Ничего сверхъестественного

Дома было безопасно. Димка обновил защитные руны своей кровью, и Сёмка прямо физически ощущал нерушимость границ. Спокойствие, безопасность, тишина, тлен и безысходность. - Сёмушка, ты бы хоть погулять вышел, - слишком уж ласково посоветовала мать, глядя, как младший сын скатывается в верную депрессию, запертый в четырех стенах. Ну, Сёмушка как-то вышел. Встретил бывших одноклассников - та еще компания. Домой его, оглоблю этакую, принесли нажратого просто в хлам. - Марья Семёновна... - лепетал наименее кривой из всех носильщиков, пока остальные согласно мычали в качестве моральной поддержки. - Мы это... вот... И, прислонив к косяку Сёмкино тело, рванули вниз по лестнице, топоча и спотыкаясь друг об друга, потому как следом за Марьей Семёновной встречать младшенького вышел и Иван Геннадьевич лично. Сёмка медленно, с завораживающей текучей грацией Т-1000 принялся оседать на пол, но был подхвачен отцом и маменькой. Наутро от Димки он получил разгон и бутылку холодного пива, и поклялся, что больше никогда... гулять не пойдет. - Не умеешь пить, не пей, - матерился Димка, все же с некоторым сочувствием глядя на по-весеннему зеленого брата. Сёмка обнимался с тазиком, осторожно кивал и мычал. - Чего-чего? - не понял Димка. - Я говорю, умею. - Оно и видно. - Да там бормотуха какая-то была... Ой! - при воспоминании о вчерашней бормотухе к горлу опять подкатило. - Лучше мамкину настойку пей, гарантия качества, проверено лично, - Димка стукнул себя кулаком в грудь. Семён посмотрел на него так, что старший мигом утихомирился. - Ну, выпью я мамкину настойку, а дальше что? - тихо спросил Сёмка. - Вопрос, - Димка удрученно покачал головой. - Вот именно, - согласился Семён. Оба в принципе понимали, что такое, хоть и стабильное, но ненадежно положение скоро перестанет всех устраивать. Сёмку, например, уже перестало. Лучше... как там Альфред говорил? На войнушку. Чем дома, как в склепе, запертым сидеть. И Димка, хоть полон готовности круглосуточно младшего караулить, но тоже понимает, что так жить - не реально. Помощь - или хотя бы временное решение проблемы - пришла со стороны матери. - Ребятки, съездили бы вы в Угрим, бабу Фросю проведать, - попросила она за ужином. - Гостинцы отвезти можно. Бабулька приходилась Марии какой-то дальнеюродной тетушкой, жила в глухой деревне, куда ни позвонить, ни телеграмму отбить. Калашниковы изредка навещали старушку, так что братья знали, куда ехать. Димка и Семён переглянулись и синхронно кивнули. - Съездим, мам, не проблема, - прочавкал Димка с набитым ртом. - Пироги - объедение. И Сёмка подтвердил культурно: - Да, очень вкусно. *** - Мы с тобой как Красная Шапка, - веселился Димка, руля Волгу в далекие глухие места на следующее утро. - Едем к бабушке, везем пирожки и горшочек масла. - Как бы Серого Волка не повстречать, - заметил Семён. - Что нам волк? - беспечно отнесся к проблеме Димка. - У меня кое-что припасено для всякого зверя, не сикай, братан. - Сам ты ссышь, - по-детски оскорбился Сёмка, - а я проявляю разумную осторожность. - Хочешь, остановимся пострелять, когда светлее станет? - хитро поинтересовался Димка. - Хочу, - не стал кочевряжиться младший. *** День выдался неожиданно солнечным, и лысые березки, и торчащие в разные стороны вички подлеска выглядели не столь уж уныло. Эхо выстрелов трескуче раздавалось над небольшой полянкой, которую братья выбрали в качестве тира, и уходило дальше, в лес. Сёмка перестал дуться и азартно сбивал консервные жестянки, следуя дельным указаниям старшего. - Нормально, Сёмыч? - двинул брата в плечо Димка. - Нормально, только руки замерзли. В наступившей тишине откуда-то сверху неожиданно полилась песня: - Ой, вы други, войны крепки! Вы на смерть всегда идете, И, залив землицу кровью, Песни в Ирие поете! Вы не ведали прощенья Ко врагам своей Отчизны, И летите соколами От рождения до тризны…* Чисто как раньше из громкоговорителя на первомай. Но вот в лесу застать такое празднование ни