The Rewards of Being Loved

Воскресенье, 28 мая (продолжение) Гарри скучал по тому времени, когда его молчание казалось комфортным. Он чувствовал себя глупо, когда слова Люциуса Малфоя всё ещё звучали в его голове, вытесняя его собственные мысли. Он также чувствовал себя идиотом из-за того, что не понял этого раньше, из-за того, что увидел это только после того, как бессердечный преступник объяснил ему это. Он был таким счастливым, таким наивным, таким взволнованным, что Драко захотелось провести с ним время, целовать его, прикасаться к нему. Заявить на него права, и позволить Гарри заявить права на него на глазах у всего мира. Ему так повезло, что у него наконец-то был Драко. Он чувствовал себя таким счастливым, что Драко хотел его. Но Драко никогда прямо не говорил ни о своих чувствах к Гарри, ни о том, когда эти чувства переросли из отвращения во что-то другое. Только то, что так оно и было. Гарри знал, что Драко ненавидел его так долго, что чувствовал это, с того самого момента, как Гарри отказал ему в поезде. Где-то на этом пути всё изменилось, но Гарри не знал, где и как. Гарри понятия не имел, что на самом деле чувствовал Драко, он никогда не высказывал этого вслух. Он говорил Гарри только то, что хотел. — Я хочу знать о тебе всё, Гарри. Я хочу быть с тобой, я хочу быть твоим, я хочу быть тем, кого ты выберешь вместо всего, что, по твоему мнению, ты должен миру. Я хочу быть тем единственным, ради чего ты эгоистичен, и я так сильно хочу тебя поцеловать. Любые другие словесные утверждения появлялись только во время секса, и Гарри каждый раз проглатывал их, как влюблённый дурак, которым он и был, манипулируя ими в соответствии со своим собственным идеалом. — Мне нравится целовать тебя. Мне нравится прикасаться к тебе. Мне нравится смотреть на тебя. Но Гарри любил его. Он любил Драко, возможно, слишком сильно для человека, отношения с которым начались всего несколько недель назад. Очевидно, он любил Драко так сильно, что счастье Драко стало его собственным, он жил, чтобы сделать Драко счастливым, чтобы сделать его лучше. Он влюбился во всего Драко — но у Драко возникло это желание, когда была доступна только половина Гарри. Недостижимая, неустойчивая половина. Тихая половина. Ненасильственная, бесконфликтная, в которую гораздо легче влюбиться. Другая половина до сих пор была не очень добра к Драко. Первые слова, которые Гарри сказал ему, когда наконец смог, после всех этих лет, были враждебными. Эта половина боролась с ним, нападала на него, втягивала в жестокие ситуации. Эту половину Драко терпел с того момента, как Гарри заговорил. Драко, чьи изящные руки в данный момент расчёсывали растрёпанные волосы Гарри, в то время как голова Гарри покоилась у него на коленях, — они вдвоём растянулись на диване Драко. Он настоял, чтобы Гарри поехал с ним домой после того, как провёл большую часть дня с Уизли, и Гарри подчинился, просто потому, что он попросил. Как бы Драко ни хотел его, Гарри примет то, что сможет. Что было жалко. И, конечно же, он был невероятно влюблён, потому что к концу дня Драко Малфой покорил всех Уизли до единого. Даже Артур теперь смотрел на него с настороженным любопытством, а не с враждебным подозрением. Драко всё это время был восхитителен и уважителен, благодарил Джорджа за то, что тот заставил Ли написать статью, спорил о квиддиче с Джинни и обсуждал различия в методах снятия проклятий с Биллом, поскольку технически Драко сам был кем-то вроде разрушителя проклятий. Он сравнил записи о снятии Забвения с Гермионой, спросил Молли о её рецептах и кулинарных чарах и сказал Артуру, что он недавно понял, как работает маггловский бумбокс. Гарри понятия не имел, о чём Драко говорил с Флёр и Викторией, потому что это было полностью на французском. Ему даже удавалось вести непринуждённый и язвительный разговор с Чарли, хотя делал он это с очаровательно красным лицом. Что было понятно; Чарли потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть. Он был совершенством, Гарри так гордился им. В гостиной Драко было тихо, несмотря на потрескивание камина и жужжание насекомых в саду под темнеющим небом. Даже с пластинкой, которую поставил Драко, она играла тихо, намного тише, чем обычно, словно подчёркивая отсутствие их голосов. "Now, when you work it out I'm worse than you Yeah, when you work it out I wanted to…" Атмосфера была тихой. Драко молчал, подперев голову рукой и положив локоть на подлокотник. Гарри чувствовал на себе его взгляд, но отказывался встречаться с ним. Он брал то, что мог получить, даже когда не знал, как подавить половину себя. Он не был мирным человеком, он никогда им не был. Как долго ещё Драко будет терпеть его целиком? Молчание Драко казалось выжидающим, таким же, каким было молчание Гарри, когда он хотел, чтобы Драко заполнил его. Гарри чувствовал это давление. Драко знал, что что-то происходит, он ждал ответа. Гарри не хотел двигаться. "Tell me your secrets, and ask me your questions Oh, let's go back to the start…" Гарри не хотел взрываться, но, конечно, собирался, потому что он был чёртовым человеком-вулканом. Это было в его натуре: он не мог долго держать всё в себе. Ему казалось, что он стоит на песчаных столбах, как будто всё, что он так нежно любил, могло обрушиться на него в любой момент, хотя всего несколько дней назад это казалось таким реальным, таким сильным. Он не хотел двигаться ни на дюйм, это было слишком ненадёжно. Если он пошевелится, если заговорит, Драко перестанет прикасаться к нему, и Гарри придётся перестать потакать себе, брать то, что он хочет. Но это нарастало — беспокойная, пугающая неопределённость наполняла его вены. “Home, home, where I wanted to go…” — Дорогой, — пробормотал Драко, нарушив тишину. Гарри непроизвольно вздрогнул, и рука Драко замерла в его волосах. Гарри любил слышать, как Драко называет его так. Потому что он любил Драко, люди называли друг друга "любимый" и "дорогой", когда они любили друг друга, но теперь это больно, когда он почувствовал, как Драко обращался только к половине его. Обращаясь к послушному Гарри, той половине Гарри, в которую он, очевидно, влюбился, согласно правде, которую Люциус выдавил из него. — Расскажи мне, — тихо попросил Драко и с ним было легко согласиться, но Гарри не хотел, он хотел остаться здесь, он хотел, чтобы рука Драко продолжала перебирать его волосы. Он не хотел знать, были ли правдивы его худшие опасения. Гарри медленно покачал головой. — Дай мне это. — У тебя есть это, Гарри, — мягко ответил Драко, убирая руку, больше не привязывая Гарри к этому искусственному спокойствию. Гарри почувствовал, что внимание к нему приковано сильнее, чем когда-либо, он практически мог слышать растерянную морщинку на лбу Драко, его пронзительный взгляд на напряжённом лице Гарри. — Я твой. Чёрт. Он так сильно хотел, чтобы это было правдой. Он снова покачал головой, зажмурив глаза. Дай мне это. Дай мне это. — О, — беспечно сказал Драко. Гарри почувствовал, как он кивнул, один раз, как будто он должен был ожидать этого. — Ты мне не веришь? Гарри ничего не сказал, и его сердце упало, когда Драко вздохнул, явно раздосадованный, сытый по горло, как Гарри и предполагал. Гарри почувствовал, как он откинулся назад, подальше от него, и почувствовал себя хрупким, несчастным существом, которое трещит по швам. — Почему я должен? — Гарри сел, ненавидя дистанцию, которую он создавал, хотя ему это было нужно. — Почему я не могу просто взять это, пока могу? — Почему ты должен? — голос Драко звучал недоверчиво, возмущённо, немного обиженно. Гарри это бесило. Почему он не мог промолчать? — Гарри, что за последние несколько недель создало у тебя хоть малейшее впечатление, что я этого не хочу? Гарри не мог смотреть на него. — Нет, я знаю, ты хочешь этого. Ты сам сказал, что мне не нужно полагаться на впечатления от этого, — он встал, чувствуя это нервное напряжение в своих конечностях, это постоянное, знакомое отсутствия покоя, не для тебя, никогда для тебя. Как Драко вообще мог хотеть этого? — Тогда что? — Я не знаю, в этом нет никакого смысла, я даже не знаю, реально ли это, с чего бы? — Как это может быть ненастоящим, Гарри? Это самая реальная вещь, которую я когда-либо переносил… — Переносил, Драко, — перебил Гарри, это слово ударило его, как копьё в бок, заставив вздрогнуть. Драко переносил Гарри во всей его полноте, жестокого, неумелого, изматывающего Гарри, возможно, в надежде снова найти того умиротворённого, лёгкого человека, которого он полюбил. "Green eyes, you're the one that I wanted to find And anyone who tried to deny you must be out of their minds…" Драко встал с дивана, поворачиваясь к нему лицом. — Ладно, вычеркни это, неудачный выбор слов… — Всё, что я знаю наверняка, это твои слова, Драко, ты самый красноречивый человек, которого я знаю, у тебя никогда не было плохого выбора слов. — Это единственное, в чём ты уверен? В моих словах, а не в моих чёртовых действиях? — Я могу интерпретировать твои действия как захочу — вот в чём проблема, я не знаю, насколько это реально и сколько из этого я вкладываю туда, потому что я хочу, чтобы это было там. Драко закрыл глаза и потёр виски. — Мерлин, Гарри, ты такой чертовски тупой, что это сводит меня с ума… Чёрт побери, почему люди продолжают это говорить? — Я не дурак, Драко, это не моя вина, что никто не говорит то, что они на самом деле имеют в виду! — Не дурак. Тупоголовый. "Ты идиот только в том, чего не пытаешься узнать", — Драко повысил голос, цитируя что-то, что знал только он, чего Гарри не понял, вероятно, потому, что был таким глупым. — Я пытаюсь понять это, что бы это ни было, но всё, что у меня есть, это то, что прямо передо мной, и то, что прямо передо мной, заставляет меня выглядеть сумасшедшим. — Тогда давай, расскажи мне, что прямо перед тобой. — Драко скрестил руки на груди, властно приподняв светлую бровь, заставляя Гарри почувствовать себя капризным ребёнком, невежественным, вспыльчивым подростком… — Ты ненавидел меня, Драко, — наконец вырвалось изо рта Гарри, болезненно вырываясь из сдавленного горла. Глаза Драко расширились. — Ты ненавидел меня. Ты сделал делом своей жизни оскорблять, саботировать и нападать на меня при любой возможности. Ты автоматически усмехался в любой момент, когда видел меня, ты ничего не мог с собой поделать, ты не мог вынести одного вида меня. Ты успешно накладываешь проклятия Круциатуса, просто вспоминая звук моего голоса. Лицо Драко побледнело, он выглядел так, словно получил пощёчину. Внутренности Гарри скрутило от страха, рёбра казались слишком тугими, выдавливая воздух из лёгких, срывая с губ ещё более болезненные слова. — А потом тебе пришлось проводить со мной время в течение