The Rewards of Being Loved

Суббота, 27 мая Драко притворился спящим, только потому что не хотел двигаться. Он не знал, сколько было времени, но, судя по яркости солнечных лучей, проникавших сквозь массивные, неудачно расположенные окна его спальни, было уже почти утро, и тот факт, что Гарри всё ещё был с ним в постели, был удивительным. Гарри тоже не спал. Драко мог это сказать, потому что время от времени он делал глубокий вдох, устраивал руку на талии Драко, вытягивал ноги или шевелил ступнями. Его голова покоилась на груди Драко, обдувая тёплым воздухом его кожу. Рука Гарри, должно быть, онемела из-за того, как он лежал на ней. Драко знал, что тот начнёт беспокоиться; он никогда не видел, чтобы Гарри ложился так поздно. И всё же никто из них не пошевелился. Драко проснулся, уткнувшись носом в волосы Гарри, его рука лежала у него на спине, и он пытался удержать её неподвижно, хотя всё, чего она хотела, это прикоснуться, но это была безнадежная битва. Его пальцы скользнули по спине Гарри, заставив его глубоко вздохнуть. Вчера Гарри был пугающе тих, и Драко уже чувствовал, что это отражается и на сегодняшнем дне. Он позволил Гарри побыть в тишине: Гарри сказал, что иногда ему этого не хватало… — Это было мило, это было просто… я не знаю. Существенно. Драко полагал, что заговорит, когда будет готов, но тишина немного смущала его, потому что Гарри, казалось, просто не выглядел так, будто он существовал. Это не было похоже на тишину их полуденных перерывов между сеансами по легилименции, когда Гарри сидел с ним или летал, слушая Драко или заставляя его смеяться, или тихо соприкасался локтем в лесу. Это не было похоже на ничем не обременённую тишину. Он знал, что во всём виноват его отец. Гарри ушёл в Азкабан и вернулся оттуда спокойным, но с кольцом Малфоев, болтавшимся у него на груди, на виду у всего мира. Он выглядел сердитым и обеспокоенным, Драко видел это даже сквозь свою усталость. Он слишком долго наблюдал за Гарри и был слишком хорошо знаком с его невербальными выражениями. Ногти Драко слегка царапнули его по спине и Гарри практически растаял. Драко улыбнулся и поцеловал его в макушку. Гарри удовлетворённо вздохнул, когда Драко снова почесал ему спину, доставив Гарри ещё одно приятное удовольствие. Ему нравилось быть тем, кто дарил это Гарри, эти маленькие радости — вроде почёсывания спины, ванн и холодной воды с лимоном. Он задавался вопросом, сколько ещё он мог бы найти таких мелочей, о которых он не задумывался дважды, — о которых Гарри, возможно, вообще никогда не задумывался. После долгого, ленивого раздумья, Гарри повернул голову и положил подбородок Драко на грудь. Драко старался не показывать беспокойства на своём лице — Гарри выглядел совершенно измученным. Его зелёные глаза были тусклыми, под ними залегли тёмные круги. Спал ли он вообще? Драко провёл рукой по волосам, перебирая спутанные со сна локоны. Они становились длинными, вероятно, через пару недель достигнут плеч. — Кошмары, — спросил Драко, подняв один палец свободной руки, — или бессонница? — второй палец. Гарри закрыл глаза, его лицо исказилось от боли: Драко собирался убить своего отца. — Ты приглашён на воскресный обед, завтра, в Нору, — сказал Гарри, игнорируя его вопрос. — Ты бы хотел пойти? Он снова открыл глаза и Драко лихорадочно вгляделся в них, пытаясь понять, о чём, чёрт возьми, он думает, может быть, он мог бы применить небольшую легилименцию… — Драко? — подтолкнул его Гарри, приподняв бровь. — Ты не обязан, если не хочешь. Драко откинул кудри с его лба, изучая его лицо. — Ты хочешь, чтобы я пошёл, Гарри? Гарри колебался, но в конце концов его губы растянулись в лёгкой, неохотной улыбке. Он кивнул. — Тогда, конечно, я пойду, — сказал Драко. — Но я возлагаю на тебя ответственность, если львы разорвут меня на куски, ты же знаешь. Гарри фыркнул и искра жизни вернулась в его глаза вместе со слабым смешком. — Панси тоже приглашена, — тихо добавил Гарри. Глаза Драко расширились. — Что за?.. — Роза хочет, чтобы она и Камила были там, — ответил Гарри, как будто это всё объясняло. — Я уверен, что они хотят, чтобы ты так думал, Гарри, но настоящая причина, по которой она приглашена, заключается в том, что рецепт слизеринского рагу требует как минимум двух тел, — серьёзно сказал Драко, обрадованный тем, что это снова заставило Гарри немного рассмеяться. — Это старинный рецепт чистокровных, ты о нём не слышал… Гарри потянулся и поцеловал его, нежно, но в то же время прямо и страстно, словно каждая клеточка его существа была сосредоточена на этом поцелуе. Как будто это было единственное, что он мог получить, как будто это могло быть отнято у него в любую секунду, и он должен был принять это во внимание. Внутри у Драко всё сжалось от беспокойства. — Мне нужно вернутся на Гриммо, — пробормотал Гарри, неохотно отстраняясь, его глаза всё ещё были закрыты. — Мне нужно кое-что сделать. Драко каким-то образом удалось не пожаловаться на то, что у него не было утреннего секса, в основном потому что, похоже, секс был последним, о чём Гарри думал. Он понятия не имел, что было не так и как это исправить. Он убрал руку Гарри со своей талии, поднёс к губам и поцеловал его пальцы. — Хорошо, дорогой. Он услышал тихий вздох и, подняв глаза, увидел, что Гарри пытается скрыть ещё одно страдальческое выражение лица за слабой улыбкой, а его щёки слегка порозовели. Он был открытой книгой, до боли честной, он не умел прятаться, как Драко, и всё же Драко чувствовал себя невежественным, бесполезным, как будто пропустил целую главу. Так вот что Гарри делал, когда молчал? Прятался? — Я заеду за тобой завтра к часу дня, вместе с девочками, — сухо сказал Гарри, отворачиваясь и скатываясь с кровати. Он молча оделся, избегая смотреть Драко в глаза. Он остановился у кровати Драко, чтобы поцеловать его в последний раз, прежде чем выйти за дверь. Драко уставился в потолок, пока не услышал свист камина. А потом он смотрел на него ещё немного, обдумывая медленные и болезненные методы убийства отца.

