Стоит того, чтобы ждать...

Глава 7

Два в одном

Солнце резануло глаза, заставив меня проснуться. Нутром я почувствовал, что надо мной кто-то навис. Ну конечно. — Семё-он! Вставай! Вставай! — вставать жутко не хотелось, и я, пробормотав что-то вожатой, повернулся на другой бок. Авось, сработает. Подождал. Как ни странно, Ольга Дмитриевна не стала больше до меня докапываться. Но такие поспешные выводы не приводят ни к чему хорошему. Сначала я толком и не понял, что произошло. Потом, почувствовав как холод обжигает лицо, вскрикнул. Резкий скачок температуры заставил меня вскочить. Протерев глаза, я увидел перед собой виновника. Так зародилась ненависть. Шучу. А эта, гадина такая, стояла с типично советским гранённым стаканом в руке, и смеялась. — Ольга Д-д-дмитриевна, лучше бегите. — Семён! В следующий раз принесу ведро! — Вы несправедливы! Я вчера вас таким вкусным чаем напоил, а вы… — Пфф. Меня потом после этого чая семеро будили! — Так чай же травяной! Для хорошего сна! Разве вы плохо выспались? — Неплохо. — А я вот плохо! — вожатая рассмеялась. Она отмахнулась от меня и сказала: — Чёрт с тобой! На линейке чтоб присутствовал! — к моему счастью, вожатая удалилась. Что ж. Придётся вставать. Мне бы переехать к кому-нибудь… Натянув на себя шорты и управившись с пуговицами рубашки, я посмотрелся в зеркало. Там на меня посмотрел я. Красавец! И умываться не надо. Время идти на линейку. Что можно сказать про линейку? Сначала весь старший отряд выстроился в шеренгу. Потом нас пересчитали — тридцать три пионера (на сундук вожатой). После пары вступительных лозунгов, Ольга объявила распорядок дня. Вечером идём в поход. Но самое главное прозвучало после. — И ещё… вчера уехала Ульяна, её место в домике Алисы свободно. Заселяйтесь, кто хочет. Только у самой Алисы спросите. Это всё! Расходимся! — после этих слов, большая часть пионеров разбежалась. Краем глаза я увидел Алису, и побежал за ней. — Эй! Алис, стой! — она обернулась. На её лице не было привычного надменного выражения, его место заняла грусть. Я догнал девочку и мы вместе сели на лавку. Алиса вдруг села мне на колени и обняла меня. Нет, я свою Алису грустной видеть не могу. Надо её развеселить. — Ну чего ты так грустишь? — Ульянка уехала. Скучно. Я ешь подумала, а если бы тебя там не было, то смогла бы я сама спасти Ульяну? Нет. — Но я же там был, и всё обошлось. — А вот если бы не был? Если бы она задохнулась? — Слушай, если бы да кабы. Надо думать позитивней и не оглядываться назад. — Да. Но… — Без «но», Алиса! — я чмокнул её в щёку. — всё, хватит об этом думать. — рыжая подобралась ко мне поближе, и стала шептать почти про себя: — Ну, ну Сём, лобызаться лезешь, так я лучше могу, м? Давай, иди-ка сюда. — я подался поближе, и Алиса крепко впилась в меня губами. Конечно, я ответил. Мы не обращали внимания на прохожих, ни на что, просто отдавались друг другу. Но воздух имеет привычку заканчиваться, и нам пришлось отлипнуть. — Алиса… можно ж отойти куда-нибудь было! — с усмешкой выдал я. — Да вот и я о том же. — послышался сзади недовольный голос. Да ё… — Так-так, а ну-ка слезли друг с друга. — обернувшись, я увидел перед собой… Ольгу Дмитриевну. — Ольга Дмитриевна, я надеюсь вы не будете нас наказывать? — сказала ей Алиса. Я просто с интересом слушал. — Почему, по вашему я не должна вас наказывать? — А какова причина наказания? — спросила рыжая. Ольга задумалась. — Подаёте плохой пример детям. — Это как же, плохой, то что надо мальчику девочку любить? — Делаете это у всех на виду! — Ничего непристойного мы не вытворяли, мы просто целовались. — сказала рыжая. Последний аргумент, и мы победили. — Нельзя скрывать свои чувства. Если человека любишь по-настоящему, то это не получится утаить, замолчать. Да и что случится если кто-то нас увидит? Не станет же он или она (тот, кто увидел) лезть ко всем подряд, в конце концов. — неожиданно выдал я. Ольга Дмитриевна неуверенно оглянулась, а потом побеждённым тоном сказала: — Понятно всё с вами, голубки. Но впредь, ребят, лучше спрячьтесь куда-нибудь. Вам же лучше, когда вас не видят. — вожатая собралась уходить. Есть ещё одно, может спросить у неё? Да не. Надо её задобрить. — На завтрак не опоздайте. — крикнула она напоследок. Алиса положила на мои колени голову. А потом рассмеялась. — Задавили авторитетом! Ха-ха-ха! — Да… Но всё же, не надо было прям у всех на виду. — А мне вот так захотелось! Ты ж не будешь меня за это ругать? — Нет. — Ну вот и всё! Поехали в столовку. — как всегда обняв Алису за талию, мы пошли в столовую.