недель, тебе пришлось копаться в моей голове, тебе пришлось быть достаточно близко, чтобы прикоснуться, и каким-то образом всё это изменилось. За несколько недель, Драко, ты решил, что со мной стоит проводить время, ты решил, что любишь меня, за то единственное время, которое мы провели вместе, когда я не был окружён насилием, когда я, блядь, не мог говорить. Ты передумал, когда я был молчалив и пассивен. Глаза Драко закрылись, он медленно выдохнул и покачал головой. Перед глазами у Гарри всё расплывалось. Он чувствовал себя как кипящий котёл, непостоянный, испуганный, влюблённый слишком сильно. — Это то, что находится прямо передо мной, и я чувствую себя сумасшедшим, Драко, я так сильно хочу тебя. Но я хочу всего тебя, я хочу быть рядом с тобой, я хочу называть тебя своим. Я хочу вернуться домой, к тебе. Я, очевидно, сумасшедший, потому что, конечно, я люблю тебя, я даже не знаю, как долго я люблю тебя, когда, чёрт возьми, это случилось? Это было на шестом курсе, когда я чуть не убил тебя? Или, может быть, во время войны, когда ты узнал меня по моим глазам, и солгал комнате, полной людей, которые убили бы тебя за это? Было ли это ощущение, как твоё тело прижимается к моему, когда мы вылетали из Адского пламени, или то, что я говорил твоей матери, что ты в безопасности, но не о том, что я позаботился об этом, или признание в своих собственных преступлениях, чтобы они не бросили тебя в Азкабан? Любил ли я тебя, когда убедился, что Министр поможет тебе, потому что я не знал, как это сделать, и выбрасывал каждый дурацкий Ежедневный Пророк, как только не видел в нём твоего имени? По щеке Драко скатилась слеза. Гарри так сильно любил его и ненавидел себя за то, что заставил его плакать, но, конечно, он заставлял его плакать, он не знал, как не причинить Драко боль. — Может быть, это было, когда ты вошёл в ту больничную палату, красивый мужчина в маггловском костюме, с чёртовым Патронусом птицы, который теперь вылетает из моей грёбанной палочки. Я, наверное, любил тебя, когда не мог дождаться, чтобы возвращаться в этот дом каждую неделю, потому что это было похоже на дом, потому что это означало быть рядом с тобой, рядом с тобой, в безопасности… Гарри замолчал, чувствуя себя измученным, отчаявшимся и ободранным, неспособным что-либо разглядеть из-за влаги в глазах. Он сорвал очки, нетерпеливо протирая их рукавом. — Я потерял это, Драко. Я, должно быть, не в своём уме, один человек не должен чувствовать так много. Я просто беру всё, что могу получить, пока у меня это не отняли, если тебе нужна только половина меня, то я даже не могу винить тебя, посмотри, что другая половина сделала с твоей жизнью… Он внезапно почувствовал крепкую хватку за плечи, немного испугался, ведь он даже не заметил, как Драко пошевелился. Гарри глубоко вздохнул, смущённо шмыгнув носом, и опустил руку, одевая очки обратно. "So I crawl back into your open arms Yes, I crawl back into your open arms…" Драко был всего на несколько дюймов выше него, но иногда он казался намного выше, как сейчас, стоя достаточно близко, чтобы Гарри мог чувствовать жар, исходящий от его тела, глядя на Гарри сверху вниз глазами цвета ртути, проницательными, тёплыми и безопасными, дома, Гарри чувствовал себя таким чертовски глупым, таким жалким… — Я должен винить в этом своего отца, не так ли? — пробормотал Драко. Гарри отвёл взгляд, услышав, как Драко тихо фыркнул, поняв невысказанный ответ. — Хотя в основном я сам виноват, — сказал Драко и Гарри неуверенно поднял на него глаза, настороженные, полные боли и слишком сильных чувств. — Я не сделал так, как ты просил. Я признаю, что я чёртов трус, но ты и так это знал. Гарри слегка нахмурил брови, разочарованно закрыв глаза. — Ты снова это делаешь. Скажи, что ты имеешь в виду. — Я знаю. Я согласился разъяснять очевидное самому тупому гриффиндорцу, которого я знаю, так долго, как только смогу, и я едва продержался неделю, прежде чем мне стало слишком чертовски страшно. Я не искушён в откровенности, Гарри. Я ни дня в жизни не был откровенен. Губа Гарри едва заметно дёрнулась, потому что каков слизеринец. Он держал глаза закрытыми, он чувствовал себя слишком разбитым, чтобы говорить, по крайней мере он мог понять, почему Драко избегал подобной чепухи. Какого чёрта он согласился встречаться с кем-то вроде Гарри? — За исключением тех случаев, когда об этом просят, — рассеянно пробормотал Драко. — Только когда кто-то другой так же уязвим, как я. Руки Драко скользнули к его лицу, мягкие, тонкие пальцы коснулись подбородка. Гарри беспомощно подался навстречу прикосновению, новая волна боли накатила на него из-за ненадёжности этого, из-за опасности представлять это как любовь, из-за того, как легко это было сделать. В любом случае, для Гарри было слишком поздно, он увяз по уши, он уже признался в своей любви, как неуклюжий идиот, человеку, который раньше ненавидел его. Он был безнадёжен. Брал то, что мог получать. Руки Драко дрожали, когда он легонько провёл большим пальцем по щеке Гарри, стирая очередную раздражающую дорожку от слёз. Гарри слышал учащённое дыхание Драко через нос в нескольких дюймах от лица Гарри. — Ладно. Гарри неохотно открыл глаза. — …ладно? — Ладно. Хорошо, я изложу это по буквам, всё это, потому что одного раза было явно недостаточно, как по количеству, так и по качеству, и за это я прошу прощения. Хотя тебе следовало бы знать, что лучше не слушать маниакальную болтовню заключённого, который не познал бы любви, даже если бы его ударили по голове, которому, вероятно, доставляло огромное удовольствие выводить тебя из себя. Хотя не могу винить его за это, я определённо привык, хотя и по совсем другим причинам… — Драко… — Ладно, извини. Чёрт возьми, Гарри, ты пугаешь меня до чёртиков, ты знаешь это? — Драко покачал головой, в его глазах мелькнула лёгкая паника. — Салазар, это ужасно, как ты это делаешь? Ладонь Драко на его лице вспотела и Гарри ничего не сказал, гадая, что за маниакальный приступ он спровоцировал своим срывом. Драко слабо зарычал от разочарования… может быть, на самого себя? Он опустил руки и начал трясти ими по сторонам, его лицо напряглось. Он повернулся и отошёл на пару шагов от Гарри. — Хорошо. Хорошо. Защитное заклинание, Гарри. — Э-э, что… Драко внезапно повернулся и поднял палочку, целясь Гарри в голову. Гарри быстро призвал свою собственную палочку, немного запаниковав. — Легилименс. Гарри щёлкнул невербальным Протего едва уловимой мыслью и неуклюже ворвался в голову Драко. Это было совсем не то, что он помнил или ожидал. Он был в саду Драко, стоял в одиночестве под магнолией и смотрел на густой лес. Было похоже на летний вечер после дождя, заходящее солнце уже вытягивало влагу обратно в воздух, обещая прохладную ночь и туман. Он чувствовал мягкую траву под своими босыми ногами, тёплую и влажную. Он мог слышать жизнь повсюду вокруг себя, жужжание, щебетание, дыхание и он живой, в безопасности, живой, здесь… Он не был уверен, были ли это его собственные мысли или нет. Они мои. Голос Драко окутал его, как прохладный ветерок, и Гарри удовлетворённо вздохнул. Будь внимателен, Гарри. Я сделаю это только один раз. Гарри не мог быть невнимательным, он был полностью погружён в Драко. Ему казалось, что он парит там, в воображаемом саду, невесомый во влажности, тёплый и довольный, с венами, полными мёда, живой, в безопасности, здесь… Я никогда не решал полюбить тебя. Сад исчез в мгновение ока и внезапно Гарри оказался на табурете в сарае Драко с наполовину отполированной метлой на коленях. Алиша Киз играла в бумбоксе, который в данный момент заглушал разъярённый голос Панси. — Просто признай это, ты, полный дурак, чтобы мы могли двигаться дальше! Драко чувствует, что вот-вот взорвётся. — Я не могу, — выдавливает он. — Пожалуйста. Сарай растворился и затем он оказался в кровати, окружённый зелёными занавесками — общежитие Слизерина. Гарри, я так чертовски старался не любить тебя. Шестнадцатилетний Драко в шелковой пижаме с монограммой медитировал в темноте. Гарри почти ничего не видел, но, по крайней мере, это он знал. Драко часами практиковался в окклюменции — он проснулся от очередного проклятого сна о Поттере. Ему нужно защитить себя. В этом сне Поттер наконец поймал его. Наступает рассвет, и Драко прячет его подальше, подальше, подальше. Кровать исчезла, и теперь он был в примерочной мадам Малкин, маленький мальчик одиннадцати лет, с широко раскрытыми взволнованными серыми глазами озирающийся по сторонам, стоящий на небольшом возвышении в наполовину приколотой школьной форме. Другого мальчика, ровесника Драко, загоняют на другую платформу. Он маленький, его маггловская одежда потрёпана и слишком велика, его очки разбиты, его тёмные волосы выглядят так, словно он побывал на улице в бурю. Драко считает, что выглядит интересно. Его отец не одобрил бы этого, но его отца здесь нет, и это первый шанс Драко подружиться с кем-то его возраста, кого родители не выбрали для него. Мальчик оглядывает магазин так, словно никогда раньше не видел магазина одежды. Он с любопытством поднимает глаза на Драко, и тот ловит себя на том, что пялится — он никогда раньше не видел таких зелёных глаз. Он точно знает, что нужно сделать, чтобы произвести на него впечатление. Этот ясноглазый мальчик с буйными волосами будет замечательным союзником. Его отец хорошо обучил его, а его отец знает всё. Гарри начал понимать, что делает Драко, и внезапно почувствовал себя ужасно, его захлестнуло чувство вины. — Сосредоточься, Гарри. — Драко, ты не обязан… — Заткнись и будь внимателен. Драко убегает в конец поезда. Он ругает себя за то, что немного плакал, за то, что уже соскучился по дому, за то, что не вёл себя как подобает наследнику Малфоев, за то, что был недостаточно хорош для Гарри Поттера. Его отец будет так разочарован в нём из-за того, что он упустил эту возможность. Но Драко знает, что он должен сделать сейчас. Он заслужит уважение Поттера, так или иначе. Поттер пожалеет, что когда-то отказал ему и нажил врага в лице Малфоя. Двенадцатилетний Драко стоит напротив Поттера на дуэльном помосте. Пронзительные зелёные глаза Поттера устремлены исключительно на него, и только на него. Драко ощущает трепет от его безраздельного внимания и думает: наконец-то. Он поставит Идеального Поттера на колени. Драко наблюдает, как тринадцатилетний Поттер кланяется великому зверю, огромному, величественному гиппогрифу. Поттер смотрит на существо с благоговением, уважением и трепетом, и Драко чуть не подпрыгивает, когда понимает, что смотрит на Поттера точно так же. Он зол на самого себя. Гарри чувствовал себя чудовищем. Это было так агрессивно, это было уже слишком, почему он не мог держать свой глупый