***

Воскресенье, 28 мая — Ты обещаешь, что Роуз там? — раздался тихий голос Камилы, стоявшей между Драко и Панси, где она держала их за руки. Она смотрела на высокую, кривобокую Нору с благоговением и немалой долей страха, как, Драко знал, и он сам. Сад был неухоженным и заросшим, покрытый полевыми цветами, очень похожими на те, что росли у Драко. Это было небольшим утешением, привычным зрелищем перед его неминуемой кончиной. — Обещаю, — так же тихо ответил Гарри с другой стороны от Драко. — Хочешь, я отведу тебя к ней? Камила посмотрела на Гарри сквозь завесу прямых тёмных волос, её взгляд медленно скользил вверх и вниз, оценивая его. Драко подавил смешок. Наконец она коротко кивнула, отпустила Драко и Панси, взяла Гарри за руку, вероятно, думая, что сам Гарри Поттер, чёртов Спаситель, экстраординарный Аврор, никогда бы не допустил, чтобы с ней случилось что-то плохое — что, конечно же, было чистой правдой. И если он не выполнит свой долг, она расскажет своей матери, которая уничтожит его. Гарри улыбнулся девочке, провожая её до двери, и сердце Драко забилось сильнее. — Было приятно познакомиться с тобой, Драко, — пробормотала Панси, когда они последовали за ним. — И с тобой тоже, дорогая. Единственное, что меня утешает — это то, что мы будем вместе в загробной жизни. Гарри тихо фыркнул, стоя перед ними. — Я признаю, что быть выпотрошенной и четвертованной — это не то, чего я хотела, но это немного романтичнее, не так ли? — Панси взяла Драко за руку, драматично вздохнув. Он похлопал её по руке. — Я пытался предупредить его насчёт слизеринского рагу, но он мне не поверил, — пробормотал Драко. — Такой наивный. Конечно, он бы не поверил, это древний рецепт чистокровных, передаваемый из поколения в поколение… Гарри покачал головой и толкнул дверь в дом, полный шума. Драко услышал громкие возгласы "Гарри!" и "о, ты, должно быть, Камила, привет!" и даже "слизеринцы прибыли, слава Мерлину, рагу нужно ещё на три ножки", а затем: "Джордж!". Драко сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться, не обращая внимания на бормотание Панси: "Мой последний день на земле я должна провести его с Уизли, это всё твоя вина, Драко", — и шагнул за дверь. За свою жизнь он повидал немало волшебных домов, но такого, как этот, ещё не видел. Всё в этом месте кричало о магии. Магии и семье. Стены были увешаны фотографиями, детскими рисунками, безделушками и чем-то похожим на случайные маггловские предметы: резиновая уточка, телефон с болтающимся витым шнуром, обложка журнала "Time" с мужчиной и ноутбуком. И этот дом был полон. Рыжие люди были повсюду. Там едва можно было пошевелиться; они вошли прямо на кухню, и Молли Уизли, оставив свои многочисленные кастрюли и сковородки для самостоятельного перемешивания, поспешила к ним с широкой, тёплой улыбкой, вытирая руки о фартук. Гарри быстро поцеловал её в щеку, пока она ворковала над ним и Камилой, и пробормотал что-то о Роуз, потому что Камила, совершенно ошеломлённая, цеплялась за его ногу. Молли указала ему на Роуз и он ушёл, ведя за собой Камилу с широко раскрытыми глазами. Оставив Драко и Панси одних в логове львов. Дерьмо. Молли подошла к ним с той же улыбкой, снова отряхивая руки. — Драко, — неуверенно произнесла она, как будто пробуя на вкус это имя, — посмотри на себя, ты так вырос с тех пор, как я видела тебя в последний раз. С грёбаной битвы за Хогвартс?.. — Миссис Уизли, — он попытался выдавить улыбку, вспомнив о хороших манерах. Он протянул руку. — У вас прекрасный дом. Спасибо за приглашение. Её губы дрогнули, когда она взяла его за руку и нежно пожала её. — Спасибо, дорогой, мы так рады, что ты смог прийти. Гарри был очень рад, что мы сможем познакомиться с тобой должным образом. Драко постарался скрыть удивление на лице, прочистив горло. Она казалась такой тёплой, такой приветливой, хотя и была явно немного неуверенной в них. Трудно было поверить, что это та самая женщина, которая убила Беллатрису Лестрейндж на жестокой дуэли. Но он знал, что это так, потому что видел это своими глазами. Он указал на застывшую девушку, прикованную к его руке. — Панси Паркинсон, моя дорогая подруга, — непринуждённо произнёс он и это вывело её из оцепенения. Она отпустила его руку и выпрямилась в полный рост, что было не так уж много, но чувствовалось, что это много, потому что она могла управлять пространством вокруг себя. Всегда было забавно наблюдать, как Панси превращается в королеву чистокровных. — Приятно познакомиться с вами, миссис Уизли, — холодно произнесла она с очаровательной улыбкой. Она протянула изящную руку, которую миссис Уизли быстро пожала. — Для меня большая честь быть приглашенной. — О Боже, — хихикнула миссис Уизли, слегка покраснев, — вы оба такие вежливые! Тот Уизли, которого Драко узнал в Джордже, с готовностью подошёл к Пэнси, схватил её за руку и пожал с озорной ухмылкой. — Джордж Уизли, как, я уверен, вы уже знаете, я так рад с вами познакомиться, мисс Паркинсон, просто в восторге, правда, проходите-проходите, — Джордж потянул её дальше на кухню, и она неохотно последовала за ним, забавляясь. Драко услышал, как он сказал что-то о том, что рагу нужна рука, что вкус у него не совсем тот, на что Панси равнодушно кивнула и предложила одну из тушек, которые она тайно хранила в сарае Уизли. Джордж запрокинул голову и оглушительно расхохотался, отчего все присутствующие в комнате повернули головы. Уизли уставились на хихикающего Джорджа так, словно он был чудом, и даже Панси не смогла сдержать довольной улыбки. Драко почувствовал себя ужасно гордым, ведь он уже проявил себя. К счастью, Гарри выбрал именно этот момент, чтобы вернуться к нему. Драко сунул руку в карман и вытащил уменьшенную упаковку сливочного пива. — О, что это? — спросила миссис Уизли, с любопытством разглядывая миниатюрные бутылки. Гарри подошёл к нему. — Сливочное пиво для хозяев, — вежливо ответил Драко. Он часами ломал голову над тем, что взять с собой, потому что не мог же он прийти с пустыми руками, но ему казалось странным приносить вино на обед. Если бы он принёс вино, то это было бы хорошее вино, очень дорогое, что в такой обстановке выглядело бы как хвастовство, но приносить с собой спиртное не могло быть и речи, сливочное пиво было совершенно по-плебейски, но