The Rewards of Being Loved

Суббота, 20 мая Рука Драко дёрнулась — и лёгкое прикосновение, скользнувшее вниз по предплечью, мягко пробудило его ото сна. Он сморщил нос и уткнулся лицом в тепло, лежащее перед ним, прижавшись губами к коже между лопатками Гарри и вздохнув. Он крепче обнял его за талию, прижимаясь к его спине, прижимаясь промежностью к упругой заднице. Он никогда бы не сказал этого вслух, но у Гарри получилась идеальная маленькая ложечка. Пальцы Гарри продолжали медленно скользить вниз по его руке, обводя контур кисти Драко на своей груди, нащупывая пульс на запястье. Драко мог сказать, повернув голову, что Гарри наблюдает за движениями своей руки, накладывая карты своих прикосновений. Мозолистые пальцы замерли прямо над тыльной стороной ладони Драко и начали постукивать по его коже, один за другим, один, два, три, четыре, пять. Драко схватил его за руку и переплёл их пальцы. — Почему ты продолжаешь это делать? — пробормотал Драко ему в волосы. — Что делать? — Постукивать пальцами. Гарри издал короткий смущённый смешок. — Просто хотел убедиться. Драко приподнял брови, чтобы заглянуть Гарри в лицо. На его лице появилась лёгкая довольная улыбка и он повернулся, чтобы увидеть замешательство Драко. — "Хотел убедиться"? — повторил Драко, как попугай. Улыбка Гарри медленно стала шире, его взгляд блуждал по лицу Драко, словно он не мог решить, на какую часть лица ему хочется смотреть больше всего: на глаза, губы, щёки, на которых, вероятно, остались следы от подушки, на спутанные со сна волосы. — Хотел убедиться, что я не сплю. Драко тупо уставился на него, медленно собирая всё воедино. — Ты считаешь свои пальцы, — пробормотал он. Гарри кивнул, в уголках его глаз появились морщинки, спокойные и тёплые. Драко перевернул его на спину. — Ты думаешь, что спишь? — Иногда, — ответил Гарри, ухмыляясь ему. Драко лениво забрался на него сверху. — Ты называешь меня ночным кошмаром, Гарри? Гарри рассмеялся, и его сонная улыбка почти засияла. — Как раз наоборот. Драко почувствовал, как грубые руки легли ему на поясницу, скользнули вниз, обхватили задницу, массируя половинки. Он усмехнулся, наблюдая, как ухмылка Гарри становится всё более озорной. Он наклонился, закрыл глаза и прижался лбом к лбу Гарри. — Я не хочу вставать. — Мы и не должны, — ответил Гарри. — Конечно должны, — нахмурился Драко. Гарри наклонил голову и потёрся их носами. — Тогда давай притворимся, что не хотим. Давай останемся здесь. — Ты хочешь, чтобы весь мир думал, что я убил тебя следующим? Гарри прищёлкнул языком и перевернул их. Кольцо Малфоев, свисавшее с его шеи, упало Драко на грудь. Драко не смог сдержать улыбки, увидев его. — Совсем ненадолго, — Гарри наклонился и поцеловал Драко в шею, коснувшись губами его подбородка. Драко что-то промычал, запрокидывая голову. — Аврорам нужно поговорить со мной, — пробормотал он. — Я Аврор, — парировал Гарри, кусая его за ухо. — Ты нужен мне там, где ты сейчас. Драко невольно усмехнулся: он беспокоился о том, что принесёт этот день, но ему нравилось, когда Гарри хотел его вот так, когда он не мог держать свои руки или рот при себе. Возможно, он мог бы отложить то, что его подставили и очернили. На некоторое время. — О, ты умный, — проворчал Драко, его голос сочился сарказмом, а руки, ласкающие грудь Гарри, выдавали его с головой. — Ты что, думаешь, меня называют Спасителем только из-за моей внешности? — Мерлин, зачем я тебя исцелил, я почти скучаю по твоему молчанию, — раздражённо и в то же время ласково сказал Драко, притягивая лицо Гарри к своему. — Почти. От яркой, дразнящей улыбки Гарри у него ёкнуло сердце. Гарри обвёл его вокруг пальца. Аврорам пришлось бы вытаскивать его из постели, брыкающегося и вопящего. Гарри слегка пошевелил бёдрами, привлекая внимание к своему твердеющему члену на бедре Драко. Глаза Драко расширились. — Что за… почему ты такой чертовски мужественный по утрам? — Мужественный, Драко?— Гарри рассмеялся. — Кто так говорит? — Кто-то, кто превосходно владеет английским языком и столкнулся с удивительно воодушевлённым мужчиной, — просто ответил Драко, схватив Гарри за задницу и снова прижав его к бёдрам. Гарри резко втянул воздух. — Ничего не могу с собой поделать, по утрам ты мне нравишься, — ухмыльнулся Гарри. — А что со мной не так в остальное время? — Ничего. Утром ты такой… растрёпанный, — промямлил Гарри, пряча румянец в изгибе шеи Драко и касаясь губами его кожи. — Без пуговиц. — Ты сходишь с ума от вожделения, потому что я не ношу одежду с пуговицами, и я… что ты сказал? Растрёпанный? — Драко нахмурился и сильно ущипнул его за бок. Гарри зашипел, снова рассмеявшись. — Да, Драко. У тебя растрёпанные волосы, — он отстранился, проводя пальцами по изголовью кровати Драко. — У тебя на лице следы от подушки, даже капелька слюны на щеке, — поддразнил он, смахивая её большим пальцем. Драко чуть было не ударил его. — Ты так добиваешься расположения всех своих мужчин, полный придурок? — возмущённо усмехнулся он. — Нет, только твоего, — ответил Гарри. — Ты такой растрёпанный, неряшливый и немного ворчливый — это сводит меня с ума от вожделения, как ты говоришь. Драко был в полном замешательстве. — Но почему? Губы Гарри дрогнули, дразнящее выражение смягчилось. Его рука снова пригладила волосы Драко. — Потому что я единственный, кто может видеть тебя таким, — тихо ответил он. — Для всех остальных ты застёгнут на все пуговицы, такой неприкасаемый и недосягаемый. Для всех, кроме меня. Драко уставился на него, не веря своим ушам, его желудок бешено трепетал. Он чувствовал, как горят его щеки. Гарри, очевидно, считал для себя большой честью видеть Драко такой катастрофой, какой он был по утрам. Невероятно. И он был прав: Гарри был единственным человеком, который видел его таким. Эта версия Драко принадлежала только Гарри. Может быть, именно поэтому Драко так нравилось наблюдать за спящим Гарри — потому что он мог видеть то, что больше никому не позволялось видеть. Не то чтобы он когда-нибудь говорил ему об этом. — Что ж, я твой, Гарри, — ответил Драко, просто ради удовольствия произнести это, ради удовольствия наблюдать, как в глазах Гарри разгорается пламя. Он тихо усмехнулся. — А я-то думал, что это я такой слащавый. — О, нет, — засмеялся Гарри, — просто многословный. Слащавый, честное слово… Бёдра Гарри снова задвигались и Драко прижался к нему, его член быстро наливался у живота Гарри. Тот тихо застонал, его глаза закрылись. — У тебя проблемы с моим словарным запасом? — задыхаясь, спросил Драко, запуская свободную руку в растрёпанные кудри Гарри и притягивая его ближе. Он чувствовал себя могущественным, наблюдая за тем, какой эффект он производит на Гарри простыми словами и прикосновениями, просто лежа рядом. — Ты же знаешь, я фанат твоего словарного запаса. — Это всё? Красивые слова заводят тебя? — Нет, Драко, — ухмыльнулся Гарри, соединяя их члены и потираясь о него, заставляя Драко ахнуть. — Это твой голос, произносящий такие красивые слова. Драко, наконец, притянул лицо Гарри к своему и удовлетворённо вздохнул, когда их губы встретились. Если Гарри продолжит в том же духе, Драко, вероятно, скажет что-нибудь жалкое. В любом случае, занять рот Гарри чем-нибудь другим не составляло труда. Гарри приоткрыл губы и Драко углубил их поцелуй, прижимаясь к Гарри, его дыхание участилось, из горла вырывались тихие стоны. Он снова запустил руку в волосы Гарри, прижимая его губы к своей шее. Гарри поцеловал чувствительную кожу в месте, где бился пульс, слегка посасывая, тяжело дыша Драко в ухо. Тот прикоснулся губами к щеке Гарри, собираясь с духом. — Ты восхитителен, Гарри, — промурлыкал он ему на ухо, и дыхание Гарри сбилось, превратившись в хриплый удивлённый смешок, а затем в стон, когда его бёдра ускорили движение. Драко воспринял это как хороший знак. Гарри хотел получить его голос, его "красивые слова", поэтому Драко собрал все оставшиеся силы, плавая в луже глубокого удовольствия, чтобы подарить ему это. — Мне нравится целовать тебя, — продолжил он, и это была плохая идея, слишком близко. — Мне нравится прикасаться к тебе. У тебя божественный рот, — он даже не мог подобрать красивых слов, полностью поглощённый тем, как Гарри облизывал и посасывал его ключицу, как он стонал Драко в ухо, как зарождались волнующие мурашки у основания позвоночника. Но и остановиться он тоже не мог, раз уж начал. Рука Гарри скользнула к его затылку, пальцы зарылись в волосы Драко, большой палец коснулся челюсти. С губ Драко сорвался ещё один тихий стон, на этот раз более пронзительный. Возбуждение от того, что он произнёс вслух то, чего никогда раньше себе не позволял, только усилило его желание, превратив его во что-то отчаянное. — Мерлин, я не могу поверить, что у меня это есть, я не могу поверить, что ты мой, — прошептал Драко, покрывая поцелуями его заросший щетиной подбородок. Гарри прижал его к кровати всем своим весом, кольцо Малфоя впилось ему в грудь. Драко раздвинул ноги шире. — Просто смотрю на тебя, Гарри, и ты приводишь меня в восторг. Гарри невольно всхлипнул. Драко не знал, было ли это из-за похвалы, или из-за голоса, или из-за слов, или из-за того, что они вертелись, как подростки, в то время как у Драко на лице были складки от подушки, но ему было всё равно. Он просто хотел, чтобы Гарри снова издал этот звук, хотел увидеть, как он слетит с его губ. Он приподнял голову Гарри, толкнул в плечо и перевернул. Он закинул ногу Гарри на бёдра, перекатился на него сверху, наклонившись для страстного поцелуя, и обхватил оба члена руками. Гарри бесстыдно застонал ему в рот, покачивая бёдрами. Драко никогда не пробовал ничего слаще. Он положил руку на грудь Гарри, проведя большим пальцем по тёмному соску. Серебряная цепочка казалась бесценным сокровищем, надёжно зажатая между его ладонью и грудью Гарри. Драко слегка приподнялся, чтобы посмотреть на него, продолжая поглаживать их, наслаждаясь ощущением горячей, твёрдой длины Гарри напротив своей собственной, ощущением её веса в своей руке. Глаза Гарри были яркими и сияющими, такими чертовски зелёными, и пристально смотрели в глаза Драко. Его прерывистое дыхание вырывалось из розовых приоткрытых губ. Грудь Драко напряглась, по спине пробежали мурашки. Он издал ещё один непроизвольный звук, где-то глубоко в груди, и не мог сказать, был ли это звук удовольствия или непоколебимого обожания. — Чёрт, посмотри на себя, — выдохнул Драко, — от тебя захватывает дух, Гарри, мне никогда не будет этого достаточно, ты такой невероятный мужчина, какие чувства ты заставляешь меня испытывать… — бёдра Гарри снова дёрнулись, и Драко задохнулся, почувствовав, как чужой член скользнул по его собственному. Гарри ухватил Драко за волосы и осторожно потянул, Драко приоткрыл рот, вскрикнув, когда по его венам пробежал поток искр, от покалывающей кожи головы до кончиков пальцев