к селу, ни к городу, было весьма неожиданно и не сказать, что приятно. Проследив за траекторией звука, Димка констатировал: - О, птеродактиль. Не примерещилось, стало быть. Сверху на полянку круговым манером спускалась давешняя птица "без башки", что караулила братьев еще у Загорки. Птица была удивительная: огромная, с женской головой, увенчанной самоцветной короной, с белоснежными, переливающимися перьями и знатным хвостом. Размах крыльев тоже внушал. Чудо природы уселось на ветку березы, на относительно безопасном расстоянии от вооруженных парней, и ветка, надо заметить, волшебным образом даже не шелохнулась. - Ты чего орешь? - спросил Димка, на всякий случай держа обрез наготове. Такая орлуша, если вцепится, порвет насмерть. Птица добренько улыбнулась, расправила крылья, будто разминаясь, сложила обратно и мелодично, но очень громко, выдала: - Должность у меня такая, песни петь. Хочешь, еще спою? А не хочешь, все равно спою. И затянула: - Да вичор мы, братцы, были пьяныйи, А на утра нечим пахмилитца Да мы скинимся, братцы, па денишке, Мы па денишке, да па сиребрянай; Да мы купим, братцы, зилёнава вина, Да мы купим, братцы, палтара видра.** - Это как посмотреть, - возразил Димка. - Кто-то был, а кто-то и нет. Сёмка смущенно кашлянул и отвернулся. - А звук прикрутить можно? - осведомился Димка. - Очень уж громко поете, гражданочка. - Неможно, - возразила птица. - Аз есмь птица Алконост. Алконост близ Рая пребывает, иногда и на Ефрате-реке бывает. Когда в пении глас испущает, тогда и самое себя не ощущает. А кто вблизи тогда будет, тот все на свете забудет: тогда ум от него отходит и душа из тела выходит. - Да? А мне что-то нормально, - проанализировал свое состояние Димка. - Семён Иваныч, ты как? - Да мне тоже... нормально в общем, - признался Семён. - Слышь, Алконост, на нас не действует! - развеселился Димка. Алконост вдруг вытянула шею и угрожающе зашипела. При том, что и сама по себе птичка была чудовищным гибридом, еще этот змеиный шип добавил впечатлений, резвиться Димке резко перехотелось. - Надо чего? - вскинул он обрез. Птица легко прошлась туда-сюда по ветке, демонстрируя, что угрозы бескрылых смертных ей до фонаря, уселась, распушив перья, и с недовольным видом объявила: - Алконост посланник богов. Боги говорят: не иди против судьбы, против предначертанного. - Кому говорят? - уточнил Димка. - Ему, - Алконост кивнула на Сёмку, совсем утратив всяческий пафос, корона съехала на одну бровь. - А, ну ему твои боги не указ, - Димка воинственно взмахнул обрезом. - Это как посмотреть, - весьма ехидно процитировала птица самого же Димку. - Ты обманешь-проведешь – В сыру землю спать уйдешь, Баю-баюшки-баю. Ты во желтые пески Да под сини камешки, Баю-баюшки-баю. Во сыру земелюшку Тебя схороним, Семушку…*** Под эту песню Сёмка резко, нехорошо сбледнул лицом и стал хватать воздух ртом, как рыба на суше. - Заткнись! - рявкнул Димка, прицеливаясь. - Не стреляй... - засипел Сёмка, слабо цепляясь за руку брата. Алконост перестала зловеще распевать и засмеялась. - То то же! - торжественно заявила она, мотнула головой, возвращая корону на место, толкнулась лапами и взмыла ввысь, мощно забирая крыльями воздух - на поляне аж вихрь пошел, кружа несколько белых перьев. Алконост голосила, устремляясь к солнцу и редким облакам: - Улетай на крыльях ветра Ты в край родной, родная песня наша, Туда, где мы тебя свободно пели, Где было так привольно нам с тобою**** - Курица щипаная, - ругнулся вслед Димка. - Надо было все же шмальнуть. Ты как, Сёмыч? - Лучше. Сёмка восстановил дыхание и перестал выглядеть так, будто немедленно готов склеить ласты. - Она права, курица эта, - объявил Семён. - И что теперь? – слегка опасливо спросил Димка. Мало ли как там в голове у братца неожиданное ухудшение здоровья сыграло. - Как что? Ясное дело, идти против предначертанного. * текст песни групп СКОЛОТ "Перун, Бог воинов" ** народная песня *** фольклорная колыбельная **** из оперы И.П. Бородина "Князь Игорь"