в данной конкретной ситуации это был самый подходящий вариант. — Гарри, ты не возражаешь? — Драко указал на крошечный футляр в руке. Губы Гарри дрогнули, в глазах появилось веселье, когда он посмотрел на Драко. — А ты сам не можешь? — он практически прошептал, всё ещё оставаясь странно тихим. Глаза Драко расширились и он мягко покачал головой, потому что, чёрт возьми, я не достану палочку в доме, полном героев войны, которые не уверены, представляю ли я угрозу или нет. — Я бы предпочел этого не делать. Гарри согласился. Драко отошёл на несколько шагов и поставил на стол охлажденные сливочные бутылки. — Хорошая мысль, — раздался низкий голос позади него, и, обернувшись, он обнаружил, что смотрит прямо в жёсткие голубые глаза на угрожающем, покрытом шрамами лице. Драко знал, что шрамы — это его собственная вина. Блять. Какого чёрта я здесь делаю? Драко постарался, чтобы были видны обе его руки. Билл выглядел угрожающе, похоже, у него были те же мысли, что и у Драко: "почему ты здесь?". Его руки были спрятаны в карманах: вероятно, он держал волшебную палочку, ничего не боялся и стоял очень близко, оценивая Драко взглядом. Драко не знал, что сказать, поэтому он ждал, заставляя себя встретиться с ним глазами, чтобы не съёжиться под этим пугающим взглядом. Даже несмотря на чувство вины и тревоги, он не мог не восхищаться именно этим Уизли. Он никогда не видел Билла так близко и тот оказался… более хладнокровным, чем Драко себе представлял. Его длинные рыжие волосы были собраны в конский хвост, а в одном ухе болталась серьга в виде клыка. Он выглядел как персонаж одного из романов: его тёмный жилет был расстёгнут, воротник рубашки сливового цвета тоже был расстёгнут, что позволяло разглядеть многочисленные амулеты и ожерелья. Его рукава были закатаны до локтей, обнажая сильные предплечья, — и это была татуировка? Он выглядел как персонаж из сказки, типичный лихой разбойник с волшебной палочкой, похожей на хлыст, разрушитель проклятий. В детстве Драко втайне притворялся бы кем-то вроде Билла, притворяясь пиратом, расхитителем гробниц или наёмным убийцей, кем-то опасным и крутым. — Билл Уизли, — наконец пробормотал Билл, и Драко, моргнув, опустил взгляд и увидел ожидающую его руку, запястье которой было покрыто множеством рунических татуировок и амулетов на кожаных ремешках. Драко прочистил горло и пожал мужчине руку. — Драко Малфой, — ответил он. Билл ухмыльнулся, это движение обнажило один из его шрамов. — О, я знаю. Драко попытался улыбнуться. Флёр Делакур встала рядом с мужем, глядя на Драко точно так же: удивлённо, настороженно и оценивающе. — Я понимаю, почему ты так подумал, Гарри, — громко произнесла она, что было полной бессмыслицей. Гарри оторвался от разговора с миссис Уизли и его глаза расширились, когда он увидел их троих. — Флёр, — сказал он, словно предупреждая. Флёр улыбнулась ему. — Расслабься, Гарри. Рада тебя видеть, Драко. — И я тоже. Драко почувствовал, что чего-то не хватает. Он понятия не имел, как её называть. Она сменила фамилию? Было бы оскорбительно называть её миссис Уизли, если бы она этого не сделала, и невежливо называть её мисс Делакур, если бы она это сделала, и они никогда раньше не разговаривали по-настоящему. Рон появился откуда-то из глубины дома, одетый в белую футболку и маггловские джинсы. Увидев Драко, он ухмыльнулся. — Мне показалось, я почувствовал запах страха, — сказал он, хлопая Драко по плечу. Драко закатил глаза. — Всё в порядке? Флёр не ругалась с тобой по-французски или ещё как-нибудь? Паркинсон, похоже, всё ещё жива, — он кивнул на Панси, которая пренебрежительно махнула ему рукой, возвращаясь к своему разговору с Джорджем Уизли у плиты. — Je peux parfaitement le maudire en anglais, — пробормотала Флёр, Билл фыркнул. — Jen’en doute pas, — пробормотал Драко в ответ. Билл и Флёр усмехнулись, глядя на него, и хрупкое враждебное напряжение немного спало. Гарри пришёл ему на помощь, взял за руку и увел в соседнюю комнату. Драко вздохнул с облегчением. Гарри улыбнулся ему и снова замолчал, ведя его по уютному, красочному, хаотичному дому. Драко не знал, куда они направляются, но был благодарен за передышку. Его провели через уютную гостиную, через другую дверь в сад, где играли четверо детей под присмотром Джинни Уизли, державшей на руках светловолосого младенца. — Драко! — Роуз и Тедди бросили свою игру и бросились к нему, а он радостно рассмеялся, отпустил Гарри и опустился на колени, чтобы они, хихикая, обняли его. Оба ребёнка одновременно начали возбуждённо болтать. Драко не мог понять ни слова из того, что они говорили, и ему это нравилось, нравилось этим замечательным детям, которые не боялись его, не боялись его угроз или отвращения к нему. Которые были так счастливы его видеть. Камила и ещё один ребёнок, светловолосая девочка примерно возраста Тедди, которая, как предположил Драко, была дочерью Флёр, смотрели на это с удивлением и весельем. Как и младшая сестра Уизли, державшая младенца на руках. — Чертовски странно, — выдохнула Джинни, качая головой. — Джинни! — упрекнул Гарри, указывая на детей. — Ты что, моя мама? — Джинни рассмеялась, встала и подошла к ним. Драко тоже неохотно поднялся, готовясь к очередной угрожающей оценке. Дети вернулись к своей шумной возне. — Уизли, — нерешительно поприветствовал он. Джинни фыркнула, покачивая ребёнка на бедре. Её огненные волосы были коротко острижены — это смотрелось хорошо, подчёркивая острый подбородок и подтянутые плечи. Она выглядела как настоящий спортсмен, и Драко почувствовал, что вся его жизнь была ложью, теперь, когда он смирился с тем фактом, что Уизли, к сожалению, были красивыми. — Ты не можешь называть меня Уизли здесь, Малфой, их слишком много. Гарри цыкнул на неё, забирая ребёнка, как будто ей нельзя было доверить его с такими манерами. Драко почувствовал, что краснеет, краем глаза заметив, что Гарри держит ребёнка на руках, как будто это самая естественная вещь на свете. Он не сводил взгляда с Джинни и не смог подавить ухмылку. — Хорошо, — тихо сказал Драко. — Джиневра. Лицо Джинни исказилось от отвращения. — Ладно, неважно, зови меня Уизли. Пожалуйста. Драко искренне улыбнулся ей, потому что почему-то это было похоже на победу. Глаза Джинни расширились. — Мерлин, — выдохнула