рот на замке… — Я излагаю это по буквам, Гарри. — Драко, только не так. — Почему бы и нет? В конце концов, именно так я и познакомился с тобой. Одна рука Поттера на Кубке Трёх Волшебников, другая — на рубашке Диггори. Диггори не двигается. Поттер не выдерживает и открыто плачет, уткнувшись в грудь Диггори. Драко слишком потрясен, чтобы пошевелиться. Он чувствует что-то ужасное, что-то сжимает его рёбра, что-то тянет, его трясёт от желания подойти к нему, сделать что-то, он не знает что. Вбегают профессоры, и теперь Драко в ярости, потому что как они могли допустить, чтобы это произошло? Почему они допустили Поттера к Турниру, если он явно не должен участвовать? Почему им никогда не удаётся обеспечить его безопасность? Люциус разглагольствует о том, как Поттер испортил планы Тёмного Лорда, избежав смерти благодаря счастливой случайности, а Драко внимательно слушает, задаваясь вопросом, зачем Поттеру вообще беспокоиться о дуэли с кем-то вроде Тёмного Лорда. С другой стороны, Поттер никогда не умрёт на коленях. Конечно, он будет сражаться. Но почему Тёмный Лорд убил и Диггори тоже? Развевающийся рукав Люциуса ниспадает до локтя, и Драко смотрит на чёрную змею и череп на его предплечье. Отец не расстроен смертью Диггори. Возможно, у Тёмного Лорда были на то свои причины. Он очень могущественный волшебник, у которого важное дело. Это всё ещё беспокоит Драко. Руки Драко зарылись в мягкие, буйные тёмные волосы, пронзительные зелёные глаза прикованы к его собственным, он зажат между каменной стеной и твёрдой грудью. Драко подскакивает в постели, испуганный, разъярённый сильнее, чем когда-либо. Чёрт. Гарри чувствовал себя таким чертовски навязчивым. Он не знал, как выпутаться из этого, как вернуть Драко его приватность. — Я знаю. И это было даже не первое, но это было первое, на что я действительно позволил себе подрочить впоследствии, — невесёлый смешок Драко окружил его, внутри и снаружи его головы. — Прости, Драко. Мне не следовало ничего говорить. — К чёрту это, Гарри. Я так чертовски устал от твоего молчания. Подумать только, ты искренне верил, что я влюбился в тихую часть тебя… — Или, возможно, — Драко, ухмыляется, его лицо белое от ярости, — ты помнишь, что так воняло в доме твоей матери, Поттер, и свинарник Уизли напоминает тебе о нём… Поттер поворачивается, несётся на него, и Драко наполнен адреналином. Лицо Поттера перекошено от ярости, его злые зелёные глаза горят решимостью, наконец они свирепо уставились на Драко. "Сделай мне больно, мне всё равно", — думает Драко, когда Поттер замахивается кулаком. — "Просто, блядь, прикоснись ко мне, я ненавижу тебя, я ненавижу тебя". — Панси, мне нужна твоя помощь, — бормочет Драко, встречая её одну в коридоре. Она выглядит так, словно готовится к обязательному поцелую. Она приподнимает бровь. — Поттер проклял меня, — говорит он, — или отравил, или что-то в этом роде. Он что-то сделал, Панси. Рядом с ним мой пульс учащается, и мне… мне трудно дышать, когда я смотрю на него. Мои ладони потеют, я уверен, что он пытается заставить меня уронить палочку. И мне продолжают сниться эти чёртовы сны… — Ты шутишь, да? Ты издеваешься сейчас, — Панси выглядит одновременно раздражённой и весёлой. — Я не издеваюсь! — Драко успокаивает себя, нервно оглядываясь по сторонам. — Панси, со мной что-то не так, и я знаю, что за этим стоит Поттер… — О, Драко, — вздыхает она, бросая на него взгляд, полный жалости. — С тобой всё в порядке. Гарри сжал кулак. Он не знал, что думать, что чувствовать. Было ясно, что Драко не отпустит его в ближайшее время. Драко опускается на колени перед Тёмным Лордом, чувствуя онемение, если не считать жгучей боли, обжигающей кожу на левом предплечье. Всё, что он думает, это то, что ничто так не настраивает его против Поттера, как это. Это делает его врагом Поттера, а не просто его соперником. В этом чувстве есть безнадёжность, которой он не ожидал. Тёмный Лорд заставляет Драко посмотреть в его красные, змеиные глаза, и Драко думает о том, какой благоговейный трепет он испытывает, как рад служить. Тёмный Лорд не может знать его настоящих мыслей. Вместо этого он делает их реальными и заглушает себя. Голова Драко лежит на коленях у Панси. Она перебирает пальцами его волосы. Это могло бы успокоить, если бы он полностью не осознавал, что Поттер прячется на багажной полке, наблюдая за ним из-под своей мантии-невидимки. Он чувствует взгляд Поттера. Он знает, почему Поттер здесь. — Может быть, работа, которую он хочет, чтобы я выполнял — это не то, для чего нужно обладать квалификацией, — тихо говорит он. Его друзья таращатся на него. Ему интересно, какое лицо скорчит Поттер, что он сделает с этой информацией. Вероятно, ничего полезного. Что он мог сделать? Возможно, посадить Драко в Азкабан, как и его отца… что оставило бы его мать в полном одиночестве. Он ненавидит то, что всё ещё надеется. Он ненавидит себя. Он ненавидит всё. — Мне жаль, Драко, — хрипло повторил Гарри. Он чувствовал всё, что чувствовал Драко. Было ли это похоже на то, как Драко копался в голове Гарри? Чувствовал ли он всё это тоже? — Да, Гарри, чувствовал. Так что теперь твоя очередь разобраться с моими воспоминаниями, хотя бы ненадолго, так будет справедливо. Не так мирно, как ты думал? Драко плачет в ванной, вцепившись руками в края раковины, его слёзы падают в грязную раковину. Плакса Миртл воркует с ним, но Драко едва слышит это. — Я не могу этого сделать… Я не могу… Он говорит, что убьёт меня… О, нет. Нет-нет-нет, — Драко, пожалуйста… — Я же сказал тебе, я излагаю всё по буквам. Всё это. Драко слышит шум и, подняв голову, видит Поттера позади себя в зеркале — кроме того, это первый раз, когда он смотрит на своё отражение за несколько месяцев. Он ненавидит это, он ненавидит всё это, он умрёт, он подведёт свою мать, он так устал, что, чёрт возьми, не может этого вынести… И, конечно, Поттер должен быть здесь, чтобы увидеть, как ему плохо. Он разворачивается, вытаскивая палочку. Он яростно и неуклюже бросает чары и проклятия. Драко отбивает заклинание обездвиживания, разбивая бойлеры и разливая повсюду воду. Поттер поскользнулся, и Драко встал над ним, разъярённый и перепуганный, закричал: — Круци… — СЕКТУМСЕМПРА! — кричит Поттер с пола, яростно размахивая палочкой. Боль, не похожая ни на что, что он чувствовал раньше. Рвущая, разрывающая, кромсающая. Кровь хлещет из груди и живота Драко, как будто его полоснули невидимым мечом. Такое ощущение, что так и есть. Он отшатывается назад и с громким всплеском падает на залитый водой пол, палочка выпадает из его безвольной правой руки. — Нет… — выдыхает Поттер. Поскальзываясь и шатаясь, Поттер поднимается на ноги и бросается к Драко. — Нет, я не… Поттер падает на колени рядом с Драко, который неудержимо дрожит в луже тёплой крови и холодной воды. Драко всё ещё пронзают эти зелёные глаза, даже сквозь красную пелену боли, всё ещё такие яркие, даже когда его зрение затуманивается, и он смотрит, его собственные руки царапают пропитанную кровью грудь, которая кажется неправильной, его сердце бешено колотится о сжатые рёбра, тянет, тянет, даже отсчитывая последние удары. Он хочет сказать это, но у него так и не получилось "Гарри". Он хочет сказать "наконец-то", что всё кончено, и "мне жаль" свою бедную мать, людей, которым он причинил боль. Он хочет сказать "спасибо тебе, Поттер, Гарри, я бы предпочёл умереть от твоей руки, чем от его". Он хочет сказать ему, что он прекрасен, что это божественное последнее зрелище. Но его рот наполняется кровью, он не может говорить. Это спокойнее, чем он думал. Плакса Миртл кричит. Гарри чувствует, как его тело сжимается само по себе, выдерживая удары собственного проклятия, ощущая металлический привкус крови и Тёмной Магии во рту. Это было так больно, Драко испытывал такую сильную боль, и Гарри тоже должен был почувствовать это сейчас, всё это. Рыдание сорвалось с его губ, когда он был охвачен безнадёжностью, страхом, печалью, сожалением, даже облегчением, смешанным с его собственным горем и виной, и Гарри едва мог стоять. Всё его тело тряслось. — Прости, Гарри. Не волнуйся, после этого я какое-то время ничего особенного не чувствую. — Это не утешает. Драко печально промычал. — Нет, полагаю нет. Драко снится сон: он лежит на влажной, тёплой траве, его рубашка расстёгнута, грудь гладкая и обнажённая, бледная под ярким солнцем. Бронзовая рука тянется к нему, осторожная, нежная и сильная. Одним пальцем она находит ключицу Драко, лёгкое, нежное прикосновение, и движется, проводя прямую линию вниз по его груди, вплоть до бедра. Тонкий рельефный шрам появляется на его пути, отмечая его траекторию. Рука поднимается и делает это снова, и снова, рисуя паутину перекрещивающихся линий на его торсе. — Я вижу, тебе наконец-то удалось применить настоящий Круциатус, Драко, — тихо ухмыляется Люциус. Драко поднимает взгляд от своей всё ещё полной тарелки и ничего не чувствует. — Как ты это сделал? — Это было легко, отец, — машинально произносит Драко. — Всё, что мне нужно было сделать, это представить звук приводящего в бешенство голос Поттера. Это правда, но только потому что храбрость звучит в голосе Поттера, и Драко эгоистично прижимает её к груди, позаимствовав совсем немного, прежде чем спрятать вместе с остальным собой, в крошечной запертой шкатулке, глубоко в тёмной пустоте собственной головы. Только тогда он сможет наложить это проклятие, сделать это всерьёз и сделать то, что он должен сделать, чтобы выжить. Гарри едва расслышал "ох", которое сорвалось с его губ в прерывистом выдохе. Его мозг соединял кусочки воедино, кусочки, которые Гарри не был уверен, подойдут ли они друг другу, но всё это было разложено перед ним, и игнорировать это было невозможно. — Драко… Дай Роулу ещё раз испытать наше неудовольствие. Сделай это, или почувствуй мой гнев на себе! — красные глаза Тёмного Лорда пронзают его, Драко знает, как избежать этого взгляда. Драко выглядит испуганным, потому что Тёмный Лорд получает удовольствие от его страха. Он ничего не чувствует и безжалостно мучает волшебника. Он делает то, что должен, чтобы сохранить жизнь себе и своей матери. Драко сурово загоняет двух первокурсников в "задержание", которое никогда не назовут тем, чем оно является на самом деле: камерой пыток, игровой площадкой Кэрроу. Он убеждается, что они одни, затем запирает дверь и опускается на колени лицом к детям. Они вздрагивают и отстраняются от него, их лица бледны от ужаса. Он думает о сокращающихся членах Армии Дамблдора, которые всегда сражаются, избитые и покрытые синяками. Он думает о мрачных, но полных надежды голосах в "Дозоре Поттера". Он думает о Поттере, о том, что бы он сделал, будь он здесь. — Всё в