***

В муз.кружке никого не было, что довольно странно, ведь Мику всегда приходит рано. Открыв дверь, мы будто вступили в первобытную темноту. Пару раз споткнувшись обо что-то, я добрался до занавесок, и раздвинул их. Свет сразу озарил комнату. Немного прибравшись и настроив инструменты, можно было играть. В голову пришла неожиданная идея. А что если сыграть Алисе Алису? Может это наш билет из «Совёнка»? Надо попробовать. — О! Алис, послушай что спою. — Валяй. — я взял в руки электрогитару. Пальцы сами вспомнили аккорды. Поехали! «Нам ли под надзором век коротать? Наше дело — путать следы. Ветром в чистом поле петь да гулять Да звенеть лучами звезды. Лёд да туман, вьюга, метель, да снег. По городам ветер ушел в побег. На моих глазах спорили огонь да лёд Кто кому судья, и кто кому прервёт полёт А над этим всем ветер поднимал свой флаг Выше всех вершин, вот так…» — Чётко. — высказала своё мнение Алиса. Я размял уставшие пальцы. К сожалению чуда не произошло и мы до сих пор сидели в кружке. Вообще, я помню очень много песен, играть было моим хобби, пока не подключили стабильный интернет. — Знаешь кто эту песню поёт? — Кто? — Алиса. — Чего? Так кто? — губы расплылись в улыбке — Алиса. — Да чего?! — я рассмеялся. Кажется до Алисы дошло. — А, поняла. Я у них этой песни ещё не слышала. — здесь уже было не до шуток. Они же уже существовали в восьмидесятых! Нет, конечно я ей расскажу откуда я, но в более удобном случае. — А у той Алисы про которую ты говоришь, у неё кто лидер? — В этом году… — я не расслышал что она сказала дальше из-за не понятно откуда взявшегося шума в ушах. У меня раньше никогда не было белого шума. — Что в этом году? — Говорю же… — опять. Значит, я не должен знать этого. Интересно. — У меня в ушах пищит, когда говоришь что было в этом году. — Сходи к Виоле тогда. Она и в отоларингологии (как я это выговорила) разбирается. — А написать можешь? — она поглядела на меня с недоверием. — Смешной прикол. — Ладно, не надо. — неожиданно. Надо сменить тему. — Слушай, а тебе какая музыка нравится? — Мне? Да всякая, но в основном конечно рок. Могу отметить Цоя, Black Sabbath, Led Zeppelin, и, может, Queen. — А не в основном? — Нравятся некоторые джазовые композиции. А тебе? — Мне? Рок, панк, электроника. А где ты тут вообще нашла Queen и Black Sabbath? И Джорджа Майкла? — Это мне Мику с Японии привезла. У них там вообще всё есть. — Ясно. А японские песни тебе нравятся? — Не-а. Хотя… подожди меня здесь. — сказала Алиса, вскочив с места и удалившись в тёмную комнату за стеной. Минуты через три, она, пару раз выразив своё недовольство из-за беспорядка, «суровым словцом», вышла с большой коробкой в руках. На ней было что-то на японском, и рядом же — на английском. Но разобрать что-либо я не успел, так как Алиса развернула коробку, и стала её открывать. — Так… Это Мику мне подарила в начале этой смены… — А вы с ней давно дружите? — С… седьмого класса, когда первый раз приехали сюда. — кажется, в этой коробке было не менее двадцати слоёв, потому что с каждым новым вытащенным Алисой куском пенопласта, появлялся новый. Либо пупырчатая плёнка. — А у Мику