она, и Драко в замешательстве приподнял брови. Она повернулась к Гарри с недоверчивым выражением на лице. Гарри выглядел самодовольным. — Я и не знала, что он может так выглядеть. — Как? — Драко нахмурился: было ли что-то на его лице?.. — Я не знаю. Дружелюбно. Очаровательно, — ответила она, снова разглядывая его. Драко закатил глаза, его напряжение и нервы были на пределе. — Ну, я и не знал, что ты можешь выглядеть как горячая штучка, но вот мы здесь, — пробормотал он, а затем внутренне закричал, потому что, что за хрень только что слетела с твоих губ, Драко… Гарри захихикал, но быстро подавил смех, испугав ребёнка. Грудь Драко загорелась от внезапного счастья Гарри и звук его неудержимого смеха нарушил тишину. У Джинни отвисла челюсть, а щёки порозовели. — Он только что?.. — она снова повернулась к Гарри, который всё ещё сотрясался от смеха, его лицо покраснело от того, что он сдерживался из-за ребёнка. — Это прозвучало как оскорбление, но я почти уверена, что это был комплимент, — сказала она, недоверчиво качая головой. Губы Драко дёрнулись. — Так оно и было. Кстати, поздравляю с победой на прошлой неделе. — Чёрт возьми, ещё один комплимент? — Собери их, пока можешь, у меня очень ограниченный запас. Джинни рассмеялась, а Драко одержал ещё одну победу. — Подожди минутку, — сказала Джинни, смех стих. — Если ты здесь, и Камила здесь, значит, здесь и Панси, мать её, Паркинсон. — Она здесь, — Драко приподнял бровь. Улыбка Джинни стала дьявольской. Она повернулась к Гарри и понизила голос, как будто Драко не мог её услышать. — Как ты думаешь, она вызовет меня на дуэль? Я всегда хотела сразиться с этой злобной, шикарной, чистокровной принцессой… — Уизли, я бы правда не стал… — В любое время, — сказала Панси у них за спиной, и Драко рассмеялся, потому что, конечно же, она могла появиться именно так. Классика. В глазах Джинни вспыхнуло злобное возбуждение, когда она посмотрела мимо Драко и увидела, что та стоит, прислонившись к дверному косяку, в своих обтягивающих джинсах и чёрной шелковой блузке. Драко был чертовски привязан к Панси, а Панси была самым крутым человеком из всех, кого он знал. И она бы сокрушила Джинни Уизли в поединке, независимо от того, крутая спортсменка она или нет. — Тедди! — раздался из-за угла голос Андромеды, и она появилась с кухонным полотенцем через плечо, сколько, чёрт возьми, людей может поместиться в этом доме? — Ой! Драко! Я слышала, что ты здесь, — сказала она, улыбаясь и протягивая руку, чтобы поцеловать его в щёку. Драко обнял её, что было для него нехарактерно, просто потому, что был благодарен за знакомое лицо и её недвусмысленную доброту. — Тедди, иди умойся, пора ужинать, — позвала она, отстраняясь, и Драко вздохнул, понимая, что ему придётся вернуться в комнату, полную подозрительных Уизли. По крайней мере, там будут и дети. Он почувствовал движение вокруг своей ноги и, посмотрев вниз, увидел незнакомого светловолосого ребёнка, который стоял там и смотрел на него с сомнением и ожиданием. Он улыбнулся и опустился на колени, чтобы посмотреть ей в лицо. — Ты двоюродный брат Тедди? — спросила она. — Да. — И крёстный отец этой девочки? — Да, Камилы, — ответил он, удивлённый. Девочка промычала, прищурившись, всё ещё неуверенно глядя на него. — Меня зовут Драко, — тихо произнес он, протягивая руку. — А тебя как зовут? — Виктория, — уверенно произнесла она, с чувством пожимая ему руку. Он широко улыбнулся ей, сопоставив её возраст с именем. Победа. — Tu parles français aussi, comme ta mère? Виктория усмехнулась, наслаждаясь общим секретом: говорить то, чего не понимают другие взрослые. — Quelquefois. — Давайте уже, маленькие франкофоны, — простонала Джинни, загоняя их всех внутрь. — Нам нужно пообедать, и мне нужно назначить долгожданную дуэль, — сказала она, ухмыляясь Панси, которая ухмыльнулась в ответ. Это так чертовски странно.

***

Драко очень быстро усвоил, что обеды в Норе были шумными, буйными, развлекательными, и каждый был сам за себя. Он сделал всё, что ему было велено, но миссис Уизли прикрикнула на него и всё равно положила ему на тарелку ещё еды, сказав, что ему это нужно, что он слишком худой и что он явно ест недостаточно. У него было ощущение, что она сделала бы это независимо от его роста, и от этого у него потеплело на душе. В какой-то момент подошёл Артур Уизли и пожал Драко руку, недоверчиво прищурившись, как и ожидалось. В данный момент он был погружён в разговор о мобильных телефонах с Панси, но Драко постоянно чувствовал на себе косые взгляды. Рон и Джордж смеялись и подшучивали над Джинни. Гермиона выглядела раздражённой каждый раз, когда Рон заговаривал с набитым едой ртом, но с Викторией они увлечённо обсуждали прочитанные книги. Билл кормил малышку в деревянном стульчике для кормления — Драко узнал, что это Доминик — а Флёр и Андромеда подсказывали Тедди, как превращаться в волшебника, смеялись вместе с Камилой и Роуз, когда он мог нарисовать носик поросёнка или заплести свои голубые волосы в косичку. Это было… мило и по-домашнему уютно, когда Драко не обращал внимания на то, насколько он был ошеломлён. Он никогда в жизни не сидел за таким столом. Интересно, так ли ужинали за гриффиндорским столом в Большом Зале Хогвартса? Гарри молчал, говорил, когда к нему обращались, смеялся, когда от него этого ожидали, и, по-видимому, был погружён в свои мысли. Драко очень надеялся, что он не делает ничего плохого. У него было чувство, что Гарри даже не сказал бы ему, если бы это было так. Но он скучал по непринуждённому подшучиванию Гарри, по его громкому смеху. Драко решил сегодня постараться рассмешить его побольше. Взгляд Драко то и дело возвращался к необычным часам на стене с девятью стрелками, сделанными из ложек. На каждой ложке было написано имя Уизли, а вместо цифр они указывали на места или статусы. Большинство ложек в данный момент указывали на "Дом" — даже у Фреда. Но двое из них указали на "Работа" — Чарли и Перси. Ему стало не по себе от того, что он был благодарен судьбе за то, что ему не пришлось встречаться с каждым Уизли, сегодня их и так было слишком много. И он не особенно горел желанием разговаривать с Перси, ему нравилось выводить из себя старосту Перси в школе, с ним было так легко враждовать. Он напряг свой