порядке, — шепчет Драко. — Я не причиню вам боли. Но вам нужно кричать так, как никогда раньше. Чай из муртлапа поможет вашему горлу позже. Я собираюсь наложить согревающее заклинание, от которого вы вспотеете, и очень лёгкое для ног, от которого вы немного пошатнётесь. Вы никому не расскажете? Я имею в виду, никому, никогда, вы меня понимаете? Они на мгновение вытаращили на него глаза, прежде чем быстро кивнуть. Лицо Гарри было мокрым. Он понятия не имел, как всё ещё удерживал защитное заклинание. Он едва мог дышать, его колени были близки к подгибанию. Откуда-то издалека он слышал затруднённое дыхание Драко. Драко в своей постели в Мэноре. Никто не найдёт его здесь, кроме его матери — Тимси каким-то образом спрятал спальню ото всех, кроме Драко и Нарциссы. Он достаёт из-под подушки маленький радиоприёмник и начинает крутить ручки, легонько постукивая по ним волшебной палочкой. Он бормочет столько подходящих слов, сколько может придумать, пока, наконец, чудесным образом после "Грозного Глаза" циферблат не поворачивается сам по себе. Он больше ничего не чувствует, но всё равно жадно крадёт любой кусочек надежды, который может получить, даже если это предназначено не ему. Это было легче сделать в школе, когда он мог избавиться от иллюзий и подслушивать разговоры гриффиндорцев в библиотеке. — А что бы ты сказал Гарри, если бы знал, что он слушает, Римус? — из радиоприёмника звучит голос Ли Джордана. — Я бы сказал ему, что мы все с ним душой, — отвечает голос профессора Люпина, — и я бы посоветовал ему следовать своим инстинктам, которые хороши и почти всегда верны. Драко кладёт радиоприёмник рядом с головой на подушку и думает о нём. Всего на мгновение. Гарри было знакомо это тянущее ощущение, ему было знакомо стеснение в груди, и оно ощущалось намного сильнее, удвоенное в сочетании с ощущением Драко. Он хотел подойти к нему, прикоснуться к нему. Прости, Драко, мне так жаль, я не знал. — Конечно не знал. Это было намеренно, Гарри. Поттер стоит перед ним на коленях, его лицо опухло и изуродовано, и Драко думает, что это не так приятно, как представлял его двенадцатилетний "я". На самом деле, это чертовски страшно и абсолютно неправильно. И это, без сомнения, Поттер. Он узнал бы эти глаза где угодно, эти волосы, подобные буре. — Я не могу… я не могу быть уверен, — заикается Драко. — Но посмотри на него внимательно, посмотри! Подойди ближе! — кажется, что Люциус в нескольких секундах от победы, в нескольких дюймах от горы золота. — Драко, если мы те, кто передаст Поттера Тёмному Лорду, всё будет прощено… — Я не знаю, — говорит Драко. Он присаживается на корточки перед Поттером, чтобы взглянуть на него, впервые за столько месяцев, конечно, это он. Поттер смотрит на него в ответ, как будто может прочитать каждую мысль в голове Драко. Драко так напуган. Поттер — его единственная надежда, и за ужасом скрывается вина, что всё это лежит на плечах Поттера, что Драко ничего не может сделать, кроме этого, потому что он такой грёбанный трус. Драко отчаянно карабкается по горе брошенной мебели, волоча за собой потерявшего сознание Грега, Адское пламя лижет ему пятки. Он недостаточно силён для этого, и это такой дерьмовый способ умереть, но, по крайней мере, Нарциссе нечего будет хоронить. — ЕСЛИ МЫ УМРЁМ ИЗ-ЗА НИХ, ГАРРИ, Я УБЬЮ ТЕБЯ! Голова Драко вскидывается, когда он достигает вершины, почти прогибаясь под весом Грега, задаваясь вопросом, мёртв ли он уже, или это действительно Поттер летит к нему с протянутой рукой… Драко тянется, и его рука слишком потная, она соскальзывает, но Поттер делает широкий разворот, чтобы попытаться снова… Драко помогает Уизли и Грейнджер поднять Грега на их метлу, Поттер подбирается ближе, в глазах отражается Адское пламя, они горят решимостью… Он хватает Драко за запястье и поднимает его, Драко естественно запрыгивает на метлу, обхватывает Поттера руками за талию, его захлёстывает ужас, грёбаный Мерлин, они живы. Он понимает, что кричит в лопатки Поттера, но Поттер чувствует в нём жизнь, надежду, и Драко цепляется за него изо всех сил. Конечно, это был бы единственный способ, которым Драко когда-либо почувствовал бы его в своих объятиях: на пороге смерти, пролетая через Адское пламя на метле. — Гарри Поттер мёртв! — Тёмный Лорд кричит, и Драко чувствует это, как удар железного кулака в грудь, выбивающий из него дыхание. Он прикрывает рот рукой. Он прячется в нише, его колени подгибаются, он не может дышать, и его собственные непроизвольные звуки горя тонут в хоре агонизирующих криков людей, которые заслуживают того, чтобы оплакивать Гарри Поттера. Драко падает на каменный пол. — Драко, — умолял Гарри, сильно дрожа от пережитого горя, парализованный шоком. Он не знал, о чем умолял. — Драко. Поттер и Тёмный Лорд кружат друг вокруг друга посреди Большого Зала, Поттер жив, здоров, здесь, разговаривает с Тёмным Лордом, как с обычным партнёром по дуэли. Драко никогда в жизни не испытывал такого облегчения и восхищения, он полностью переполнен ими. Он едва может оторвать взгляд, но искоса бросает взгляд на свою мать — она выглядит охваченной паникой, она выглядит такой чертовски обеспокоенной, вцепившись в рукав Драко, как в спасательный круг. Она смотрит на Поттера так же, как смотрела на Драко, когда он ходил получать свою Тёмную Метку. — …осудить нас обоих или никого из нас. Нет веских причин, по которым одна пешка должна быть свободна, в то время как другая должна расплачиваться за свои преступления. В зале суда воцаряется полная тишина, последние слова Поттера эхом отдаются от холодного камня. Дыхание Драко прерывистое и неглубокое, громкое во внезапно воцарившейся тишине в зале, его глаза встречаются с глазами Поттера. Холод цепей проникает сквозь его тонкую робу заключённого. Он чувствует знакомое тянущее, сжимающее ощущение в груди: Поттер, ты замечательный, невозможный волшебник, зачем ты это делаешь? Как давно ты можешь видеть меня вот так? Лицо Поттера серьёзно и холодно, когда он возвращает палочку Драко. Он поворачивается и уходит, не сказав ни слова, прежде чем Драко успевает набраться смелости на жалкое "спасибо". Драко смотрит ему вслед, понимая, что, скорее всего, это его последний шанс сделать это. — Драко, пожалуйста. Выпусти меня. Позволь мне прикоснуться к тебе. Ещё одно эхо мягкого, грустного смешка Драко. — О, я ещё не закончил. — Я понимаю, Драко. Я вижу тебя. — Пока нет. Гарри понятия не имел, как он ещё держится на ногах. Он был беспомощен, его несло всепоглощающим потоком Драко, Драко, Драко, окружённый запахом свечного дыма и полироли для мётел, тяжестью горя и невообразимой вины, принадлежащей им обоим. Это было слишком для одного человека, даже для двоих. Двадцатилетний Драко идёт по полю французской лаванды с неуёмной улыбкой на согретом солнцем лице. Он лезет в карман, проводит большим пальцем по сложенной внутри записке на пергаменте, прежде чем вытащить её и развернуть два потёртых на ощупь листа. Он перечитывает взволнованное объявление Панси о беременности, касаясь слов: "Очевидно, тебе придётся стать крестным отцом, я не могу доверить эту работу ни одному другому придурку" — и хихикая про себя над её язвительной припиской: "Прикрепляю ещё одно ценное дополнение к твоей мусорной коллекции дрочилок. Я знаю, что эти хорошенькие, вежливые французские кавалеры не делают этого тебя, бедняжка". Он засовывает записку под следующий лист: газетная вырезка, на которой Поттер в регалиях Аврора смеётся вместе с Уизли, покидая церемонию награждения. Драко качает головой в ответ на желчность своей лучшей подруги, но всё равно смотрит на фото. Он лениво потирает грудь, наблюдая, как смех Поттера повторяется снова и снова. Двадцатиоднолетний Драко покидает волшебный базар в Стамбуле, волнение разливается по его венам, когда он ощущает вес уменьшенной новенькой метлы в кармане. Всё, о чём он может думать, это то, что это метла, на которой он смог бы наконец победить Поттера, если бы у него когда-нибудь был шанс, она такая чертовски быстрая. Он думает, что Поттеру понравился бы вызов. Двадцатидвухлетний Драко отдыхает на пляже на побережье Амальфи, намереваясь наверстать упущенное в тематических исследованиях, но его постоянно отвлекает пейзаж. Наконец он заставляет себя открыть книгу, тычет пальцем в страницу с потёртой пергаментной закладкой и тихо фыркает, когда вспоминает, что это такое. Лицо Поттера смотрит на него с вырезки из Пророка, ещё одно "пожертвование" от Панси. Он всегда жалуется на них в своих ответных письмах; он никогда не признается, что на самом деле хранит их. Драко рассеянно проводит рукой по груди, уставившись на неё, всего на мгновение. Поттер в форме Аврора, увешанный медалями, с гордой улыбкой на лице наблюдает, как Уизли принимает мантию Главного Аврора и медали. Его лучший друг теперь самый молодой Главный Аврор за столетие. Фотография движется, Поттер аплодирует широкими руками вместе с остальными зрителями. Вспышка гаснет, и глаза Поттера находят камеру, он смотрит прямо в объектив. Гордая улыбка остаётся на долю секунды, пока его лицо не вытягивается от раздражения, и именно из-за этой доли секунды Драко так долго хранил её. Это было намного больше, чем Гарри мог себе представить даже в самых смелых мечтах. — Не волнуйся, мы почти закончили, — легко сказал Драко дрожащим голосом. Гарри хотел пошевелиться, подойти к нему, но он не знал как, он был в ловушке. Воспоминания внезапно пронеслись мимо него быстрыми вспышками: Драко перескакивал к чему-то. Драко прикован к стулу, его тело одеревенело и дрожит, он больше не контролирует себя, лицом к лицу с Люциусом Малфоем. — Что чувствует к тебе Поттер? — Я не знаю. Как он мог не знать? — Знаешь что, Гарри? — Драко спросил вслух. — Ты наслаждался моим присутствием в течение нескольких недель, пока я оказывал тебе услугу, и это было замечательно, а потом ты ушёл, именно так, как я всегда и предполагал. У меня было более десяти лет практики, чтобы понять, что я никогда не смогу заполучить тебя. — Тогда что ты чувствуешь к нему, Драко? — Я люблю его, — правда слетает с губ Драко помимо его воли, и он вздрагивает от неожиданности, чувствуя себя так, словно получил пощёчину. Все эти годы тяжёлой работы и драгоценного отрицания исчезли в одно мгновение. Он любит Гарри, конечно, любит, он любил его слишком долго. Люциус выглядит явно ликующим. Драко, наконец, милосердно отпустил его, и они оба рухнули на колени, тяжело дыша и дрожа от магического усилия, от водоворота эмоций. В гостиной снова воцарилась тишина, но другая тишина — их дыхание наполняло пустое пространство в ритме жужжания и щебетания в тёмном саду, мягких помех от крутящейся пластинки. Гарри поднял глаза и