ног. Гарри крепко держал голову Драко над собой, заставляя его посмотреть Гарри в глаза. Как будто Драко нужно было убеждать — он не смог бы отвести взгляд, даже если бы захотел. Его рука сильнее сжимала оба члена с каждым движением, становясь всё увереннее. Его бёдра задрожали и свободная рука Гарри скользнула вверх по ноге, ощущая дрожь под своей ладонью. — Драко, — пробормотал Гарри, его глаза расширились от благоговения. Его бёдра начали дёргаться между бёдер Драко. — Драко, — рука Драко ускорила движение, его тело прижалось ещё крепче, волны жара взяли под контроль слова, слетавшие с его губ. — Ты единственный, кто может заставить меня чувствовать себя так, единственный, кто видит меня таким, Гарри, я полностью принадлежу тебе, я был… — он снова задохнулся, когда член Гарри дёрнулся в его руке, а кулак сжал волосы Драко. Губы Гарри скривились, брови нахмурились, спина выгнулась под Драко, когда он кончил, из груди вырвался низкий, прерывистый стон экстаза. Чёрт, это было прекрасно. Он притянул лицо Драко к своему, захватывая его рот в небрежном, всепоглощающем поцелуе, нежно покусывая его губу. Драко отпустил член Гарри, его скользкая от спермы рука теперь полностью сосредоточилась на его собственном, и он тяжело дышал прямо в губы Гарри. — Твой, Драко, я не знаю как, но это всегда был ты, — невнятно пробормотал Гарри. Жар и напряжение достигли апогея и Драко затаил дыхание, больше не слыша слов, которые Гарри шептал ему в губы, прежде чем, наконец, кончил, отдаваясь всепоглощающему, эйфорическому приливу своего оргазма. Он излился на живот и грудь Гарри горячим потоком, постанывая и содрогаясь. Он моргнул, возвращаясь в настоящее немного удивлённый, тяжело дыша. Он никогда раньше так сильно не кончал от простой мастурбации. Своей собственной рукой, не меньше. А ещё он никогда не был таким трогательно откровенным во время секса. Почему он не мог держать свой глупый рот на замке? Он не открывал глаз, не совсем готовый к выражению лица Гарри. Пока Гарри не отпустил его волосы и нежно не обхватил лицо Драко обеими руками, а мозолистые ладони не коснулись его щеки. Драко беспомощно прижался к нему. — Пока нет, — пробормотал Гарри, нежно целуя его. — Пока не думай. Драко решил, что в его словах есть резон, и поцеловал его в ответ, так сильно, как ему хотелось, обхватив серебряную цепочку на груди Гарри. Он тихо застонал, испытывая извращённое удовлетворение, обнаружив, что кольцо Малфоя перепачкано спермой. Он мог бы наслаждаться этим моментом вечно. Серый утренний свет пробивался сквозь занавески, освещая сонное лицо Гарри: его длинные тёмные ресницы касались щеки, глаза были закрыты от удовольствия, когда он обнимал Драко и целовал его, снова и снова. Драко стало тепло от наслаждения, он плавал в посторгазменном блаженстве и глубокой-глубокой любви, о которой он не собирался думать. Твой, Драко, я не знаю как, но это всегда был ты. Ладно, он немного подумал об этом. — Если ты не покормишь меня в ближайшее время, Гарри, я могу погибнуть, — пробормотал он, отрываясь от своих мыслей, от губ Гарри. — Мы не можем этого допустить, — усмехнулся Гарри, когда в животе Драко громко заурчало. Он что-то пробормотал в задумчивости, открывая глаза, уголки его губ приподнялись в мягкой улыбке. Драко замер, надеясь, что время остановится вместе с ним. — Неподалёку есть пекарня, — продолжил он, махнув рукой, чтобы убрать беспорядок между ними. — У них хороший кофе. Французская выпечка. — О, pâtisserie, — сказал Драко, его глаза расширились от восторга при мысли о десерте на завтрак. Гарри рассмеялся над его акцентом. — Да, это. — Давай, скажи это. Рâtisserie. — Я не буду, — Гарри снова рассмеялся, ткнув его в бок, и Драко присоединился к нему, захваченный этим простым моментом лёгкого, беззаботного поражения. — Боишься французского? T’as peur, Potter? De quoi? — Чёртов хвастун, — проворчал Гарри сквозь смех, сбрасывая его с себя, переворачиваясь на спину и зарываясь лицом в шею Драко. — Et c'est ainsi que le Survivant a finalement été vaincu par un petit peu de langue étrangère, — драматично поддразнил Драко. — Кто бы знал, что всё, что потребуется, чтобы сломить его — это попросить его немного поговорить по-французски. — Никто не должен рассказывать это Волдеморту, — сказал Гарри, поднимая голову, чтобы взглянуть на улыбающееся лицо Драко. — Моя самая большая слабость, — он наклонился и поцеловал Драко в лоб, отстранился и подмигнул, прежде чем с торжествующей улыбкой скатиться с кровати. Драко моргнул, застигнутый врасплох, не понимая, как это Гарри всегда удавалось переломить ситуацию с помощью самого незначительного жеста, самого малого количества слов. Мерзавец. Гарри начал одеваться, и Драко в очередной раз осознал, что ему нечего надеть, кроме своего грёбаного костюма, но Гарри надевал свою форму Аврора. Правильно… Они направлялись в Министерство. Чёрт возьми. Это костюм. Он встал и лениво потянулся, наслаждаясь тем, как это привлекло внимание Гарри, его проницательный взгляд с вожделением скользнул по обнаженной фигуре Драко, отчего щёки Драко вспыхнули. — Увидел что-то, что тебе понравилось? — поддразнил Драко, натягивая боксеры и направляясь к гардеробу Гарри. — Да, — без колебаний ответил Гарри. Проходя мимо Драко, он схватил его за запястье и притянул к себе для ещё одного поцелуя, забыв о своих брюках, которые были расстёгнуты и опасно низко свисали с его бёдер. Драко тихо застонал ему в губы, сжимая бедро Гарри рукой, пытаясь обуздать своё вожделение при виде Гарри. Драко украл ещё один из его свитеров, простой тёмно-бордовый. Он выглядел немного поношенным, но он был полон решимости не появляться в одном и том же наряде дважды. Он надел его поверх белой рубашки с воротником-стойкой и, нахмурившись, посмотрел на себя в зеркало, поправляя волосы волшебной палочкой. Гарри подошёл к нему сзади, ухмыляясь своему отражению, на его форменной рубашке было расстёгнуто слишком много золотых пуговиц. — Я похож на профессора-маггла, — проворчал Драко. — Тот, чей предмет я бы точно завалил, — ответил Гарри, похотливо ухмыляясь. Драко закатил глаза и невольно покраснел. Он шлёпнул Гарри по заднице, когда тот выходил из ванной, заставив его рассмеяться с полным ртом зубной пасты. Всё это казалось таким домашним. Драко покачал головой и сосредоточился на завязывании шнурков на ботинках. Они спустились по скрипучей лестнице, но Драко остановился прямо перед входной дверью, поражённый внезапным страхом перед миром. Он даже не мог точно сказать, чего именно он боялся. Газет? Толпы? Авроров? Тот факт, что Невыразимцы, вероятно, подставили его отравление Министра? Он не знал. Всё, что он знал, — это то, что он действительно не хотел выходить на улицу. Гарри оглянулся на него, когда уже взялся за дверную ручку, и одарил понимающей, ободряющей улыбкой. Это немного успокоило Драко, поэтому он взял Гарри за протянутую руку и позволил вывести себя из дома. Драко ждал у подножия лестницы, сразу за едва ощутимым барьером из чар Фиделиуса, пока Гарри запирал дверь и восстанавливал защиту. Дурное предчувствие не проходило, и Драко заёрзал, нащупывая в кармане волшебную палочку и неловко переминаясь с ноги на ногу. Гарри опустился рядом с ним, вертя палочку в руке и хмуро глядя на квадрат мрачных городских домов. Драко знал, что он чувствует то же самое. То же самое неправильно. Волосы на затылке Драко встали дыбом — это был едва заметный намёк на незнакомую магию и настороженный взгляд — и он резко повернул голову, оглядевшись по сторонам, инстинктивно вытаскивая палочку. — Что это? — спросил Гарри, оглядываясь вместе с ним. — Возвращайся в дом, Гарри, — пробормотал Драко, потому что нутром чуял, что что-то было не так, не так, не так, и дело было не только в ожидаемой огласке. Гарри, конечно, проигнорировал приказ и поднял палочку. Драко схватил его за руку, безуспешно пытаясь оттащить обратно к двери. Он опустил свои окклюменционные барьеры, лихорадочно оглядываясь в поисках любого намёка на магию. — Драко, скажи мне… И тут Драко увидел это — полупрозрачное, мерцающее облако на другой стороне парка: Дезиллюминационное заклинание, магия снова начала проявляться, заставляя волоски на руке Драко встать дыбом, неправильно, неправильно, неправильно… Адреналин хлынул в его вены и он схватил Гарри за талию одной рукой, притянул его к себе, сжал, повернул. Он резко развернулся на каблуках, чтобы с тяжёлым стоном швырнуть Гарри на порог и прикрыть его своим телом, как раз в тот момент, когда с противоположной стороны площади в их сторону ударил луч красного света… Он ударил Драко между лопаток и тот задохнулся, ожидая боли, но лишь палочка вылетела у него из рук. Обезоруживающее заклинание. Из горла Гарри вырвался низкий рык и колени Драко подогнулись под тяжестью его ярости, под внезапным, неистовым натиском его магии. Рука Гарри с палочкой взметнулась над плечом Драко, и Драко просто продолжал держаться, обхватив Гарри за талию. Это ужасный способ дуэли. Он был уверен, что некоторые из проклятий, которые Гарри накладывал, каждое из которых молнией рассекало воздух вокруг, на самом деле были незаконными. Не говоря уже о том, что они находились в маггловском районе, средь бела дня. Драко надеялся, что хотя бы некоторые из этих заклинаний включали защитные чары, поскольку он всё ещё стоял спиной к нападавшему и теперь был без палочки на краю Фиделиуса, полностью полагаясь на Гарри, который прикроет его. Он услышал звук аппараций и Гарри зарычал, пытаясь оттолкнуть Драко, чтобы пуститься в бесплодную погоню. Драко сжал его крепче. — Остановись, Гарри. Они ушли. Я чувствую это. Гарри замер, тяжело дыша, уткнувшись в волосы Драко, который в кои-то веки был ниже него на пороге. — Пожалуйста, призови мою палочку, — попросил Драко, съёжившись от того, как дрожал его голос, а на лбу выступил холодный пот. Гарри отстранился, когда Драко, наконец, отпустил его, вытянул руку и призвал палочку Драко. Он вернул её Драко, всё ещё сверкая безумными глазами после драки. — Тебе не следовало этого делать. Драко решил проигнорировать это и мягко подтолкнул его к двери. Гарри, наконец, подчинился, разочарованно прищёлкнув языком. Оказавшись в безопасности дома, Драко позволил себе подумать. Гарри взмахнул палочкой, чтобы снова запереть дверь, забыв все мысли о кондитерских изделиях. Скажи ему, что ему понадобятся щиты. Обезоруживающие чары? Кому-то нужно то, что у него есть… кому-то. Я думаю, что-то, что он получил от тебя. Драко, Драко защитил его собой. Но что они могли получить от Гарри с помощью обезоруживающих чар? Кроме его палочки, конечно же… О, чёрт. — Гарри… — пробормотал Драко, уставившись в стену и собирая всё воедино, — Гарри, где Старшая Палочка? Гарри опустил палочку и повернулся к нему. — Зачем? — Они ждали возле твоего дома, просто чтобы попытаться