перегруженный мозг, пытаясь вспомнить, что делал другой Уизли: он думал, что это было что-то крутое. Ложка Чарли внезапно перешла из "Работа" в "В пути" и Драко опустил вилку, недоверчиво глядя на то, как она всё ближе и ближе приближается к "Дом". Ты, блядь, издеваешься надо мной. Драко заметил проблеск голубого свечения снаружи и дверь на кухню распахнулась, вызвав ещё более весёлый, неистовый шум, когда вошёл ещё один Уизли, взволнованно приветствуя свою семью и принимая предложенные матерью объятия. У Драко отвисла челюсть и он почувствовал на себе насмешливый взгляд Гарри, который тихонько посмеивался, наблюдая, как Драко разглядывает Чарли Уизли, ах да, чёртов хранитель драконов. Чарли был сложен как Гарри, примерно одного с ним роста, его сильные руки были покрыты веснушками, татуировками и старыми ожогами, а бёдра обтягивали поношенные джинсы. Его длинные рыжие волосы волнами падали на лицо и он закатил свои светло-голубые глаза на мать, которая велела ему подстричь их, потому что они выглядели неопрятно. Так и было, но это выглядело очень преднамеренным беспорядком, это выглядело ужасно, потому что этот крепкий, жизнерадостный рыжий Уизли был чёртовым хранителем драконов. Его одежда выглядела так, словно была ему не по размеру, как будто она всё равно долго не прослужит, потёртая и изношенная, потому что он был хранителем драконов и, конечно, не мог бы покупать нормальную одежду, если зарабатывал на жизнь игрой с огнём. Он был близок к тому, чтобы отрастить нормальную бороду, густые волосы подчёркивали его скулы и подбородок, но Драко считал, что даже это было рискованно, ведь проклятый дракон в любой момент мог подпалить ему волосы. Драко бросил на Гарри взгляд, полный дикого недоверия, на что Гарри тихо рассмеялся, сжимая его бедро. — Я знаю, — прошептал Гарри, подмигнув Драко, отчего у того внутри всё затрепетало, а зелёные глаза наполнились нежным весельем. Драко захотелось поцеловать его. Вместо этого он положил свою руку поверх руки Гарри, лежавшей у него на бедре, и повернулся, чтобы понаблюдать за действиями весёлого, высокого, блядь, хранителя драконов Уизли. Чарли вяло отбивался от материнского кудахтанья и Драко понял по тому, как долго она с ним нянчилась, что Чарли очень редко бывал дома. Почему именно сейчас он должен был быть дома? Взгляд Чарли скользнул по всему столу, приветствуя каждого поверх головы матери, пока, наконец, не остановился на ошеломлённом Драко. Его глаза расширились, пронзая его ярко-голубым взглядом, чёрт возьми, почему он такой сильный? — Ого, — выдохнул Чарли, уставившись на него так, словно он был новенькой метлой в витрине магазина. Он повернулся к своим братьям и сестре, которые озорно хихикали над ним. — Я думал, вы меня разыгрываете! Милостивый Мерлин, почему это происходит? Лицо Драко стало красным, как свёкла. Гарри продолжал хихикать над ним и Драко захотелось ущипнуть его, хотя он всё равно был рад слышать, как он смеётся, даже над ним. Чарли вырвался от матери и, обогнув стол, протянул Драко руку. На его лице играла очаровательная кривоватая улыбка, вблизи он казался ещё более накаченным, вероятно, потому что, был настоящим хранителем драконов, а Драко потерял дар речи, был взволнован и раздражён. Он всё равно пожал мужчине руку. — Чарли Уизли, очень приятно, Драко, правда, — сказал Чарли, освобождая Драко от необходимости говорить. — Я много слышал о тебе, хотя, наверное, до сих пор не верил ничему из этого. Слушай, приятель, я должен знать, ты что, чёртова вейла? Драко приподнял брови, молча, не веря своим глазам, глядя на красивого мужчину, а весь стол разразился хриплым, безудержным смехом, от которого у него зазвенело в ушах. Что. За. Херня. — Чарли! — ругала его миссис Уизли, но губы её кривились от с трудом сдерживаемого смеха. Джордж выл, чуть не падая со стула, даже Билл согнулся пополам. Джинни громко хихикала с Флёр, а Андромеда отвернулась от Драко, её плечи тряслись от смеха. Панси вытирала слёзы с глаз. Чарли отпустил руку Драко, успокаивающе поднял свою, но не отвёл взгляда. — Это разумный вопрос, не так ли?! Я имею в виду, посмотри на него! — Это действительно происходит прямо сейчас? — пробормотал Драко, поворачиваясь к Гарри, который, по необъяснимой причине, закрыл лицо руками, а его уши под растрёпанными волосами были ярко-красными. — Он правда только что спросил меня, вейла ли я? — Что ж, это был очень прямой вопрос, Драко, продолжай, — сказала Панси, всё ещё истерически смеясь на другом конце стола. Рон стучал кулаком по дереву, стараясь не расплескать сливочное пиво. Гермиона безуспешно пыталась сдержать смех, прикрыв рот рукой. Гарри медленно поднял голову, но продолжал прикрывать лицо одной рукой, как будто это могло скрыть его пылающий румянец. — Э-э-э… — Драко повернулся к Чарли, неловко откашлявшись. — Нет, я не вейла. — Даже наполовину не вейла? — Я так не думаю, нет. — Ты так не думаешь? — Ну… — Чёрт. Нам обязательно это делать? — Я никогда не могу быть уверен в точности моей записанной генеалогии. — Ах. Точно, да. Чистокровность всего этого, — сказал Чарли, показывая своими покрытыми шрамами пальцами на придуманное слово. Драко нерешительно кивнул. — Что ж, я бы не удивился, приятель, если бы это было так, и я бы любезно попросил тебя перестать использовать всё своё очарование, которое у тебя есть, на меня… — Чарли… — Гарри раздражённо застонал, Чарли рассмеялся, а Драко снова был ошеломлён, потому что этот Уизли что, флиртовал с ним прямо сейчас? — Не волнуйся, Гарри, — поддразнил Чарли, взъерошивая волосы Гарри. — Я знаю, кому он принадлежит, это очевидно, раз он здесь, — он сжал плечи Гарри широкими ладонями, наклонился и прошептал ему на ухо: "Хороший, блядь, улов, приятель" — едва слышно, чтобы Драко услышал. Гарри усмехнулся и оттолкнул его, его лицо всё ещё было розовым от смущения. Что, во имя Мерлина… Чарли уселся среди своих хихикающих братьев и сестры. Драко понятия не имел, как им удалось втиснуть сюда ещё один стул. Он наклонился к Гарри. — Джордж подсыпал мне галлюциноген или это произошло на самом деле? Гарри фыркнул, а Драко, несмотря на своё бесконечное замешательство, всё ещё чувствовал тепло от свершившегося. Он придвинул свою ногу к ноге Гарри, сжимая его бедро под столом.

