Ежевичное вино

      — Тебе стоит быть расторопнее, — замечает Кириан с колен Кёджуро, когда Гию непривычно долго возится с пуговицами рубашки.       Это даже забавно — вечно холодный, собранный, но как только речь заходит о постели, сразу становится каким-то потерянным. Так еще сегодня она позвала в покои не только его, но и Кёджуро, а в присутствии другого наложника Гию вел себя, словно несмышленыш, впервые узнавший о том, чем любят развлечься взрослые.       — Прошу прощения, Ваше Величество.       Кириан слегка ухмыляется, наблюдая за тем, как он избавляется от ненужного тряпья. Он оголяет кожу, добираясь до самого вкусного чересчур медленно, распаляет ее. Широкие плечи и грудь, жилистые руки — Кириан настолько увлекается этим зрелищем, что совсем не замечает скользнувшую по лицу Кёджуро тень.       — Госпожа, — его ладонь ложится на щеку императрицы. Кёджуро мягко поворачивает ее лицом к себе и приникает к приоткрытым губам.       Другой рукой скользит вдоль ее тела, по спине вниз, до ягодиц, сжимает, крепко прижимая ее к мужскому естеству. Через тонкую ткань ночной рубашки особенно остро ощущается, что он возбужден.       Кириан такая инициативность по душе, но, тем не менее, она не любит, когда ее отвлекают. Она за волосы оттягивает его голову назад и достаточно серьезно, чтобы сразу понять, произносит:       — Меня хватит на всех.       — Но пока Томиока соберется, — начинает Кёджуро, но договорить не успевает. Он тихо стонет, когда Кириан касается рукой его затвердевшего члена.       Она медленно проводит вверх-вниз и отпускает, сползая с колен раздразненного Кёджуро. Гию подходит к ней сзади и, запустив мозолистые ладони под белую сорочку, обнимает за талию. Горячий поцелуй обжигает ее плечо.       Кириан шумно вздыхает, нащупав его затылок, и блаженно прикрывает веки. После ежедневной бумажной рутины такие моменты кажутся единственной отдушиной. Жаль, оставшихся сил не всегда хватает для любовных утех с одним, что уж говорить о двух или трех наложниках.       Она вдруг чувствует, как к ней прижимаются спереди, и, раскрыв черные глаза, встречается взглядом с Кёджуро. Тот, кажется, не желает уступать сопернику и свое намерение подкрепляет крепким поцелуем в губы.       Спина выгибается дугой, навстречу мощной груди Гию, когда Кёджуро опускается пальцами ниже лобка и касается сокровенного места.       Сознание застилает дымка, она ощущает, как внизу живота разливается тепло, пока Кёджуро ласкает ее там, а Гию трогает грудь, покрывая мурашками кожу вокруг розовых ореол.       Кириан жалобно скулит, потому что ей недостаточно.       Между ног жарко от напряжения, и простых пальцев оказывается мало для полного удовлетворения.       Кёджуро искренне наслаждается, видя ее такой беспомощной и уязвимой, после чего, игнорируя холодный взгляд Гию, хватает Кириан на руки и укладывает на постель. Сорочка задирается, обнажая широкие бедра, которые нависший сверху Кёджуро раздвигает, прижимаясь своим достоинством к влажному лону.       Кириан сладко вскрикивает, когда он входит в нее. Медленно, но глубоко. Перед глазами пляшут алые искры горящих свечей, а руки обвиваются вокруг его шеи.       Дыхание сбивается еще больше, стоит толчкам стать чаще, сильнее, и теперь ее обрывистого внимания хватает только на то, чтобы качаться навстречу бедрами.       Внутри горячо, от приятных ощущений голова идет кругом, и каким же разочарованием выступает момент, когда Кёджуро слишком рано кончает, наполняя ее собой.       Негодник. Потом ему следует преподать урок, думает Кириан, и почти радостно охает, замечая, что на смену этому торопыге приходит Гию.       Все повторяется: нежно, сладострастно, но на сей раз она долго наслаждается ненасытными поцелуями и мужской силой, несколько раз достигнув пика наслаждения, за что, несомненно, по-особому отблагодарит Гию после.       Следующее утро встречает прекрасным настроением, улыбками двух любимых мужчин и приятными разговорами.       Но, увы, всегда найдется тот, кто сможет это испортить.       — Ваше Величество, господин Шинадзугава требует аудиенции с вами, — лепечет краснеющая служанка и старается не смотреть на обнаженную Кириан и ее любовников.       — Значит, нам пора, — решает Гию и поднимается с простыней, но Кириан останавливает его, беря за руку.       — Раз он требует встречи прямо сейчас, думаю, мне придется принять его в таком виде, — она хитро улыбается, уже предвкушая, как будет выглядеть искореженное гневом лицо Санеми. — В конце концов, это нас потревожили, а не наоборот.       Гию недовольно хмурится. Ясное дело, эта затея ему не по нраву. Если Санеми в порыве ревности решит сорваться на ком-то из гарема, то на нем в первую очередь. Ведь гораздо легче выплеснуть гнев и злость на того, кто может спокойно стерпеть подобное, а не будет плеваться ядом в ответ.       — Ваше Величество.       — Мудрая мысль, — поддерживает ее лежащий рядом Кёджуро и, пододвинувшись к ней, утыкается носом в складку живота.       С обреченным вздохом Гию ложится обратно.