ударить тебя экспеллиармусом. Гарри, где эта палочка? Гарри помолчал, прежде чем ответить. — Я положил её обратно в гробницу Дамблдора. — И кто об этом знает? — Рон, Гермиона. Макгонагалл. Вероятно, портреты в кабинете директора. — Чёрт возьми, Гарри, разве у некоторых из этих портретов нет рамок в Министерстве? Глаза Гарри расширились, когда до него дошла серьёзность происходящего. Если бы это заклинание сработало, Гарри потерял бы власть над Старшей Палочкой — скорее всего, из-за беглеца-Невыразимца. И Люциуса очень интересовало, как Гарри пережил Волдеморта. Действительно ли эта информация предназначалась только ему? Драко ничего не рассказывал ему о Дарах Смерти, а Люциус не спрашивал, ни разу не упомянул о Мастере Смерти. — Ты бросил Камень в лесу, — пробормотал Драко, в основном себе под нос, и Гарри кивнул. — Мантия, по-видимому, всё это время была с тобой. Ещё один кивок. — Я поеду в Хогвартс и проверю, там ли Палочка, — сказал Гарри, и на его лице отразилась решимость. — Я попрошу Рона приставить к Кларкам охрану из Авроров, просто на всякий случай, — он глубоко вздохнул, провёл рукой по растрёпанным волосам и виновато посмотрел на Драко. — Мне жаль. — За что? — Драко нахмурился. — Я подвергаю тебя опасности. Снова. Драко вздохнул, покачал головой и подошёл ближе, обнимая Гарри за плечи. Тот обхватил Драко за талию, уткнувшись носом в его шею. Драко всё ещё чувствовал, как от него исходит энергия, его магия всё ещё заряжена и жаждет подчинения. — Ты идиот, — пробормотал Драко. — Если ты до сих пор не понял, то ты не виноват в том ужасном дерьме, что происходит с тобой. Или со мной. — Тебе не следовало меня защищать. — Я не жалею об этом. — Я мог бы… — Заткнись, Гарри, — оборвал его Драко, ещё сильнее прижимая Гарри лицом к своей шее. Гарри крепче обнял его. Живой и невредимый. — Я не буду извиняться за это. Я бы сделал это снова. Плечи Гарри напряглись, затем расслабились, и он растворился в объятиях Драко. Драко мог представить себе его внутренний конфликт: Гарри ненавидел, когда люди страдали, сражаясь за него, защищая его. Драко знал, что ему до сих пор снятся кошмары об этом — о людях, которые погибли просто потому, что битва преследовала его повсюду. Но он также знал, что Гарри чувствовал бы то же самое, он был бы таким же защитником. Он бы понял. Просто ему бы это не понравилось. — Я знаю, во что ввязываюсь, — прошептал Драко ему в волосы. — Я всегда знал. Ты действительно думаешь, что я бы согласился, если не думал, что это того стоит? — он вдохнул, закрыв глаза, когда запах Гарри наполнил его теплом и облегчением. — Ты действительно думаешь, что я поцеловал бы тебя в оранжерее, если не был уверен, что ты этого стоишь? — Тебе тоже не следовало этого делать, — проворчал Гарри, но Драко почувствовал, как он слегка улыбается ему в шею. — Это ты поцеловал своего Целителя, — парировал Драко. Гарри фыркнул. — Ты не можешь винить меня за то, что мне это понравилось. Гарри отстранился, нахмурившись. — Не может быть, чтобы тебе это понравилось, тебе было так больно… — Я бы не стал продолжать, если бы награда не была намного больше, — ухмыльнулся Драко, качая головой. Он взял лицо Гарри в ладони и легонько постучал костяшками пальцев по его голове. — Ты полный олух. Он наклонился и поцеловал его, а Гарри мягко выдохнул ему в губы, страстно отвечая на поцелуй. Он чувствовал остатки напряжения Гарри, его страх, его вину в том, как его руки сжимали свитер Драко (Гарри), как он касался носом щеки Драко. — Боюсь, нам придётся в другой раз заглянуть в кондитерскую, — с сожалением пробормотал Гарри, отстраняясь и поправляя очки. — Pâtisserie, — поправил Драко. Гарри закатил глаза. — И да, я думаю, сегодня хороший день, чтобы воспользоваться камином.

***

Гарри сочувственно поморщился, наблюдая, как Драко отхлёбывает кофе из министерской чашки. Лицо Драко исказилось от отвращения, но он быстро справился с собой. Гарри было знакомо это чувство — теперь он точно так же пил министерский кофе каждое утро. По сравнению с Тимси, у этого кофе был привкус бензина. Было странно видеть Драко за своим столом, но на него определённо было приятнее смотреть, чем на что-либо ещё в кабинете Гарри. Он пожалел, что не мог угостить Драко дурацкой французской выпечкой и латте или ещё чем-нибудь. Может быть, Драко снова стал бы дразнить его по-французски. Вчера Гарри не приготовил ему ужин и даже не смог угостить его завтраком, не подвергшись нападкам. Вместо этого он принёс Драко из столовой несколько чёрствых кексов, которые Драко съел без возражений, только удивлённо поднял бровь. Гарри чувствовал себя самым плохим… парнем? Любовником? Были ли у них уже достаточно серьёзные отношения, чтобы стать партнёрами? Кем бы он ни был, он был уверен, что он самый худший из всех. Он хотел пригласить Драко куда-нибудь, показать его, дать ему возможность хорошо провести время. Благотворительные вечера обычно были скучными, без насилия, и он был уверен, что будет весело, если Драко будет с ним. Несмотря на то, что Драко очень редко появлялся на публике без гламура, он был весёлым, театральным и великолепным. Гарри знал, что в школе он был популярным слизеринским принцем, его всегда окружала небольшая толпа обожателей, которые смеялись вместе с ним. Возможно, он отпускал жестокие шутки про других людей, но это к делу не относилось. Суть была в том, что Драко был весёлым, и Гарри знал, что он преуспеет в экстравагантных социальных ситуациях. Он был рад видеть, как эта часть Драко снова оживает. И это ненадолго помогло. Он стоял высокий, уверенный в себе и красивый в своём чёрном костюме и блестящем бордовом жилете, украшенном серебром и гранатом. Разговаривал и смеялся с друзьями Гарри и Министром, бесстрашно встречая жадного репортёра с язвительным остроумием. Легко кружа Гарри по танцполу, он был в восторге от маленькой порочной игры, в которую играли танцоры, пресекая все попытки саботажа. А затем, не задумываясь, спас жизнь Министру, использовав свой собственный безоар — безоар, который он, очевидно, носил с собой почти везде, как и Рон. Драко сидел, закинув ногу на ногу, на жёстком деревянном стуле в кабинете Гарри, уставившись в чашку с кофе и задумчиво нахмурив светлые брови. Прядь светлых волос упала ему на лицо, но он не обратил на это внимания, погрузившись в свои мысли. Гарри не мог сосредоточиться на своих отчётах. Тёмно-бордовый джемпер Гарри был Драко немного великоват, но Гарри нравилось видеть Драко в его одежде. Гарри понятия не имел, как он придавал ей дорогой вид. Он был уверен, что джемпер достался ему от Рона. Но он принадлежал Гарри и тот испытывал тёплое собственническое удовлетворение каждый раз, когда поднимал взгляд от своего стола. Это было одной из причин, по которой он не предложил отвезти Драко домой переодеться, прежде чем отвезти его обратно на Гриммо прошлой ночью. Не то чтобы Гарри когда-нибудь признался в этом. Конечно, следствием того, что он так стремился вернуть Драко на площадь Гриммо, было то, что он бездумно, глупо, случайно отправил Драко лицом к лицу с грёбаным боггартом. Боггартом, который без конца приводил Гарри в замешательство. Он чувствовал, что должен это понять, как будто это было что-то, что он уже знал, но что было просто вне его досягаемости. Драко был так подавлен, так потрясён. Это только напомнило Гарри о том, что в Драко было так много всего, чего он ещё не знал или не до конца понимал. Гарри пытался всё исправить, собрать воедино единственным доступным ему способом: руками, близостью и прикосновениями. Для него это всё ещё было в новинку, но он думал, что справляется. Он рассмешил Драко, совсем немного, прежде чем тот заснул, что Гарри посчитал своей маленькой победой. Он убедился, что Драко спит у него на груди, прежде чем вызвать своего Патронуса, чтобы тот дал Рону устный отчёт, отложив письменный. Патронуса, который, к смущению Гарри и злобному ликованию его коллег-Авроров, недавно претерпел небольшие изменения. Теперь Гарри сильно жалел, что вообще предложил им общаться в основном с помощью Патронусов. Когда Рон впервые увидел это несколько дней назад, он удивлённо и слегка неодобрительно приподнял брови, что очень напомнило ему Гермиону ("Два свидания, Гарри. Ты был на двух свиданиях"). Авроры неустанно поддразнивали его: "Могу поклясться, что тебе нравятся парни, а не птицы, Поттер!", "Твоя личная жизнь действительно развивается, не так ли?", "Похоже, твой Патронус в последнее время поёт по-другому, а?", но Гарри пригрозил им всем одним из печально известных "скрытых" проклятий Гермионы. У неё были все их подписи, и он пригрозил, что у первого, кто проболтается об этом за пределами Департамента, начнётся болезненная сыпь в самых неподходящих местах. Это была неправда, но никто не хотел это проверять. Они знали, на что она способна. Кроме того, ему втайне нравился соловей. Он был… ну, он был милым. Это была беззаботная и уверенная в себе птица, милая и игривая, а иногда и немного ворчливая. Он танцевал в воздухе, сверкая и выставляя себя напоказ, и Гарри знал, что если бы у него были брови, он бы повелительно поднял их и посмотрел на всех своим маленьким клювом. Это было похоже на Драко по утрам, взъерошенного и расслабленного, скрывающего свою мягкость за тонким слоем сардонического остроумия. Гарри действительно думал, что сможет устроить Драко утро лучше, чем получился вечер. Он должен был знать, что насилие преследовало его повсюду. Конечно, ведь у Гарри Поттера не могло быть ничего хорошего. Рон, вероятно, отшлёпал бы их обоих за эту драку. Тело Драко в качестве щита, Гарри, произносящий запрещённые проклятия из-за его плеча средь бела дня. Это был не первый раз, когда Драко прикрывал его своим телом, и не первый раз, когда Драко поднимал его на ноги — где-то в глубине души Гарри знал, что Драко достаточно силён, чтобы сделать это, целуя его в оранжерее, танцуя с ним на поле боя в виде танцпола. Но Гарри часто забывал об этом, потому что он не выглядел таковым: Драко был высоким и худощавым, грациозным и воздушным. Он не был таким громоздким, как Гарри, ему не нужно было быть физически сильным, как Гарри, и у него не было проблем с тем, чтобы обращаться с ним, как с грубияном, каким он и был. Он начинал думать, что Драко позволял ему это больше, чем показывал, и это почему-то было слаще, чем просто подавлять его — то, ради чего Гарри жил, будучи подростком-идиотом, регулярно ввязываясь с ним в драки. Это было так же приятно, как осознавать, что Драко может справиться с Гарри физически, что он может взять всё под свой контроль в любое время, когда захочет, и Гарри охотно уступит ему. Драко вздохнул, его поза была идеальной даже в этом ужасном кресле, и, подняв глаза, он снова поймал на себе пристальный взгляд Гарри. Он ухмыльнулся, его серые глаза горели весельем. — Не