***

— Драко, у меня есть предложение, — объявила Роуз, подскакивая к Драко и становясь перед ним. Он сидел рядом с притихшим Гарри на краешке массивного уютного дивана, его желудок был переполнен после принудительной третьей порции миссис Уизли, и он держал в руках чашку чая. Солнце за окном переходило в послеполуденное золото, проникая сквозь открытые окна. Гарри рядом с ним подавил смешок. Драко приподнял брови. — Пожалуйста, говори, дорогая Роуз. — Я хочу, чтобы ты был моим дядей, — заявила она. Комната взорвалась приглушённым, сдерживаемым смехом. Губы Драко невольно дрогнули. Какой замечательный ребёнок. Она понятия не имела, кого пыталась добавить в семью. — Почему все смеются? — спросила она, выглядя немного обиженной. Драко тихо откашлялся. Вот дерьмо. — Потому что это очень удивительно, что ты захотела, чтобы кто-то вроде меня был твоим дядей, Роуз, — объяснил он. — Почему? — Роуз нахмурилась. — Камила говорит, что ты классный дядя. Потому что однажды я чуть не убил твоего отца. Потому что я мучил его и людей, которых он любил, долгие годы. Потому что я наслаждался их болью. Потому что я был его врагом на войне. Потому что никогда в истории ни один из Уизли не хотел, чтобы Малфой стал членом их семьи. Список можно было продолжать и продолжать. — Потому что я был очень злым человеком, — вот что решил сказать Драко вместо этого. Глаза Роуз расширились от негодования. — Ты не злой! — Только не для тебя, — пробормотала Джинни себе под нос. Панси фыркнула. — Надеюсь, больше не злой, — сказал Драко, не сводя глаз с девушки. — Но ты подарил мне тапочки! — в ужасе парировала она. — Это значит, что я богатый, Роуз, а не добрый. Не думай, что все, кто покупает тебе вещи, добрые. Хотя я так рад, что они делают тебя счастливой. — Видишь? Ты добрый! — Роза выразительно махнула маленькой веснушчатой рукой в сторону Драко. Драко, очевидно, доказал её правоту, хотя и не знал как. Он нахмурил брови. — Что? Роуз закатила глаза, как будто Драко был намеренно туповат. — Ты сделал это, чтобы сделать меня счастливой. Мама говорит, что быть добрым — это… — она поморщилась, вспомнив что-то важное, — …быть дружелюбным, щедрым и внимательным к другим. А это значит, что ты делаешь людей счастливыми. Это значит, что ты добрый. Все в комнате притихли, внимательно прислушиваясь. Гарри слегка наклонился к нему. Драко потрясённо уставился на девочку, потеряв дар речи. В горле у него образовался ком. Кто-нибудь когда-нибудь раньше называл его добрым? — Ох, — наконец произнёс он, не в силах вымолвить ничего более разумного. Роуз многозначительно наблюдала за ним, вероятно, всё ещё ожидая, что он согласится с её предложением. Он повернулся к Гермионе. — Гермиона, это было определение доброты из словаря? — тихо спросил он, обвиняюще прищурившись. Гермиона закатила глаза, но кивнула. — Хорошо, Роуз, — серьёзно сказал Драко, с трудом сглотнув и отгоняя гнетущие мысли. Он повернулся к ней лицом и наклонился вперёд, протягивая Гарри свою чашку чая. — Ты сказала, что это предложение, так что же я получу взамен? Роуз снова сморщила нос. — Что ты имеешь в виду? — Предложение — это двусторонняя сделка, Роуз. Я мог бы стать твоим первым слизеринским дядей, а это значит, что тебе придётся научиться торговаться. Знаешь, быть дядей — тяжёлая работа, и это должен быть равноценный обмен. Что ты можешь предложить? Роуз нахмурила брови и что-то задумчиво пробормотала, подняв руку и постучав пальцем по подбородку. В гостиной, полной бесчисленных Уизли, воцарилась полная тишина, все ждали, затаив дыхание. Гарри наблюдал за происходящим, тихо забавляясь. Он, вероятно, знал, что Драко согласился бы на сделку, даже если бы Роза предложила ему всего лишь флоббер-червя. Лицо Роуз просветлело, когда ей в голову пришла идея. — Я могу научить тебя большему о доброте! Я многое знаю о доброте, мои друзья говорят, что я действительно добрая. О! И я могу помочь тебе почувствовать себя лучше, когда тебе грустно. Мама с папой говорят, что я всегда помогаю им почувствовать себя лучше, когда им грустно. Я помогаю своему дяде Джорджу тестировать новые изобретения, ты что-нибудь изобретаешь? Я также могу подшутить над другими дядями, у меня это хорошо получается. Но в основном это касается дяди Джорджа. Мы с дядей Гарри поём, когда готовим вместе, он говорит, что так готовить веселее. Дядя Билл говорит, что я иногда очень помогаю ему с малышкой Доминик, а дядя Чарли позволяет мне раскрашивать его татуировки, он говорит, что так они выглядят круче. Дядя Перси благодарит меня, что я говорю ему, когда у него очки кривые или в пятнах, поэтому я говорю только ему, конечно, я не говорю дяде Гарри или дедушке, когда у них очки кривые или в пятнах… — Я согласен, Роуз, — перебил Драко, улыбаясь от уха до уха. — Ты, очевидно, очень ценная племянница, и я был бы дураком, если бы отказался от такого предложения. Он протянул руку и Роуз пожала её на удивление крепко для шестилетнего ребёнка. — Отлично. Теперь, когда всё улажено, ты должен взять меня на руки и подбросить. Камила говорит, что ты делаешь это с ней, и это действительно весело, и что ты делаешь это, потому что ты её дядя. Это справедливо. Драко больше не мог сдерживать смех. Это явно был ребёнок Гермионы. — Конечно, это будет справедливо, — согласился Драко, внезапно вставая и перебрасывая Роуз через плечо, отчего она взвизгнула от удивления и восторга. Он пробежал несколько кругов по дому, подбрасывая её на руках и несколько раз чуть не уронив, что было его обязанностью. Он высадил её на кухне, где Камила ждала за огромным столом, занимаясь рисованием. Она подняла глаза, когда они вошли. — Он заставил тебя торговаться из-за этого? — холодно спросила Камила, тоном, слишком похожим на тон её матери. — Да, но в конце концов я его уговорила, — торжествующе ответила Роуз, всё ещё задыхаясь. Драко взъерошил ей волосы и вышел из комнаты, совершенно сбитый с толку. Как это мог быть тот самый ребёнок, который прятался за волосами, когда она встретила его? Он вернулся в гостиную, всё ещё не оправившись от шока, и встретился с понимающим взглядом Панси. Она ласково покачала ему головой и села на пол между Джинни и Джорджем. Он снова тяжело опустился на диван рядом с Гарри, поправляя прическу. Эта поза позволяла ему небрежно обнять Гарри за плечи, как будто он не находился в комнате, полной Уизли, как будто шестилетняя Уизли только что не усыновила его как дядю без чьего-либо разрешения. Гарри ухмыльнулся и наклонился к нему. — Поздравляю с появлением у тебя новой племянницы, — пробормотал Гарри, небрежно положив руку Драко на колено. Драко практически обрадовался неожиданному диалогу. — Надеюсь, ты не против разделить со мной обязанности дяди, — ответил Драко, густо покраснев.