увидел Драко, стоящего на четвереньках со склонённой головой, его плечи дрожали, когда он пытался отдышаться. Его гладкие волосы потемнели от пота, лицо блестело от высыхающих слёз. Он открыл глаза и встретился взглядом с глазами Гарри, блестящими и мерцающими в свете камина, тёплым серебром солнца на утренней росе. Гарри никогда не видел ничего прекраснее. Господи, он был таким чертовым дураком. Драко слишком хорошо знал Гарри, чтобы когда-либо поверить, что он был мирным или покладистым. Он знал это лучше, чем кто-либо другой. Грудь Гарри сжалась, снова, как толстая верёвка вокруг рёбер, тянущая, тянущая, он никогда не мог оторваться от него. Всегда попадал в неизбежную орбиту Драко, всегда сталкивался, как магниты, когда они подходили слишком близко. Он позволил потянуть себя, подползая к Драко по твёрдому деревянному полу. Драко наблюдал за ним глазами, полными горя и страха, благоговения и неверия, откинувшись на пятки, пытаясь взять себя в руки, но потерпел сокрушительную неудачу. Гарри подобрался достаточно близко, чтобы их колени соприкоснулись, и уставился на него — Драко был таким милым, он был самым невероятным мужчиной, которого Гарри знал, он принадлежал Гарри, и Гарри чуть не испортил всё своими глупыми страхами. Он чувствовал себя ужасно, знакомое сочетание благоговейного трепета и такой чёртовой вины, он не заслуживал чего-то настолько хорошего. Он сильно, слишком сильно облажался, никто никогда не смог бы с этим справиться или понять — кошмары, травмы, неизбежное насилие, навязчивая огласка. Но Драко знал его, понимал его вдоль и поперек, и Гарри так повезло, что он знал его в ответ. Любить Драко было легко, это было так же естественно, как дышать, как летать, это было лучше, чем он когда-либо мечтал, даже когда это было трудно и болезненно. Что было ужасно, потому что Гарри Поттеру никогда не позволяли так хорошо хранить вещи, которые он хотел. — Я такой эгоист, — пробормотал Гарри, качая головой, когда его руки поднялись, чтобы обхватить лицо Драко, беря то, чего он хотел больше всего на свете, даже когда не должен был. — Хорошо, — ответил Драко. Его голос дрогнул. — Я этого не заслуживаю, — сказал Гарри, потому что это было слишком громко, чтобы остаться в его голове. — Я тебя не заслуживаю. — Ты заслуживаешь того, чтобы тебя любили, ты полный идиот, — пробормотал Драко, нахмурившись. — Ты заслуживаешь того, чтобы тебя лелеяли и заботились, и, возможно, с моей стороны было бы эгоистично претендовать на эту роль, но я эгоистичный и высокомерный человек, потому что никто никогда не любил тебя так, как я люблю тебя, — он съёжился, очевидно, не привыкший признавать это вслух. Гарри прижался к нему крепче. — Мне всё равно, ты у меня наконец-то есть, ты весь, только для меня, я никогда не смогу отпустить это, я, блядь, разрушен и ненавижу тебя за это. Гарри поцеловал его, останавливая движение по спирали. Руки Драко сжались в кулаки на его рубашке, притягивая его вперёд и целуя сильнее, всё ещё дрожа, неуверенно и защищаясь. — Ты придурок, — прорычал Драко, отстраняясь, — ты поверил моему грёбанному отцу вместо того, чтобы просто спросить, Гарри, я сказал тебе, что буду с тобой предельно честен, о чём бы ты ни спросил, но ты никогда не спрашиваешь… — Прости, Драко, я был в ужасе… — Ты был напуган, храбрый, безрассудный гриффиндорец, ты, засранец, тебе нечего бояться, ты не чудовищный Пожиратель Смерти, который был влюблён в тупого грёбанного Спасителя с тех пор, как тот был ребёнком… Гарри не смог сдержать тихий смешок, его большие пальцы погладили острые скулы Драко, переполненный нежностью. Этот идеальный, милый, храбрый, колючий мужчина, который не мог удержаться от того, чтобы не наброситься, когда чувствовал себя слишком беззащитным, чьи оскорбления воспринимались как нежность, —Гарри никогда не держал в руках кактус мягче. — Почему ты смеёшься, полный придурок? — негодующий взгляд Драко был очарователен. — Потому что я люблю тебя, Драко, — ответил Гарри, его улыбка стала шире, и ещё один смешок сорвался с его губ. Было так приятно произнести это вслух, чистое блаженство заглушило часть его страха и вины. — Я люблю тебя так чертовски сильно, и все это знают, кроме тебя. Лицо Драко боролось само с собой, раздражённое, но переполненное радостью, совершенно сбитое с толку. — О чём ты говоришь, Поттер? — Весь мир видел, как я смотрю на тебя. Ты единственный человек, которым я когда-либо хвастался. Ты единственный человек, которого я когда-либо приводил в Нору. И, Мерлин милостивый, Драко, меня безжалостно дразнят за мою любовную тоску, прямо у тебя на глазах, всё грёбанное время. — Гарри снова рассмеялся, его радость выплеснулась наружу. Драко попытался подавить усмешку, сердито нахмурив брови. — Флёр обманула меня несколько недель назад, заставив признаться, что я думал, что ты, возможно, наполовину вейла, потому что ты настолько красив, что я никогда не услышу конца этому. Ты даже не представляешь, на что я пошёл, чтобы заставить Авроров молчать о моём чёртовом Патронусе. Мои чувства к тебе так трогательно очевидны, но только для всех, а не для тебя. Драко недоверчиво уставился на него, лихорадочно бегая глазами. — Ты серьёзно говорил об этом? — О чём? Патронусе? — Гарри снова рассмеялся. — Ты же знаешь, я не умею лгать. Твоё счастье — это моё счастье, Драко, а соловей чертовски великолепен. Щёки Драко запылали под ладонями Гарри, на его лице медленно отразилась радость, хотя он и пытался держать себя в руках. Мгновение он просто наблюдал за Гарри, выражение его лица изменилось, когда он понял, что Гарри серьёзен, что ему ничего не угрожает, что Гарри никуда не денется. — В каком мы беспорядке, — снова пробормотал Драко. Гарри закусил губу, осторожно кивая. — Ты уверен, что готов к этому? Драко ухмыльнулся, в его глазах мелькнула слабая искорка озорства. — Я никогда не отступаю от вызова, Поттер. Гарри громко рассмеялся, притягивая его ближе и касаясь их носов. — Тогда скажи это, Малфой. Его губы замерли над губами Драко в ожидании. Челюсти Драко сжались, его кулаки, вцепившиеся в рубашку Гарри, слабо ударили его в грудь, как будто он хотел ударить его, но не смог этого сделать. Теперь Гарри знал это, но он хотел услышать это, без каких-либо других жалоб, оговорок или доказательств, без того, чтобы из него это вытягивали силой. Он не думал, что Драко когда-либо говорил это вот так, по собственной воле, без каких-либо условий. Драко прерывисто выдохнул. — Я люблю тебя, Гарри. Гарри тут же поцеловал его, чувствуя себя ожившим, как будто он только сейчас восстал из мёртвых и получил второй шанс на жизнь. Драко отчаянно поцеловал его в ответ, плотина наконец прорвалась, все эти годы запирания всего этого наконец вырвались наружу. — Я люблю тебя, — повторил Драко в перерывах между лихорадочными поцелуями. — Я люблю тебя, я люблю тебя, конечно, люблю, Гарри, чёртов ты идиот, я всегда любил тебя. Гарри снова рассмеялся, было трудно поцеловать его, когда он так широко улыбался, но он был переполнен этим, ему казалось, что он светится, возможно, так оно и было. Драко только притянул его ближе и целовал снова и снова, Гарри почувствовал в этом облегчение, страсть, обладание. В этот момент он чувствовал, что может вызвать самого впечатляющего Патронуса соловья в мире. Если подумать, это мог быть даже олень. Драко подался вперёд ещё сильнее и опрокинул его, заставив хихикать на полу, заползая на него с улыбкой. Поток любви неуклонно лился с его губ, когда он устроился между ног Гарри и приник ртом к его шее, а руки жадно исследовали то, что принадлежало ему. — Чёрт возьми, Гарри, мне это нравится. Мне нравится заставлять тебя смеяться, мне нравится твой голос, я больше никогда не позволю тебе молчать, ты понимаешь? Никогда, я слишком усердно трудился, чтобы исцелить тебя, я не позволю этому… — Понятно, — перебил Гарри, обнимая его и прижимая их тела друг к другу. Он ухмыльнулся, когда почувствовал растущую твёрдость в штанах Драко — это означало, что он продолжит говорить в том же духе; Драко всегда терял самообладание, как только заводился. Гарри находил это бесконечно милым и очень возбуждающим. Губы Драко путешествовали вверх по подбородку Гарри, замедляясь и смягчаясь. Он отстранился, чтобы посмотреть на Гарри сверху вниз, и у Гарри перехватило дыхание — Драко выглядел благоговейным, всё его лицо светилось этим открытым благоговением. — Ты любишь меня, — выдохнул Гарри. Драко просиял, Гарри мог смотреть на это вечно. — Я знаю. Забавный у меня был способ показать это, — ответил Драко, качая головой. Он погладил Гарри по щеке тыльной стороной пальцев. Он любит меня. — Ну, я не могу представить, чтобы ты присылал мне цветы, — съязвил Гарри, ухмыляясь ему. Драко тихо фыркнул. — Нет, ты просто не можешь представить, что получаешь от меня цветы, Гарри, — он озорно улыбнулся, что контрастировало с мягкостью его глаз, его прикосновений. — Но я расцениваю это как разрешение сделать это. — Тебе никогда ни для чего не требовалось моё разрешение, — усмехнулся Гарри. — Это ты так думаешь. — Ради всего святого, зачем тебе вообще могло понадобиться моё разрешение? Я только что излил тебе душу, — Гарри был прерван поцелуем Драко, мягким и непосредственным. Гарри вздохнул ему в губы. Такими поцелуями Драко мог добиться от него чего угодно. — Я бы хотел получить твоё разрешение заняться с тобой любовью, — прошептал Драко ему в щёку, как будто это могло звучать менее сентиментально. Желудок Гарри сжался. Вау. — Разрешение полностью получено, — недоверчиво пробормотал Гарри. Он почувствовал, что краснеет. Драко приподнялся, схватил палочку и встал во весь рост, протягивая руку. Гарри позволил себе просто понаблюдать за ним с пола в течение мгновения, за жаром огня в его серых глазах, за его ухмылкой, перекрываемой теплотой его взгляда, за румянцем на его щеках. Он взял Драко за руку и позволил поднять себя с пола. Драко улыбнулся ему, отчего ему стало тепло во всём теле. — На этот раз я сделаю это как следует. — А что, другие разы были неподобающими? Уверяю тебя, я получил истинное удовольствие… — Я тоже, — сказал Драко, ведя его по коридору в свою спальню, — наслаждался каждой секундой этого. Но я ещё как следует не занимался с тобой любовью, Гарри. — Я не уверен, что вижу разницу, — нервно рассмеялся Гарри. — Вот именно. Драко закрыл за собой дверь спальни, достал волшебную палочку и запер её, наложив заглушающие чары и зажёг множество свечей. Гарри не знал, почему он нервничал, у него было много секса с Драко, ему нравилось это каждый раз… Драко, наконец, повернулся к нему, пронзив его взглядом, и Гарри понял, что это уже было совсем не так, как в предыдущие разы. Драко любил