похоже, что Вы думаете о работе, Аврор Поттер, — пробормотал он тихо, едва слышно, чтобы Гарри услышал. Тот резко вздохнул, борясь с волной дикого вожделения и ругая себя. Мерлин, что с ним было не так? На них только что напали… — Драко здесь? — откуда-то из-за ряда кабинок раздался детский голос. Драко резко повернул голову. — Он сказал, что пойдёт со мной. Лицо Драко просияло, и Гарри, как завороженный, наблюдал, как он встал со стула и вышел из кабинки, его улыбка стала шире, когда он увидел, кто его спрашивает. — Драко! Маленькие ноги поспешили по проходу, и Драко опустился на одно колено, широко раскинув руки, когда Боран, хихикая, бросился к нему. — Привет, маленькая буря. О, чёрт возьми. Гарри стало жарко до самых кончиков пальцев на ногах. Он подумал, что может воспламениться прямо здесь, в своём тёмном углу. Боже, он был полностью одержим этим человеком, как всегда говорили ему Рон и Гермиона. Видя, каким мягким Драко становился в общении с детьми, Гарри испытывал опасные чувства вплоть до сердцебиения, и он был таким жалким, уже представляя себе сцену с ребёнком, который выглядел бы в точности как Гарри в миниатюре или Драко в миниатюре… — Аврор Поттер. Гарри чуть не подпрыгнул и, подняв глаза, увидел лицо мисс Кларк, украшенное дразнящей, понимающей улыбкой. Он неловко откашлялся и встал. Драко и Боран были втянуты в спор о лирических достоинствах "маленькая буря" и "большая буря" против "маленький дракон" и "большой дракон". Гарри заставил себя отвести взгляд, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди. — Мисс Кларк, — хрипло поприветствовал Гарри, пожимая ей руку. — Рад вас видеть. — Я слышала, что он ещё и превосходный танцор, — пробормотала она себе под нос, игнорируя его обмен любезностями, её тёмные глаза озорно блестели. Гарри покраснел до ушей и мысленно выругал себя за то, что это было так чертовски очевидно. Слава грёбаному Мерлину, что Авроры держали его Патронуса в секрете. Гарри снова прочистил горло, засовывая руки в карманы. — Так и есть. — Привет, Драко, Боран. Вас ждут в третьей комнате для допросов, — сказал Рон, появляясь рядом с рабочим столом Гарри. Он протянул ладонь, и Боран, хихикая, крепко дал ему пять. Драко встал и пожал ему руку. — Как получилось, что Боран получил открытку шоколадной лягушки с автографом, а я нет, Главный Аврор? — Драко с притворным негодованием отпустил руку Рона, заставив Борана рассмеяться. Рон усмехнулся в ответ. — Только скажи, Драко. Я подумал, что вместо этого ты захочешь что-нибудь от Гарри. Они оба повернулись, чтобы посмотреть на Гарри. Драко широко улыбнулся, увидев, как Гарри покраснел, а Рон поднял брови, посмотрел на Драко, а затем на Борана. Гарри увидел, как на лице Рона отразилось понимание, затем раздражение, и он преувеличенно закатил глаза за спиной Драко. Гарри пристально посмотрел на него. — Конечно, у тебя был бы такой же, — поддразнил Драко, поворачиваясь к Рону, который быстро сменил выражение лица. — Дай-ка я угадаю. Гарри выглядит немного угрюмым, как будто он вообще не понимал, что кто-то делает его портреты. Рон и Боран от души рассмеялись. — Именно так это и выглядит, — выдавил Рон сквозь смех. — Не волнуйся, Драко, я позабочусь, чтобы ты получил свой автограф. А теперь пойдём, Гарри, Макгонагалл ждёт нас. Гарри неуверенно кивнул, всё ещё очень взволнованный, и покинул рабочее место, по пути взъерошив волосы Борана. — Увидимся, Боран. — Пока, Аврор Поттер, — ответил Боран с застенчивой улыбкой на лице. Гарри улыбнулся ему в ответ. — Как вы и просили, к вам Авроры Сьюзен Боунс и Дженнифер Стэнли, — сказал Рон Драко, который благодарно кивнул. — Они будут расспрашивать вас обоих обо всём, но они очень милые, они даже принесли LEGO. Гарри понял, что это было сделано в основном для Борана, которому не нравилось находиться в окружении "злых Авроров". Рон достал из кармана мантии значок с портключом, постучал по нему палочкой и протянул Гарри. Понизив голос так, чтобы Боран не мог его услышать, Рон пробормотал: — Я сказал им, что никакого Веритасерума не будет. Они знают, через что тебе пришлось пройти, им просто нужно знать каждую деталь. — Спасибо, Рон, — тихо ответил Драко, и Рон моргнул, вероятно, испытав то же лёгкое потрясение, что и Гарри, когда Драко впервые поблагодарил его. Гарри знал, что его уши, вероятно, сейчас покраснеют, хотя и были скрыты волосами. — Хорошо, — сказал Рон, поворачиваясь к Гарри. — Драко, пришлите Патронуса, если вам что-нибудь понадобится, хорошо? — он ухмыльнулся, плечи его затряслись от сдерживаемого смеха. Гарри услышал хихиканье из соседней кабинки и злобно посмотрел на Рона. Драко приподнял брови, но кивнул. Портключ засветился синим, и Гарри встретился взглядом с Драко, прикусив губу, чтобы не сказать какую-нибудь глупость. Драко улыбнулся ему — маленькая, личная улыбка, предназначенная только для Гарри, — взял Борана за руку и направился в комнаты для допросов. Желудок Гарри перевернулся, плавно слившись с движением портключа, который протащил его и Рона сквозь пространство, забросив их в Хогсмид. — Мерзавец, — проворчал Гарри, когда они приземлились на главной улице и отпустили портключ. Рон наконец-то рассмеялся, и Гарри наконец позволил себе пнуть его. — Мерлин, Гарри, твоё лицо, — снова захихикал он. — Честно говоря, впечатляет, что человек с таким цветом кожи, как у тебя, может так сильно краснеть. — Ты закончил? Нам нужно осмотреть могилу, — Гарри отвернулся и зашагал по улице в сторону Хогвартса. Рон последовал за ним, всё ещё смеясь. — Чёрт возьми, нет, что это было на этот раз? Драко неожиданно встретился с тобой взглядом за твоим столом? Я видел те отчёты, они были пустыми, Гарри, — он снова расхохотался. Гарри закатил глаза. — Или это из-за того, что ты увидел его с ребёнком? Это заставило твоё сердечко забиться сильнее? Гарри уставился на дорожку перед собой, прекрасно осознавая, что снова краснеет. Глупое лицо. — Помнишь, как Виктор Крам вошёл в Большой Зал, и твоя ложка пролетела мимо рта, размазав кашу по щеке? Я помню. По-моему, я даже запасся им для Омута Памяти, — беззаботно сказал Гарри. — О, я помню. И, что удивительно, ты ещё хуже, — Рон снова рассмеялся. — Ты должен заметить, что мой Патронус не превратился в… в ворона или как там его. — Ты часто думаешь о Патронусе Виктора Крама, не так ли? — Да брось ты. Ты как чертов школьник. — Ну и что? Он мне нравится. — Конечно, он тебе нравится. Вы отличные друзья. Не думай, что я не заметил у тебя на шее новое украшение, которое, я знаю, является единственной причиной, по которой ты в кои-то веки застегнул воротник. — Ты когда-нибудь замолчишь?— Гарри раздражённо застонал. — Только чтобы поесть, — с усмешкой ответил Рон, но в конце концов, к счастью, закрыл рот. Гарри не стал возражать, что еда никогда не мешала Рону говорить. Они подошли к воротам школы, которые легко открылись от их прикосновения, как и всегда в последнее время. Гарри не знал, было ли это делом рук Макгонагалл, или просто в школе их уже достаточно хорошо знали. Он бы ни за что не подумал, что в этом древнем замке больше разума, чем на площади Гриммо. Несколько минут они шли молча. Гарри был благодарен за передышку. — Он нашёл боггарта, — пробормотал Гарри едва слышно, чтобы его можно было расслышать из-за ветра с гор. — На площади Гриммо. Рон тихо присвистнул. — Вот это испорченное настроение, какого я ещё не слышал, — Гарри слабо толкнул его. — Ладно, ладно, — сказал Рон, со смешком поднимая руки. — Кажется, сегодня он так же влюблён в тебя, как и вчера, так что, я думаю, с тобой всё будет в порядке. Гарри хмуро смотрел на дорожку, по которой шёл, снова засовывая руки в карманы. — Он не мог избавиться от этого. — Ох, — выдохнул Рон, — это было что-то плохое, да? Что это было, старина Волди? Беллатриса? Сам Люциус? Гарри сжал губы и покачал головой. Он колебался, не зная, стоит ли отвечать, но понимая, что начал этот разговор не просто так. — Это был я, — пробормотал он, — в семнадцать лет… умирал. Рон потрясённо замолчал и на этот раз Гарри захотелось, чтобы он просто что-нибудь сказал, потому что это было слишком сложно для понимания в одиночку. Он увидел дым, поднимающийся из трубы хижины Хагрида, и подумал о том, чтобы навестить его перед отъездом. — Его худший страх — это то, что уже произошло? Это случается довольно редко, обычно они превращаются в нечто, чего боятся в будущем, — наконец сказал Рон, нахмурив брови в замешательстве. Гарри снова покачал головой. — Нет, не совсем. Боггарт… задыхался. — Ага. Что же его душило? — Э-э… руки, я думаю? Невидимые. — Понятно. И что же боггарт-Гарри делал с этим? — пробормотал Рон, медленно кивая. Гарри закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Ничего. Рон снова замолчал, кивая, как будто ожидал такого ответа. Гарри сердито посмотрел на него, немного раздражённый. Если он разгадал головоломку, то Гарри был бы рад, если бы его посвятили в неё. — Выкладывай, — проворчал Гарри. — Он больше всего боится, что ты пожертвуешь собой, — ответил Рон с тяжёлым вздохом, — снова отдашь себя. Ты даже не попытался остановить его в Отделе тайн, не так ли? Он был вынужден задушить тебя, а ты, вероятно, просто стоял там и позволял ему это. Гарри обмяк, борясь с приступом тошноты, слыша в своей голове отчаянные, полные ужаса слова Драко. Ты бы позволил мне убить тебя… Я бы не пережил этого, зная, что это было сделано моими руками. — Я не хотел причинять ему боль. — Я уверен, что он скорее переломает себе все кости, чем позволит тебе даже не бороться за свою жизнь и умереть от его руки, — лицо Рона было серьёзным, он смотрел на приближающийся замок. — Я знаю, я сделал бы это. У Гарри скрутило живот от чувства вины, когда они поднимались по серым ступеням парадного входа, ноги, словно помнящие мышцы, ступали по старому, знакомому камню. Замок выглядел таким же большим и внушительным, каким он был, когда он впервые ступил сюда — маленьким и с широко раскрытыми глазами, в нежном одиннадцатилетнем возрасте. Он распахнул тяжёлую дубовую дверь, следуя за Роном внутрь. Школа была переполнена учениками, наслаждавшимися субботним днём и взволнованными предстоящими летними каникулами. Их смех и болтовня эхом отдавались от каменных стен. Гарри на мгновение задумался, каково это — с нетерпением ждать летних каникул. Он испытывал страх только тогда, когда в Хогвартсе наступал июнь. Лето для него означало лишь необходимость вернуться на Тисовую улицу и долгие жаркие месяцы изнурительной работы по дому и одиночества. Чёрт возьми, уже почти июнь. День рождения Драко приближался, уже совсем скоро, пятого числа… Гарри вспомнил подарки, которые совы доставили в Большой Зал, вспомнил, как с горечью смотрел, как Малфой получал знаки внимания в свой день рождения. Типично, что именно Гарри сейчас жаждет чести одарить его вниманием. Он