***

— Доминик почти говорит по-английски, Драко, не стоит пытаться разговаривать на французском, — Рон покачал головой, стоя с другой стороны от Гарри. Драко проигнорировал его, сосредоточившись на малышке, которая подпрыгивала у него на коленях, когда он держал её вертикально. — Ne l’écoute pas, ma chérie, — проворковал Драко. Не слушай его, дорогая. Билл и Флёр смеялись, наблюдая за происходящим. — Il ne comprend rien. Toi et moi, petit chou, on se comprend. Доминик захихикала, снова задёргала ножками, чтобы подпрыгнуть, держа во рту половинку своего пухлого кулачка. Драко лучезарно ей улыбнулся и она попыталась схватить его за волосы своей обслюнявленной рукой. Драко даже не возражал. Гарри ярко улыбался ему, Драко чувствовал это на его лице, как солнечный свет. Рон разочарованно вздохнул из-за того, что Драко не стал прерывать их очень важный разговор. Драко не обращал на него внимания: этот ребёнок был бесценен, хотя она уже запачкала слюной плечо повседневного кашемирового джемпера Драко. Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз держал в руках младенца, но Камила хорошо его научила. Этот день оказался гораздо приятнее, чем он ожидал. Он всё ещё был совершенно подавлен, но ему больше не казалось, что кто-то направит на него волшебную палочку, если он будет двигаться слишком быстро. Он вежливо беседовал почти со всеми — его споры с Джинни о квиддиче стали немного жаркими. Но она была не в себе, если искренне верила, что у "Паддлмира" есть хоть какой-то шанс против "Соколов", несмотря на текущие проблемы "Соколов" с охотниками. — Есть какие-нибудь хорошие новости из Азкабана? — пробормотал Рон Гарри, вытягивая руки над головой. Драко почувствовал, как набежали тучи, и солнечный луч исчез с его лица, когда улыбка Гарри мгновенно пропала, и он повернулся, чтобы посмотреть на своего друга. — Конечно, нет, — пробормотал Гарри, солгав, Драко мог услышать это, даже не глядя на него. — Как обычно. Драко оглянулся и увидел, как Рон недоверчиво приподнял бровь: Гарри был таким дерьмовым лжецом. Гарри поджал губы и метнул взгляд в сторону Драко, очень хитро, Гарри, и Рон снова раздражённо вздохнул. Доминик вскрикнула от досады, что Драко внезапно переключил внимание, и Драко снова улыбнулся ей. — Je suis vraiment désolé, chérie, que puis-je faire pour toi? Его мысли метались, пока Доминик что-то бормотала ему. Гарри, очевидно, солгал насчёт "обычно", но что вообще было обычным? Всё, что Гарри рассказывал ему об этих визитах — это то, что он сидел возле камеры Люциуса и разговаривал с ним, а Люциус иногда отвечал. Но теперь, когда разум Люциуса полностью раскрылся, и он, вероятно, был взбешён личным пренебрежением к тому, что Драко его обманул и пытал, Люциусу было бы что сказать, он жаждал мести, использовал любую возможность и давил до тех пор, пока что-то не сломалось. Он сам научил Драко, как это делается. Драко много лет подкалывал Гарри подобным образом, восхищаясь реакцией, которую он мог вызвать, вниманием и яростью. Это было раздражение, насмешка, выплёскивание яда, пока что-то не задело Гарри, и он не напрягся, его плечи не напряглись, зелёные глаза не расширились, а пристальный взгляд не остановился только на Драко. Он был огнём, а Драко всё ворошил и ворошил тлеющие угли, раздувая пламя, пока Гарри не сорвался. Это было так волнующе. Это было всё равно что щекотать спящего дракона. Люциусу, вероятно, это показалось не менее захватывающим. Хотя и по совершенно иным причинам, чем Драко. — Чаю, — сказал Рон после напряжённой паузы. — Я приготовлю нам ещё чаю. Драко начинал думать, что Рон считает чай единственным средством от неприятных ситуаций. В такой семье, как эта, это, вероятно, вошло в привычку. — Я помогу, — пробормотал Гарри, вставая рядом с ним. Драко вздохнул и закатил глаза. Вероятно, ещё один продукт этой семьи — никому не нужна была помощь в приготовлении чая, но так было легче застать кого-то одного. Драко не стал бы долго этого терпеть. Но сейчас у него на коленях был ребёнок. Чарли занял свободное место Гарри и начал разговор с вопроса о том, как он вылечил Гарри, на что Драко ухмыльнулся и пробормотал что-то о врачебной тайне, плавно переключив тему на драконов. Чарли легко согласился и принялся увлекательно рассказывать о рогохвосте, который только что поднялся в воздух со свежевылеченным крылом, отчего Драко почему-то до сих пор краснел.