папа инженер? — Да. Он сейчас строит плотину где-то в Японии. — А у тебя кто родители? — Алиса задумалась. Она даже перестала разбирать коробку. — Да… эти… м-мама с папой инженеры. На заводе. — не очень правдоподобно, ну ладно. Наконец-то она вытащила последний… я даже не знаю что, и могла достать сам подарок. Я замер от нетерпения. По лицу Алисы, он был достаточно тяжёлый. Перед нами предстал… настоящий японский магнитофон. Увесистый, с кучей кнопок на английском, он стоял и завораживал взгляд Алисы. Я не был сильно удивлён, но в СССР вроде бы такая вещь считалась ужасной редкостью, и реакцию девочки можно было понять. — Какой красивый! Тебе нравится? — Ничего себе. Это где ж… сколько же он стоил? — Дофига. Но Мику сказала, что ей купили лучше, и подарила свой старый магнитофон, то есть вот этот, мне. — Понятно. А он дисковый или кассетный? — Кассетный. Что значит дисковый? — Да ничего. А фирма какая? — Щас посмотрю. Ух… Это ж… «Накамичи»! — Алиса завизжала, и стала обнимать свой подарок. Мне даже как-то завидно стало, что Мику так смогла обрадовать её. Немного успокоившись, Алиса поставила магнитофон на стол, и посмотрела на меня. Покраснев, она спросила: — Прям как девочка маленькая, да? — Ну, немного. Ты такая милая, когда радуешься! — сказал я, заставив покраснеть Алису ещё больше. Она ещё милее, когда краснеет. Или нет? — Иди сюда. — рыжая подошла ко мне. Я обнял её, и посмотрел в глаза. А потом крепко-крепко поцеловал её. Вот в такие моменты понимаешь, что никогда больше не отпустишь этого человека, не дашь его в обиду, не предашь. Вот она, настоящая Алиса, моя Алиса. Говорят, что поцелуй по выбросу допамина сравним со стрельбой из пистолета и прыжком с парашютом. Так вот, это неправда. Близость с Алисой — лучше всякого парашютного десанта с пистолетом. Но всё когда-то заканчивается. Надо убрать пенопласт, раскиданный по всему кружку. — Алис, а я тут подумал… а может мне к тебе переехать? — Да кто б разрешил. Знаешь, они тут такое могут подумать… — Но я же живу с Ольгой Дмитриевной, и никто ничего не говорит. — Алиса рассмеялась. — Сравнил! Я-то не против в любом случае, дело за вожатой. — Короче, жди меня к вечеру у себя. — в голову пришла идея. Надо найти Славю. — Ты не знаешь где Славя может быть? — Нет. Хотя знаю, да. Она убирается на площади. — Понятно. — сказал я. За дверью послышались шаги. Через мгновение в зал ворвалась запыхавшаяся Мику. — Я опоздала? На сколько? — Привет! Не сильно, на полчаса. — Ах! Вы мой подарок открыли? Ну как? Понравился? — Магнитофон сумасшедший просто! Спасибо! — Алиса подбежала и обняла Мику. Чуть не сбив её с ног. — Пожалуйста! Так хорошо что тебе нравится! А вы уже слушали на нём что-нибудь? — А у нас нету кассет. — Так вообще не проблема! Меня бы позвали! А, хотя я уже тут. Сейчас достанем парочку. — Мику отлучилась в комнату за стеной. Послышались звуки падающих коробок. Вышла Мику, с взъерошенными волосами и двумя кассетами в руках. Одну она вставила в магнитофон и запустила. Я сразу узнал её. — Это «Wham!», Last Christmas. — Ты что, тоже их слушаешь? — Не особо, знаю пару песен. — из будущего…