закатил глаза, удивляясь самому себе. Что вообще можно подарить своему новому-любовнику-бывшему-Целителю-бывшему-сопернику на день рождения? Особенно когда у этого любовника было достаточно денег, чтобы купить всё, что он хотел, самому? Они поднялись по лестнице, следуя маршруту, ведущему в кабинет директoра, который они знали наизусть. Гарри, вероятно, знал больше, чем Рон. Ученики таращились на них, когда они проходили мимо, перешёптываясь и возбуждённо показывая пальцами. Даже портреты на стенах возвещали о его присутствии, они махали ему и следовали за ним сквозь рамы. Гарри не поднимал глаз. — Боггарт изменился для меня, когда я вошёл, — сказал Гарри, продолжая разговор, когда они оказались в достаточно пустынном коридоре. Он не знал, знает ли Рон, как выглядит его боггарт сейчас. У Рона он тоже его не видел — скорее всего, это всё ещё был большой и противный акромантул. — Держу пари, что изменился, — Рон всё ещё не смотрел на него. — Как и в прошлый раз? Гарри снова нахмурился, сбитый с толку. — В прошлый раз? — Когда в прошлом году мы пришли на площадь Гриммо, чтобы помочь тебе прибраться в комнатах, которых ты избегал, — сказал Рон, наконец переведя взгляд на Гарри. — Я услышал шум, подумал, что ты упал или что-то в этом роде. Теперь Гарри вспомнил: как он неохотно прибирался в комнатах ненавистного ему дома, бездумно открыл трясущийся сундук, как его окутал холодный чёрный дым. Но он не знал, что Рон это видел… — Представь себе моё удивление, — сказал Рон, — когда я появился в дверях и обнаружил на полу окровавленный труп Драко Малфоя, а твоя палочка была направлена ему в грудь. Гарри быстро избавился от него. После шестого курса боггарт всегда так себя проявлял. Он привык к этому. — Ты ничего не говорил, — пробормотал Гарри, отводя глаза, когда они проходили мимо Выручай-комнаты. Его кулаки были сжаты в карманах. — Что, чёрт возьми, я должен был сказать? "Гарри, приятель, не мог бы ты объяснить, почему твой самый страшный страх — это мёртвый и окровавленный Драко Малфой?" Гарри молча согласился с этим. Он бы никогда не начал этот разговор. До сих пор, по крайней мере. — Всё по-прежнему, — вздохнул Гарри. — Раньше я думал, что это просто твой страх перед непредумышленным убийством или чем-то в этом роде, непреднамеренным убийством кого-то, что ты чуть и не сделал. Причинение тяжкого вреда, потому что ты не осознаёшь, на что способен. Челюсть Гарри напряглась. Тот факт, что Рон использовал официальную терминологию, означал, что он много говорил об этом с Гермионой. — Но я думаю, что на самом деле это было сделано для того, чтобы причинить боль Драко, — Рон внезапно стал выглядеть измученным и провёл рукой по лицу, когда они остановились перед горгульей, охранявшей кабинет директора. — Неудивительно, что ты не сопротивлялся. Мерлин, какие же вы оба бестолковые. Калико. Горгулья отъехала в сторону, открывая винтовую лестницу, и проворчала: "Даже не сказали "доброе утро" или "пожалуйста"". Они поднялись по лестнице, которая казалась намного уже, чем в детстве Гарри. Стала ли она меньше? Или Гарри просто стал намного больше? Рон дважды постучал, ожидая, пока голос Макгонагалл позовёт их войти, и открыл дверь. Кабинет выглядел так же, как и раньше, с сотнями книг и высокими окнами, выходящими на поле для квиддича. Но теперь он принадлежал Макгонагалл и был заполнен красно-зелёной клетчатой тканью, фотографиями и памятными вещами по квиддичу, а не странными небольшими инструментами Дамблдора и вазочками со сладостями. Макгонагалл поднялась со своего широкого рабочего кресла, улыбаясь им. Дамблдор по-прежнему спал на своём портрете позади неё. Гарри отвёл взгляд от этого портрета. — Посмотрите на этих двоих! Каждый раз, когда я вижу вас, мне кажется, что у вас начался новый скачок в развитии, хотя я прекрасно знаю, что на шестом курсе вы остановились, — сказала она, обходя стол и нежно пожимая протянутую руку Рона. — Здравствуйте, директор, — поприветствовал Рон с очаровательной улыбкой. Гарри изо всех сил постарался изобразить это, когда взял её за руку. Ему стало легче, когда она посмотрела на него и улыбнулась, напомнив, что она всегда была кем-то вроде члена семьи, она всегда заботилась о нём, даже сражалась за него с Амбридж. В ней было что-то материнское — она, вероятно, боролась с Дамблдором так же сильно, как и Молли, пытаясь уберечь Гарри и его друзей от войны. — Минерва, — поправила она их обоих, прежде чем Гарри успел открыть рот. Гарри кивнул: ему не хватало смелости называть её по имени, хотя она уже много лет просила его об этом. Он знал, что Рон чувствует то же самое. — Садитесь, пожалуйста, — Минерва махнула рукой в сторону обтянутых клетчатой тканью стульев перед столом. Когда они уселись, она пододвинула к ним жестянку с печеньем, и Гарри улыбнулся, увидев, насколько это было им знакомо. — Возьмите печенье. Итак, что же привело вас сюда так срочно, Авроры? — последнее слово она произнесла с гордостью и Гарри невольно ощутил тепло в груди от её тонкой похвалы. Она редко это делала. Но теперь Гарри и Рон должны были ответить на её вопрос как можно деликатнее. Гарри сложил руки на коленях и повернулся к Рону, который закатил глаза от трусости Гарри. — Нам нужно попасть в гробницу Дамблдора, — просто сказал Рон. Сорвал пластырь. Глаза Минервы расширились, улыбка внезапно исчезла с её лица. — И зачем, во имя Цирцеи, вам понадобилось это сделать? — Сегодня утром на Гарри напали возле его дома, — объяснил Рон, и Гарри попытался не обращать внимания на слово "дом". — Кто-то пытался обезоружить его. Мы считаем, что они — на самом деле группа беглецов — охотятся за Старшей Палочкой. Минерва вцепилась в край стола. Рон взял печенье и свирепо посмотрел на Гарри, что означало "твоя очередь, придурок". Гарри глубоко вздохнул. — Это будет очень быстро, — тихо сказал Гарри. — Нам просто нужно убедиться, что Палочка всё ещё там и, если это так, мы перенесём её в более безопасное место. Единственные люди, которые знают, где она, находятся в этой комнате, и, эм… — он посмотрел на множество портретов, которые быстро притворились спящими, будто они не подслушивали разговор буквально секунду назад. — Я понял, что у слушателей в этой комнате есть несколько других точек доступа. Минерва посмотрела на стены, сжав губы в тонкую линию, что показалось Гарри слишком знакомым. Он почувствовал, что его вот-вот оставят после уроков. — Что ж, хорошо, — коротко сказала она. — Только не показывайте это ученикам, иначе у вас начнётся тенденция грабить могилы. Рон фыркнул. — Понял, мэм. Это займёт не больше получаса. Мы заглянем к вам перед уходом, чтобы сообщить последние новости, — Рон встал со стула и стряхнул крошки от печенья со своей груди. Гарри поднялся вместе с ним и, кивнув директору, направился к двери. — Будьте осторожны, джентльмены, — сказала она, когда они открыли дверь, и Гарри снова кивнул, не уверенный, хочет ли она, чтобы они были осторожны ради них самих или ради тела Дамблдора. В любом случае, это было странное заявление — задание не было опасным, а Хогвартс был самым безопасным местом во всём мире. Гарри застыл на лестнице, внезапно осознав, что Хогвартс на самом деле никогда не был безопасным. Какое-то время это был его дом, но он никогда не был безопасным. Рон похлопал его по плечу, прочищая горло, и Гарри встряхнулся и продолжил спуск. Они молча прошли по коридорам обратно к огромным дубовым дверям и вышли в солнечный весенний день. — Этот Экспеллиармус действительно попал в тебя сегодня? — спросил Рон, когда они шли по знакомой тропинке к озеру, видя вдалеке белую гробницу. — Нет. Рон сделал паузу. — Просто "нет"? Гарри нахмурился. — Ты бы предпочёл, чтобы я сказал "да"? — В любое другое время ты бы усмехнулся и ответил "конечно, нет", мистер Беспалочковые Защитные Чары. Если это были не защитные чары, то что же их остановило? Гарри посмотрел на озеро, проклиная тот факт, что его лучший друг был таким наблюдательным. — Драко, — пробормотал Гарри. — Он бросился передо мной, идиот. — Он помолчал, размышляя. — На самом деле, он толкнул меня. Он чувствовал, что это произойдёт. — Он — что? Он толкнул тебя? Гарри кивнул, прикусив губу. — Схватил меня и поднял на порог. — В Фиделиус, — заметил Рон. — Умно. — Это было неразумно, — проворчал Гарри. — Заклинание попало ему в спину. Это могло быть что угодно. Он мог погибнуть. — О, пожалуйста. — Рон закатил глаза. — Я серьёзно сомневаюсь, что Невыразимцы хотят тебя убить. Это было бы глупо, это ничего бы им не дало, учитывая, как сильно они хотели узнать о тебе. Если они и собираются кого-то убить, то это, очевидно, Кингсли. Он — Хранитель Секретов Департамента Тайн, и если он умрёт, каждый, у кого есть Секрет, станет Хранителем Секретов. Что на самом деле им не помогает, поскольку Секрет приходится раскрывать добровольно, но это, безусловно, увеличивает их шансы. — Дело не в этом. — Нет, это не так. Суть в том, что ты сейчас чувствуешь, каково это — видеть, как тот, кого ты любишь, ведёт себя как проклятый мученик, — сказал Рон, многозначительно посмотрев на Гарри. Он чувствовал себя так, словно его отчитывают. Вероятно, так оно и было. Однако это было правдой. Гарри без колебаний сделал бы то же самое. Теперь он понимал, насколько это было неприятно — просто трудно было поверить, что кто-то испытывает к нему те же чувства, что и он к Драко. Только когда они добрались до гробницы и бросили дезиллюминационное заклинание, Гарри понял, что Рон сказал "любишь", а Гарри не поправил его. О, неважно. В любом случае, это было слишком очевидно, не было смысла это отрицать. Но это не означало, что он должен был об этом думать. Рон направил волшебную палочку на сверкающий белый мрамор и аккуратно расколол камень посередине, левитируя осколки в стороны, открывая слишком хорошо сохранившееся тело павшего директора. От этого зрелища у Гарри скрутило живот. Дамблдор выглядел просто спящим, очки в форме полумесяца всё ещё сидели у него на носу, длинная белая борода свисала на грудь. Одетый в свою обычную фиолетовую мантию со сверкающими золотыми звёздами и лунами, он, возможно, просто выбрал это удобное каменное ложе, чтобы немного поспать во время прогулки по территории школы. Гарри уставился на него, потеряв дар речи, его внутренности скрутило. Он не знал, что чувствовать. Судя по выражению лица Рона, он тоже не знал. — Он превратил тебя в мальчика, который никогда ни на кого не полагался, который всегда брал всё в свои руки, чья собственная жизнь была второстепенной по сравнению с теми, кто его окружал, — Драко в ярости, Гарри чувствует, что вот-вот взорвётся от ярости. — Что, Гарри, ты правда думаешь, что Альбус Дамблдор был неспособен обеспечить твою безопасность или убедиться, что твоя приёмная семья не морила тебя голодом и не держала взаперти в чулане? — Рон кричит