его, и теперь Гарри это знал. Гарри разрешил Драко заняться с ним любовью, ничего не утаивая, как раньше. Гарри собирался почувствовать это. Это было немного пугающе. Гарри так сильно этого хотел, но он боялся того, что это с ним сделает, беспокоился о том, как много от него самого Драко держал в своих руках. Драко шагнул к нему, его осторожные ладони легли на руки Гарри, скользнули по плечам к волосам. Глаза Гарри закрылись от этого ощущения. Он почувствовал, как Драко придвинулся ближе, пространство между ними сокращалось, становясь теплее. Он открыл глаза и увидел Драко в нескольких дюймах от себя, его острое, бледное лицо выражало удивление и лёгкую тревогу, которые Гарри мог полностью разделить. Уголки губ Гарри дрогнули, когда он попытался улыбнуться, но он уже был ошеломлён, его сердце колотилось о рёбра. Он провёл руками по груди Драко, чувствуя тепло и силу под мягким кашемировым джемпером. Гарри почувствовал, как бешено колотится сердце Драко под его ладонью, и ему наконец удалось улыбнуться, зная, что он не единственный, кто испытывает подобное чувство. — Я сделаю так, чтобы тебе было хорошо, — пробормотал Драко, переводя взгляд на губы Гарри. Гарри кивнул, прикусив губу, слишком взволнованный, чтобы говорить. Он не был уверен, кого из них Драко успокаивал. Драко осторожно снял очки с лица Гарри и засунул их себе за воротник. Его рука вернулась к челюсти Гарри, нежно взяв его за подбородок, большим пальцем он погладил прикушенную нижнюю губу Гарри. — Красивый, — выдохнул Драко. — Такой красивый, Гарри. Снова стало тихо, промежутки между их вдохами наполнились безмолвным ожиданием, робким страхом, сильной привязанностью. Сердце Драко продолжало бешено биться под рукой Гарри, пульс ощущался как его собственный. Рука Драко держала Гарри за подбородок, другая покоилась у него на боку. Гарри потерял счёт вдохам, которые делал Драко, глоткам воздуха, которые он ощущал на языке, настойчивым ударам под его ладонью. Момент растягивался. Его тело напряглось от этого, яростное желание того, что было уже так близко, становилось сильнее с каждой секундой, но теперь он был в руках Драко. Его руки нетерпеливо сжались на джемпере Драко, притягивая его ближе, пытаясь разжать хватку на его подбородке. — Драко, — прошептал Гарри. Наконец, наконец, Драко опустил подбородок и с удовлетворённым вздохом встретился с губами Гарри, поглаживая большим пальцем заросшую щетиной челюсть. Гарри издал стон облегчения, его руки скользнули вверх по груди Драко, обвивая его шею. Он жадно приоткрыл рот навстречу его языку, тёплому и сладкому, его губы, мягкие и полные, прижались к губам Гарри. Рука Драко оставила его подбородок и обхватила за талию, притягивая тело Гарри вплотную к своему. Гарри приподнялся почти на цыпочки — Драко был не таким высоким, но рядом с ним Гарри чувствовал себя маленьким, защищённым, когда эти худые, сильные руки обнимали его. Руки, которые могли отбросить его с пути магического огня, которые могли закружить его по танцполу с закрытыми глазами, которые цеплялись за него на метле, пока языки пламени лизали им пятки, и на летающем мотоцикле, когда заходящее солнце уступало место звёздам. Руки, которые были достаточно сильны, чтобы бороться с ним, любить его и держать всего его, которые никогда бы его не отпустили. Теперь Гарри знал это. Руки Драко скользнули под подол рубашки Гарри, скользнув вверх по его спине, когда он приподнимал ткань. Гарри послушно поднял руки, их лица разошлись ровно настолько, чтобы Драко успел снять рубашку и бросить её в корзину для белья. Гарри начал грубо задирать подол джемпера Драко, расстёгивая под ним рубашку, зная, что ему предстоит ещё много работы, если он хочет раздеть Драко. Драко тихо хихикнул и, отмахнувшись от его рук, сам снял джемпер — так даже лучше. — Это кашемир, Гарри. — Но это твой повседневный кашемир. Драко снова рассмеялся — красивый, хриплый звук. Он бросил джемпер в корзину и вернулся к Гарри, бледные руки жадно скользили по его коже, когда он приблизил рот к шее Гарри. Его пальцы осторожно потянули за серебряную цепочку, поймав свисавшее с него кольцо, его кольцо. Гарри не смог сдержать тихий стон, схватив Драко за бёдра и притянув их к себе, чтобы Драко почувствовал, как сильно он хотел этого. Драко подвёл Гарри к кровати, расстёгивая его джинсы. Тот ударился о край кровати и Драко прижался к нему, его бедро оказалось между ног Гарри. Тот прижался к нему, его пальцы теребили изящные пуговицы рубашки Драко с воротником. Он вытащил очки из-за воротника и положил их на прикроватный столик, ухмыльнувшись, когда Драко цыкнул на него. — Подожди, подожди, — Гарри сделал паузу, задержав пальцы на воротнике Драко. Драко приподнял бровь, когда Гарри сосредоточился на приводящих в бешенство кнопках, не развеивай их, не развеивай их… — Поттер, клянусь Мерлином… Гарри шикнул на него, когда первая пуговица сама по себе выскользнула из петли, затем следующая, и ещё одна, быстрее, чем это удалось бы его толстым, неуклюжим пальцам вручную, он должен был сделать это давным-давно. Драко непроизвольно начал тереться о бедро Гарри, его дыхание участилось, Драко всегда суетился, но Гарри знал, что беспалочковая магия заводит его больше всего на свете. — Ты просто пытаешься раздразнить меня, — пробормотал Драко, когда рубашка распахнулась. Гарри стянул её с плеч, поглаживая руки. Драко позволил ей упасть на пол. — Это работает? — усмехнулся Гарри, потому что, судя по настойчивой твёрдости, прижимающейся к бедру Гарри, это определённо работало. Драко взял лицо Гарри в ладони и крепко поцеловал, лизнув в губы, отчего Гарри снова застонал. — Из-за тебя мне очень трудно занимать моё время, Гарри, — сказал Драко между поцелуями. Гарри удалось расстегнуть ремень Драко маггловским способом и он принялся за пуговицу и ширинку. — Кто сказал что-нибудь о том, чтобы отнимать у тебя время? Драко схватил его за запястья, останавливая, немного отстранившись со слабой улыбкой на лице. — У меня есть твоё разрешение, — медленно произнёс Драко, тихо и соблазнительно. — Уделить тебе время? Гарри уставился на него, изучая его лицо, видя уверенность в его глазах. Это было важно для него — он хотел заняться любовью с Гарри, он хотел сделать это "должным образом", что бы это ни значило, он не хотел торопить события. Гарри не знал, сможет ли он так долго держать себя в руках под пристальным вниманием Драко. Он чуть не развалился на части только от того, что Драко мыл ему волосы. Он не привык испытывать такую любовь, так остро, так сразу. Но он был в безопасности. Здесь он всегда был в безопасности. Гарри с трудом сглотнул и кивнул. Улыбка Драко стала чуть шире. Он медленно завёл запястья Гарри за спину, мягко скручивая его руки и сцепляя их за спиной. Руки Драко обхватили его и держали так, в самых странных, успокаивающих, сдающихся объятиях, которые Гарри когда-либо испытывал. Губы Драко коснулись его уха, и он слегка сжал запястья Гарри, прижимая его к краю кровати. Сильная дрожь пробежала по спине Гарри. В этой позиции у него выгнулась спина и растянулись грудь и плечи, и он уже чувствовал себя более уязвимым, чем когда-либо. Он ещё даже не был обнажён, его твёрдый член натягивался под брифами, расстёгнутая ширинка джинсов почти не приносила облегчения. Но он также чувствовал, что его держат, защищают, любят. Он хотел прикоснуться, но сдерживаемость только усилила ощущение рта Драко, его твёрдого бедра, его обнажённой, покрытой шрамами груди, прижатой к груди Гарри. Он прикасался к Драко многими способами, окутанный словами Драко "перестань думать и позволь мне обнять тебя", "ты мой, а я твой". — Я буду так хорошо заботиться о тебе, — пробормотал Драко, отчего Гарри снова бросило в дрожь. — Я сделаю так, что тебе будет так хорошо, Гарри. Гарри повернул лицо, его нос коснулся щеки Драко, волосы Драко защекотали ему лоб. — Я знаю. Драко улыбнулся ему в ухо. Он отпустил запястья Гарри и проложил поцелуями дорожку вниз по шее, его пальцы скользнули за пояс джинсов и спустили их вниз. Гарри держал руки за спиной, вместо этого держась за собственные предплечья, запрокинув голову назад, чтобы обнажить горло. Драко не разочаровал, нежно поцеловав его в кадык, пробуя на вкус горячую кожу под подбородком Гарри. Штаны Гарри упали до лодыжек, его волшебная палочка выпала из кармана и покатилась по полу. Драко замер, услышав шум, глядя на палочку из остролиста, лежащую на полу. Он наклонился, чтобы поднять её, и положил на тумбочку, рядом с очками Гарри. — Я буду так хорошо заботиться о тебе. Сердце Гарри переполнилось радостью. В последнее время он часто забывал о своей палочке, но никогда не ложился спать, не имея её под рукой. Драко знал это, Драко знал его. Это было… уважительно — вот так уважать чувство безопасности Гарри. Они оба знали, что Гарри мог вызвать её без проблем, но он всегда первым делом тянулся к тумбочке. Драко снова наклонился, придерживая джинсы Гарри, когда тот переступал через них, член Гарри подпрыгивал ужасно близко к его лицу. Он ухмыльнулся Гарри, взял его в руку и медленно, дразняще погладил. Дыхание Гарри участилось, его руки крепко сжались на предплечьях, позволяя Драко поступать по-своему. Однако он не мог перестать двигать бёдрами, толкаясь в кулак Драко. Драко только сильнее дразнил его, его хватка ослабла, сводя Гарри с ума. Драко отпустил его, схватив одежду Гарри и бросив её в корзину в углу. Как будто это была и комната Гарри тоже, а грязной одежде Гарри место в прачечной Драко. Драко встал, сжимая руки Гарри, чтобы заставить его отпустить свои. Он наклонился и поцеловал его, медленно и страстно, прежде чем мягко толкнуть на кровать. Гарри отпрянул назад, растягиваясь на роскошной кровати Драко, вздыхая от её мягкости. Он поднял глаза и обнаружил, что Драко наблюдает за ним, его черты были немного размытыми без очков. Он недоверчиво качал головой. — Ты даже не представляешь, как долго я хотел тебя в своей постели, вот так, — пробормотал Драко, поглаживая руками икры Гарри, верхушки его ступней. — Теперь у меня есть небольшая догадка, — ответил Гарри. Драко ухмыльнулся, вытаскивая палочку и посылая мягкое очищающее и защитное заклинание через задницу Гарри. Гарри ахнул, но не стал жаловаться, когда Драко снова взмахнул палочкой, вызывая предметы. Маленький стеклянный флакон полетел к нему с тумбочки, ещё один флакон выплыл из ванной. Гарри понятия не имел, что там было, но держал рот на замке, ему было любопытно, что Драко собирается с ним сделать. — Перевернись, — сказал Драко. Гарри ухмыльнулся, переходим сразу к делу, значит. Он сделал, как ему сказали, положив голову на руки и слегка покачивая задницей. — Дерзкий, — пробормотал