***

Выйдя из кружка, я сразу принялся искать Славю. Сначала я обошёл площадь, потом походил между домиков. Не на пляже, не в библиотеке её не было. Устав от бессмысленного хождения, я направился к столовой. Все равно скоро обед. Меня кто-то потрогал по спине. — Кого ищешь? — я обернулся. Там стояла сама Славяна. — Не поверишь, но тебя. — Почему не поверю? — Да просто… Мне сейчас другое нужно. Не знаешь, какие цветы Ольге Дмитриевне нравятся? — Хи-хи, а тебе зачем? — немного ехидно спросила она. — Секрет. — Ну я тогда не скажу, вдруг ты что-то плохое хочешь сделать? — с укром сказала она. Я показал ей: «дай на ухо скажу». Славя подалась ко мне. — Я хочу поселиться к Алисе. И нужно вожатую задобрить. — Семён! От тебя такого конечно… — Да я не из-за того, что ты думаешь! — опять шёпотом — я просто хочу от вожатой съехать. — Но я же знаю что ты с Алисой ходишь! Не ври тут мне. — Не вру. Она сегодня мне, к примеру, в лицо водой холодной плеснула. Она ж меня сама выживет. — Славя задумалась. — Толко пообещай что ты с Алисой ничего… такого. — Обещаю. — Только потому что ты мой друг. Я сама соберу букет. Но мне всё ещё не нравится твоя идея. Жди меня здесь. — Спасибо тебе огромное, Славя! — Славяна фыркнула и удалилась. Теперь надо подумать, как вручить вожатой цветы. Идею подарить ей самому можно было сразу откинуть. Не прокатит. Ещё подумает чего… Можно передать через кого-то. Да! Передам. Подождав возвращения Слави, я передал ей свою искреннюю благодарность и пошёл искать посредника. — О, Семён, здорова! — позвал меня знакомый голос. Тут как тут. — Здорова, Шур. Как оно? — мы обменялись рукопожатием. — Нормально. А я вот тебя искал, передать зарядку. — Спасибо. Надо тебе тоже что-нибудь сделать. — Да не, я ж просто так. — Ладно. Но у меня к тебе ещё просьба будет. — Мне ж только в радость. — Смотри тогда. Передашь эти цветы вожатой со словами: «вам за вашу доброту и разрешение». Если что спросит, скажи ничего не знаешь, даже кто попросил. Окей? — Окей. — Давай. — я похлопал его по спине. На самом деле как-то нехорошо, загонял я его. Насчёт вожатой, надо только выжидать. До вечера я вроде как свободен. Надо зайти к Элу, спросить про камень. Я постучался в дверь кружка кибернетиков. За стеной кипела работа. Что-то жужжало, пищало, стучало и вибрировало. Я постучал погромче, но ответа не последовало. Не слышит? Открыл дверь, и увидел прямо перед собой Электроника. Тот работал за столом, оперируя множеством инструментов. — Ах, Семён, заходи дорогой, гостем будешь. — я осмотрелся. Не часто мне приходилось быть в этом кружке. Все стены были заняты полками с инструментом, завешаны разными плакатами и чертежами. На потолке висели планёры и модели самолётов. В шкафах лежали различные изобретения. Невидимый радиоприёмник играл неизвестную песню. Электроник оторвался от своей работы и посмотрел на меня. — Да ты садись, а то в ногах правды нет. — Чего? — он усмехнулся и пригласил к столу. Достав из-под стола пачку «Юбилейного» и стаканы, он налил молока. Не хотелось отказываться от такого угощения. — А я тут вот… в гости решил наведаться. — Да, к нам редко кто ходит. Я кстати тут твой камень обтачиваю. Вот, смотри — показал мне камень Электроник. Тот был круглый, с одной стороны ровный а с другой шершавый и поцарапанный. Я взял его в руку. Красивый. — А он сколько этих… карат? — Пять — шесть. Хороший, я таких чистых пока не видел. — А когда завершишь? — Завтра утром будет готов, можешь забрать. — Ясно. — немного поговорив о всяком, мы доели пачку печенья, и вернулись к своим делам. Электроник продолжил шаманить над спессартином, (у шамана три руки) а я пошёл прогуляться. Хоть сегодня днём спать не буду.