на Гарри через кухонный стол. Взгляд Гарри упал на костлявые руки Дамблдора, одна из которых всё ещё была чёрной от проклятия, наложенного на кольцо с крестражем. Он почувствовал, как холодный ужас наполняет его вены. Старшая Палочка пропала. — Тогда, полагаю, это ответ на все вопросы, — проворчал Рон, стиснув зубы и закрывая тело камнем. Гарри вытащил свою палочку и помог с помощью мощных заклинаний Репаро запечатать могилу ещё раз. Не то чтобы камень был каким-то существенным препятствием, если могилу уже дважды грабили. — Я должен был уничтожить её, когда у меня был шанс, — пробормотал Гарри, поднимаясь обратно на холм к замку. — Теперь уже слишком поздно, — ответил Рон. — Мы найдём её. Они не могут прятаться вечно. Они попытаются снова. Палочка не может работать у них должным образом, если ты всё ещё её хозяин. Он замолчал на мгновение, повернув голову, чтобы посмотреть на Гарри, его лоб нахмурился от напряжения. — Знаешь, приятель, если… если выяснится, что у Борана в голове было много важных вещей, нам понадобится… Нам нужна любая информация, которую мы можем получить, из любого источника, до которого сможем добраться. Особенно если они охотятся за самой могущественной волшебной палочкой в мире и, возможно, двумя другими Дарами. — Это всего лишь палочка. — Я не к тому клоню. — Я игнорирую то, к чему ты клонишь. — Я не спрашиваю твоего разрешения, Гарри. Я просто… предупреждаю тебя. Я не буду держать тебя в неведении, но ты же знаешь, что и Драко ты тоже не можешь держать в стороне от этого. В прошлый раз он был просто в шоке, не так ли? Гарри уставился в землю и ничего не ответил. — Посмотрим, что скажет Боран сегодня, — голос Рона звучал решительно, завершая разговор. Гарри сжал челюсти, почему-то надеясь, что Боран окажется бесполезным, желая, чтобы всё это просто закончилось, чтобы они с Драко остались наедине. Это было маловероятно, потому что они оба были невезучими ублюдками. Но Гарри пока не нужно было об этом думать. Информация от Борана могла бы даже не пригодиться, и работа Драко была бы выполнена, и ему не пришлось бы больше лечить кого-либо с невыразимо заблокированным сознанием, и он, возможно, чудесным образом позволил бы Гарри попытаться пригласить его на ещё одно свидание. Возможно, всё было бы хорошо. Эта мысль помогла ему сохранить здравомыслие и не обращать внимания на неистовый звон "комплекса невыносимого героя" в его голове. На данный момент. Остальная часть прогулки прошла в тишине, наполненной только пением птиц, дуновением ветерка, их шагами по свежей траве и редким весёлым смехом студентов. Наконец, они добрались до кабинета директора и обнаружили Макгонагалл — Минерву — сидящей за своим столом точно так же, как они её оставили. Она встала, когда они вошли. — Ну что? — Она пропала, — мрачно сказал Рон. — Возможно, Вы захотите проверить защиту на наличие слабых мест. Лицо Минервы исказилось от едва скрываемой ярости, и Гарри понял, что это из-за угрозы в адрес её учеников. — Я, конечно, так и сделаю. Спасибо, что обратили на это моё внимание. Рон кивнул. — Мы, пожалуй, пойдём. Спасибо за вашу помощь, директор, было приятно вас увидеть. — И вас тоже, Рональд. Рон повернулся, чтобы уйти, но Гарри остановился, заметив на столе маленькую стеклянную бутылочку со знакомыми зелёными чернилами, в которой было перо Osprey, и это заставило его замереть на месте. — Гарри? — Рон остановился у двери, приподняв бровь. Взгляд Гарри был прикован к бутылке с этим особым оттенком зелёного, что-то болезненно сжало его сердце, скрутило желудок. Он внезапно почувствовал лёгкое головокружение. — Твоё письмо, Гарри… — Драко вцепился в подлокотники кресла с откидной спинкой, и от его яростной случайной магии стеклянные предметы на полках зазвенели. — Профессор, — начал Гарри. — Минерва. — Они знали, но ничего не сделали, и я чертовски зол, — книги слетают с полок, стекло разбивается вдребезги, в камине ревет огонь. Гарри заколебался. — Минерва, — начал он, сглотнув внезапно пересохшим ртом. — Вы… э-э… вы сами адресуете все письма первокурсникам? Её лицо побледнело, глаза расширились от удивления, и Гарри затаил дыхание, когда выражение её лица сменилось печалью и стыдом. Она явно знала, о чём он на самом деле спрашивал, и Гарри ненавидел себя за то, что уже знал ответ. — Да, Гарри. Все, — ответила она самым тихим голосом, который он когда-либо от неё слышал. Она сделала паузу, прежде чем нанести последний удар. — Включая твоё. Нож вонзился Гарри в грудь, воздух вышибло из его лёгких. Минерва впилась в него взглядом, виноватым, сердитым и скорбящим, говоря ему всё, что ему нужно было знать: что она знала, она знала, что он жил в чулане под лестницей, она знала, что его морили голодом, били и пренебрегали им, но она ничего не сделала — по чьему-то приказу. Как всегда, Драко был прав. Руки Гарри задрожали и он засунул их в карманы, чтобы спрятать. Его взгляд скользнул за спину женщины и наткнулся на голубые глаза, печально смотревшие на него поверх очков-полумесяцев. После этого он опустил взгляд на свои ноги и прочистил горло, собираясь с духом. — Хорошего дня, Минерва. — Хорошего дня, Гарри, — ответила она и у Гарри защемило сердце, когда её голос слегка дрогнул на последнем слове. Он повернулся и быстро вышел из комнаты, а Рон закрыл за ними дверь. Обратная поездка в Лондон прошла в полной тишине. Он забыл навестить Хагрида.

***

Воскресенье, 21 мая Драко беспокойно постукивал пальцами по корешкам романов, обводя взглядом свои книжные полки. Он провёл весь день в одиночестве и ему было скучно. Гарри был немногословен, когда накануне вернулся из Хогвартса, и Рон тоже — они оба казались очень взволнованными. Драко тоже почти ничего не мог рассказать Гарри, он был полностью эмоционально измотан разговором с Бораном. Который, что неудивительно, мог многое рассказать Аврорам. Боран не знал, как долго его держали в плену. Его держали в Отделе, регулярно кормили, но в туалет ему не разрешали ходить — очевидно, в камеры были встроены Чары Исчезновения, что было совершенно варварским, Драко чуть не изверг из себя чёрствый кекс, который съел на завтрак. Боран не знал, сколько всего было Невыразимцев, потому что ни у кого из них не было лиц, и все они выглядели одинаково, за исключением Люциуса. Никто не обращался к нему напрямую, разве что пытались вытянуть из него пророчества или наказать его за срыв или препятствование тому, что он называл "поиском". Боран понятия не имел, для чего был нужен этот "поиск". Драко кое-что заподозрил. Боран сказал, что над ним ставили эксперименты с зельями и странными чарами, а его речь хранилась у него в голове, чтобы он никому не смог раскрыть их секреты. Он не знал, когда они планировали его освободить, но вели себя так, словно это было неизбежно. Он сказал, что после того, как он произнёс пророчество об истинном знании Спасителя, Люциус взял на себя роль его "хранителя", донимая его вопросами и наказывая, когда тот не мог дать ответа. После этого Боран виделся с Люциусом каждый день. Драко больше даже не читал названия романов на своей полке, погрузившись в свои мысли и борясь со своими эмоциями. Боран рассказал Аврорам о том, как Люциус бросил Драко в камеру вместе с ним, как Драко дали зелье, которое заставляло его делать то, чего он не хотел. Боран рассказал им, что Драко большую часть времени сидел прямо перед ним в камере: "…как за стеной. Казалось, никто не мог причинить мне вреда, пока он был рядом". Он рассказал им, как в какой-то момент у Драко случился припадок на полу, который выглядел очень болезненно и страшно, хотя Драко потом только странно хихикал и часто повторял "Гарри". Он сказал им, что Драко был единственным человеком, который спросил его имя там, внизу. Первым человеком за пределами семьи Борана, который понял, что по-турецки это означает "буря", единственным человеком, который сказал ему, что всё будет хорошо. После этого Авроры стали смотреть на Драко немного по-другому. Чуть менее настороженно, чуть более любопытно. Боран, в конце концов, рассказал, что у Невыразимцев были другие места и больше заключённых, хотя он и не знал зачем. Он видел их только мельком, но запомнил достаточно мелких деталей, запахов, звуков и зрелищ, чтобы Авроры были уверены, что знают, где искать. И все перевели дух, сдерживая свой гнев за травмированного ребёнка, преисполненные решимости теперь, когда расследование наконец-то сдвинулось с мёртвой точки. А затем они вернулись к Драко. Его допрос был намного короче. Авроры, очевидно, поверили ему на все сто процентов, что он не отравлял Министра, что Министр взял своё вино из незнакомых рук, не проверив его на наличие ядов, и что Драко всегда носил с собой безоар, на всякий случай, как и Рон. К полному удивлению Драко, Авроры на этот раз были на его стороне. Он надеялся, что Рон не сказал им, зачем именно Рон носил этот безоар. Авроры Боунс и Стэнли сказали, что они ожидали покушения на Министра со стороны Невыразимцев, поскольку он был Хранителем Тайны, и было логично, что они попытаются представить всё так, будто это сделал Драко, поскольку именно это они сделали с проклятием Гарри. Они сказали Драко, что отравление Министра только для того, чтобы спасти его, было бы глупым способом завоевать общественное расположение, в котором он на самом деле не нуждался — по словам Боунс и Стэнли. Хаффлпаффцы. Драко отнёсся к этому довольно скептически, особенно после того, как они показали ему заголовки газет. Они были такими же сенсационными, как и ожидалось: фотография Драко под руку с Гарри, на которой Гарри улыбается ему, ещё одна фотография, на которой Драко поднимает в воздух бессознательного Кингсли Шеклболта и разговаривает с Главным Аврором, прежде чем исчезнуть с помощью портключа. Драко уловил слова "Империус", "любовное зелье", "Рита Скитер" и "печально известный Пожиратель Смерти" и тут же выбросил газету. Он мало что мог с этим поделать, у него и так было достаточно забот. Он подумал, видел ли Гарри газеты. Может быть, именно поэтому он никуда не приглашал Драко до того, как тот ушёл из Министерства, и даже не сказал ему больше нескольких слов. Гарри просто сидел за своим столом и пялился на пустые бланки отчётов, что Драко воспринял как намёк уйти. Он не запротестовал, когда Драко наклонился, чтобы быстро поцеловать его в щеку, но посмотрел на Драко как-то странно: удивлённо, грустно и слишком легко, чтобы можно было переусердствовать с мыслями. Он не поцеловал его в ответ, не сжал его руку. Он не сказал: "Увидимся позже", как надеялся Драко. Что было нормально. Это были ещё новые отношения и им, очевидно, не нужно было постоянно находиться рядом друг с другом. Но, хотя они спали вместе всего три раза, роскошная, любимая кровать Драко казалась холодной и слишком большой без Гарри, который не мог её заполнить. Он спал