Драко, шлёпнув его по заднице, когда забирался на кровать, оседлав его. — Трудновато продолжать в том же духе, Драко, если ты всё ещё носишь брюки. Драко наклонился, целуя Гарри в затылок, прижимаясь зажатой эрекцией к его заднице, просто дразня. Гарри снова задрожал. — Всему своё время, дорогой. У нас впереди целая ночь. Гарри снова прижался к нему, поднимая голову, пытаясь уловить его чудесный голос, его божественные прикосновения. Дорогой. Драко говорил серьёзно, он называл Гарри так, потому что любил его. Дорогой. Драко потакал ему, всего на мгновение, прижимаясь грудью к спине Гарри, целуя его шею, покусывая ухо. Гарри застонал и снова пошевелил бёдрами, отчего Драко легонько прикусил его плечо. Он попытался потереться о кровать, чтобы получить едва заметное облегчение. Он уже чувствовал, как на простынях образуется маленькое влажное пятно. Драко сел, устраиваясь на задней стороне бёдер Гарри. Тот закрыл лицо руками, пытаясь быть терпеливым. Он услышал, как откупоривают флакон, и постарался не задаваться вопросом, что бы это могло быть. Его окутал аромат лаванды и ванили, похожий на шампунь, которым Драко пользовался у Гарри на прошлой неделе, и Гарри нахмурил брови — он же не собирался мыть голову прямо здесь, не так ли? Его плечи слегка вздрогнули, когда прохладная жидкость пролилась ему на спину, от верхней части позвоночника вниз, собираясь в лужицу в ямке над задницей, и единственная капля скатилась сбоку по шее. — Драко, что… — он оборвал себя со стоном, когда руки Драко опустились ему на поясницу, большие пальцы надавили и заскользили вверх по позвоночнику Гарри, размазывая гладкую, сладко пахнущую жидкость — масло — по его коже. Гарри тяжело выдохнул, когда Драко сбросил с себя то, что казалось толстым слоем напряжения. — Что ты делаешь? — невнятно спросил Гарри, сбитый с толку, но определённо не желающий, чтобы он останавливался. — Тебе никогда раньше не делали массаж? — Думаю нет, — простонал Гарри, когда большие пальцы Драко надавили на напряжённые мышцы, маленькими круговыми движениями обводя каждый дюйм его спины. Это было потрясающе, каждый мускул расслаблялся под прикосновениями Драко. — Тогда мне повезло, — пробормотал Драко, его тёплые, ловкие пальцы скользнули по плечам Гарри, сжимая и разжимая и, вероятно, творя магию: ничто не могло быть настолько приятным естественным образом. Он потёр шею Гарри, его руки, и Гарри почувствовал, что тает, он определённо пускал слюни на собственные руки. — Почему? — спросил Гарри. Может быть, на этот раз он получит ответ получше, чем во время купания. Руки Драко замерли, и Гарри надулся, но сумел промолчать. — Потому что я буду тем, кто подарит тебе это, — тихо ответил Драко. — Я могу прикасаться к тебе вот так, — Гарри услышал довольную ухмылку в его голосе. — И поскольку это твой первый массаж, ты не сможешь сказать, хороший ли это массаж. — Как это может быть не хороший? Драко только тихо усмехнулся. Он переместился, пока не оказался на коленях между ног Гарри, раздвигая их. Его руки вернулись на спину Гарри, скользнув вниз, чтобы размять мышцы на ягодицах. Гарри и не знал, что там можно делать массаж. Он издал ещё один удовлетворённый стон, шире раздвигая колени Гарри. — Чёрт возьми, Гарри, посмотри на себя, — хрипло сказал Драко, раздвигая ягодицы. Гарри снова почувствовал это, это нервное возбуждение, ошеломляющее ощущение пристального внимания Драко. Пальцы его ног подогнулись, плечи напряглись, но Драко ещё не закончил. — Великолепно, Гарри, я мог бы смотреть на тебя целую вечность, раскинься ты вот так для меня, — Гарри захныкал от похвалы, он был таким жалким, он не мог видеть Драко, но, несмотря на это, был прикован к месту его взглядом. Он почувствовал, как Драко наклонился, когда его руки возобновили своё разминание, целуя середину его позвоночника. — Весь мой, — пробормотал Драко в его кожу, дыхание Гарри участилось, когда его скользкая от масла рука переместилась к основанию позвоночника Гарри, проведя пальцем вниз между ягодиц. — Всё для меня. — Да, — выдохнул Гарри, вцепившись руками в простыни. Палец Драко нежно скользнул по входу, заставляя Гарри скулить и извиваться, недостаточно, ещё. Драко продолжал целовать его спину, его дыхание было тёплым, затем прохладным на смазанной маслом коже. Драко скользнул ещё ниже, пока не оказался между ног Гарри, покусывая его ягодицы, целуя бёдра. Гарри почти задыхался от предвкушения, ёрзая на простынях. Драко мягко шикнул на него, замедляя движения. Гарри глубоко вдохнул, воздух был пропитан запахом простыни, которую он сжимал в кулаках. Он услышал, как Драко снова откупоривает флакон, и влажный звук, когда он потёр друг о друга скользкие ладони, согревая жидкость. Сильные руки Драко вернулись к ногам Гарри, уверенно поглаживая тыльную сторону бёдер, возвращаясь к бёдрам, и это было так чертовски приятно, что Гарри не знал, что эти мышцы нуждаются в этом, но, очевидно, они нуждались. Он снова растаял в постели, пока лицо Драко не вернулось к его заднице, о Боже мой… Язык Драко легко скользнул по его дырочке, и Гарри резко вдохнул, ещё, ещё, но Драко продолжал облизывать её так нежно, едва заметно, что это могло быть просто дыханием, и далеко не так сильно, как руки, которые сжимали его бёдра и задницу, снимая напряжение. — Пожалуйста, — слабо заскулил Гарри. Звук был приглушён простынями. Драко поднял голову. — Хм? Гарри поднял голову и посмотрел на него через плечо, увидев самодовольную ухмылку, которую он ожидал увидеть, серые глаза, полные тепла, в то время как его руки продолжили спускаться по ногам Гарри, к икрам. — Драко, пожалуйста, — умолял Гарри, как будто знал, чего хочет Драко. Он едва успел заметить порочную, победоносную улыбку, прежде чем Драко подчинился. Гарри тихо всхлипнул, когда Драко уткнулся лицом между его ягодиц, чередуя долгие, твёрдые облизывания и нежные вталкивания в его дырочку. — Чёрт, Драко, да. Руки Драко не прекратили своих движений, даже несмотря на то, что он явно сосредоточился на заднице Гарри. Они скользнули к лопаткам Гарри, надавливая тонкими кончиками пальцев, возвращаясь вниз, снимая каждую каплю напряжения с его тела. Это боролось с волнующей стимуляцией талантливого языка Драко, возбуждая и успокаивая его, его конечности дрожали от желания, голова безвольно падала на матрас, пятно слюны расширялось рядом с его лицом. Один из этих умелых пальцев оказался рядом с языком и Гарри больше не нёс ответственности за звуки, которые вырывались у него изо рта. Гарри никогда не был ни с кем, кто мог заставить его чувствовать себя так, как будто его кровь горела, а мозг был наполнен сиропом: яркие, раскалённые добела искры и сладкое, пробирающее до костей наслаждение. На три пальца глубже — и Драко больше не нуждался в масле, благодаря тонкой струйке пота, смешавшейся с ним на разгорячённой коже Гарри. Гарри тяжело дышал, уткнувшись в матрас, когда другая рука Драко скользнула под него и потянула его член вниз. Драко скользил своим горячим, влажным ртом по нижней стороне, облизывая мошонку, промежность, растянутый край ануса вокруг пальцев, снова и снова. — Господи, блядь, Иисусе, — простонал Гарри, упираясь предплечьями в кровать и ещё сильнее выгибая поясницу, чтобы дать Драко больше места. Он снова вскрикнул, когда Драко нащупал его простату и надавил, отчего его бёдра задрожали, а тело снова напряглось. А затем Драко замедлился, постепенно убрал пальцы, перешёл к поцелуям вместо облизывания. Его руки снова успокаивающе прошлись по телу Гарри, вверх по бокам, по заднице, вниз по ногам. Прерывистое дыхание Гарри выровнялось, всё его лицо горело, по мере того как пот остывал на линии роста волос. Драко отошёл от кровати, и Гарри вздохнул, услышав шорох ткани: Драко наконец снял свою одежду и бросил её в корзину. — Перевернись, — повторил Драко и Гарри подчинился, приподнявшись на локтях и расставив ноги. Драко гладил себя, жадно глядя на него, это всё, что Гарри мог видеть. Но недостаточно чётко. — Иди сюда, — пробормотал Гарри. — Я хочу тебя видеть. — Ты меня сейчас не видишь? — дразнит Драко, всё равно забираясь на кровать, лёгкая, ласковая улыбка на его лице вызывает знакомое ощущение волнения в животе Гарри. — Ты снял с меня очки, придурок, — парировал Гарри. Драко хихикнул, переползая через него, красивый и обнажённый, и приземлился на тело Гарри мягче, чем луч лунного света. Гарри улыбнулся ему в ответ, чувствуя, как заметная эрекция Драко упирается ему в бедро. Его рука поднялась к лицу Драко, воспринимая его любым доступным ему способом: глаза обрисовывали черты его лица, пальцы ласкали челюсть, вдыхая аромат ванили и секса с легчайшим намёком на дым свечи. Драко медленно наклонился вперёд и поцеловал его нежно, неторопливо, как будто у них было всё время в мире. Гарри нравились все поцелуи Драко, но этот, возможно, был его любимым. Неторопливый, чувственный. Всепоглощающий. Такими поцелуями Драко мог остановить вращение Земли. Время подчинилось его воле, весь мир сузился до его мягких губ, его тёплого, влажного языка. Рука Драко поднялась к груди Гарри и толкнула его обратно на кровать. Гарри усмехнулся, не в силах удержаться, чтобы не коснуться рук Драко, его груди, всего, до чего мог дотянуться. Драко опустился на колени между его ног, снова откупоривая флакон с маслом. Брови Гарри приподнялись. Ещё? Драко согрел жидкость в ладонях, затем положил руки на бёдра Гарри, сначала нежно потирая накаченные мышцы, постепенно усиливая давление. Гарри захотелось закрыть глаза, но он хотел больше наблюдать за Драко, теперь, когда он мог — между его светлыми бровями пролегла лёгкая сосредоточенная складка, губы были плотно сжаты, когда он наблюдал, как его руки двигаются по коже Гарри. Прядь волос упала ему на лицо, когда он работал, и он проигнорировал это, двигаясь дальше вниз по икрам Гарри, обвивая лодыжки, поднимая ступни по одной за раз. Он надавил на изгиб тыльной стороной ладони, покрывая каждый дюйм сладким маслом. На теле Гарри не осталось бы ни одного места, к которому Драко не прикасался, не успокаивал, на которое не претендовал. Откуда Драко знал, как и где надавить, чтобы превратить его в размазню, Гарри не ведал. Казалось, Драко протягивает руку и распутывает его, разматывая каждый тугой клубок, каждую деталь, которую Гарри держал натянутой, даже не думая об этом — всегда по стойке смирно, всегда готовый к чему-то. Гарри чувствовал, как это струится из его осторожных, сжимающих кончиков пальцев, наполняя его теплом: здесь ты в безопасности. Руки Драко скользнули по бёдрам Гарри к животу, нашли и задействовали щекочущее местечко чуть ниже рёбер, что привело бы к хихикающему борцовскому поединку, если бы он