***

Момент истины. Я постучал в дверь пока ещё нашего с Ольгой Дмитриевной домика. — Войдите! — вожатая лежала на кровати, читая ту же книгу. Я присел на кровать. — Привет, Семён. Ты что-то хотел? — Да. Ольга Дмитриевна, я… хочу переехать к Алисе. — опустив книгу, она посмотрела на меня недоумевающим взглядом. — В смысле переехать? — В самом прямом. — Это почему? Оставайся здесь! — Не могу, Ольга Дмитриевна. — Ха-ха. Нет, Семён, не всё так просто. Я же не могу тебя поселить в один домик со взрослой девушкой! К тому же вы в друг друга влюблены! И мало ли что вы там будете делать! — Но вы не против, да? — Нет. Ну а если комиссия? Что прикажете делать? — Да кто там может приехать? Выкрутимся. Я всё беру под свою ответственность. — Ну… Ты должен пообещать мне, что не будешь там делать с Алисой ничего неприличного! — Что значит «не будешь?» Вы это за кого меня принимаете? — Ни за кого, неправильно сказала, но! Суть-то ты понял! Обещай! — Клянусь! — я даже приложил руку к сердцу. — Твои слова, Семён, твои слова… Иди с миром. И спасибо за цветы! — Пожалуйста! — ответил я ей, и стал собирать свои пожитки. А поскольку нажил я немного, то и собрался быстро. Присев на пустую кровать, я поглядел на вещи. Настроение, будто куда-то уезжаю. — Ну всё, до свидания, Ольга Дмитриевна! — Прощай, Семён! Может, ещё и поживёшь у нас. Свалив все вещи на пустую кровать Ульяны, я обернулся к Алисе. Та смотрела на меня круглыми от удивлениями глазами. — Ты как панамку уломал? — спросила она. — Есть у меня свои методы. Ты в поход собралась? — Конечно… нет. Да что там делать? — А ты гитару возьми и сразу весело станет, и публика появится. — пока рыжая обдумывала эту идею, я разложил постельное бельё на кровать и заправил её. — Не знаю, просто в лес идти неохота. — Тогда дай ключ от музыкального. — Алиса сняла ключ и вручила его мне. Кинув быстрое спасибо, я отправился в кружок музыки. Потом мы пошли в поход. Сначала собирали весь лагерь, то есть не меньше ста человек. Потом двинулись в лес парами. И вот только в этот момент я вспомнил, что забыл затушить угли вчерашнего костра. С такими навыками надо в пожарные идти. К счастью, мы не шли на ту поляну. Поход особо захватывающим не был, по правде, самое интересное что в нём было — наша игра на гитаре. Тогда нас человек тридцать слушало. Алисе очень понравилось играть на публике, она была в полнейшем восторге. Но концерт пришлось заканчивать — Ольга вела всех домой. Дойдя до теперь нашего с Алисой домика, она пошла мыться, а я остался один. Я обвёл взглядом комнату. В ней царил беспорядок. И, как мне кажется, совсем не творческий, поэтому надо прибраться. На полу была разбросана одежда, обувь, ещё какие-то вещи. Все прибрав и разложив по полочкам, я собирался относить последнюю партию вещей. Но, отвлекшись на шум в кустах, с силой ударился головой. Мгновенно макушку пронзила сильная боль. — Бл… я… сука! — крикнул я и ударил ногой шкаф. С него упала коробка. Больно! Надо чего-нибудь холодного приложить. Вот тут у Алисы ложки лежат. Я приложил одну к голове. По месту удара растёкся арктический холод. — Ммм… — непроизвольно вырвалось из моих уст. Я обратил внимание на упавшую коробку. Открыв её, я сразу увидел блистеры таблеток. Уголь, аспирин… а вот это что? Ох, чёрт! Твою ж мать. Под таблетками были спрятаны ампулы с надписью: «Морфина гидрохлорид». Надо будет серьёзно поговорить.

