали у гражданских ужас, словно холодный ветер, пронизывающий до костей.       Слухи, подобно бурной реке, меняли свои очертания и направления, но одно оставалось неизменным — люди знали, что глава действительно может быть такой, способной на любое зло. Они видели в ней чудовище, скрывающееся под маской добропорядочности.

***

      Какаши не мог не думать о нависшей угрозе. Миссия по свержению целого клана казалась Какаши слишком... Всё слишком! Слишком аморальной, слишком безрассудной, слишком нелогичной. Предвещающаяся буря была для Хатаке странно волнующей, словно на ней решится не только судьба целого клана, так и его собственная.       Всё в этой миссии напрягало его: обман, сам план, цель. Напрягал и Такеши, что удачно поселился в темнице Намикадзе, словно в апартаментах. Он не вызывал у пепельноволосого ни симпатии, ни доверия. Он до сих пор подозревал, что всё его нахождение там – уловка Рейдена.       Даже Луна ни в коем разе не успокаивала, напротив, лишь подливала масло в огонь, требуя всё большей и большей точности в действиях. Что Такеши, что девушка нагнетали всё пуще по мере приближения рокового дня.       Слыша на каждом импровизированном собрании о величии и ужасе Рейдена Гончар, мужчина невольно начинал пропитываться страхом к этому человеку.       Рейден убьет, не моргнув и глазом. Он чует чакру, предскажет каждое действие. Он словно ночной кошмар. Встреча с ним – худшее, что могло произойти в вашей жизни.       И Такеши, словно по волшебству, переметнулся, перестав боготворить отца в безумном, трепещущем ужасе. Возможно, он и вправду открыл глаза, понимая, что всё то время просто до смерти его боялся, но, возможно, всё это игра.       Какаши не знал, что думать, готовясь к худшему. Он ни в коем случае не согласился убивать целый клан и прикладывает все силы, чтобы отговорить девушку, но стоит ли пожертвовать ими, чтобы дать дорогому человеку душевное спокойствие и избавить мир от такой грязи, подобной Рейдену? Он не знал, что и думать.       А принесет ли месть Луне то удовлетворение и спокойствие, которое она желала? Будет ли она чувствовать себя лучше, зная, что приложила руки к геноциду целого клана? Но если они и впрямь так ужасны?       Черт, лишь только время покажет, кто прав, а кто виноват.