урывками и проснулся этим утром, страшась следующего дня, когда ему придётся искать способы заполнить своё время. Одному. Как будто он не привык к одиночеству. Он был одинок много лет, ещё до Гарри. Он был совершенно доволен своим одиночеством. Но он не мог слушать свои записи, не задаваясь вопросом, понравятся ли они и Гарри. Он не мог гулять по лесу, не ловя на себе неодобрительных взглядов Геры и Бубо, которые тоже хотели, чтобы Гарри был там. Может быть, Гарри лучше чесал уши. Он не мог сосредоточиться на изучении или обновлении материалов дела, не мог прочитать и страницы, не испытывая беспокойства. Но он был полон решимости заставить себя сделать это и доказать самому себе, что он не такой жалкий, каким кажется. Через открытое окно Драко увидел, как Тимси тушит ещё одну горящую кучу вопиллеров в саду за домом — приглушённые вопли возмущённой публики наконец стихли — и направляется в постель, проводя рукой по хмурому лбу. Он решил как-нибудь спросить Гарри, как ему удаётся фильтровать почту. Он сделал глоток чая и наугад вытащил роман, едва взглянув на обложку. Что-то о сексуальных пиратах и принцах, он читал это раньше. Он пожал плечами и плюхнулся на диван, аккуратно поставив чашку на кофейный столик и надев на нос очки для чтения. Он перекинул длинные ноги через подлокотник, сбросив тапочки, и маленький огонь в камине согревал его босые ступни. Для поздней весенней ночи было немного прохладно, но ему нравились эти звуки, и в это время года он по возможности держал окна открытыми. Сверчки, лёгкий ветерок, совы — всё это вызывало у него желание летать. Я мог бы… Нет, он собирался сесть и почитать чёртову книгу, и… Пламя в камине внезапно громко вспыхнуло ярко-зелёным, заставив Драко подпрыгнуть. Гарри вышел из-за решётки и быстро оглядел комнату, встретившись взглядом с Драко. Он смотрел… яростно. В ужасе. Драко сел, опустив ноги на пол. — Гарри?.. У тебя всё… Гарри проигнорировал его, забрался к Драко на колени, взял его лицо в ладони и крепко поцеловал. Книга безвольно выпала из рук Драко. Он был совершенно сбит с толку, не в силах удержаться от того, чтобы ответить на настойчивый поцелуй, сжав обтянутые джинсами бёдра Гарри и позволив ему завладеть ртом Драко. — Гарри… Гарри прервал его ещё одним неистовым поцелуем, сорвав с Драко очки для чтения и небрежно бросив их на кофейный столик. — Гарри… Настойчивость Гарри быстро взяла верх над разумом Драко, когда его бёдра начали двигаться, настойчиво прижимаясь к его коленям. Но в глубине души Драко понимал, что это было прикрытием, способом Гарри избежать того, что так сильно его расстраивало. — Дорогой, — выдохнул Драко, хватая Гарри за запястья. Гарри замер. Драко вовсе не собирался этого говорить. Но он сказал это, что возымело желаемый эффект, заставив Гарри вернуться к нему и выбросить его из головы. Он определённо имел это в виду — просто не думал, что когда-нибудь произнесёт это вслух. Он отпустил запястья Гарри и обхватил ладонями его лицо. Глаза Гарри были закрыты, на лбу проступили морщинки. Прерывистое дыхание вырывалось из его полных, приоткрытых губ, покрасневших от напряжения. Драко чувствовал, как его тело вибрирует от напряжения. — Расскажи мне, — попросил Драко низким, спокойным голосом. Гарри глубоко вздохнул через нос и прижался лбом ко лбу Драко. — Мне нужно с тобой поговорить, — пробормотал Гарри. — Я обещал, что приду. — Тогда говори, Гарри, — ответил Драко. — Я здесь. Гарри резко встал и начал расхаживать по комнате, заламывая руки. — Чёрт, — сказал он. — Разве я не могу просто… — он взволнованно замахал руками. Драко провёл рукой по своим волосам и стал ждать, настороженно наблюдая за ним. — Рону нужно… — Гарри замолчал, разочарованно рыча. — К чёрту всё это. Авроры хотят, чтобы ты вылечил Люциуса, как ты это сделал с Бораном. Желудок Драко провалился сквозь землю. Гарри продолжал говорить. — Я сказал им "блять, нет", но Рон сказал, что это не от меня зависит, и вытащил карту "я твой начальник", грёбаный придурок... Мозг Драко затих и в нём застучали помехи, как в конце аудио-записи. Он почувствовал, как по спине пробежал холодок страха — он должен был знать, что это произойдёт, это не должно было его шокировать. Он так и не смог сбежать от своего отца. — И теперь я говорю тебе, потому что я обещал, хотя меня сводит с ума сама мысль о том, что я могу дать тебе выбор, когда всё, чего я хочу, это прямо сейчас отправиться в Азкабан и отрубить ему грёбаную голову, проблема решена… — Гарри. Гарри запнулся, на его лице появилось страдальческое, умоляющее выражение, он сжал руки в кулаки. Драко вздохнул. — Я приму оборотное зелье, ты же понимаешь. — Нет, я не понимаю, я вообще не понимаю, зачем тебе это нужно! — голос Гарри повысился, и он раздражённо вскинул руки. Драко сердито посмотрел на него. — Я — Целитель. Я помогу там, где это необходимо, это поможет вашему расследованию. Вы знаете, что я — единственный вариант… — Только потому, что ты единственный, кто может, это не значит, что ты должен… — Ты себя сейчас слышишь? — Ты думаешь, я хочу, чтобы ты жил так же, как я, Драко? Кровавое жертвоприношение? Нет. Я хочу, чтобы ты не вмешивался в это, — брови Гарри поползли вниз, его гнев медленно перетекал на Драко. Драко закатил глаза, раздражённый отсутствием у Гарри веры в него, раздражённый собственным детским страхом. — Перестань, Гарри. Я справлюсь с этим, я уже участвую в расследовании… — А я и не хотел, чтобы ты участвовал, я не хочу, чтобы ты был рядом хоть с чем-нибудь из этого! Одна только мысль о том, что тебе снова придётся быть рядом с ним… — Ты регулярно навещал его, Гарри. Думаешь, у меня от этого кровь не закипает в жилах? — Драко поднялся с дивана, негодование и жгучая горечь затмевали его страх. Это было проще, чем страх, так было всегда. — Ты думаешь, я живу идиллической, беззаботной жизнью, зная, что ты где-то там проводишь время с моим отцом, военным преступником? — Это другое… — Как, чёрт возьми, это "другое"? Я не мешаю тебе помогать там, где ты нужен. Я не удерживаю тебя от того, что, по твоему мнению, ты должен делать, даже если это сводит меня с ума… — Это человек, который использовал тебя в качестве поручителя Волдеморта, который дважды избежал тюрьмы, он, чёрт возьми, пытал тебя, Драко! — огонь в камине искрился и плевался, книги на полках начали вибрировать, наполняя комнату низким потрескивающим гулом. — И он пытался убить тебя, когда тебе было двенадцать. Ты всё ещё выполняешь свою работу, возможно, даже больше, чем… — Мы говорим не о моей работе! — стеклянный кофейный столик задрожал, очки для чтения и полупустая чашка с чаем зазвенели по его поверхности. Драко не знал, кто из них теряет контроль над своей магией, и ему было всё равно. — Нет, мы говорим о моей работе! — Драко внезапно оказался лицом к лицу с Гарри, оскалив зубы, их лица покраснели и кипели от злости. — Работу, которую ты, очевидно, мне не доверяешь! — Конечно, я доверяю тебе в том, что касается твоей работы! Я просто не хочу, чтобы ты делал с ним свою работу, находясь в его голове, — Гарри невольно содрогнулся, крепко сжав челюсти. — Этот человек, чёрт возьми, вырастил меня, Гарри, я не новичок в его мыслях. — Ты чёртов мазохист… — А ты чёртов лицемер. — О, отвали, Драко, я не должен был говорить ни единого грёбаного слова, я не позволю тебе сделать это с собой, — Гарри уже заметно дрожал от ярости. — Позволишь мне? Позволишь мне? — Драко почувствовал, что распаляется, холодный огонь ярости смешался с ужасом, он не мог понять, что есть что. Злиться было легче, поэтому он ухватился за это. Гарри попытался отвернуться, но Драко схватил его за плечо и дёрнул обратно, взбешённый такой дерзостью. — Ты не контролируешь меня, Гарри, — прорычал он. — Я занимаюсь этим годами, а ты, блять, даже не взглянул на меня… — Я не просто взглянул, придурок… — Я был в порядке! Ты был мне не нужен, ты даже не видел меня, Гарри, я был достаточно успешен и без твоего дурацкого мученичества… — Значит, ты склонен к самосаботажу только тогда, когда я рядом, не так ли?.. — Ты обвиняешь меня в самосаботаже? После всего того дерьма, что мне пришлось наблюдать в твоей грёбаной башке… Гарри издал болезненный, яростный рык, его тело, казалось, двигалось без его участия, инстинктивно схватив Драко за рубашку и прижав его спиной к стене. Драко захрипел от сильного удара и огрызнулся. Положив одну руку Гарри на плечо, другую — на талию, он сильно дёрнул, развернулся и вместо этого швырнул Гарри в стену, удерживая его там, прижав предплечье к горлу Гарри — всё это произошло в мгновение ока. Вибрирующий звук удара твёрдого тела Гарри о штукатурку эхом отдался в голове Драко, заставив его зубы застучать. Глаза Гарри горели яростью, страхом и болью, он оскалил белые зубы, его быстрое, бурлящее дыхание касалось подбородка Драко, когда тот склонился над ним, практически выплёвывая адреналин, во рту у него был привкус яда. Гарри сиял, а Драко был в ярости, ему казалось, что он смотрит на солнце, и он ненавидел это, он ненавидел то, как сильно он любил этого чертовски сводящего с ума, невозможного человека, он любил его так сильно, что это причиняло боль… Он прижался губами к губам Гарри. Это даже нельзя было назвать поцелуем — яростное столкновение зубов и языка, толчки бёдрами и царапанье ногтями. Он почувствовал вкус крови, но ему было всё равно, он нуждался в этом, нуждался в коже, контроле и освобождении, и, судя по тому, как Гарри отдавал не меньше, чем получал, Гарри тоже нуждался в этом. Ссоры, с которыми они были слишком хорошо знакомы, вымещали несправедливость происходящего друг на друге. Точно так же, как они делали это раньше. Драко чувствовал, что он кипит, вибрирует, он был непостоянен, как бурлящий котёл на слишком сильном огне. Он выплеснул свои страдания на тело Гарри, быстро стянул с него футболку и впился зубами в его шею, облизывая её, пожирая его. Гарри зарычал и, просунув руки между пуговицами шелковой рубашки Драко, яростно разорвал её. Крошечные кружочки перламутровых пуговиц с негромким щелчком отскочили от деревянного пола. Драко с силой засунул руку Гарри в джинсы, почувствовав горячую эрекцию под своей ладонью. Гарри зашипел, вырываясь из его хватки. — Чёрт возьми, Драко, — прорычал Гарри сквозь стиснутые зубы. — Просто трахни меня. Мощный прилив жара разлился по венам Драко и ему каким-то образом удалось удержаться на ногах. Он быстро справился с ремнём и ширинкой Гарри, развернул его и снова прижал к стене. Он дёрнул джинсы и боксеры Гарри вниз, грубо схватив за одну из этих идеальных ягодиц. — Ты этого хочешь? — Гарри вздрогнул от тихого голоса Драко, раздавшегося у его уха. — Да, Драко, давай уже, — он подался бёдрами назад, потираясь о выпуклость на брюках Драко. Тот опустился на колени, вытащил из кармана палочку и быстро наложил несколько очищающих