не перешёл к груди Гарри, массируя грудные мышцы, дразня и пощипывая соски. Он обхватил предплечье Гарри обеими руками, сжал и потянул вниз до самых пальцев, большими пальцами втирая круги в ладонь Гарри. Затем он поднял свой сосредоточенный взгляд к глазам Гарри, его лицо смягчилось от того, что он там увидел, эти полные, розовые губы изогнулись в нежной улыбке. Чёрт, он был таким красивым. Он поднёс руку Гарри к губам, целуя ладонь, каждый кончик пальца, засасывая большой палец в рот. Дыхание Гарри сбилось, его пальцы обхватили руку Драко. Драко отпустил его, чтобы завершить свою задачу другой рукой, снисходительно посасывая его пальцы, отчего член Гарри дёрнулся. Это также было самым тихим, что Драко когда-либо делал во время секса. Но это не было неловким молчанием, это была концентрация, преданность делу, энергия, которую он обычно вкладывал в слова, а не передавал через руки, полностью посвящая себя телу Гарри. Он закончил несколькими медленными, смазанными маслом движениями по истекающему члену Гарри, его пальцы пробежались по тёмным завиткам у основания, пристально наблюдая за лицом Гарри. Его губы растянулись в довольной улыбке, заставив Гарри снова потянуться к нему. — Молодец, — тихо сказал Драко. Сердце Гарри пропустило жалкий удар, почему он так отреагировал на похвалу Драко? — Ты идеальный, Гарри. Мерлин, ты великолепен. Гарри слабо всхлипнул, его глаза закрылись. Боже, ему это нравилось, он так сильно любил его, ему нравилось, что Драко любит его вот так. — Посмотри на меня, дорогой, — глаза Гарри распахнулись, Драко наклонился, устраиваясь между ног Гарри, бледная рука скользнула по его груди, шее, два тонких пальца скользнули Гарри в рот. Гарри обхватил их губами и пососал, ощущая цветочную ваниль и кожу. — Это так здорово, да, — Драко соединил их члены и начал медленно тереться об него. Руки Гарри схватили его за задницу и притянули ближе. — Я люблю делать это для тебя, я люблю быть единственным, кто может, я твой, Гарри. Гарри застонал, сжимая пальцы, засасывая их глубже, игнорируя рвотный рефлекс. Каждый раз, когда он пытался закрыть глаза, Драко убирал пальцы, поэтому он держал их открытыми, прижимаясь к нему бёдрами. Его дыхание было частым и неглубоким через нос, сердце бешено колотилось, Драко наваливался на него всем телом, как океанская волна… — Красивый, — невнятно пробормотал Гарри, вытаскивая пальцы Драко изо рта и целуя его ладонь. — Ты — мой. Драко наклонился и завладел его губами в крепком, глубоком поцелуе. Гарри легко приоткрыл рот, позволяя ему взять всё, что он хотел, снопы искр проносились сквозь него с каждым прикосновением языка Драко к его собственному. Гарри ощущал вкус самого себя, этот сладкий лавандово-ванильный вкус, смешанный с отчётливым ароматом Драко, он чувствовал вибрацию каждого стона Драко, Драко, сильные руки по обе стороны от головы Гарри, идеальные пальцы в его волосах. Гарри обхватил его руками и прижал, крепче, сильнее, Драко. — Драко, пожалуйста, я так сильно тебя хочу, — захныкал Гарри, когда рот Драко переместился на его челюсть, горло, ключицу. Он понятия не имел, как сформулировать что-либо ещё, кроме этого, он был так возбуждён, всё его тело, расслабленное после массажа, теперь снова напряглось с яростным "да, так, ещё", сильнее сжимая бедра. — Пожалуйста, пожалуйста… — ему должно было быть стыдно вот так умолять, но этого не произошло. Он извивался под Драко, он жаждал, здесь он был в безопасности и мог хотеть, абсолютно ничего больше не имело значения. Драко отстранился и приподнял ноги Гарри, подтянув его колени к груди. — Держи, — сказал он, и Гарри обхватил свои икры, положив руки на потные, маслянистые колени. Смазка из члена вытекла на живот, когда он наблюдал, как Драко смазывает себя, он задыхался, он так сильно хотел Драко, что его руки дрожали там, где они держали его собственные ноги. Драко склонился над ним с благоговейным видом, заставив Гарри снова заскулить, когда скользкий член Драко скользнул по краю, дразня его. Поток невнятных просьб сорвался с губ Гарри в тяжёлом выдохе, его глаза были полузакрыты, он дрожал от нетерпения. Он сосредоточился на хватке руки Драко на своём подбородке, заставляя его снова встретиться с Драко взглядом. Другой рукой Драко направлял свой член, направляя головку ко входу Гарри. Его дыхание было тяжёлым, глаза блестели и были полностью сосредоточены на Гарри, ничто не могло остаться незамеченным. Его губы были великолепными, припухшими от поцелуя, розовыми, волосы растрёпанными и волнистыми, зрачки расширились от вожделения. Даже при свете свечей Гарри мог разглядеть румянец на его щеках, который распространился до самой груди. Он выглядел распущенным, из-за Гарри, просто из-за того, что Гарри позволял ему прикасаться так, как он хотел. — Это то, чего ты хочешь? — Да… — Гарри ахнул, когда Драко толкнулся внутрь, головка мягко просунулась сквозь плотное кольцо мышц. — Да, Драко, — Гарри наблюдал за выражением его лица, пока он старался входить медленнее, давая Гарри время привыкнуть. Однако Гарри больше не хотел медлительности, он хотел Драко, сейчас. Он приподнял бёдра, и Драко, наконец, вошёл полностью, прижавшись тёплыми бёдрами к заднице Гарри. — Чёрт возьми, Гарри, ты ощущаешься так чертовски хорошо, — низкий, хриплый голос Драко окружил его, окутал, как и его тело. Драко немного отстранился и снова вошёл, да, Гарри нравилось это ощущение, эта заполненность, то, как Драко двигался, то, как Драко двигал им. — От тебя захватывает дух, мне никогда не будет достаточно, ты наконец-то мой, ты… — Твой, — простонал Гарри, — я твой, я твой… — ещё один вздох, когда Драко нашёл его простату, выдох был пронизан: "да, вот так, да". Драко сохранял жёсткий, устойчивый ритм, от его толчков Гарри трясло. Он наклонился вперёд, сильнее прижимая ноги Гарри к груди, сцепив руки за шеей Гарри. Он начал толкаться ещё сильнее. Гарри никогда не чувствовал себя таким маленьким, обнимаемым, в такой безопасности. Он почувствовал, что его глаза начинают закатываться, он больше не мог произносить ничего, кроме бессвязных "да" и "пожалуйста", переполненный трепетом в своих венах, позволяя себе расслабиться, отдавая всё это Драко. — О, Мерлин, Гарри, посмотри на себя, ты меня поражаешь, — Драко продолжал хвалить между тяжёлыми вдохами, заставляя Гарри всхлипывать. Он притянул Гарри ещё ближе, его предплечья напряглись по обе стороны от лица Гарри, пальцы сомкнулись у него на шее. Он накрыл Гарри своим телом, его толчки были неумолимы, он чувствовал себя ближе, чем когда-либо, как будто он прижимал Гарри к своим рёбрам. Как будто он защищал его от всего мира, сдерживая его. Гарри вообще не нужно было держать себя в руках, когда Драко мог вот так обнять его. Драко издал звук, нечто среднее между стоном и рычанием, который Гарри почувствовал нутром. Его бёдра ускорились, угол наклона изменился ровно настолько, чтобы задевать простату Гарри при каждом следующем толчке, и Гарри был едва привязан к реальности, беспомощно уносимый сильным потоком пьянящего удовольствия. — Прекрасно, Гарри, у меня есть ты, я люблю тебя, — голос Драко был достаточно громким, чтобы Гарри услышал, хриплым и сдавленным, и сдавленный всхлип сорвался с губ Гарри. — Я люблю тебя всего, Гарри, абсолютно всего, — руки Гарри соскользнули и опустили его ноги, пытаясь ухватиться за что-нибудь, но Драко только сильнее прижал его к себе, прижимая к кровати своим весом. — Я держу тебя, я обещаю, дорогой, отпусти, кончай за мной. Это было всё, что потребовалось: волны головокружительного, всепоглощающего удовольствия накатывали, поднимались и опадали, тело Гарри изнывало и содрогалось в объятиях Драко, его нетронутый член пульсировал между ними. Каждое прикосновение к его простате затягивало это невозможно дольше, с каждым толчком всё больше спермы выплёскивалось на его живот. В ушах Гарри звенело, он не понимал, какие звуки издаёт, ему было всё равно, его задница наполнилась горячей спермой Драко, и ему казалось, что он парит, летит, невесомый, всё до единой ноши упали с его плеч, сменившись головокружением, эйфорическим блаженством и глубокой, глубокой любовью. Он чувствовал, что осознаёт лишь наполовину несколько вещей одновременно: желеобразное ощущение своих мышц, полностью расслабленных и измученных. Звук голоса Драко, что-то шепчущего ему. Головокружение, его собственное затруднённое дыхание, медленно выходящий Драко, пустота, которую он оставил после себя. Мягкое очищающее заклинание, и затем, возможно, он парил, но затем он снова оказался в постели, укрытый одеялами, его голова покоилась на груди Драко, руки дрожали, когда он слабо схватил его. А потом его глаза увлажнились, горло обожгло, и он почувствовал, что всё это переливается через край, слишком сильно, чтобы его тело могло удержать. — Всё в порядке, Гарри. Я здесь, я твой. Чёрт, он действительно снова плакал после секса. Он уткнулся лицом в шею Драко, и рука Драко крепче обняла его, а свободной рукой он запустил руку в волосы Гарри, в безопасности, дома. Он не мог остановить льющиеся слёзы, и он также не мог скрыть их от Драко, так как Драко мог чувствовать их сейчас, когда капли падали ему на шею и плечо. По крайней мере, он, казалось, не возражал. — Прости, — пробормотал Гарри ему в шею. Драко тихо рассмеялся. — Конечно, нет. На самом деле, я довольно горд, — Драко зарылся лицом во влажные от пота волосы Гарри, глубоко вздохнув. — Тебе понравилось? — Да, — немедленно ответил Гарри, шмыгая носом. — Слишком сильно. — Ничего подобного, — сказал Драко. Гарри сильнее прижался к его груди, его плечи затряслись. Драко обхватил его руками, удерживая его там, не давая ему собраться. Он шептал успокаивающие слова в волосы Гарри, только половину из которых Гарри уловил, слишком ошеломлённый и уставший, чтобы делать что-то ещё, кроме как цепляться за него. Он почувствовал, что ускользает, его сердцебиение замедлилось, дыхание выровнялось, когда он растаял в надёжных объятиях Драко. Он был таким, таким усталым, его тело прижималось к телу Драко, каждый мускул в нём расслаблялся. Но он ещё не хотел спать, ему нужно было что-то сказать, что-то сделать, что он хотел сделать… — Люблю тебя, — пробормотал Гарри. — Я люблю тебя, Драко. Останься, позволь мне остаться. Он почувствовал губы Драко на своем лбу, прямо над шрамом — этой неотъемлемой частью его самого, той его частью, которую Драко знал иначе, чем кто-либо другой. Он дышал в такт дыханию Драко, в медленном ритме, в безопасности, живой, здесь, в безопасности, живой, здесь… Драко что-то прошептал в ответ, мягкие губы коснулись кожи Гарри, но Гарри не обратил на это внимания, позволив Драко перенести себя через порог сна.