***

Скрипнули петли двери, и внутрь вошла Алиса. Она улыбалась. Распущенные волосы так необычно смотрелись на ней. Какая же она красивая. — Привет! А ты чего такой грустный? — я посильнее сжал в руке ампулы. — Алис, надо серьёзно поговорить. Очень серьёзно. — Да, что случилось? Она села рядом со мной на уже разложенную кровать. — Ты знаешь чьё это? — я показал ей содержимое руки. Она хотела выхватить морфин, но я не дал. — А что это? Это не моё. — Это — морфин. Наркотик такой. Скажи, пожалуйста, хотя бы мне честно… — Да не мой он! — злобно крикнула она. — У меня вот от тебя никаких секретов нет. — Секунды три Алиса смотрела на меня тупым взглядом, а потом разрыдалась. Она упала и уткнулась в мою грудь лицом. — Я…я… да… это моё. — она тряслась от плача всхлипывала и сжимала меня в объятиях. — Расскажи пожалуйста, почему ты стала это всё принимать? И где ты всё это достала? — Я… меня… — Алиса колебалась, будто ей было стыдно говорить. — Говори, не бойся. — П-помнишь, ты спрашивал о моём отце? Меня за-забрали от него в одиннадцать лет. Он был на… наси… — Алиса заплакала ещё сильнее. Боже… — Я понял кем. А тебя… ? — Д-да. В тот день было так страшно и больно. Не… не могу об этом говорить. — Не надо. Но неужели ты с одиннадцати лет принимаешь? — Нет. Меня забрали в приют. Там с нами обращались как со скотом. Били воспитатели, издевались старшие Особенно в поздних группах. — Алису сразил ещё один приступ слёз. Я обнял её и поцеловал. Медленно, я уложил её на кровать. — В пятнадцать я закурила. Пить мне не нравилось, и в шестнадцать, то есть этой весной, я смогла раздобыть морфин. Кто-то из знакомых, гори он в аду, сказал что это снимает напряжение, и вообще не вызывает зависимости. Я уколола совсем не много, но потом захотелось больше. Я не стала увеличивать дозу, думая сразу бросить, но такого эффекта уже не было. Началась ломка. Я стала колоться чаще. — Как часто? — Каждую ночь. Ульянка засыпала, а я делала инъекцию. — Н-да… Алис, ты ведь понимаешь, что надо завязывать. — Я не могу. Я уже пробовала. — Когда ты начала понимать морфин? — В апреле. Конце. Семён, я ведь не смогу… — Сможешь, Алиса! — я потряс её за плечи. — это очень короткий срок, бросить будет легче, чем после многих лет наркомании! Я буду с тобой всегда. Ты очень сильная, и ты это сделаешь! — Я НЕ МОГУ!!! Нет… — на глаза девочки навернулись слёзы. — Если не хочешь этого сама, так сделай это ради меня. Пожалуйста. Я не буду тебя запугивать, не буду заставлять, я только попрошу. Алиса… — я взял девочку за подбородок. — Ты можешь всё, нужно только захотеть! — тихо произнёс я. Алиса задумалась. — Давай… — прошептала Алиса. — Я сделаю это ради тебя, Семён… — Тогда нужно начать прямо сейчас. Надо избавиться от ампул. — Алиса кивнула, и мы вместе поднялись с кровати. Я взял стоявшую в углу лопатку и вышел из дома. Зайдя за угол, где нас никто не увидит, я стал копать. Вырыв достаточно глубокую ямку, я положил в неё ампулы. Как бы повёл себя нарик в такой ситуации? Выкопал бы! Я занёс лопату над наркотиком, и с силой ударил по нему. Ничто не смеет портить и убивать мою Алису! — Отправляйся обратно в ад, дьявольская вода! — пробормотал я. Вскоре в ямке остались лежать только осколки стекла и бумажки. Я зарыл ямку, сверху присыпав высокой травой. Вот так. — Первый шаг сделан. Теперь — спать. — Ломить начинает. — Ничего. А кто тебе марфутку поставлял? — Ммм… так стыдно говорить