заклинаний на задницу Гарри. Гарри ахнул от внезапного воздействия чар. — Что ты… Гарри не договорил, вскрикнув от удивления, когда Драко раздвинул половинки и провёл длинную полосу по его дырочке. Он прижался задницей к лицу Драко, потянувшись к нему рукой. — Руки на стену, Гарри, — приказал Драко, и Гарри быстро повиновался. — Чёрт возьми, — простонал Гарри, — Драко… Драко чередовал долгие, настойчивые облизывания с короткими, быстрыми круговыми движениями вокруг ануса. Каждый звук, издаваемый Гарри, подстёгивал его, зажигая изнутри, адреналин и похоть переполняли его. Он прижал ладонь к своей эрекции, пытаясь хоть немного ослабить давление. — Драко, — простонал Гарри, его голос был отчаянным и прерывистым. Драко сунул палец в рот, тщательно смочил его слюной, а затем снова поднёс ко входу Гарри. — Драко, пожалуйста, — именно этого Драко и ждал. Он просунул кончик пальца внутрь, и Гарри одним тяжёлым выдохом выпустил из лёгких весь воздух. Драко немного вытащил палец, затем ввёл его дальше, внутрь и наружу, с каждым разом погружаясь всё глубже. Когда Гарри почувствовал себя достаточно растянуто, он взял палочку и смазал пальцы. Наколдованная смазка была далеко не так хороша, как настоящая, но сойдёт. Он, конечно, не мог сейчас остановиться и побежать к своей тумбочке. Он просунул два пальца Гарри в зад, слегка пошевелил ими, и Гарри снова застонал, сжимаясь вокруг него. Драко жадно облизал ободок вокруг своих пальцев и нежно провёл ими внутри Гарри, исследуя, пока, наконец, не коснулся его простаты. Гарри подавил стон, когда его тело дёрнулось, бёдра задрожали, он приподнялся на цыпочки. — Драко, сейчас, — прорычал Гарри, тяжело дыша. — Будет больно, — предупредил Драко, снова касаясь простаты. — Мне всё равно, давай уже, давай, — уговаривал Гарри. Драко убрал пальцы и медленно встал, поднимая палочку. Он поцеловал и провёл языком вверх по спине Гарри, ощущая вкус соли на разгорячённой коже. Он расстегнул ремень и стянул с себя брюки и боксеры, освобождая ноющий член, и вздохнул с облегчением, обхватив его рукой. Он сделал ещё по одному смазывающему заклинанию на Гарри и на себя, отложил палочку и подошёл ближе. — Это то, чего ты хочешь? — снова спросил Драко, выпрямляясь и одной рукой придерживая Гарри за бедро. Он ещё сильнее раздвинул ноги Гарри своей ногой. Тот захныкал, когда Драко прижал головку члена ко входу. — Да, — выдохнул Гарри. — Скажи это, Гарри. — Пожалуйста, Драко, я хочу… Он резко выдохнул, когда Драко протиснулся сквозь плотное кольцо мышц. Чёрт, он тугой. Драко глубоко вдохнул через нос, стараясь не кончить сразу, давая Гарри время привыкнуть. Прошло много времени с тех пор, как Драко делал это в последний раз, и он столкнулся с осознанием того, что это был его первый раз, когда он трахал Гарри, и это было далеко не так нежно и романтично, как то, когда Гарри трахал его. Но Драко не всегда был нежным. Он любил по-разному, они оба любили друг друга — иногда нежно, когда они сидели, свернувшись калачиком, перед камином, иногда самим огнём. По виску у него медленно скатилась капелька пота. Его руки дрожали, когда он боролся с инстинктивным желанием пошевелиться. Дыхание Гарри было хриплым и тяжёлым, его руки, упиравшиеся в стену, дрожали. Свет от камина падал на блестящую от пота спину, заставляя кожу сиять, подчёркивая рельефные мышцы, испещрённые шрамами. Драко был загипнотизирован, пойман в ловушку и полон решимости дать Гарри именно то, в чем тот нуждался. Чего желал. Драко одной рукой держался за бедро, а другую положил на середину спины, прижимая грудь к стене и выгибая спину. Гарри слегка выгнулся в ответ, и Драко воспринял это как знак продолжать, застонав от удовольствия, когда он вошёл глубже, обволакивая свой член плотным, влажным, идеальным теплом. Драко притянул бёдра Гарри к себе, сжимая так сильно, что останутся синяки, пока не погрузился в него по самые яйца. — О, чёрт, Драко, да… Драко медленно вышел и с силой вошёл обратно. Гарри задохнулся, вцепившись пальцами в стену. Драко делал это снова и снова, прижимаясь бёдрами к заднице Гарри в настойчивом, изматывающем ритме, пока Гарри не начал всхлипывать, его колени не задрожали от напряжения, а член не начал истекать смазкой между ног. — Да, Драко, пожалуйста, пожалуйста… Драко двигался глубже, быстрее, жёстче, как угодно, лишь бы заставить Гарри издавать эти звуки, заявляя на него права. Он потянулся к груди Гарри и, найдя сосок, сильно сжал его пальцами, отчего Гарри снова застонал. Другой рукой он скользнул по груди Гарри к горлу, пальцы ухватились за серебряную цепочку, крепко сжимая челюсть Гарри. Тот заскулил, послушно запрокидывая голову, когда Драко, не прекращая толчков, приблизил губы к его шее. — Ты мой, Гарри, — прошептал Драко ему на ухо, и в его голосе не было ничего нежного. Гарри снова заскулил, царапая ногтями стену, где, как знал Драко, он боролся с желанием потянуться назад, прикоснуться к нему. — Твой, — выдохнул Гарри. — А ты — мой. Рука, лежавшая на соске Гарри, обхватила его, притягивая их тела вплотную друг к другу. Драко перешёл к неглубоким, быстрым толчкам, двигая бёдрами, пока Гарри снова не вскрикнул. — Да, Гарри, — я тебя люблю. — Я твой. Он крепче сжал челюсть Гарри, прижимая его голову к своему плечу. Гарри тяжело дышал, всхлипывая, со свистом выдыхая сквозь зубы. Кольцо Малфоев подпрыгивало у него на ключице. — Теперь прикоснись к себе, Гарри, вот так, — я люблю тебя, — у тебя всё отлично получается, ты такой красивый, ты мой, Гарри, ты весь мой, — я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя. Несколько быстрых движений руки Гарри и зубы Драко, впившиеся ему в шею, — и Гарри кончил, орошая стену перед ним, а из его горла вырывались сдавленные всхлипы. Тело Гарри напряглось и задрожало в объятиях Драко, его задница сжалась вокруг члена, заставляя Драко задыхаться, стонать и входить в него ещё глубже. Колени Гарри начали подгибаться, но Драко удержал его, обхватив за талию и положив ладонь на подбородок. Потребовалось всего несколько глубоких толчков, чтобы удовольствие Драко перелилось за грань, подстёгиваемое прерывистыми стонами Гарри. Это произошло внезапно — он даже не заметил, как оно нарастало, полностью сосредоточившись на Гарри. Драко издал прерывистый стон, когда его толчки замедлились, став ещё более скользкими от собственной спермы. Драко ослабил хватку на челюсти Гарри, нежно поглаживая его горло. Грудь Гарри тяжело вздымалась под руками Драко, его тёплая кожа была скользкой от пота. Драко нежно поцеловал его в плечо, задержав дыхание, и прижал к себе ещё на мгновение. Он так сильно хотел сказать это. Слова уже пульсировали в его жилах. Вместо этого он медленно отстранился. Гарри слабо зашипел, когда он вышел. В комнате, наконец, воцарилась тишина, нарушаемая только звуками их тяжёлого дыхания. Драко наклонился и поднял свою волшебную палочку, чтобы наложить на них обоих лёгкое очищающее заклинание. Он расшнуровал ботинки Гарри, стянул их с его ног, стянул джинсы Гарри полностью. Он снял боксеры Гарри, а также свои собственные и выскользнул из брюк. Легко взяв Гарри за руку, он подвёл его к дивану и осторожно усадил, зная, что у него, скорее всего, будет болеть голова. Он снял одеяло с подушек и накинул его Гарри на плечи, изучая его лицо. Гарри выглядел немного ошеломлённым, как будто у него не всё было в порядке с головой, как будто он ещё не до конца пришёл в себя. В животе Драко нарастало сожаление, и он опустился на колени перед Гарри, касаясь его лица, волос, бёдер. — Дорогой, — пробормотал Драко, и, как и в первый раз, это вернуло Гарри в настоящее. Он несколько раз моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд — Драко даже не мог вспомнить, когда снял очки. — С тобой всё в порядке? Гарри снова моргнул, его зелёные глаза заблестели в свете камина, и он посмотрел прямо в глаза Драко. К ужасу Драко, по его щеке скатилась слеза. — Чёрт, нам не следовало этого делать, — прошептал Драко, обхватив лицо руками и вытирая слезу большим пальцем. — Мне так жаль, Гарри, — Гарри закрыл глаза и медленно покачал головой. — Нет, не надо, я хотел этого, всего этого, я же сказал тебе, что хотел, — тихо сказал Гарри. Ещё одна слеза скатилась по его щеке, и он нетерпеливо вытер её. — Мне понравилось. Драко схватил свою волшебную палочку и наколдовал стакан, наполнив его лимонным Агуаменти, который так нравился Гарри. Гарри взял его с лёгкой улыбкой, которая на самом деле вовсе не была улыбкой. — Скажи мне, что тебе нужно, — попросил Драко. Гарри сделал ещё глоток и вытер очередную слезу. — Только ты, — ответил он. — Здесь, — у Драко сдавило грудь, а голос сорвался. Драко забрался на диван и откинулся на подлокотник, раскинув руки. Гарри без колебаний принял приглашение, поставил бокал и прижался к груди Драко, обняв его за талию под тканью испорченной рубашки. Они растянулись на подушках, и Драко откинул одеяло, чтобы прикрыть их ноги, и натянул его Гарри на плечи. Голова Гарри уткнулась в изгиб шеи Драко, и тот повернул к нему лицо, зарываясь носом в его волосы и вдыхая любимый запах. Гарри провёл пальцем по самому длинному шраму на груди, над ключицей. Рука Драко скользнула по его плечам, а другой он провёл по влажным, растрёпанным, но идеальным волосам Гарри. Он почувствовал, как по его плечу снова потекли слёзы, но Гарри не издал ни звука. — Я здесь, — пробормотал Драко. Гарри крепче обнял его и уткнулся лицом в шею Драко. — Я не хочу, чтобы ты это делал, — сказал Гарри, его голос был приглушён шеей Драко. — Я знаю, — вздохнул Драко. — Но я всё равно сделаю это. — Он причинит тебе боль. — Он больше не сможет причинить мне боль. Во всяком случае, больше, чем он уже сделал. Он даже не узнает, что это я. — Я всё ещё ненавижу это. — Я знаю, — Драко обнял Гарри за плечи, обхватив лодыжкой его икру. В камине тихо потрескивал огонь и он заметил, что несколько книг упали с полок во время урагана несдерживаемой магии. Сквозь открытые окна Драко слышал пение сверчков в ночном воздухе — прохладная, влажная тишина, предвещавшая туман на рассвете. Он слегка провёл ногтями по голове Гарри, чувствуя, как его тело, лежащее на нём, расслабляется ещё больше. — С нами всё будет в порядке, — напомнил ему Драко, как тогда, когда они сидели в креслах с откидными спинками в его кабинете, их лица были слишком близко. Как это сделал Гарри, когда изгнал боггарта, удерживая Драко. Гарри глубоко вздохнул, опаляя кожу тёплым воздухом, всё ещё рассеянно поглаживая шрамы Драко. Даже несмотря на печаль, страх и чувство вины, Драко чувствовал себя наполненным и тёплым, переполняющим его. Ему было интересно, чувствует ли Гарри это, исходящее от ласкающих рук Драко, от губ, целующих его в макушку. Когда Гарри постепенно погрузился в сон, Драко подумал, что, возможно, ему всё-таки нет нужды этого говорить.