***

— Рон, — осторожно начал Гарри, когда они оказались вдали от шумной компании, уединившись на кухне. Рон настороженно посмотрел на него, ставя чайник на огонь. — О Боже, — вздохнул он, — что опять случилось? — Это ещё почему? — Гарри усмехнулся. — Я ещё даже ничего не сказал. — Ты так выглядишь и говоришь только для того, чтобы заставить меня говорить о чувствах, что, должен признать, случается редко, — ответил Рон, ухмыляясь. Он опёрся бедром о столешницу и скрестил руки на груди. Гарри закатил глаза. — Это не… я имею в виду, не совсем, технически это связано с колдовством… — Ближе к делу, приятель. — Ладно, — фыркнул Гарри. — Я знаю, что ты любишь Гермиону больше жизни. — …да? Гарри, что… — Она словно часть твоей души, твоё солнце и звезды или что-то в этом роде. — Э-э, приятель… — Но я никогда не видел, чтобы твой Патронус менялся, — наконец выдавил из себя Гарри, затем быстро оглядел дверной проем, чтобы убедиться, что они по-прежнему одни. Когда он оглянулся, лицо Рона выражало смесь раздражения и веселья, губы были плотно сжаты, а брови приподняты. Гарри нахмурился, глядя на него. — Это справедливый вопрос, — проворчал Гарри. Рон фыркнул и вытащил свою палочку. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, его веснушчатое лицо стало безмятежным, он покрутил в руке волшебную палочку. Уголки его губ приподнялись в слабой улыбке, как будто он не мог это сдерживать. — Экспекто Патронум. С кончика его волшебной палочки сорвалась ослепительная серебристая выдра, игриво запрыгав по кухне. Она остановилась перед Роном и потёрлась носом о его щёку, заставив его рассмеяться, а затем растворилась в воздухе. Рон улыбнулся тому месту, где она исчезло, погружённый в свои мысли. Гарри был сбит с толку. — Не хочешь объяснить? Рон моргнул, широко улыбаясь ему. — Это зависит от того, чьим счастьем ты пользуешься. Гарри нахмурил брови, уставившись на свои руки, лежавшие на столешнице. Тарелки в раковине мылись сами собой, издавая тихий звон и плеск, и через открытое окно он слышал детский смех в саду. — Но это работает, только если у тебя действительно хорошее воспоминание, — пробормотал Гарри, всё ещё пребывая в замешательстве. Рон кивнул, наблюдая за ним и ожидая, когда тот сообразит. — Я дам тебе подсказку, — сказал Рон. — Я вспомнил, как впервые рассмешил Гермиону так сильно, что она хрюкнула. На третьем курсе, — он снова улыбнулся при этой мысли, и Гарри мягко улыбнулся, постепенно всё понимая. — Верно, — ответил Гарри. — Её счастье. Рон глубокомысленно кивнул. — Её счастье стало моим счастьем. Вот почему у влюблённых людей иногда меняются патронусы. — Но ты всё равно можешь использовать свой собственный? — Да, — снова кивнул Рон, — если я буду стремиться к собственному, абсолютно независимому счастью. Обычно я использую победу в кубке по квиддичу, когда гриффиндорцы маршируют вокруг меня, распевая версию "Уизли — наш король". Гарри замычал. Он вытащил из кармана волшебную палочку и сосредоточился на воспоминании о том, как Рон, Фред и Джордж увозили его с Тисовой улицы на летающем Форде. — Экспекто Патронум. Появился знакомый светящийся олень, лениво пробежавший по кухне, склонив перед Гарри свою рогатую голову, прежде чем выпрыгнуть из окна в водовороте серебристого тумана. Рон протянул руку туда, где исчез олень, и посмотрел на Гарри взглядом, который говорил: "Видишь?". — Ты мог бы сказать мне об этом раньше, — пробормотал Гарри, бросив на него равнодушный взгляд. — О, пожалуйста. Тебе лучше найти более счастливые воспоминания, приятель. Тот олень был хорош, но он, конечно, не так силён, как твой соловей сейчас. Я не позволю тебе использовать слабых Патронусов на работе только для того, чтобы тебя не дразнили. Гарри не смог сдержать улыбки. Он действительно любил эту маленькую птицу. Он закрыл глаза, и воспоминания о лучезарной улыбке и радостном смехе Драко под магнолией легко заполнили его сознание. Гарри только что сказал ему, что не пойдёт на военное мероприятие в Министерстве, чтобы провести с ним время. — Экспекто Патронум, — снова произнёс Гарри, и его лицо озарилось счастьем, когда соловей появился в ослепительном облаке мерцающего тумана, взволнованно порхая вокруг головы Гарри, прежде чем приземлиться ему на плечо. — Вот это уже больше похоже на правду, — сказал Рон, посмеиваясь, так как он постепенно проникался радостью Гарри. — Это просто чудо, что тебе удавалось так долго хранить молчание, эта птичка такая хвастунья. Драко правда не знает? По мере того, как Гарри возвращался в настоящее, его улыбка спадала с лица. Драко действительно не знает? Говорил ли ему когда-нибудь Гарри? Нет, конечно, он этого не делал. Он держал свою любовь и своего Патронуса в секрете, потому что это казалось ему опасным, к чему он не привык, а Гарри, очевидно, был трусом. Драко уже держал сердце Гарри в своих руках, но Гарри не хотел, чтобы он знал об этом. Если Драко не знал, что оно у него есть, он не мог его бросить. И Гарри мог продлить это блаженство в неведении как можно дольше. Он посмотрел на Рона и то, что Рон увидел на его лице, должно быть, его очень обеспокоило, потому что его брови нахмурились, а лицо исказилось от беспокойства. — Приятель, — мягко начал он, но Гарри только прочистил горло и отвернулся. Он вышел из комнаты, не сказав больше ни слова, напрочь забыв о чае.

***

Процесс ухода с воскресного обеда, казалось, занял столько же времени, сколько и сам обед. Здесь было так много людей, что Драко пришлось заставить себя поблагодарить их и попрощаться, но, по крайней мере, они казались менее враждебными, чем когда он приехал. Гарри оставался рядом с ним во время каждого взаимодействия и Драко был благодарен за это, чувствуя тепло тела Гарри рядом с собой, заимствуя у него немного силы и храбрости. Это не было новым чувством, но было непривычно делать это лично. Драко каким-то образом удалось удержаться от некрасивых всхлипываний, когда Роуз обняла его за ногу и сказала: — Пока, дядя Драко. Камила наблюдала за их взаимодействием с самодовольным выражением лица. Когда они, наконец, оказались в ярком саду под фиолетовым небом, Драко без предупреждения взял Гарри за руку и аппарировал домой, плавно приземлившись перед чёрной входной дверью Драко. Гарри слегка задохнулся, его глаза расширились от тревоги. Драко почувствовал себя немного неловко из-за того, что напугал его неожиданной аппарацией, но они наконец-то остались одни, и Драко собирался покончить с этим напряжённым молчанием, с этой тревожной тишиной, даже если ему придётся ждать всю ночь. Он потратил все эти недели на лечение Гарри не для того, чтобы Гарри заставил себя замолчать. Он не собирался давать Люциусу возможность отомстить. Гарри посмотрел на Драко, потом на чёрную входную дверь и обратно, и Драко никак не мог понять выражения его лица. Он ненавидел это. — Зайдёшь? — тихо спросил Драко. Он всё ещё не отпустил руку Гарри, а Гарри не пытался высвободиться. Гарри на мгновение задержал взгляд на его лице — Драко не знал, для чего, — и нерешительно кивнул. Драко глубоко вздохнул и открыл дверь.