сейчас. Тётя Саша. Ну точнее не она, а я сама у неё крала, она в медпункте работала. Добрая была, вот я с ней поладила. А потом мне предложили попробовать. Так жалко, её потом наверное накажут. — Ничего, как уедем отсюда, напишешь ей письмо. — мы вошли в домик и легли на мою кровать. — Я адреса не знаю. — Значит найдём как-нибудь — И как мы вообще выберемся? Меня заберут обратно в детдом. Семён, обещай что не бросишь меня, что будешь писать письма! — Нет. — П-почему? — Потому что мы уедем отсюда вдвоём. Если надо — сбежим, но вместе. Вместе, Алиса! Тугезер, если выражаться по-английски. Теперь давай спать. — Ммм. — девочка стала подергиваться. — я тогда к себе пойду. — Стой! Можешь остаться. — Алиса на секунду задумалась, и легла обратно. — Подай мне тогда мою пижаму. Она на второй полке. Такая серая, с… — цветочками? — с черепами. — я встал с кровати и подал Алисе одежду. Она накрылась одеялом и пыталась переодеться, но получалось не очень. — Ты что, меня что ли боишься? Алис, ну мы ж друг друга уже видели без одежды. А сейчас и то в одежде. — Тебе бы только поглазеть. — сказала она, но сняла одеяло и встала посередине комнаты. Я и правда был не против и поглазеть. Ведь глазеть-то было на что! Природа рыжую ничем не обделила, даже наоборот — сделала красивой и сексуальной. Рыжая легла рядом со мной. Со временем ей становилось всё хуже, её трясло, она постанывала от боли. Я обнял её, и повернул к себе. Шёпотом сказал: — Давай о чём-то поговорим. Тебе полегче будет, отвлечёшся — Так больно, во всём теле… как будто все свело… и не легчает. — А ты просто подумай: эта боль ведь на самом деле и не боль. Это как сон. Он ведь есть, ты его чувствуешь, ты веришь в него, но на самом деле сна нет. Так же и с болью. Её нет, Алиса. — Как же нет, если я её ощущаю? — Нет, нет. Просто задумайся, прими в голову такой вариант, что это может быть. Твоя боль — это проказы твоего мозга. Её нет. Ты заснёшь, и её не будет. С настоящей болью ты заснуть не сможешь. А что бы тебе помочь заснуть — я привстал с кровати — я сделаю тебе волшебный чай. — Который Ольге делал, да? — И-мен-но! — мне пришлось долго покопаться, чтобы найти нужный пакетик. В нём осталось ещё на два стакана. — Конфеты есть? — А если найду? В первом ящике. Их Ульянка пока не нашла. — и правда. Пошывырявшись в шкафу рукой, я нашёл пакет со сладким. Чайник вскипел быстро, и я принёс конфеты с чаем Алисе в постель. Она благодарно чмокнула меня в щёку и стала понемногу выпивать чай. Вскоре ушла и вторая кружка. Медленно, снотворная трава погружала Алису в сон. Можно было бы ей дать алкоголя, но утром её бы просто разорвало. Вообще лечить боль от наркотика другим наркотиком? Я лёг рядом с Алисой, обнял её, пару раз поцеловал, и сам того не заметя заснул.

***

Девушка продолжала говорить. Теперь я смог разглядеть очертания. У неё были кошачьи ушки и хвост. Кошка-тян. Хи-хи! Она говорила. Что-то мне удалось расслышать сквозь туман сознания. — Они придут. В конце. За ними — ангелы. От тебя зависит судьба. С кем ты пойдёшь — с ангелами, но будет то гигантская ответственность, или с демонами — но помни: дьявол никогда не держит слово. Их было пятеро: все в белых костюмах с идущими по линиям швов, разрезов и силуэтов голубыми светящимися полосками, с самыми футуристичными винтовками которые я только видел, за спиной такой же белый ранец. На поясе пистолет, гранаты, на ноге нож а в ранце — рукоятка чего-то…