Месть бывает... горячей

Баронесса любила утренние часы одиночества, когда Хорас уходил в свою кафе-кондитерскую. В такие часы она предавалась размышлениям, проводила анализ совершенных поступков. Сейчас она думала, думала о своей смелости или глупости. Это с какой стороны посмотреть. С точки зрения обывателя её поступок — отказ от прежней жизни — невероятная глупость. А вот с точки зрения человека зрелого и опытного, испытавшего жизнь и понявшего её суть и ценность — она совершила поступок правильный и смелый. Жаль, что его правильность и смелость смогут понять немногие. Впрочем, баронессе достаточно было мнения всего двух людей: её собственное и Хораса. Хотя Ванесса знала, что Хорасу причина её поведения была не то чтобы непонятна, он попросту не знал её. Баронесса не особо хотела посвящать доброго толстячка в мрачные тайны, он больше импонировал ей в образе неубиваемой весёлости. Это звучало странно, но ей хотелось сохранить его неимоверно позитивный взгляд на мир, пусть и ценой сокрытия страшных тайн. Леди неслучайно взялась за образование и воспитание Хораса. Сделать счастливым человека, которому для счастья было надо совсем немного — простая задача. Хорас не умел ненавидеть. Он мог только любить, обожать, веселить и не обижаться, но Хорас не умел верить в себя. Баронесса дала ему всё, чтобы он почувствовал себя уверенным, но теперь, когда он расцвёл, она стала бояться потерять его. Статус свободных людей день ото дня поддерживать было всё труднее и труднее. Для всех жителей городка они были потенциальными женихом и невестой, но не друг для друга, а для людей примерно их возраста. И у Хораса было много больше потенциальных кандидаток на руку и сердце. Никогда бы баронесса не подумала, что швейная индустрия станет для неё второстепенной. Что на первый план выйдет построение отношений, вопреки всему. Каких-то нереальных отношений. Её сегодняшние ночные кошмары — повседневность вчерашней жизни, где она любила лишь себя и своё дело. Улица, школа, магазин, одни и те же соседки, сплетни. — Ой, Нэнси такая хорошенькая. Они с Хорасом так хорошо смотрятся. Не ровён час женим вашего племянника, Мюриэль. Мюриэль, что с вами? — Всё хорошо, — отвечает баронесса, через силу улыбаясь. Мир вокруг заходил шатуном. Она никогда не была в кафе-кондитерской, как и Хорас в её школе, разделение личных интересов — свободное пространство самовыражения. Но сейчас она летела в его частную жизнь, влекомая отчаянием пятидесятилетней женщины. Она встала в дверях, наблюдая, как милая блондинка с улыбчивым ртом рассказывала Хорасу что-то весёлое. Потом она наклонилась к нему и поцеловала в щёку. — О, тётушка! — Хорас наконец заметил Хеллман в дверях. — Ну наконец-то вы пожаловали в мой магазинчик! — Я? Нет, просто проходила мимо. Здесь мило, — ответила она скорее из вежливости. Глаза её были ошарашенно холодными, несмотря на улыбку. Она моментально развернулась и пошагала прочь. Хорас не понимал, что с ним происходит. Странное волнение охватило грудь. Он даже закрылся раньше обычного. Предчувствия не подвели, дом был пуст. В холоде осенней ночи Хорас бросился искать Ванессу. Он нашёл её спустя два часа неустанных поисков. Баронесса стояла у амбаров, расположенных на самом краю городка. — Ванесса! — только и смог сказать запыхавшийся парень. — Что случилось? — Ничего, — злым собранным голосом ответила она, куря сигареты одну за одной. Хорас насчитал под ногами окурков двадцать. — Хорошо ничего. Сколько времени ты тут на холоде провела? — он подошёл в ней вплотную, пытаясь взять её руки в свои. Она отдёрнула руки и повернулась к Хорасу спиной. — Как её зовут? Нэнси?! Очаровательная Нэнси?! — Ты ревнуешь что ли? — догадался Хорас. — Уф, — только и выдохнул он, вытирая кепкой пот со лба. — А я уже и не знал, что думать. Нэнси, — он улыбнулся, — назойливая девочка. Я иногда неловко себя чувствую рядом с ней. Похоже она возомнила себе, что я должен на ней жениться. Единственная польза от неё в том, что она, как цербер, гоняет всех претенденток на моё внимание. Я пока всё ещё не знаю как объяснить ей, что она меня не интересует. — Ну, может быть и объяснять со временем не потребуется. Женишься, родите кучу милых детей… — Не надо, Ванесса, — Хорас горой навалился сзади и обнял баронессу в охапку нежных чувств. — Во-первых, я люблю тебя. Во-вторых, ты думаешь, я ничего не понимаю, не понимаю, что ты отдала взамен, и что тебе, по сути, некуда идти. — Ты ошиба… Хорас не дал ей договорить, а накрыл её губы поцелуем. Затем, подхватив на руки лёгкое тело, понёс его в ближайший амбар. В это время, вслед за любовниками, из машины тёмной мрачной тенью вышел учитель литературы, мистер Ливси. Он сегодня крепко поругался с женой и решил провести ночь в автомобиле с бутылкой виски. Внезапная уличная перебранка привлекла его внимание, но когда он увидел ссорившихся и то, что произошло дальше, то потерял дар речи. В невозможности заставить себя прекратить наблюдение и ругая себя за это, он, как можно незаметнее, пробрался к амбару. Там прямо на соломе в складках объёмного мужского пальто извивалась она — его мечта. Прекрасная кожа, стройные ноги, истинная страстность, запрокинутая голова и низкие грудные стоны. Ливси сейчас отдал бы всё на свете, чтобы оказаться рядом с ней. Чтобы она томно обжигала его, чтобы его руки сжимали и гладили великолепное тело, нежную аккуратную грудь, чтобы его рот целовал вожделенные губы, чтобы его язык проникал внутрь. От боли и страсти Ливси прислонился пылающей головой к холодному дереву. Проклятая Мюриэль — не его женщина. Женщина, обладать которой ему было не суждено. Или суждено? Ливси прислушался. Хорас явно пару раз назвал Мюриэль другим именем. Кто же они? Сладкая парочка, сбежавшая от обязательств иной жизни? Ливси вернулся в машину, потирая руки от холода, весь хмель выветрился из его головы.